Сильно негодующая до этого момента толпа мгновенно сменила гнев на милость, плюнула на Ксепт и её «Волшебные сады» и длиннющей очередью выстроилась к хомяку в клуб.

– Хе-хе-хе! – довольно потёр ручонки усатый, снова взобрался на свою табуретку, победоносно осмотрел толпу. – Попались, голубчики. А я же вам говорил!

В небесах пророкотало. Мрачный колокольный звон оповестил округу, по небу поплыли черные тучи.

– Ксоф помер, – презрительно процедили из толпы. – Сколько гонору и пафоса в нем было, а оказался жалким трусливым слабаком. Тьфу, противно.

Высокий массивный асолот-воин, с жерлами-вулканами на спине и весь в доспехах, разочарованно покачал головой, проводил взглядом черные тучи в небесах:

– Это же надо – бояться спуститься в Помойку только потому что там поселилась какая-то голодная кровожадная тварь, – продолжала кривиться живая плавильня. – Вот поглотитель, там да, другое дело. Я бы тоже боялся встать один на один с драконидом, что пьёт из тебя душу и силы.

– Ты боишься поглотителя? – хохотнул хомяк-таракан, смерил асолота и его согласных дружков сочувствующим взглядом. – Да этот ваш драконид визжал как девчонка перед смертью, голосил так, что стены тряслись. Ха-ха-ха.

– Поглотитель, визжал как девчонка?! Перед смертью?! Усатый, ты кукухой двинул? Во даёт! – разразилась толпа хохотом и издевками, принялась тыкать в таракана пальцем и хвататься за животы. – Поглотитель жив-здоров и скачет вон по всей Помойке! Вторые сутки кружит вокруг замка безумного короля!

– Ага, скачет, как же. Давным-давно уже отскакал, года два назад, не иначе. А перед этим скулил как битая псина, пока его ели кусочек за кусочком. Долго, медленно, с аппетитом.

Хомяк вновь разинул свою зубастую пасть, жутко улыбнулся во все шестьдесят два крючковатых резца.

– Ты-то откуда знаешь? – спросил взволнованный голос из притихшей очереди.

– А я там был, – развел руки в стороны усатый, – сам всё видел, вот этими вот глазенками, представляешь? И вам показать могу, хотите?

Хомяк спрыгнул со своей табуретки, засверкал глазами-бусинками, медленно пошёл на запаниковавшую толпу:

– Хотите увидеть настоящего поглотителя? Не того бутафорского болванчика, что бегает сладкой приманкой по всей Помойке, а реального тысячелетнего драконида? Хотите увидеть, что с ним стало на самом деле? Ну так делайте шаг назад! Ещё! И ещё! Давай-давай, отходи, подальше, ещё дальше, вот так! – всё махал своими маленькими ручками таракан и гнал толпу подальше от клуба. – Сейчас я вам покажу, что на самом деле происходит в Помойке, небесные вы мои. А ну стой! Достаточно!

– Ну…? И где поглотитель? – прекратила пятиться живая очередь, испуганно уставилась на хомяка.

– Дак вот же он, перед вами, – кивнул себе за спину усатый. – Глазки-то свои поднимите повыше. Вот так, выше, выше, ещё выше. Теперь налево посмотрите, теперь направо, а? Ничего не замечаете? Оцените, так сказать, картину целиком!

Базолг, как и Имельтида, как и её братец Имельгор послушными болванчиками отошли вместе со всеми. Словно загипнотизированные речами подозрительного таракана, вся троица посмотрела сначала наверх, затем вниз, потом налево, направо, снова вверх. Чем дольше Базолг смотрела перед собой и в особенности на клуб усатого, тем больше она понимала, что смотрит на огромную, гигантскую, невероятно большую башку самого настоящего драконида. Вся в сколах, в следах от чужих зубов, обглоданная и пожеванная, голова поглотителя служила стенами для «МРАКАТАНА» и выглядела так, будто её годами облизывала и обсасывала у себя в пещере какая-то невероятно голодная и жадная до чужой плоти ненасытная тварь.

– Ну что, мои сладкие небесные? – сверкнул глазами-бусинками таракан, приглашающе повел рукой в сторону изуродованного гигантского котелка поглотителя. – Кто хочет затусить в башке драконида? Я угощаю!

Глава 10

Сумасшедший культист выжил. С обгорелым лицом, без пальцев на левой руке, с ожогами и пузырями во всю спину, фанатик все-таки выбрался из старых плавилен. Хмурной и радостный одновременно, чокнутый бродяга восторженно потрясал зарисовками огненного воплощения его Господина и в то же время сокрушался об очередном упущенном шансе. Культист всеми силами желал увидеть истинное обличье своего Повелителя, своими собственными глазами узреть откуда он все-таки появляется и как выглядит без своих трансформаций. Мужичок увязался за рогатой.

Помимо фанатика взять с собой в Город пришлось и надоедливых крикливых туземцев, чья неугомонная разношерстная ватага постепенно превращалась в какой-то жутковатый на вид, пугающий культ. Ни на шаг от мусорщика не отступая, подражая ему и копируя его повадки, туземцы уже выглядели как мусорщик, вели себя как мусорщик, и даже отрубили себе каждый по левой руке, чтобы во всём походить на своего зубастого кумира. Возглавлял их тот самый плачущий малый, единственный выживший в деревне и проводивший Анну к шахтам. Совсем до этого безобидный, коротышка кардинально преобразился, перестал хныкать, что называется «подобрал сопли» и тоже отрубил себе левую руку. Более того, лидер культа пошел дальше всех своих соплеменников и выколол себе глаз, поцепил за спину мешок и даже символ однорукого горбатого человечка, белой краской нарисованный, изобразил у себя на груди. Завершением всей этой пугающей метаморфозы стал штандарт. Лидер культа соорудил из коряги и тряпок небольшое знамя, в центре которого нарисовал Анну, за её спиной гигантского мусорщика, а повсюду вокруг тех самых туземцев, с чужими головешками в руках. Выглядела вся эта конструкция, мягко говоря, пугающе.

– Мы ждали вас, Госпожа Анна, – заговорили с рогатой, не успела та появиться на телепортационной площадке Города.

Обступив с трех сторон её, туземцев и бледнолицего гиганта, подозрительная компания в рваных мантиях оттеснила простой люд куда-подальше, уважительно поклонилась рогатой, уставилась на неё пристальными взглядом из-под своих черных балахонов. Особенно – на изуродованный котелок падшего, у девушки к поясу притороченный. Заметив эту окровавленную башку и почувствовав на себе ауру подавления способностей, балахонщики сразу же понятливо закивали, зашептались между собой, говоря, что «ну теперь-то всё стало на свои места» и «ни у кого сомнений больше не возникает». Про какие такие сомнение и у кого они, собственно, возникали, Анне не сообщалось.

– Чтобы окончательно убедиться, что всё это не какой-то хитрый обман – прошу продемонстрировать свои способности, – неожиданно затребовали от рогатой.

Главный из неизвестных, самый низкий и в багровой мантии сделал шаг вперед, встал напротив красноглазой:

– Мы должны быть точно уверены, что это вы убили тех небесных, – пояснили свою позицию Анне. – Это важно. Вы обязаны всё доказать.

Что вообще происходит, кто это такие и почему от неё требуют непонятных доказательств девушка решительно не понимала, а потому злилась и хотела поскорей открутить башку этому пытливому карлику. В то же время Анна чувствовала, что прямо сейчас происходит что-то важное, догадывалась про каких таких небесных идёт речь и украдкой поглядывала на бледного гиганта за своей спиной. Силой, налево и направо убивать богов, в их маленьком отряде обладал он один, а потому и демонстрировать что-то этим товарищам следовало бы тоже ему. Но мусорщик почему-то кивнул рогатой. Взглядом указав на неизвестного в алой мантии, однорукий приказал Анне действовать, использовать на балахонщике способности. Опасаясь нарушить приказ бледного гиганта, суккуб торопливо подняла руки, активировала свой главный навык.

Луч поглощения, ещё недавно напоминавший собой прожорливую алую змейку, вырвался из ладоней красноглазой багровым изголодавшимся питоном. Толщиной в руку, в цветах кровавого заката, луч ударил неизвестного в грудь, высосал его и его ближайших дружков до мозга костей. Под ноги красноглазой упали красный балахон и пустая человеческая оболочка. Округлившимися глазами Анна посмотрела на безучастного мусорщика. Нетерпеливый, злой, голодный, тем не менее калека сделал два шага назад, предпочёл лишний раз не отсвечивать. Как-то объяснять возросшие способности Анны девушке тоже никто не собирался.

– Достаточно! Мы увидели достаточно! – быстро подобрали останки своих соратников фигуры в черном, подобострастно кивнули рогатой, расступились. – Прошу, следуйте за нами. Мы сопроводим вас к торговцу и обеспечим вашу полную сохранность! Считайте, что нижние этажи Города с этой минуты стали для вас родным домом! Для Госпожи Анны на нижних ярусах теперь открыты любые двери!

– Идите прочь! – посторонилась загадочных балахонщиков рогатая, брезгливо махнула рукой, скривилась. – Отвалите от меня, сейчас же!

Весь этот непонятный сброд, что день ото дня продолжал вокруг неё собираться, девушке не нравился. Она очень смутно себе представляла чего от неё хотят, подозревала каждого из них в каком-то обмане, во все эти расшаркивания и обещания не верила и вообще. Анна хотела блистать. Рогатая желала яркой красивой жизни, полной богатства, власти и кучи подчиненных. Она хотела жить на верхних этажах Города, быть вхожей в аристократические круги суккубата и лично к Моргот, желала находиться среди генеральской тусовки и демонстрировать всем вокруг какая она: умная, обворожительная, властная. А всякие мутные личности, головорезы, воры и обманщики девушке были не нужны.

Только-только Анна определилась со стратегией по жизни, как наперекор всему к ней подбежал тот самый аморф – мелкий прохиндей и завсегдатай телепортационной площадки. Сунув девушке в руку половину от своего сегодняшнего заработка, аморф прошептал «За вашу благосклонность» и трусливо убежал обратно. Даже этот невыразительный проходимец, казалось бы, живущий своей собственной жизнью, и тот поспешил высказать красноглазой своё почтение, заручиться её поддержкой.

Анна тяжело вздохнула. Сунув жменю гудящих бусин себе в карман, убедившись, что мутные личности в мантиях исчезли, суккуб направилась к воронке межпространственного перехода. Впереди, как это ни странно, ждало самое сложное – Шух. Вредный и гадский начальник мохнатой таможни снова начнет её задирать, требовать денег, позорить перед всей четной публикой – в этом Анна даже не сомневалась. Более того, хомяк всегда зрил точно в корень, едко подмечал творящийся вокруг Анны бедлам и ещё ни разу не ошибался с её телохранителями. На спутников красноглазой у Шуха был настоящий нюх, что они из себя представляют и чего от них стоило бы ждать этот пронырливый гад чуял за версту. В отличие от самой рогатой.

– Интендант разлома Анна, – нечеловеческий колючий голос неожиданно остановил девушку на полпути. – Вы обвиняетесь в смерти иприта, убийстве Селвы и пропаже инкуба. Вы пойдете с нами, матрона-дознаватель уже ждёт.

Худые нескладные фигуры в приплюснутых шлемах и со стальными иглами в руках перегородили девушке дорогу. Приготовив сети, приготовив кандалы, клетку и даже плиту-надгробие для защиты от проклятий, блюстители порядка явились по душу рогатой, в полной боевой готовности окружили красноглазую. Анна струхнула. Коленки задрожали, в животе похолодело. Наблюдая как медленно к ней приближаются эти безликие нелюди, как блестит холодный металл на кончике стальной иглы, суккуб уже стояла и видела свою быструю смерть. Сейчас она случайно дернется, рыпнется, как-то не так повернется и сразу конец. А если и не конец, то бабка-дознаватель ещё долго и с пристрастием будет крутить её кишки на палке, жечь её каленым железом и пытать тупым ножом.

За спиной угрожающе заклокотало. Уже готовая сдаваться в плен, Анна струхнула пуще прежнего, резко подобралась, дернулась, оборачиваясь к мусорщику. Бледнолицый пристально за ней следил и недовольное выражение лица одноглазого как бы намекало, что нужно делать. Мусорщик взглядом указывал на жетон неприкасаемого.

– Пошли вон! – спохватилась суккуб, рванула блестяшку со своего пояса, продемонстрировала её плоскоголовым. – Я делаю что хочу и когда хочу, понятно? Пока на мне этот жетон – вы меня и пальцем не тронете! И ни к какой матроне я не пойду! Свалили прочь, отошли с дороги, болваны!

Вся дрожа от страха, но с гордо поднятой головой, Анна прошла сквозь железных нелюдей, уверенно промаршировала через это немногословное воинство. Плоскоголовые расступились. Не в силах перечить и вредить обладателю заветной блестяшки, нелюди прянули в стороны, разошлись, освобождая проход. Анна подошла к воронке межпространственного перехода, замерла у оградительной полосы.

Начальник таможни на привычном месте неожиданно отсутствовал. Вместо него дорогу красноглазой перегородили другие мохнатые, сам же вредный гад сидел на бочке неподалеку и увлеченно чесал языком с канцелярией. Общаясь с Пантеоном при помощи подаренного ему кольца, весь нарядный и в новой жилетке, хомяк слушал расстроенное щебетание той самой небесной, демонстрировал себя любимого и периодически учил свою барышню жизни. Появление на площадке рогатой и приближение её нового телохранителя щекастый гад даже не заметил.

– Шух, милый мой, они все идут ко мне, понимаешь?! – жаловалась хомяку та самая кучеряшка, в строгих очках и с пухлыми губками. – Я одна, а их вон сколько! У меня же столько дел, а они как будто не понимают! Всё мне несут! Папки свои, бумаги, записки, дела, расчеты! Вот буквально сегодня, представляешь, арестовали главу ботанического сада, принесли мне всю его бухгалтерию за двести лет, и сказали «разобраться»! До завтра! Нет ну ты можешь себе представить такую наглость? Я их, конечно, послала, но это же только один случай из ста! Эти новые начальники совсем страх потеряли! Где их только берут?!

– Ну, у меня таких проблем нет, – гордо выпятил грудь мохнатый, деловито цокнул языком, разгладил несуществующие складки на своей новой жилетке. – Я тут всё держу под полным контролем, в ежовых рукавицах так сказать!

– В «ежовых рукавицах»?! – охнула небесная, похлопала своими пышными ресницами. – Но как? У тебя же там столько народу, такой поток! Как у тебя только смелости хватает? Вот я бы так не смогла. Я и тут-то с трудом отпор даю, а что бы как у вас там, да на таможне, да со всеми этими… бандитами! Ну ты просто монстр!

– Всего лишь дело практики, моя дорогая, всего лишь дело практики, – вальяжно отмахнулся щекастый, приосанился, встал на своей бочке. – Но и врать не буду, без личного характера тут тоже никак. Характер должен быть стальной, как стержень! Крепкий, несгибаемый. И самое главное – взгляд! Взгляд, поняла? Чтобы ты зыркнула разок, вот так, пронзительно, и чтобы сразу все поняли с кем имеют дело!

– Невероятно! – сбитая наповал подобными заявлением, выдохнула кучерявая. – Какой же ты… могучий, Шух! А показать можешь?! Хочу сама всё увидеть!

– Легко! – крутанулся на своей бочке хомяк, неожиданно увидел красноглазую, возбужденно зашевелился. – Смотри как это делается!

Наглая рожа спрыгнула на землю, уверенно заработала лапами в сторону поникшей красноглазой. Анна, понимая что ей уготовано, окончательно повесила нос и опустила голову. Пора было признать очевидное, воевать с этим проходимцем не в её весовой категории. У неё просто не было шансов что-то ему противопоставить.

– Ага, неплательщица явилась! – затормозил напротив красноглазой Шух, расставил ноги шире плеч, руки на груди скрестил, демонстративно, потому что кое-кто за ним наблюдает.

Внимательным взглядом осмотрев Анну, Шух на секунду стушевался, ибо новый внешний вид и размеры красноглазой того явно пугали. Однако, заметив отсутствие возле девушки богомола-телохранителя и рассмотрев за её спиной культиста с пигмеями, щекастая морда быстро встала на привычные лыжи, набралась храбрости:

– Ну, и кого ты притащила за собой на этот раз? – грозно зыркнул хомяк на рогатую, пронзительно так, прям как рассказывал.

Кудрявая небесная аж за сердце схватилась, такой могучий и строгий был сейчас Шух в её глазах.

– Кто про твою безопасность думать будет, м? Опять я? – внушительно так пошевелил бровями неугомонный комок шерсти. – Или может быть туземцы эти, или этот старик, с безумным взглядом?! Что-то я не вижу тут достойной кандидатуры!

– Да вот он будет, – окончательно подавленная, буркнула красноглазая, ткнула пальцем куда-то в небо, полезла в карман за деньгами.

– Кто «он»? – не понял хомяк, покрутился из стороны в сторону. – Не вижу никого.

– Одноглазый.

– Какой «одноглазый»? Где? Пытаешься надурить меня? – подозрительно сощурил глазенки начальник таможни.

Хомяк в упор не замечал бледного гиганта и основная причина, по всей видимости, скрывалась в исполинском росте последнего. Шух со своими «метр ноль пять», был для того, что футбольный мячик. Однорукий неожиданно зашевелился. Неподвижный до этого момента, калека медленно наклонился, присел на корточки. Огромная зубастая пасть, с саблевидными клыками и зазубренными жвалами, опустилась прямо пред лицом струхнувшего хомяка. Внезапно притихшего начальника таможни с любопытством осмотрели.

– Мы пойдем уже или как? – уставшим голосом попросилась Анна, по обыкновению высыпала деньги мохнатому прямо на голову. – Можно пройти?

– П… п… п-проходите, – просипел шерстяной ком не свойственным ему голосом. – Спасибо, что пришли. Приятно вас видеть. Если я понадоблюсь – вы знаете где меня найти.

Удивляясь такому странному поведению, красноглазая тем не менее махнула рукой, позвала всех заинтересованных двигать следом. Ступив в воронку межпространственного перехода, Анна отправилась на нужный ей этаж, к тому самому торговцу.

***

Столицу мохнатых торгашей и его нижние этажи бледнолицый гигант встретил с огромным позитивом. Однорукий монстр был весел, рад и счастлив как самый настоящий младенец, с замиранием сердца рассматривал окружающие его постройки, без остановки крутил головой, улыбался и слонялся от дома к дому, заглядывая во все углы и подворотни. Брусчатка под ногами, бордюрный камень, мусорные баки и даже фонарные столбы – всё у бледнолицего вызывало странное благоговение и восторг, калека щупал тротуарный камень под своими ногами как самый настоящий грааль, бережно, нежно, с непонятной любовью. Весь их маршрут от воронки телепорта и до конуры торговца состоял из одних сплошных остановок. Одноглазый то и дело застревал у какой-нибудь самой обыкновенной рельсы, товарного состава или автомата с напитками, радостно тыкал кнопки, смотрел на моргающие датчики, по-дурацки лыбился и ждал свою банку с газировкой. Местами суккубу и вовсе приходилось тащить бледного гиганта силой, ибо тот напрочь не хотел шевелить ногами и часами прозябал у какого-нибудь окна, рассматривал через стекло местных жителей, наблюдал за ними и приветливо махал им своей огромной когтистой пятерней. За окном в такие моменты истошно верещали, бегали, пытались задергивать шторы, заколачивать раму или прогонять мусорщика, но тот упорно никуда не шёл и всё тыкал пальцем в окно, просил вусмерть перепуганных жильцов переключить канал на бормочущем телеприемнике. Простой быт местных жителей интересовал мусорщика больше, чем собственная светящаяся метка над головой.

Интересовал настолько, что в какой-то момент суккуб засомневалась в истинных причинах однорукого идти у неё на поводу. Уже через час их небольшого путешествия Анна была практически уверена, что жуткому убийце глубоко плевать на то, кто, как и почему за ним следит, небесные это или не небесные, сколько их и вообще. Антураж Города так сильно увлекал его, так сильно его захватывал, что гигант позабыл про созданный вокруг себя морок и частично из него вывалился, показал Анне, что скрывается за следующим слоем его невероятно продвинутой иллюзии. Суккуб увидела шланги, много шлангов. Мешок за спиной одноглазого все это время был лишь оптической обманкой и никогда на самом деле не скрывал внутри себя голодных красных червей. Ни один мешок во всем этом мире не смог бы скрыть торчащие из его спины гигантские тентакли. Этих мясистых кровавых бичей был так много, они были такими огромными, такими длинными и разбухшими, что просто волочились за бледнолицым по земле, расползались во все стороны, разматывались точно клубок ниток и проникали во все щели, дыры и закоулки Города. Анна буквально шла по ним, перелезала через этих чавкающих монстров, поскальзывалась на их мясистых телах, перепрыгивала их, перешагивала. Сам мусорщик был тоже далек от себя предыдущего и со своим настоящим ростом цеплял головой провода и сбивал макушкой лампочки, плечами задевал балконы и проклятыми клинками высекал искры на фасадах зданий. Куча кривых почерневших рук, сжимающих изогнутые катаны и прорастающая у гиганта из-под лопаток, жила своей собственной жизнью и двигалась в хаотичном порядке, цеплялась за мосты, трубы и здания, люто размахивала клинками или периодически замирала. Обливаясь холодным потом, Анна волочилась следом и смотрела на весь этот ужас.

Суккуб уже не понимала, что делать и как быть, не понимала зачем она ввязалась во всю эту историю с «глазом» и охотой на монстра-болотника. Настоящий монстр давно был рядом с ней. Коварные мысли сдать однорукого теперь казались по-детски наивными и глупыми. Что бы там себе не задумал торговец-старик, какие бы планы на мусорщика он не строил, итог был очевиден – деду конец. Торговца сожрут, сожрут всех, кто был рядом и сожрут Анну, если всплывет неприглядная правда. Повезет если не сожрут весь этаж и Город целиком, благо мусорщик вроде как симпатизировал местным. Единственный разумный выход – это спасаться прямо сейчас. Открыть разлом, примкнуть к бывшему отряду Селвы, покаяться Моргот и надеяться на лучшее. Может быть тогда всё обойдется.

Анна попыталась активировать способности. Бесполезно. Её собственные навыки не работали, кривая разлома не открывалась, купол неуязвимости также не работал. Активным оставался только луч поглощения и чем ближе Анна была к бледнолицему, тем мощнее становилась эта способность. Однорукий гигант являлся источником силы для её загадочного навыка и самой Анне не принадлежал вовсе. Девушка в этом уже не сомневалась. Последнее, что пришло в голову красноглазой перед их финальной остановкой – это использовать глаз. Все-таки рискнуть и попытаться использовать на мусорщике глаз, дабы предотвратить грядущее бедствие и вымирание целого мегаполиса. Анна притащила в Город реального пожирателя.

– Какая ты все-таки молодец, – проскрипело довольное неподалеку, – я, признаться, даже не надеялся. А ты пришла.

Торговец поджидал красноглазую. С головы до ног в броне и при оружии, целиком и полностью в защищающих его от проклятий реликвиях, старик расположился возле заброшенного колеса обозрения. Окружив себя толпой пузырчатых мордоворотов, приготовив ножи, вилки и тарелки, соорудив неподалеку разделочный стол, торгаш готовился распилить мусорщика на части и сытно поесть. К званому ужину пригласили местного падшего и если старик ещё держал себя в руках, то этот урод просто визжал от восторга, скулил, выл и нетерпеливо колесил взад-вперед на своей деревянной тележке. Падший был настолько тучен, настолько широк и заплыл жиром, что собственные ноги его уже не держали, а огромная харя занимала две трети туловища, обрюзгшего и маслянистого. Единственное прекрасное, что сохранилось в бывшем жителе Пантеона – это рога. Два массивных величественных отростка торчали у падшего прямо изо лба, гордо закручивались вверх и источали притягательное золотистое свечение. Кем он был при своей прошлой, небесной жизни, оставалась загадкой.

– Как же много, как же много её в этом бледнолицем! Небесной силы! – задыхался от избытка чувств падший, хрипел, пуская слюну, не мог надышаться. – Да его просто распирает от божественной мощи! Она хлещет из однорукого, рвётся наружу, выливается! Скорее, скорее уже на стол его! Тащите на стол, хватайте пилы, я хочу попробовать кусочек!

Старик приказал жабам, скомандовал пузырчатым мордоворотам подвести мусорщика поближе. Повинуясь приказу, зеленокожие громилы подбежали, ухватили бледнолицего за щиколотки. Наивно полагая, что тащат того за руки, попытались сдвинуть гиганта с места. Мусорщик пошёл сам. Всё ещё пребывая в настроении, продолжая глазеть по сторонам и всему подряд радоваться, калека в два шага сократил разделяющее их пространство, затормозил возле старика и бывшего небесного. Присев на корточки, наклонив голову до уровня этой сладкой парочки, мусорщик необычайно широко улыбнулся, так раззинул свою клыкастую пасть, что у Анны от страха аж волосы дыбом стали.

– Во дебил, – хохотнули торгаш и бывший небесный, раззявили свои рты в ответ. – Ты чего лыбишься, дубина?

Ответа, разумеется, не последовало.

– Всё, проваливай, – махнули красноглазой, – считай мы в расчете. Мусорщик теперь мой, так что «глаз» можешь оставить себе, как и договаривались.

Бледный гигант сильно удивился, брови полезли на лоб. Мусорщик обернулся, недоумевающе посмотрел на красноглазую. Анна принялась истерично мотать головой. Собственный голос девушке не подчинялся, обуздавший рогатую страх не позволял вымолвить и слова, а потому Анна лихорадочно крутила башкой. Суккуб пыталась сказать «нет».

– Ну как знаешь, – как-то по-своему расценили замешательство рогатой, торгаш скомандовал зеленым мордоворотам. – Убить обоих.

В пузырчатых лапах появились клинки. Ватага бородавочников бросилась на мусорщика, бросилась на красноглазую, чьи-то худые руки потянули девушку в портал. Выполняя данное ранее обещание, балахонщики спасали красноглазую, тащили её подальше от развернувшейся на этаже кровавой вакханалии. Мусорщик уже отрывал головы и пускал в ход свои прожорливые шланги.

– НЕТ! НЕТ! Что вы наделали?! – в ужасе закричала Анна. – Верните меня назад!

Паника и отчаяние завладели рогатой. Бывший суккуб прекрасно понимала о чем сейчас думает мусорщик, понимала как она выглядит в его глазах и чем ей это грозит. Анна знала – он придет за ней. Придет, потому что маленький соломенный человечек уже здесь. Жуткая плетеная фигурка уже следила за красноглазой, неотрывно следовала за ней, пряталась в темноте, выглядывала из-за угла и не спускала с девушки глаз.

Оказавшись на тридцать ярусов ниже, тем не менее, Анна рванула обратно. Бегая между телепортов как обезумевшая, прыгая от этажа к этажу и путаясь в координатах, через двадцать минут суккуб была на месте. Весь этаж уже хрипел и булькал, голодные тентакли были повсюду. Выбитые окна, выбитые двери, выломанная решетка канализации и раскуроченная брусчатка мостовой. Рваные потроха и обглоданные кости валялись на каждом шагу, развивалась на ветру человеческая плоть и обрывки кожи, окровавленные куски мяса летали над головой точно фейерверк в праздничную ночь. Кровь хлестала изо всех щелей. Весь этаж был в крови, она лилась из местных жителей, её выкачивали из местных жителей, её выдавливали из них до последней капли и слизывали с их костей. Мусорщик всё забирал себе.

– Я не хотела! Я этого не желала! Я сразу передумала! Я… Я… – хватая ртом воздух и безумно ворочая глазами сипела красноглазая, пыталась оправдаться перед одноруким.

Мусорщик был ростом с колесо обозрения. Прямо у Анны на глазах завершалась его очередная трансформация, кровь, плоть и кости местных жителей шли на увеличение мышечной массы и перестройку организма. Про изможденного анорексичного дистрофика можно было забыть. Доступного биологического материала было так много, а собственный организм мусорщика был таким жадным, что растил новые мышцы поверх старых, заменял одни кости другими, добавлял одноглазому хребты, жилы и хрящи и делал всё, что угодно, лишь бы не терять доступный строительный материал и не прекращать пожирать местных.

– Не виноватая я! – взмолилась красноглазая.

Гигантский убийца повел плечами, собрал за спиной все свои клинки и руки, скрутил шланги. Ощупав у себя на лбу золотистого цвета рога, пока ещё небольшие и только-только прорезавшиеся, однорукий выплюнул пожеванную голову падшего, расправил плечи, посмотрел на Анну. Красноглазую одарили задумчивым долгим взглядом, бледнолицый принимал решение. После долгих несколько минут раздумий мусорщик наконец вздохнул, прекратил смотреть на Анну как на предателя, отозвал соломенную фигурку. Попробовав себя в новом гигантском теле, похрустев-пощелкав, покрутив головой, разминаясь, гигантское чудовище подобрало скелет падшего, разломало на части. Вытащив в темноту улиц светящийся камень, мусорщик в два четких, быстрых движения заточил кости бывшего небесного, воткнул недостающие элементы себе в затылочную часть. Бледнокожую шрамированную голову окончательно укрыло костяное забрало.

– И что дальше?! – прокричала Анну, дрожащая, суккуб обращалась с вопросом к гигантскому мусорщику.

Костяной воин выразительно повел рукой, девушку приглашали обернуться и посмотреть. За спиной красноглазой собиралась толпа. Говорящая дымка из затерянных миров, красно-черные балахонщики, аморфы, банк развития и ещё три десятка всевозможных уродов стояли благоговеющей кучей позади рогатой. Порталы продолжали открываться один за другим. Народ всё прибывал и прибывал, желая выказать бывшему суккубу своё почтение, спешил первым показаться девушке на глаза и покорно склонить голову. Все боялись. Боялись Анны, боялись её бледнолицего, боялись опустевших улочек и повторение истории у них на этаже. Все, кроме пигмеев и бормочущего культиста. Верные мусорщику туземцы уже разбредались по сторонам, с любопытством заглядывали в подвалы и здания, заглядывали в выбитые окна квартир, обживались и обустраивались. Сумасшедший фанатик тоже не сидел без дела и всё чиркал и чиркал в своих бумажках, остервенело работал карандашом и писал свою жуткую летопись.

– Он здесь, я чувствую его! – не прекращал ворочать глазами культист, смотрел прямо на мусорщика и не видел, смотрел на Анну, на всех вокруг. – Мой Господин совсем рядом! Чуть-чуть, осталось совсем чуть-чуть, и я наконец увижу его! Увижу истинный облик своего Владыки!

Анна начала пятиться. Творящийся вокруг неё ужас окончательно выбил из девушки дух, красноглазая боялась потерять рассудок. Шаг за шагом отступая, намереваясь сбежать, исчезнуть, затеряться в неизвестности, суккуб неожиданно ощутила цепкую хватку на своей голове. Гигантский убийца точно игрушечную куклу удерживал Анну на месте. Сдвинув брови, прислушиваясь, настороженно вращая головой, мусорщик оглядывался по сторонам и чего-то ждал.

Воронка межпространственного перехода неожиданно раскрылась возле рогатой. Из портала подул обжигающий сухой ветер, послышались многочисленные женские голоса и звон бутылок, старческие мужские руки потянули девушку на ту сторону. Мусорщик отпустил красноглазую, шагнул следом. Анна и бледный гигант оказались на безжизненном плато междумирья, в нескольких километрах от зарождающегося разлома Помойки. Через гигантскую кривую трещину можно было увидеть терпеливо ожидающих экзекутов, закованных в цепи порабощенных местных, черный замок безумного короля, какую-то речку-вонючку и бесконечную темноту мира-свалки. Помойка была совсем рядом. По другую сторону, уже здесь, на безжизненном плато междумирья, жопой кверху валились сотни рогатых, полуголых и вусмерть пьяных. Здесь же валялись разбросанные штандарты, пики, копья, реликвии и артефакты, накренившись стояли разряженные требушеты и баллисты, дрыхли на своём посту охранники, пускали зеленые слюни матроны, храпели бесы и неразборчиво бубнели гремлины. Впереди, далеко у горизонта зиял гигантский провал червоточины, но до него так никто и не добрался. Весь так называемый «рейд» Селвы наглядно демонстрировал истинную натуру и знаменитый характер рогатых – суккубы нажрались не успев отойти от кассы. Поход даже не начался.