И вот контейнер закрыт, байдарки уложены на ночь спать. Теперь их уже до утра не тронут. Весла в руки и по длинной пойдем. Длинная в обход карьера, по проселку и высокому берегу. Мимо сосен, упирающихся в голубой потолок, мимо прячущихся елок. На длинной можно и поболтать. Идешь медленно, ноги свинцовые, в ногах песок, унесенный на память с берега. Завтра принесешь его обратно. Че, и правда ночью пойдем? Ага, после отбоя. Только вы тихо, мелких не разбудите. И не проболтайтесь, а то вы, девочки, такие… Какие? Ладно, нормально все будет.
Под ледяной водой в умывальнике моешь ноги. Дочиста, пока не покраснеют пальцы рук и ног, а потом полотенцем. Тину из волос руками вытаскивай. На ужин сосиски. Торгуешься? Я тебе одну, а ты мне йогурт со второго ужина. Не, лучше печенье забирай. О, там еще сгущенка осталась. Тогда после ужина наверну с ней.
После ужина свободная жизнь. Вот она лагерная, настоящая! Дискотеки, прогулки, можно и до леса украдкой, можно в баню, но сегодня не банный день. Сегодня у корпуса сидим. У кого пи-эс-пи, у кого телефон, кто в игры играет. И хохот, будто смешнее ничего в жизни нет. Да и не будет, наверное. Будем фильм смотреть? На ноуте. Вот жизнь! Почему никогда не устаешь смеяться в детстве?
Ну что, дети, устали? Да-а. Вот и второй ужин. А сгущенка есть? Неси-неси! Щедро сгущенку на юбилейное и вприкуску с чаем. После такого и двигаться не охота. Во рту сладость. Как у вас попа не слиплась? Не слиплась! А яйца будете? Остались еще. Конечно, обижаете! И куда в вас лезет. Лезет-лезет!
До отбоя совсем ничего. Ой-ей, надо все успеть. Все вечерние ритуалы: построение, отмашка – командир сказал готовиться ко сну. В умывальнике, до которого еще бежать по еловой подстилке, толпа. Зубочищение, ногомойство. Ноги опять моешь под ледяной, а потом – как будто ты паук или стрекоза, стараясь не насобирать в тапки иголок, подвязав штаны, бежишь в корпус. До отбоя пять минут! Скорее!
Юркаешь в кровать, проверяешь: ноги чистые? А кровать? Сейчас Ольга Анатольевна придет проверять. У кого грязные ноги, опять бежать до умывальника, опять, как краб, на цыпочках до корпуса. А на улице уже темнеет. Ночь забирает себе лес, до умывальника стремно, там одна лампочка и ее зажечь надо, пока дойдешь, и не видно, ноги грязные или нет.
Так, одеяла поднимаем. Это что такое? Иголки… Это не грязь! А руки чистые? Так, ну, девочки, молодцы. А что там у парней? Двое побежали перемывать.
Ну все, дети, спокойной ночи. Не болтаем.
Да-да, спокойной. Не болтаем… Гасится свет, но не гасятся мысли. Мысли у детей всегда беспокойные, всегда активные. Как можно уснуть после исчезновения света? Только самое интересное начинается. Здесь и истории, и обмены секретами, и похрустеть под одеялом. Здесь и близость дружеская, кровать к кровати, подушка к подушке. Тс-с-с, тихо, мелкие уже уснули. Когда выходим? Сказали, что в одиннадцать. Думаешь, Анатольна уже спать будет? Ну, даже если не спать, мы же через окно. Через окно не увидит.
Окна тренерской выходят на туалет. Кособокое сооружение с худшим запахом на свете. В туалет ночью – это приключение: сначала встаешь, ищешь тапки, рулон в руки, потом выходишь на веранду. Там впереди главное препятствие, как повезет: окно темное или горит свет. Если горит, не повезло. Если темное, можно прокрасться. Темное! Крадешься тихо-тихо, но под ногами предательски сипит пол. Кто там бродит? Это я, я в туалет. Отбой уже был, – и в голосе строгость, усталость. Немеешь от испуга. Быстро только.