Монолон

Люди с поднятыми руками шагнули навстречу великану, который на голову оказался их выше, и встали в круг. Все походило на странный ритуал для посвящённых. К возмущению Анрония в фигуре нарисовалось два пустых места.

– МАГН ТУНННИЙ!!!

Рёв разлетелся по залу и даже поджёг часть дома. Тут все разом ломанулись наружу не оглядываясь, оставляя лишь членов Руки Марса.

– Что за дрянь вы натянули себе на лица? – расстроился великан, под гам людей и топот.

Они сняли маски и улыбнулись.

– Ты, как всегда, не вовремя, друг! – произнёс Меркурий.

– Друг никогда не приходит не вовремя. Другу рады в любой момент, – произнёс Анроний.

– Он шутит, – пояснил Кесарь.

– Ты еще, когда был легионером, шутил, и как командир ни бил, а эту поганую привычку из тебя так и не выбил. Где Магн, паршивец? – устал ждать Анроний. – Магн Тунний!

– Я здесь… – донесся из коридора слабый запыхавшийся голос. Он бежал со всех ног, а потом споткнулся и распластался перед друзьями.

– Как тебя не убили за все те годы и войны, ума не приложу, – Анроний закатил глаза и покачал головой, а затем рывком поставил Магна на ноги.

Они вчетвером закрыли глаза и промолчали ровно минуту.

– Жаль, командира нет с нами, – великан посмотрел на пустое место рядом с собой.

– Он устал от города, от его лицемерных людей и ядовитых улиц, – произнёс Меркурий. – Давно его не видел.

– Зато мы все здесь, – Анроний развёл руки, точно крылья, и обнял трёх друзей.

Тут в зал ворвалась преторианская гвардия и замерла на входе. Дюжина воинов, не больше.

– Кто устроил пожар? – выкрикнул Авл Марий Друз – брат покойной жены Кесаря.

Друзья обернулись и только сейчас заметили полыхающие занавески и мебель. Магн Тунний щёлкнул пальцами и огонь потух.

– Пожар?.. – непонимающим голосом поинтересовался хозяин дома. – Какой пожар? Я не вижу. А вы?

– Мы тоже, – улыбнулся Меркурий.

– Макр Анроний…

– Боюсь, – великан оборвал квестора, – мальчик, твоих людей не хватит, чтобы продолжить этот разговор. Так что возвращайся с подкреплением. Не мешай старым друзьям отдыхать.

– Он дело говорит, Авл, – добавил Кесарь. – В память о сестре не делай глупостей.

Преторианцы обвели бывалых вояк взглядом и решили внять совету.

– Этот разговор не окончен, – бросил квестор и вместе с остальными удалился.

Друзья проводили их взглядом, и Анроний произнёс:

– Тунний, я не вижу вина.

– Сейчас будет! – хозяин дома щёлкнул пальцами. В центре зала появился круглый стол с мягкими креслами и целый бочонок чего-то крайне ароматного. – Я подозревал, что этот день настанет.

Великан пригубил и одобрительно кивнул:

– И подготовился.

– Не зря, видать, сбежал из легиона заниматься виноделием, – произнёс Меркурий.

Они рассмеялись и довольные уселись по креслам. Сейчас ничего не имело значения: ни интриги, ни жёны, ни власть. Только старые истории и похабные шутки.

Теберий Клавдий Нерок

Зал стремительно пустел.

– Не ожидал здесь увидеть Анрония, – Нерок обернулся к помощнику.

– Не ты один, – Агрисса кивнул в сторону выхода.

– Помню, мне о нём рассказывал отец…

– И что же?

– А то, что в те времена все девицы ходили за ним по пятам… Похититель сердец! Отцу пришлось приложить много усилий, чтобы влюбить в себя мою мать. И даже после она всё равно на него заглядывалась.

– От Макра Анрония я меньшего и не ожидал.

Рука Марса собралась в центре зала.

– На войне он тоже был хорош, – добавил Агрисса. – У меня брат служил под его началом.

– Истребитель варваров! – улыбнулся Нерок. – Такой человек мне пригодился бы на севере.

– Взять бы их сразу всех, но они не согласятся.

– Скорее всего, – грустно протянул Нерок. – А знаешь, Агрисса. Я им завидую. Такую дружбу днём с огнём не сыщешь. Вот бы мне найти таких же преданных людей для похода против варваров.

– Кажется, я знаю, как тебе помочь, друг. Дашь мне время?

– Мы всё равно отправляемся только через месяц, – тут в зал зашли преторианцы. – Нам пора!

Макр Анроний за свою жизнь носил множество прозвищ, но в последнее время придумать нечто хвалебное не получалось, а нарекать чем-то позорным ни у кого не поворачивался язык. Последнего говоруна, посмевшего хулить великана, тот убил, а руки отрубил и приказал прибить к дверям Храма согласия, где собирался сенат.

Авл Марий Друз

Друз всю ночь ходил от одного отряда преторианцев к другому. Избил сандалии от усталости и натёр ноги с непривычки. Ничего так и не произошло, что, в общем-то, просто замечательно для первого дня в должности квестора. Что-что, а к залихватской смене он совсем не был готов.

– Докладывайте, – устало бросил Друз, уже в сотый раз наверно.

– Всё спокойно, квестор! – сообщил один из преторианцев. – Поймали лишь подозрительного мальчишку-плебея в одежде для маскарада.

– Хотел пробраться в дом?

– Наверно. Шнырял вокруг как безумный.

– Где он сейчас? На допросе?

– Заперли в камере. Свободных людей пока нет, так что решили его немного промариновать.

– Глядишь, к утру сам всё расскажет, – бросил кто-то из отряда.

– Немые стены порой действуют безотказно, – согласился Друз и улыбнулся их находчивости.

Не успели они договорить, как на улице прибавилось народу. Все шли от дома Магна Тунния, а потом повалил дым.

– За мной! – крикнул квестор и, возглавив отряд преторианцев, побежал на праздник.

Толпа людей, точно волна, хлынула из дома, и воинам буквально пришлось пробиваться против течения. Тут на Друза налетела Фаора, бежавшая сломя голову. Она упала, а маска слетела с лица. Он помог ей подняться, а затем утонул в больших лазуритовых глазах.

– Друз! – выпалил он.

– Мне нужно спасти друга, – произнесла Фаора и побежала дальше догонять Фауста. Толпа мгновенно скрыла её удаляющийся силуэт.

Друз разочарованно опустил голову и увидел её валяющуюся на брусчатке маску.

– Квестор! – крикнул кто-то из преторианцев.

Друз вспомнил о долге, схватил маску и бросился догонять.

***

Друз с отрядом гвардии тактически отступил. Однако квестор не собирался оставлять четырёх бывших военных без присмотра. Он расставил людей дожидаться подкрепления, а сам пошёл осматривать зал.

Маска незнакомки, висящая у пояса, не давала квестору трезво мыслить и то и дело притягивала взгляд, заставляя раз за разом вспоминать лазуритовые глаза. И лишь краем глаза Друз заметил красное пятно, вытекшее из-под двери в конце коридора.

Он, держа вояк-друзей в поле зрения, подошёл и нагнулся. Кровь уже подсохла. Друз не стал раздумывать и выбил дверь ударом ноги. Мертвец лежал на проходе. Квестор перевернул тело и сразу признал в убитом Народного трибуна. Тут незнакомка разом выветрилась из его мыслей.

– Вот проклятие! Что же делать?..

Друз запаниковал, схватился за голову и начал метаться по комнате. Отец его к такому не готовил. Да как такое вообще может прийти в голову. Убить Народного трибуна! На такое был способен только прошлый Диктатор Луций Витурий… Такой фокус на форуме перед толпой народу ему уже не простили и закололи стилусами в стенах сената.

– Соберись! – Друз ударил себя по лицу.

Он дёрнул головой и отправился исполнять свой долг.

Фауст

Фауст очнулся в тёмном сыром месте. В метре от ног текла река – клоака. Пламя единственного факела играло на поверхности воды. Тут из тени вышел человек.

– Кто ты такой и как давно знаешь Кесаря? – спросил ликтор. Голова Фауста раскалывалась, он не помнил, как здесь очутился, и почему ему связали руки. – Молчишь? Подожди… – незнакомец опустил перед пленником фасции – пучок берёзовых прутьев, перевязанный ремнями. – Я могу убить тебя, плебей, и мне ничего за это не будет.

– Если я проболтаюсь, моя репутация пострадает, – произнёс Фауст и смотрел, как ликтор медленно развязывает ремни.

– Не стоило прыгать выше головы, – незнакомец достал один прут и ударил пленника по ногам.

Фауст стиснул зубы, чтобы не закричать, и сморщил лицо.

– Я ничего не скажу!

– Это пока я не нащупал твоё слабое место… оно есть у всех. Поверь!

– Почему ж не поверить… Вижу, бьёшь толково. На отца моего похож… тот тоже любил на мне практиковаться.

– Дурь, видать, пытался выбить, – ликтор ударил ещё раз, но уже по пяткам. – Да вижу, все его усилия пошли прахом. Ума не прибавилось. Говори!

– Иди в Тартар! – огрызнулся сквозь слёзы Фауст и получил ещё.

Избиение продолжалось, и досталось не только ногам. Наконец, незнакомец остановился.

– Придётся менять подход.

– Будешь бить ногами? – харкая кровью и держась за рёбра, поинтересовался пленник.

– Вижу, побои на тебе не работают, – ликтор достал нож. – Значит, придётся отрезать пальцы, – Фауст округлил глаза и взглянул на босые ноги. – О, не бойся… До них ещё дойдём. Предлагаю начать с рук, – незнакомец развязал пленника и положил его руку на камень. – Большой? Указательный? Или начнём с мизинца?

– Может, не надо… – жалобно простонал Фауст.

– Где ты раньше был? Столько времени на тебя угробил, – возмутился ликтор. Пленник выдохнул. На сопротивление уже не хватало сил, как моральных, так и физических. – Но всё же считаю, что проучить придётся.

Ликтор поднёс нож к большому пальцу, а затем замер и завалился на бок. Пока Фауст пытался понять, что произошло, из коридора хромой походкой вышел старик с ручным арбалетом. Он молча сел напротив пленника и кивнул на убитого.

– Ловко получилось. Думал, промахнусь. Зрение уже не то, да и руки дрожат почём зря.

Фаусту изрядно сегодня везло. Столько занимательных знакомств, что он даже не мог проронить ни слова.

– Да ты не бойся, – успокаивал старик. – Твои пальцы при тебе, всё позади.

– Ты кто такой? – наконец выдавил из себя Фауст.

– Тот, кто спас тебе жизнь, – улыбнулся незнакомец и принялся перезаряжать арбалет, а когда закончил, направил на пленника. – Скажи спасибо!

Фауст с ужасом смотрел на старика и не мог произнести ничего членораздельно, издав только невнятный писк.

– Шучу, – старик стал медленно опускать оружие, а затем резко дёрнул вверх, пугая. Фауст заслонился руками, но выстрела не последовало. – Такой трусливый и собрался водиться с патрициями? Да они тебя сожрут с потрохами.

– Их мир интереснее, меня тянет туда, – пробормотал Фауст.

– А подумать не пробовал? – прикрикнул на него незнакомец. Он поднялся, взял со стены факел и подошёл. – Смотри внимательно, что было бы с тобой, если бы не я.

Он пнул мертвеца, тот упал в реку и поплыл в темноту.

– Идём, выведу тебя на поверхность, – старик пошёл по узкой тропе. Фауст, держась за влажную стену, поднялся и, морщась, попытался не отстать.

– Спасибо! – бросил Фауст вслед спасителю, но тот не ответил. – Ты убил ликтора…

– Убил, и что? – спокойно произнёс старик. – Я мёртв там наверху и на меня больше не распространяются их правила.

– Как же ты живёшь?

– Хорошо живу! Лучше многих.

Они подошли к выходу из клоаки и остановились.

– Как я могу тебя называть? – спросил Фауст.

– Мхх… Пусть будет Сулла.

– Фауст!

Старик пожал ему руку и добавил:

– Захочешь поумнеть, заходи.

Он резко развернулся, выбросил факел в канаву и пошёл назад.

– А где ты живёшь? – бросил в темноту Фауст.

– Я сам тебя найду, – послышался ответ.

Фауст обернулся, посмотрел на слепой диск в чёрном небе и улыбнулся.

Иустиниан Гициний Кравв

Иустиниан вернулся в храм и обессиленно опустился на скамью. Он вроде просто сидел целый день и не напрягался, но всё равно жутко устал. Старший жрец сделал над собой усилие и подошёл к священной купели. Он опустил туда руки, и вода разом почернела, сняв часть недуга.

– Жалкие людишки, – выдохнул Иустиниан, – даже проклясть толком не могут.

Он вдруг услышал шаги и обернулся. Кто-то спрятался за ширмой, хоть храм уже давно закрыт, а на дворе властвует ночь. Жрец напрягся, ведь никого не заметил, возвращаясь в обитель.

– Нельзя отказывать нуждающимся в помощи, – он остановился у ширмы. – Говори, дитя.

– Я боюсь, – робко заговорила женщина.

– Здесь ты в безопасности.

– Все случилось много лет назад… Меня с подругой… изнасиловали дикари из города, – тут усталость у Иустиниана, как рукой сняло. – Их было двое… Пьяные животные!

– Это было в прошлом…

– Недавно один из них появился в деревне, – оборвала жреца женщина. – Он рыскал по округе, искал мою подругу… Она уехала, но не помогло. Мясник догнал её и убил. Святой отец, а если вернётся другой?.. По мою душу. Если… – она заплакала, – он заберёт у меня мою девочку?.. Мою малютку. Я не смогу жить без неё. Помогите…

Тут Иустиниан не выдержал. Жрец дёрнулся и резко отодвинул ширму. В тени никого не было. Он в поту отступил назад и обернулся. Его испуганный взгляд метался по храму, а из тени на него смотрели изумрудные глаза дочери. Она зло улыбалась, наслаждаясь паникой.

Магн Тунний

Посиделки четырёх друзей закончились, едва Друз обнаружил мёртвого Народного трибуна. Квестор приказал окружить дом, а затем сопроводить присутствующих в цитадель. Всех распихали по разным камерам и допрашивали по одному, чтобы никто не сговорился.

Они вернулись в дом Тунния только к вечеру следующего дня. Магн дошёл до центра зала и засмеялся. Его друзья переглянулись и забеспокоились.

– Сегодня вы видели, как умер Магн Тунний, – крикнул хозяин дома.

– О чём ты? – спросил Кесарь.

– Дом, в котором умер Народный трибун, не предназначен для жизни… его сжигают. Считается, что смерть столь достойного человека изгоняет духов покровителей.

– Ты же не веришь в эти байки?

– Это не важно. Никто не захочет иметь дел с человеком, допустившим убийство Народного трибуна в своём доме, – повисло неловкое молчание, а затем Тунний обернулся к друзьям. – Что за змея вползла в мой дом?

– Ты что думаешь, это кто-то из нас? – не поверил словам Магна Меркурий.

– У одного точно был повод… – Тунний скосил взгляд на Кесаря.

– Гней? – заговорил Макр Анроний. – Ты же не мог убить собственного деда?

– Если только между ними не образовалось неразрешимых разногласий, – продолжил настаивать Магн и встал вплотную к Кесарю. – До статуса Диктатора можно добраться, лишь имея обоих Народных трибунов на своей стороне.

Взгляды друзей пересеклись.

– Гней, брат, скажи, что он ошибается, – молил Меркурий.

– Он не может, – Тунний с размаху ударил Кесаря по лицу. – Вот значит, как ты отплатил мне за дружбу!

Гней утёр кровь и поднялся.

– Я виноват, – он развел руки, – перед тобой Магн, но оправдываться не буду, да и ты не примешь извинений. К чему сотрясать воздух?

– Сотрясать?! Гнида… – Меркурий вытащил кинжал и бросился на Кесаря, но расторопный Анроний его перехватил и выбил оружие.

– Прекратить! – крикнул Макр.

– Он зарезал моего деда, – бросил Гициний.

– Он был той ещё тварью, – улыбнулся Гней. – И получил по заслугам.

– Заслуги? Сейчас я тебе… Иди сюда! – Меркурий попытался снова добраться до убийцы, но тут снова вмешался Анроний.

– Что ты взъелся? Аппий тебя тоже презирал. Называл бестолковым выродком… Кто-кто, а ты, я думал, оценишь.

Меркурий не знал, что ответить и ходил кругами, сжимая и разжимая кулаки.

– Вы должны помириться, вы же друзья, – попытался разрешить ссору Макр. – Мы столько пережили вместе…

– Иди в Тартар со своей наивной моралью, – отмахнулся Гициний.

– Поэтому так тяжело смотреть на всё это, – прошептал Магн. – И ты не идеален, Анроний…

– Ты на что намекаешь? – возмутился Макр.

– Всего лишь обличаю твою жёнушку, которая ходит по маскарадам и спаивает всех зельями, лишь бы утолить похоть…

– Ты заходишь слишком далеко, друг, – сдержался великан, – но я тебя прощаю. Горе способно…

– Я знатно оттрахал Домну вчера, – продолжал истерически улыбаться Магн. – Видать, ты её уже не удовлетворяешь.

Тут Макр взревел и помчался на Тунния. Кесарь и Меркурий среагировали по-военному быстро и попытались их разнять. Тщетно! Великан сомкнул руки на шее Магна, который даже не сопротивлялся, и повалил на пол. Только удар по глазам заставил Анрония отступить.

Разгорячённые и злые они косились друг на друга, точно волки.

– Пожалуй, встреча друзей затянулась, – заговорил наконец Магн. Он по-прежнему лежал на полу и не собирался вставать, – всех был рад видеть. А теперь вон из моего дома!

Остальным нечего было возразить, и они устремились к выходу. Остановились только за оградой. Меркурий и Кесарь обменялись враждебными взглядами и пошли в разные стороны.

Макр Анроний стоял на месте и долго смотрел стеклянным взглядом в пустоту улицы, а затем задумался, едва друзья скрылись из виду. Он бесцельно пошёл вперёд, сам не понимая куда. Лишь бы не домой.

Магн Тунний надеялся, что сюрпризы закончились, но тут подошла Люция. Оказалось, и её зацепил вихрь празднования Дня города.

Октавиан Август

Октавиан Август прохаживался по мощеным улицам города. Скрываясь под просторным плащом с капюшоном, он шёл на встречу к друзьям. Их осталось не так много после переезда на виллу, но Октавиан продолжал держать с ними связь. В основном писал письма.

– Октавиан Август! – представил патриция раб.

Гость отдал верхнюю одежду и прошёл в просторную комнату. Его уже ждали.

– Мой старый друг! – выкрикнул хозяин дома и развел руки в знак доброго приветствия и с желанием обнять.

– Вонтий Ликреций Кар, – улыбнулся Октавиан, соглашаясь на объятия.

– Мы уже заждались, – подливая себе ещё вина, упрекнул друга Иустиниан Гициний Кравв.

– Тысяча извинений! – расстроенно сказал Октавиан. – Мы и так встречаемся по редким случаям, а я ещё умудрился опоздать. Мне нет прощения!

– Но ты извинился, и прощение наше у тебя почти в кошеле, – произнёс жрец, предлагая всем выпить.

Они взяли по кубку и осушили до дна в честь столь редкого, но такого радостного события.

– Хотя ты знаешь, что мы были раздосадованы твоим бегством, – напомнил Вонтий. – Но не будем о плохом. Как оно там, в чистом поле?

– Превосходно! – разомлел в улыбке Октавиан. – Тишина и покой. Ни истерик жены, ни безразличных взглядов детей.

– Погоди чутка, – погрозил ему Иустиниан. – Скоро по-другому запоёшь. Идиллия свободы покажется пыткой раньше, чем ты опомнишься.

– И тогда всё вернётся на круги своя! – поднял кубок Вонтий. – Выпьем!

За дружеской беседой они совершенно позабыли о времени, а за окном уже начало светать.

– Ты пропустил сбор Руки Марса, – вспомнил Кар.

– А!.. – Октавиан удивился. – И как они?

– Скучали… – прошептал Иустиниан.

– Если бы это было действительно так, то могли бы уже давно приехать в гости, – в свою защиту ответил затворник.

– Согласен, – кивнул советник диктатора.

– Час на лошади, быстрее, если галопом.

– Ах да, совсем забыл, тебе письмо, – старший жрец достал его из шкатулки и протянул другу.

– Мхх… От кого? – полюбопытствовал Август.

– Я не открывал.

– Странно, такой честности я за тобой не замечал, – Октавиан сломал печать и развернул лист пергамента.

– Не молчи! – от нетерпения выкрикнул Иустиниан. – Что там?

– Меня приглашают на войну.

– Да?! – у Вонтия дёрнулся взгляд. – А в каком качестве?

– Стратегия, тактика и логистика.

– Ты всегда был в этом хорош, – вспомнил Вонтий.

– Я уже стар, – Октавиан бросил письмо на стол. Жрец его тут же подхватил и стал читать. А Кар в это время разглядывал печать.

– Это от подручного Нерока, – пояснил он. – От Агриссы. Думаю, тебе стоит согласиться, друг.

– Назови хоть одну причину.

– На войне ты был счастлив! – сразу бросил Иустиниан. – Можешь даже взять своих… как ты называешь их? Ребятишек, которых приютил.

– По именам, – ответил Октавиан.

– Думаю, приключение им понравится, – предположил Кар.

– Их могут убить.

– Тёплая кровать куда опаснее острого клинка, – произнёс Иустиниан.

Октавиан забрал письмо и ещё раз прочёл.

– Ладно, я подумаю.

Они сидели молча, а потом советник выкрикнул:

– Иустиниан! Опять ты скуки нагнал!

– Я? – возмутился Старший Жрец.

– Выпьем! – Август поднял кубок с вином.

Последствия

Магн Тунний

Патриций облачился в чистые белоснежные одеяния и, помолившись с женой перед ликами предков, отправился в путь. Магн покинул дом в середине дня, солнце только тронулось с зенита.

Он шёл не спеша и успевал ловить взгляды людей. Весть о прискорбной судьбе организатора бал-маскарада разнеслась по городу, словно чума на грязных лапах крыс. И теперь, видя Тунния в одежде для откровения, все без слов понимали плачевность ситуации и его дальнейшие действия.

Граждане Монолона ожидали, что он сожжёт свой дом в ту же ночь, как там умер Народный трибун. Однако сам Магн, посоветовавшись с женой, решил не рубить с плеча и получить совет от Вещего фавна.

Тунний по пути купил двух овец и уже вместе с ними отправился к Роще откровения. Без хорошей жертвы даже помыслить нельзя о благоприятном исходе предприятия. Боги, а точнее их жрецы, в таких делах крайне щепетильны и последовательны.

Роща откровения прилегала к стенам города. Магн довёл брыкающихся животных ко входу в лес и осмотрелся. Тропинка заросла, ни одного жреца не было видно.

– Время старых богов уходит безвозвратно. Даже ни одного подношения, – произнёс Тунний, рассматривая камень на входе.

Раньше тут было не протолкнуться. Молодёжь то и дело хотела заглянуть в будущее и убедиться в правильности выбранного карьерного пути. А то так просадишь все свои деньги, а затем ещё и заёмные, а результата нет.

Магн хорошо знал дорогу. Тут прошла и его молодость, здесь он впервые увидел Люцию. На него разом налетели воспоминания, словно листья, сорвавшиеся от лихого ветра.

Пришлось идти в одиночестве. Порой казалось, что сама природа против пребывания здесь Магна. Его ноги путались в высокой траве, а свисающие ветки, точно змеи, так и стремились ужалить посильнее.

До места проведения ритуала патриций добрался весь в мыле и изрядно уставший. Пришлось ещё вести упрямых овец через бурелом. Животные чувствовали неизбежность конца, потому вечно пятились и норовили сойти с тропы.

Сначала Магн никого не заметил. Оба жреца в чудовищно замызганных тогах буквально сливались с хмурым пейзажем под сенью вечно зелёных крон. А их заросшие лица выдавали в них, скорее варваров, чем жителей Монолона. Ведь каждый уважаемый себя гражданин следил за внешностью, и ненужные волосы соскребались по всему телу.

– Есть кто? – Магн сделал шаг вперёд.

– Мы всегда здесь, – ответил старик в зелёной тоге. Жрец вещего Фавна.

– Мне нужно…

– Все сюда приходят за одним и тем же, – произнёс второй. Жрец в чёрном одеянии Бога сна. – Мы тебя ждали.

Он взял овец и повел к жертвенному алтарю.

– Воздерживался? – поинтересовался слуга Фавна.

– Не ел, не пил, не спал целые сутки. Лишь молился.

– Хоть кто-то помнит, что к Богам нужно приходить подготовленным, – он улыбнулся и предложил занять Магну своё место.

Туннию дали ветки бука с листьями и заставили плести венок. Причём запретили пользоваться магией, что превратило процесс в настоящую пытку. Магн ободрал себе руки, прежде чем у него получилось что-то годное для ритуала.

– Совсем молодёжь от рук отбилась, – улыбнулся жрец Бога сна. – Элементарную вещь сделать не могут.

– Помнишь, – они вдруг стали вспоминать дни былые, позабыв о госте, – в юности мы такие диковины вырезали из дерева?

– Выпиливали из кости.

– Залюбуешься!

– Да… Измельчали нынче монолонцы.

– Может, мы продолжим? – поинтересовался Магн.

Жрецы посмотрели на него невинными глазами, а затем на небо.

– Ещё рано. Начнём на закате.

Они молча ждали конца дня, но один из жрецов все же решил поинтересоваться.

– Что желаешь увидеть?

– Выход!

– Мхх…

– В моём доме убили Народного трибуна и я…

– Кого-кого? – переспросил жрец Фавна.

– Народный трибун.

– Нашёл о чём переживать. Они мрут как варвары, только и успевай выбирать новых.

– Возможно, в ваше время так и было, а теперь эту должность занимают пожизненно лучшие из монолонцев.

– Вечно вы там за стенами придумываете… всё никак не можете остановиться.

– А вы безнадёжно отстали.

– Однако ты пришёл к нам за советом. Там ты его искать не решился.

На это Магн уже не нашел, что ответить, и промолчал, чем вызвал улыбки на лицах жрецов.

***

К вечеру жрецы водрузили на Магна венок и протянули нож, дабы он обагрил кровью жертвенных овец священное место. Связанным животным перерезали глотки и оставили брыкаться на камне.

Багровые лучи заходящего солнца разрезали опушку.

– Насыщенный цвет, – молвил с улыбкой жрец Фавна. – Твои дары приняты.

Тут они вдвоём стали с дикой скоростью и завидной сноровкой освежевать туши. Жрецы отрубили овцам головы, сделали надрезы на ногах, а затем принялись медленно, помогая ножом и тряпкой, снимать шкуру. В конце просто содрали её незамысловатым приёмом. То же самое проделали и со вторым животным.

Жрецы успели до захода солнца. Они постелили шкуры на землю, куда потом лёг Магн, а на его лице сделали несколько рисунков кровью.

– Теперь можешь засыпать, гражданин! Боги покажут будущее, если сочтут нужным, – произнёс жрец Фавна.

Второй ходил вокруг ложа, окропляя его водой из священного источника, и причитал:

– Владыка сна, даруй ему откровение, которого он так рьяно желает.

Глаза Магна закрылись не сразу, но, в конце концов, и затяжному бодрствованию приходит конец.

***

Магн проснулся под утро. Он вроде и выспался, но вот спину странно покалывало.

– Совсем вы, городские, разучились спать на земле, – с ухмылкой произнёс жрец Фавна, увидев кислую рожу патриция.

На опушке пахло жареной бараниной. Именно этот запах и голодовка побудили Тунния проснуться. Сопротивляться урчащему желудку он не смог.

Жрецы же, судя по довольным лицам и костям вокруг костра, доедали первую овцу. Вторую наверняка спрятали на запас. Кто знает, когда ещё к ним придёт нуждающийся и будет ли у него достойное подношение?

– Увидел, что хотел? – спросил жрец бога сна, обгладывая сочную косточку. От жира их бороды и руки поблёскивали на свету.

– Всё расплывчато… фрагментарно и запутанно, – произнёс Магн.

– Мхх, – жрецы переглянулись. – Значит, Боги показали тебе очень далёкое будущее.

– Но мне нужно знать, что делать сейчас! – крикнул Тунний и вскочил на ноги.

– Так это не работает. Боги показывают то, что действительно важно, и значит, сегодняшняя проблема незначительна или ты уже знаешь, как её решить.

– В Тартар ваших Богов! – бросил от бессилия Магн.

Он подошёл к вертелу с тушей, оторвал себе кусок мяса и понуро побрёл домой.

– Не переживай! – крикнул ему в след жрец Фавна. – Откровение теперь с тобой. С каждым часом, днём, годом оно будет всё чётче и чётче.

– Пустая трата времени, – прошептал себе под нос Тунний.

Раздосадованный таким исходом, он злился на всё вокруг: на ветки, бьющие по лицу, на траву под ногами и даже на самого себя. Домой патриций пришёл полностью вымотанным и опустошённым и снова завалился спать.

Октавиан Август

Октавиан встал до рассвета. Солнечные лучи ещё не успели омрачить ночную прохладу своим надоедливым теплом. Лошадь, приготовленная рабами, ожидала в конюшне и игриво била копытами о землю. Хозяин в последнее время зачастил в город, и, видать, животному такие перемены пришлись по нраву.

Седина изъела когда-то красивые волосы цвета только что вспаханной земли, но бодрости духа и крепости тела Август не утратил. Он без проблем вскочил на коня и отправился в город. Не стал нестись галопом, у него была уйма времени. И даже если бы Октавиан не успел вернуться до заката на виллу, всегда можно остановиться у друзей, детей или жены на худой конец. Вот она обрадуется.

Октавиан улыбнулся, представив её скачущей на загорелом юноше и их лица, когда он войдёт в спальню и представится.

– Хорошая шутка! Главное вовремя подобрать момент, чтобы ни у кого не остановилось сердце. Убил, пытаясь пошутить… Легендарно! На суде, правда, не поверят. Хотя возможно, сын, как Городской претор, меня и помилует… или нет. Всем почему-то становится жалко плохих людей, когда те умирают.

Он ехал в тени двухъярусного акведука. Ряды арок уходили в обе стороны и терялись вдали. А приятное журчание воды успокаивало, говоря спешке нет.

В думах и грёзах Октавиан и не заметил, как конь начал отстукивать подковами по городской брусчатке. Патриций дёрнул за поводья и остановил животное. На мгновение забыл, зачем приехал, но почти сразу вспомнил.

«Старость начинает подглядывать из-за угла. Плохой знак!»

Вдруг Октавиану страшно захотелось пить. Он огляделся и приметил колодец с фигурой фавна. Из творения архитектора, хоть и не очень толкового на вид, била струя чистой родниковой воды. Мужчина слез с коня, подошёл, сделал несколько глотков и умылся. Усталость и жажду как рукой сняло.

– Теперь можно и в гости!

Он повёл верного коня под уздцы. Октавиан приехал строго по делам и не собирался тратить время, однако группа сенаторов в чёрных тогах его узнала, пришлось подойти.

– Октавиан Август?! – выкрикнул с улыбкой один из них. – Лет десять тебя не видел, уже стал думать о худшем.

– Прям как моя жена, – пошутил Август. Они рассмеялись и обнялись. – А что в чёрном? Умер кто-то?

Сенаторы нахмурили брови и переглянулись:

– Аппия Вилора зарезали на маскараде.

– Да? – Октавиан задумался.

– Обычно такие вести разлетаются быстро.

– Друзья мне рассказывают только о хорошем. Как-то всё не вовремя, но нужно проститься с человеком. Когда похороны?

– Завтра на рассвете!

– Приду, – он поклонился сенаторам. – К сожалению, мне пора.

«Столько дел, нужно успеть!»

Октавиан миновал несколько улиц, едва протиснулся через массы людей. Кто-то таскал корзинки, другие кормили кур, а третьи резали барана. Жизнь в городе не останавливалась ни на миг.

Август, наконец, добрался и, схватив кольцо на двери, постучал. Массивные деревянные створки, обитые железом, с трудом поддались и открылись.

– Мастер Октавиан, – произнёс раб, – чем могу быть полезен?

– Я хочу поговорить с хозяином, – потребовал Август.

– Макр Анроний не появлялся дома с празднования Дня города.

– День не задался с самого начала, – бросил Октавиан и уже собирался уходить, как услышал женский голос.

– Кто пришёл? – донеслось из дома.

– Октавиан Август, хозяйка! – сообщил раб.

– Впусти!

Раб забрал поводья и впустил гостя внутрь. Октавиан прошёл в центр дома и оказался во внутреннем дворе, где благоухал остров зелени.

«Мой дом – моя крепость!» – вспомнилась ему излюбленная фраза монолонцев о своих жилищах.

– Домна, – Октавиан поклонился хозяйке. Она отстраненно сидела в комнате предков своего мужа. Красные стены, а в нишах чёрные бюсты усопших.

– Пойдёшь его искать? – шёпотом спросила она.

– Разговор есть. Не знаешь, где он может быть?

– Он в последний год пристрастился к восточным забавам. Люди там залезают в какие-то землянки, бросают листья в огонь и дышат. После этого Макр возвращался домой совершенно отрешённым.

– Наслышан! Но это не восточная, а северная традиция. Варварская практика. В городе подобных заведений должно быть не много.

– Я плохо поступила, Октавиан, там на празднике… Он, скорее всего, узнал и поэтому не возвращается. А у меня теперь душа не на месте, она вечно кричит.