Простая История. Том 2

Впрочем, Джулии можно было и не напоминать, она уже лет семь распорядитель на всех диспетчерских вечеринках. Может, это призвание такое? До неё, конечно, далеко первой жене Хартли, как-там-её-звали, неважно. Майк рассматривал фигуру Джулии, когда она прошла мимо один раз, потом снова, когда вернулась. Он даже не заметил, что она несёт в руках. Отвлёкся только наткнувшись глазами на полный фужер, который она сунула ему чуть не в нос.

– Что это? – Отодвигаясь, он взял, поболтал осторожно, наблюдая как по стенкам скатывается прозрачная чуть маслянистая жидкость и слушая позвякивание льда. – Фу, какая проза. Коктейль с виски!

– Конечно. А что ты думал я ещё тебе принесу?

– У вас просто банда алкоголиков.

– Ага, – согласилась Джулия. – Пей давай.

И он взял, да и выпил.

Джулия тут же протянула тарелочку с лимоном и ломтиками салями.

Подходяще. Когда так пакостно в мозгах, пусть будет также и в желудке. Великолепное утешение. Всегда он на него ловится, хотя точно знает – не помогает. Ничем не заглушишь сосущую тоску внутри. Алкоголь на Майка никаких штор не навешивал: так напиться, чтобы потерять сознание ему не удалось ни разу за всю жизнь. Сколько бы он ни выпил спиртного, мысль всегда работала чётко, и беспощадная память ничем не прикрывалась. Это было неприятно, потому он однажды решил: пить – бесполезно. Джеф, видимо, тоже, поскольку Майк видел, что он не пьёт ничего вообще.

– Есть у тебя любовница, Майк? – Спросила Джулия над ним немного погодя.

Вот развязная женщина!

– Нет, – честно ответил Майк. – Мне последней мегеры хватило по уши. Почитай, десятилетие очухаться не могу.

– Бедняжка! – Воскликнула Джулия, возвращаясь в кресло. Тарелку с лимоном и колбасой она поставила поближе к нему, на журнальный столик. – И все эти годы один как перст. Да, вы с Джефом друг друга стоите!

– Не мы. Жизнь такая.

– Что сложного в том, чтобы найти себе пару?

– Это легко, когда ты не обременён годами-сединами, опытом и неповоротливым мешком денег.

– Так ты в каждой видишь акулу! – Засмеялась Джулия, кивая.

С ней было легко и вовсе не потому, что он только что тяпнул натощак стаканчик. Просто она такая уютная, свой человек и не болтушка, насколько он успел выяснить за эти годы. Приставать к ней тоже не хотелось, и не потому, что он был не уверен согласится ли она, просто она была не для него. Она интересная, но взаимопонимания им всё равно полного не достичь, он это чувствовал. В таких женщинах много приземлённости, а ему нужно было чтобы женщина была таинственна, как сфинкс.

– Скажи ещё – Эмма была не акула, – сказал Майк, чувствуя как он начал неудержимо пьянеть. – Что ты такие разговоры ведёшь с чужими мужиками?

– Нашёлся чужой. Сколько лет я тебя знаю? Около восьми?

– Прекрати напоминать мне о моём возрасте. Во мне и так живёт тоска по поцелуям. Пошли, я готов. Пока я ещё могу идти, и что-нибудь нести. Боюсь, что через некоторое время, я уже отсюда не встану.

Их приняли приветственным свистом и стуком по столу.

– Что это вы не купаетесь? – Поинтересовался Майк, решив быть гостеприимным, раз уж он на правах хозяина.

– Тебя ждём. Куда ты именинника дел – уже слопал?

– Им и подавиться можно, борода в зубах завязнет, – посетовал Майк и качнулся.

Для него тут же притащили кресло и взялись усиленно кормить колбасками, благо – на решётке уже высилась поджаренная груда. Это было почти невыносимо. Жирные колбаски после чуть разбавленного виски натощак. Экстремальщики! Желудок Майка не работал на таком уровне довольно давно. Завтра ему обеспечен весёлый денёк. Он откинул голову на спинку и стал смотреть на высокое бледное небо. Вспомнил, что сегодня холодный ветер, но сейчас ему почему-то было не холодно. Может ветер улёгся? Майк покрутил глазами, выискивая на чём же это можно проверить, но рядом, как назло, не было ничего такого, что мог бы шевелить ветер. Потом увидел лохматые головы общества и облегчённо засмеялся. Есть ветер. Покрутил глазами, проверяя кто чем занят. Хартли жарил колбаски. Джулия с Норой в халатах хихикали на качелях. Адам надувал шарики. Стив с пивной кружкой сидел на краю бассейна и пробовал воду. Интересно, нагрелась или нет? Надо им напомнить, чтобы там к трубам не прижимались, но мысль тут же ускочила, потому, что Стив встал и сказал:

– Хотите анекдот?

– Отстань – посоветовала ему Нора. – Мы его знаем. О том, как встретились у ворот рая священник и шофёр. И пропустили шофёра, потому, что все молились, когда он вёл автобус.

– Ну вот. Ничем вас не удивишь, – вздохнул Стив. – Не получается у меня веселить народ, когда нет Джефа.

– Как это – нет Джефа? – Спросил Джеф.

Стив оглянулся и упал в бассейн, не удержавшись. Все захохотали. Хартли кинулся ему помогать, уронив в жаровню длинную двузубую вилку, которой переворачивал колбаски. Адам, хихикая, бросил шарики и выудил вилку из углей, подталкивая её к краю ложкой для соуса. Оглядел горящие колбаски и так и застрял тут, сменив Харта.

– Я не знаю, как встретились священник и шофёр, – сказал сам себе Майк, оглядев плавающего Стива и хохочущих верзил-диспетчеров.

Правда, что у них за группа? Одни башни.

– Там и знать нечего: все спали на проповедях. – Сквозь смех ответил Майку Адам из клубов дыма.

– Эх, моё пиво! – Жаловался Стив из бассейна. – Да, ладно, всё равно завтра дежурить.

– А ты сказал, что не можешь веселить народ. – Напомнил ему Майк.

– Братва! Вы напоили моего Майка? – Заинтересованно наклоняясь над ним, уронил изумлённый Джеф. – Как вам это удалось?

– Нора, давай ко мне, – посоветовала Джулия, поспешно перебираясь от края бассейна к центру. – Пока не застигло возмездие.

– Это была твоя идея – виски ему подсунуть. – Отмахнулась Нора.

– А воду он всё же нагрел! – Закричал Стив, выбрасывая из бассейна пустую кружку на траву. – Можно звать малышню.

– Точно. Ты будешь спасательным кругом, – ответил Хартли.

Майк, повернув голову смотрел мимо Джефа – у бассейна стояла Николь. Она так и притягивала его взгляд. Было в ней что-то такое, что заставило его сесть попрямее. Она его интересовала. Немного печальна, как ему показалось, но смотрела на всех ясными глазами. Её знали, он сделал такой вывод потому, как вокруг неё сразу закрутилась детвора, пока она разговаривала с Норой, да и ребята спокойно здоровались с ней.

– Я сам так нализался, – объяснил Майк, поворачиваясь к Джефу. – Мне тут вполне хорошо. Знал бы раньше, что меня только в таком виде за своего примут, ещё лет десять назад бы попробовал.

– И правда, – вставила Нора. – Столько времени потерял. – А у тебя дядька вполне, Джеф. Совсем не манекен.

А, так вот как они его окрестили!

Майк усмехнулся.

– Чтобы тебя в свои приняли, тебе надо ещё в бассейне искупаться, – с очень серьёзным видом сообщил Джеф.

– Да хоть прямо так, – покладисто согласился, энергично кивая и улыбаясь Майк, наблюдая, как Николь наклоняется, берёт кружку Стива и, подходя ближе, мимоходом ставит её на стол, рядом с бочонком. Непонятно было, заботит её чистота, или она просто движется к Джефу. В этом её приближении не было ничего робкого. Мягкая свобода неторопливых движений привораживала.

Николь ему положительно нравилась. Неужели Джеф наконец нашёл?

Майк перевёл взгляд на племянника, пытаясь понять это.

Джеф так же заинтересовано смотрел на него.

– Прямо так, говоришь? Давай помогу! – И он взялся за спинку стула рукой.

Майк наконец понял, что его сегодня смущало в нём: Джеф был без галстука, с закатанными по локоть рукавами, открыв на всеобщее обозрение свою, как он выражался шерсть, которую, насколько помнил Майк, всегда старался не демонстрировать.

Подошедшая Николь тихонько положила руку ему на сгиб локтя, и Джеф замер. Майк так и представил, как она говорит: "не надо". Она молчала. Майк посмотрел в глаза Николь. Они ему чуть-чуть улыбнулись, эти глаза.

Джеф медленно отпустил спинку стула. Взял Николь за руку, сняв её ладонь со своего локтя. Сообщил:

– Костюм вот только мне твой жалко.

– А ты ему кто? – Спросила Джулия из воды, глядя на Николь.

Джеф повернулся, окинув быстрым взглядом голубоватую гладь воды в мелких волнах от детей. Когда Джулия туда успела плюхнуться? А раздеться? Всё приготовили, черти, даже купальники взяли. Стиву удалось сдернуть Харта в бассейн.

– Невеста, – сказал Джеф.

– Жена, – без тени иронии сообщила Николь в один голос с ним, посмотрев на Адама.

Адам отсалютовал ей, переложив закопчёную вилку в левую руку.

Джеф улыбнулся: в нём что-то сладко таяло.

– Тогда залазь, – потребовала Джулия.

Николь чуть заметно отрицательно качнула головой.

– Успеет ещё, – отрезал Джеф,

Отпустить руку Николь? Ни за что. И она не хочет.

К полудню стало совсем жарко, и визг детей, плещущихся в бассейне оглашал окрестные крыши. Разумная Джулия привезла и свою мать, которая часто оставалась с детьми, и теперь, наслаждаясь сангрией, с удовольствием наблюдала, как бабушка разговаривает с Майком, сидя на шезлонге у бассейна. Позже всех появился отец Теодор и сразу устроил соревнования по ловле игрушек в бассейне. Вопли и гиканье детей ничуть не мешали, начавшись, игра набирала обороты. Адам, запарившись у жаровни плюхнулся в бассейн, составить им компанию и радостно скакал там, забыв о колбасках. Харт унюхав что-то выскочил из бассейна костеря его на все лады. Через два часа вылез и Тед, взлохмаченный и красный, проинструктировав Адама, а бразды правления игрой доверив бабушке. Присоединился к Майку, так и не сдвинувшемуся с места. Джеф иногда поглядывал на отца, пытаясь определить, не скучает ли он. Тед явно не скучал: он ухитрился побеседовать со всеми и прослыть новоявленной душой компании, прежде чем удалился, сопровождаемый улыбками и приглашениями.

Майк вызвался проводить его и с их уходом разговоры из общечеловеческих тем незаметно и плавно трансформировались в узкопрофессиональные.

Николь отдали в полное распоряжение кресло-качалку, потому, что на неё забрался сын Хартли и Джулии, Бен: его полтора года позволяли ему самому выбирать руки, на которых он хотел сидеть. Николь было явно тяжело держать, и она попросила принести на газон что-то четырёхногое. Так кресло перекочевало с веранды сюда. Периодически кто-то из ребят тащил Николь и Бену колбаски. Иногда она брала колбаску, но чаще качала отрицательно головой. Бен был шустрый пацан, оставалось только удивляться как у его ближайших родственников хватает на него терпения. Он топтался по Николь, скатываясь с её ног, как с горки, раскачивал кресло, лазил по подлокотникам и делал всё это так комично, что Николь, хоть и говорила ему иногда: "эй, потише!", всё равно всё время смеялась. Джеф наблюдал за ней, сидя на траве у её ног, не в силах отвести от неё глаз. Малыш и его включил в свою игру, и Нора только толкнула локтем Стива, показав глазами на Джефа и Николь. Джеф – смеялся. Не вежливая улыбка, не просто его привычное "ха-ха" с серьёзным лицом. Он смеялся потому, что ему было хорошо с этой девчонкой. И вот это становилось уже серьёзно. Джеф был настолько увлечён, что даже не слышал, что говорят вокруг, пока его не окликнул Хартли:

– Эй, Джеф, смени-ка меня у очага. Ты ж у нас непревзойдённый профессионал по "сосиски пожарить".

– Но-но. Без пошлостей, – Джеф неохотно поднялся и переходя на его пост, легко хлопнул его по плечу.

– Да женщин вообще нельзя к технике допускать, – продолжая прерванный разговор, сказал Харли.

Облегчённо плюхнулся на траву.

– Кстати о женщинах и технике, – произнёс Джеф, коротко взглянув на него и не поинтересовавшись, что привело их к такой теме.

Спокойно выложил на решетку горку колбасок.

– Помните ту милейшую журналистку, которая пыталась проникнуть к нам в "башню". Вы не читали её очерк?

– А чего там? – Сразу озаботился Стив.

Николь рассматривала их всех, пока они сдержанно хихикали, слушая Джефа. Малыш заснул на её руках, и она теперь могла отдохнуть. Пару раз её Джулия спрашивала, не тяжело ли ей, предлагая забрать Бена, но Николь только качала головой в ответ, боясь, что он проснётся. А будить его было жалко. Сидела, поглаживая тонкие волосёнки малыша и прислушивалась к тому, что рассказывал Джеф:

– Она написала: "Самолёт коснулся шинами шасси ярко освещённой глиссады и …– тут смешки перешли в сдавленный хохот и все просто согнулись от смеха, Джеф невозмутимо продолжал: – покатился, оставляя чёрный шлейф дыма от покрышек… – он оглядел стонущую от смеха компанию и убрав с огня все колбаски, уселся на прежнее место. – Ну, а дальше неважно.

– А что смешного? – Поинтересовалась Николь у него.

– Глиссада – воображаемая линия, – объяснил он без улыбки под стоны от хохота. – На неё сесть невозможно. Когда самолёт идёт на посадку, ему задаётся глиссада. Если она будет сильно пологой, то получится длинная посадка. Это неэкономично. Если глиссада окажется сильно крутой, есть риск врезаться в локатор: его ещё называют ближний привод. У полосы их два ближний и дальний. Глиссада обычно задана в бортовом компьютере. Она просто немного корректируется с учётом ветра: правее, левее, и всё. Сейчас пошло новое поколение бортовых компьютеров, в них есть автоматическая посадка. Такой небольшой экран – Джеф быстро нарисовал в воздухе указательными пальцами квадрат. – Там видно глиссаду, ты только сидишь и стараешься удержать самолет в её зоне, чтобы не было смещения. То есть сидишь, вцепившись в штурвал, и напрягаешь собственные мышцы. Хотя встречаются кадры, заходящие ниже гдиссады.

Он потянулся и прикрыл жаровню: колбаски закончились и жарить было нечего.

Николь улыбалась, рассматривая как Стив вытирает слезы. Опустила руку в широкую глиняную вазу для цветов, поболтала пальцами в прохладной воде, путаясь среди стеблей. Вчера они с Норой устанавливали эти разноцветные пузатые сосуды на столах: их Нора притащила в подарок, но сказала, что Джефу ни в жизнь самому в руки не отдаст. Он никаких подарков не принимает, после того как они подарили ему собаку. Николь понимала его: здесь было дело вовсе не в том, что далеко не всякий человек примет животное от друзей без предварительной договорённости.

Она сама забрала у Норы этот дар, раз он не столько для Джефа был, сколько для дома.

– Хохочут, – усмехнулся Джеф рядом с ней. – Сами же ничего рассказывать не хотели, вот она и написала, как могла. А мы пока все колбаски съедим, правда?

– А куда делся твой Майк?

– Наверное, сидит в одиночестве в гостиной. Не ходи к нему.

Интересно, как бы она это сделала? Она чувствовала себя просто замурованной в кресле. Хотя Бен такой мелкий и забавный, он был довольно тяжёл.

– Почему?

– Я ему не верю. В некоторых вопросах.

– Так ты и ревновать умеешь? – Сказала едва слышно Николь и засмеялась.

"Ох!"– подумал Джеф.

И ещё как умеет-то!

Под вечер ребята, закинув несколько последних пакетов из-под сока в мешок, подобрали остальные мешки с посудой и пустой бочонок и двинулись к воротам. Джеф, стоя под розовым кустом, смотрел, как они сбрасывали мусорные мешки в контейнер. На качелях Нора и Николь болтали о чём-то вполголоса. Стив, махнув Норе, чтобы поторопилась, загонял мальчишек в машину. Джулия, подходя к Джефу в обнимку с Хартли, сказала довольно громко:

– Скажи ему. Или я сама скажу.

– Что "скажи"? – Поинтересовался Джеф.

Джулия, похлопав их обоих по плечам, пошагала не торопясь к машине. Помявшись и оглянувшись на Джулию, Харт вполголоса, торопливо проговорил:

– Понимаешь, не хотелось тебя расстраивать. Но в начале нашей смены, фактически, только вы ушли, звонила Эмма. Искала тебя.

Джеф мгновенно напрягся, нутром чуя опасность.

– Знает Малыш – он у нас ещё тогда сидел. Я послал его поговорить с ней. Она внизу стояла, её к нам не пустили. Спрашивала куда ты из вокзала делся.

Джеф смотрел на него прищурившись, но молча. Сама Эмма его не интересовала. Просто в её духе закрутить какую-нибудь интрижку, чтобы все вокруг задавались вопросом: что же ей нужно? Знакомая технология.

Хартли потоптался рядом, словно ожидая от него вопросов.

– Спрашивала твой телефон сотовый, она-де дозвониться до тебя не может. Я ей не сказал, что у тебя его нет.

Ясно, интрижка. Знакомо: соврать, что звонила, хоть и не собиралась. Поговорить со всеми знакомыми, чтобы быть в курсе новостей. А потом напасть. Вся техника шантажа как на ладони.

Хартли поморщился под пристальным взглядом Джефа.

– Не хотел тебе говорить, да Джу заставила, сказала: позвонит ещё, нарвётся на Ники, брякнет что не то. Лучше, чтобы ты был в курсе. Такие новости, Медведь. Может и правильно: кто предупрежден…

Джеф положил руку ему на плечо. Легко сжал пальцы.

– Благодарю. Подумаю.

– Если что надо, ну ты знаешь…

Джеф усмехнулся.

– Спасибо Джулии скажи.

Он проводил их глазами, задумчивый и что уж скрывать, расстроенный. Поистине, день рождения – самый неприятный день в году. Одни огорчения. С утра – Майк. Ну это ладно, родственников не выбирают. И дальше всё было вполне неплохо, благодаря присутствию Ники. И тут под завязку – на тебе. Только этого ему и не хватало. Николь подошла, расцепляя с Норой на ходу руки, обняла его за пояс, прижалась к нему.

И Джеф сразу ощутил поток спокойствия, текущий сквозь неё. Они одновременно помахали отъезжающим машинам, в которых редким лесом колыхались детские ручонки. Джеф взглянул на Николь. Она явно вымоталась сегодня, но её утомлённость читалась только в глазах. Кто бы мог подумать, что Ники окажется так популярна среди диспетчерской малышни?

– Устала? – Спросил он уверенный в её ответе.

Николь потянулась, прижатая к его боку и Джеф почувствовал кожей, как обозначились её ребра при вдохе.

– Не то слово. А ведь нам ещё ехать ко мне! Там тоже вечеринка накануне события.

– Ох, – спокойно сказал Джеф. Точно, завтра день Всех Святых. Слова Харта не выходили у него из головы. Не стоит Николь расстраивать безрадостными мыслями о чьих-то завистливых интригах, – я и забыл.

– Врунишка! – Со смехом закричала Николь, потому, что он взял её на руки и понёс в дом. – Разве ты способен что-то забыть?

– Правильно, – согласился он. – Я и о бассейне помню.

– Молодёжь, – радостно отметил Майк, лежащий в гостиной на диване под музыку Рахманинова. – Ар! С каких пор ты слушаешь "Вечную молитву"?

– А что, ты полагаешь, я для этого слишком дик и не развит?

– Перестань, – поморщился Майк, с негодованием.

Джеф осторожно уселся в кресло, посадив Николь на колени. Добавил ядовито, не в силах сдержаться:

– Тебе скоро может представиться возможность пообщаться с более развитой и образованной личностью, которую ты, думаю, до сих пор ценишь, может потому и не женат. – Брякнул и тут же пожалел об этом.

Майк понял мгновенно, напрягся. Сел, воззрившись на Джефа, ожидая пояснений. Николь тоже поняла сразу: что-то не так. Видимо тон его голоса сказал ей слишком много.

– Перестань, – сказала и она, с болью.

И встала с его колен.

Вот идиот! Сколько лет ему ещё учиться сдержанности?!

Господи, какой же идиот!

– Какую отраву ты пил сегодня? – Поинтересовался хмуро Майк.

Джеф подскочил и пошёл догонять Николь, поднимающуюся на второй этаж. Взял за руку. Она позволила, глядя на ступеньки, возле журнального стола остановилась, посмотрела ему в глаза.

– Ну, что с тобой? – Прошептала она. – Всё же было хорошо?

– Прости, – одновременно с ней попросил он. – День рождения.

– Так ты не мне больно делаешь, а ему. Меня ты только огорчаешь. Не разочаровывай меня, Джеф. – Николь повернулась и пошла по лестнице дальше.

Эта фраза его напугала. Он, как привязанный, медленно шёл за ней, а Николь словно не замечала его. Может, и действительно не замечала. Цепляясь рукой за перила, прикрыла левой рукой глаза и лоб и шла себе, словно на ощупь. И Джеф, чувствуя себя потерянным из-за собственной глупости, почему-то не мог спросить её, что с ней.

В спальне она легла ничком на кровать, думая, что хорошо бы сейчас вот так тут и остаться, спать, и никуда не ехать. И что ей вообще делать дома?

Джеф вошёл вслед за ней, посмотрел, как она лежит, накрыв голову ладонью. Постоял у кровати, но она молчала, и он прошёл в гардероб за свежей сорочкой.

– Джеф, – позвала Николь тихо.

Он сразу, одним движением, оказался рядом.

– Ты головную боль снимать умеешь? Не чаем с мятой – не хочу идти на кухню. Я хочу тут лежать и не вставать. И никуда ехать тоже не хочу. И вообще делать ничего не хочу.

Джеф сел на постель, скрестив ноги. Положил ладонь ей на голову.

– Иди сюда.

Николь подобралась к нему поближе, устроила голову на его колене. Он заставил её лечь на спину, положил ладони на её голову, чувствуя кончиками пальцев нежную кожу её лба. Вскоре привычное ощущение погружённых в горячую воду рук бросило его в жар. Джеф откинул голову назад, заставляя себя сдержаться и не менять положения. И ладони и тыльную сторону рук начали покалывать мелкие иголочки, как бывает при недостатке кровоснабжения.

Как же у неё болит голова! Хотелось выдернуть руки из этого поля, потому, что покалывания были почти нестерпимы. Постепенно они ослабели и вскоре пропали совсем. Ладони похолодели, эффект горячей воды словно растаял. Джеф осторожно провёл ладонями по телу Николь и отодвинулся – она спала. Тихонько выбрался из-под неё, осторожно сполз с кровати, чтобы не трясти. Накрыл её краем одеяла. Пусть поспит. Ей сегодня здорово досталось.

Переодевшись, он спустился вниз. Майк колдовал на кухне. Весело шумел чайник – Майк поставил его на очистку воды. На блюде высилась горка сандвичей.

– А где Ники? – Поинтересовался он, окинув Джефа придирчивым взглядом.

– Ты извини, – сказал неожиданно для себя Джеф, следуя указаниям совести. – А Ники спит.

– Не удивительно, – кивнул Майк, словно и не слышал начала фразы. – Кажется, дети её сегодня хорошо заездили. Интересно, что они так на неё накинулись?

– Дети инстинктивно чувствуют добро, – уронил Джеф, пожав плечами.

Чайник, свистнув, отключился. В окно заглянуло солнце, высветив закатными лучами тонкие витражные границы в цветной распечатке окна на полу. Джеф, разглядывал его в перевернутом виде и наслаждался. Приятно смотреть на свою работу.

– Как ты с ней познакомился? – Майк вопросом вернул его внимание к себе.

Вопрос почему-то не вызвал раздражения, хотя Джеф заметил, что Майк его намеренно смягчил. Они обоюдно улавливали малейшие оттенки настроения друг друга – сказывались проведённые бок о бок семнадцать лет. Только когда Джеф поступил в академию, они стали встречаться раз в неделю – каждое воскресенье: Майк жил тогда с Лорой в особняке. А когда Джеф получил назначение на Окинаву наступила настоящая разлука. И не будь Эммы, скоро бы закончилась. Всего через три года. Жаль. Она лишила его собственной семьи.

– ЧП в воздухе, – проинформировал Джеф кратко.

Майк кивнул. Ну, конечно, как же ещё? Да, у Джефа явно пропала охота связываться с женщинами после общения с Эммой. Было интересно, как так получилось, что он настолько доверяет Николь: Майк сам видел, как она входила в особняк. Раз Джеф отдал ключи – ну, это совсем край. Значит, жениться собрался. Нашёл себе помоложе, надеясь, что молодая не обманет? Напрасно, все женщины одинаковы. Хотя Майк, как истинный романтик, готов был признать существование исключений. Всё же есть в ней что-то – спасла же она сегодня его костюм.

– Спасибо тебе за подарок, – помолчав, поблагодарил Майк. – И за извинение. Я не сержусь и не обижаюсь. Можно узнать, что ты имел в виду?

– Эмма Крюгер звонила.

– Тебе? – Изумился Майк.

– Нет, в "башню".

Майк помолчал, доставая для обоих кружки. Налил чай, поставил перед Джефом блюдце с сэндвичем. Потом сказал:

– Думаю, она до тебя доберётся. Наверное, пронюхала, что у тебя кто-то есть.

Джеф промолчал в ответ: с Майком оставалось только согласиться. Посмотрел на сандвич. Вот чёрт. Знает Майк, что проще всего его поймать на желудке. А, ладно! Он плюхнулся на стул, где обычно сидела Николь, положил руки на спинку и подбородок на руки.

Почувствовал словно дуновение из детства, вернее отрочества, промелькнуло где-то внутри или между ними: когда вот так же Майк стоял на этой кухне двадцать лет назад и готовил сэндвичи для Джефа перед первой поездкой в академию. Джеф тогда получил приглашение на экзамены. Такой же подтянутый седой философ, каким он был и сейчас. Джеф чуть тряхнул головой, отгоняя картинку прошлого. Глотнул чай. Эту странную привычку – пить горячий чай, Майк тоже подцепил где-то в своих разъездах. И приучил Джефа с Лорой, хотя себе всегда чай разбавлял водой, чтоб не обжигаться. Джеф откусил от сэндвича, наблюдая удовольствие в складке губ Майка. Ему всегда приятно было, когда Джеф и Лора поглощали его нехитрую стряпню. Вздохнул, залил проглоченный кусок чаем. Воспоминания толкают в эмоциональную неустойчивость.

Взглянул на Майка. Тот стоял с графином воды и стаканом в руках, облитый цветными пятнами света, смотрел на Джефа. Весь какой-то несчастный. Ничуть его не развеселила сегодняшняя тусовка. Не нашёл себе счастья Майк за эти годы.

– Ты тут меня за подарок благодарил, – начал Джеф осторожно. Помялся. Майк ждал. – Сделай ответный жест, – он проследил глазами медленный Майков кивок, досадуя про себя: и тут без издёвки у него никак. Ну, чтобы не сказать "подарок". – Ответь честно: ты, когда с Эммой в постели резвился, из каких побуждений действовал?

Майк замер. Несколько раз открыл рот, потом глотнул воду прямо из графина.

– Ух, – сказал он. – Откуда уверенность?

– Вычислил, – прищурился Джеф.

Майк помолчал снова.

– Она себя предлагала. Я воспользовался по пьянке. Идиот: ни любви, ни симпатии. Мне жаль.

Джеф кивнул.

– Очень жаль, – повторил Майк. – Я лишил себя семьи.

Джеф с невольным стоном сцепил задрожавшие пальцы, пряча лицо в развернутых ладонях. А он-то думал, что если бы проглотил ту горькую пилюлю, то у него все эти годы была бы семья. Как они похожи, чёрт, как похожи.

Родственники!..

– Привет, – сказала Николь, входя.

Джеф сразу поднял голову. Интересно: слышала и решила притормозить дальнейшие его вопросы или так, случайно? Её чуткость теперь казалась ему естественной, настолько сильно он чувствовал связь с Николь. Было даже странно, что он так беспокоился раньше из-за этого. Джеф рассматривал её лицо. Она была спокойна. Видимо, то, что она услышала, не расстроило её. Окинула Джефа взглядом цвета морской волны, улыбнулась, потом улыбнулась и Майку. Она выглядела гораздо лучше, хоть и мало спала.

– Я слышу, вы тут прошлое припоминаете? – Сказала она и взяла верхний сандвич с блюда. Откусила, поочередно рассматривая обоих. Приподняла руку с куском, потрясла ею в воздухе, поинтересовалась:

– Кто автор?

– Я – сказал Майк, потому, что Джеф, глядя на неё, забыл ответить.

– Съедобно, – насмешливо сказала Николь. – Совсем мастер.

– Ещё чего! – Нарочито возмутился Майк. – Да это лучшее, что я умею готовить! Не "съедобно", а бесподобно!

Николь засмеялась, глотнула чаю из кружки Джефа и устроилась на одной отставленной его ноге. Он обхватил её за талию, чтобы ей было устойчивее. Майк наблюдал за ними, размышляя. Скользил глазами сверху вниз по обоим, отмечая мельчайшие детали.

Почему-то Николь явно он не стеснял, она при нём была так же естественна, как и с Джефом, чего с ней никогда не случалось дома. Вот так всегда. Стоило только подумать Джефу о её доме, как она почувствовала – вздохнула, сказала:

– Нам пора ехать.

– Пожалуй, – сникая, согласился он.

– И никак нельзя задержаться? – Поинтересовался огорчённый Майк.

– Завтра праздник, – неопределённо объяснила Николь.

– Очень рад был знакомству, – тихо сказал Майк.

Николь протянула ему руку, и он осторожно поцеловал её, коротко скользнув глазами по Джефу, словно спросив взглядом. Николь вдруг положила вторую руку ему на голову, пока он не успел разогнуться, и Джеф, напряжённый, увидел, как она потрепала Майка по волосам. Сказала, изумляя их обоих:

– Мне очень жаль, что между вами какие-то трения. Я же знаю, что вы любите друг друга.

Уже с машине он спросил её:

– Ты слышала, о чём мы говорили с Майком?

– Думаю, я слышала достаточно, – тихо и непонятно ответила она. – И видела.

– А что ты видела? – Заинтересовался Джеф.

– Как он смотрит на тебя.

– Как?

– Как смотрела на меня моя мать в больнице за двое суток до своей смерти. Больше я её не видела. Никогда, даже во сне.

Это не стоило продолжать. Это было слишком тягостно.

32

Но Джеф, уже почти выехавший за ворота, неожиданно для себя, остановился. Повернулся к ней, разглядывая её. По его пониманию, Николь должна сейчас плакать в три ручья, а она ничего: сидит спокойно, смотрит на него. Не скажешь, конечно, что слишком весёлая, но и не печальна.

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? – Спросил он, озадаченный. – Как мне с ним поступить?

– Прости его. Он тебе всё отдаст, он тебя любит. Ему плохо без тебя. Он бродит вокруг твоего дома, не решаясь войти, с утра и до позднего вечера. Думаешь, я его раз видела? Я его вижу постоянно, он только заговорил сегодня впервые. Когда он смотрит на тебя – у него глаза больные. Не тебе казнить его за ошибки, он сам себя казнит.

Он отвернулся, глядя в никуда сквозь ветровое стекло:

– Ты не знаешь Майка.

– Знаю. Его и так видно. Как Стива. Или Нору. Или детей – он весь прозрачный, понимаешь? Чем больше ты его отталкиваешь, тем больше он себя казнит. Сейчас он как Иуда Искариот: в нём много гордыни: он не может простить себя. Его может утешить только прекращение твоих страданий – он за тебя боится. Мне так показалось. Не травмируй его больше. Не надо. Смотри, он и так весь поседел.

Её сочувственно-просительные интонации заставили его усмехнуться.

– Он давно седой, – задумчиво сообщил Джеф. – Он поседел, когда умирал дед, двадцать шесть лет уж тому. Боже!

– Что? – Испуганно спросила Николь.

– Сколько прошло лет, Боже! – Почти с ужасом сказал Джеф, глядя на неё. – Поистине, день рождения самый мерзкий день в году. Жаль, что я о нём ребятам рассказал.

– Хорошо, что рассказал, – не согласилась Николь.

Помолчала. Потом засмеялась:

– Мне осталось только начать рассказывать тебе как ты хорошо выглядишь, как старой даме в доме престарелых.

– Спасибо, – засмеялся и Джеф.

Ночная тьма застала его в машине, охваченного сумасшедшей идеей. Загнав "бьюик" в гараж, он прошёл было к первому попавшемуся телефону, но по дороге повернул в библиотеку: разве вспомнишь так, сразу, то, что нужно? Набрал найденный для проверки полузабытый номер, перетряхнув телефонную книгу, сброшенную на диск. Достала его эта жизнь. Неуютно. Надо что-то изменить. И все эти поездки в задумчивом одиночестве, по три часа на дорогу туда-обратно. К чёрту!

– Брендон. – Услышал он и сказал:

– Логан! Это Джеф Коган, помнишь ты меня?