О них уже вели колонку в «Крис и Динозавры», следя за самым большим драконом современности.
– Кем я стану?
– Кем хочешь быть.
– Я бы хотел быть, как ты, – сказал Расти, – иметь ловкие руки. Вообще, я хочу летать.
– Давай, ты полетишь, – по привычке то ли скомандовал, то ли предложил Геб. Он уже выработал рабочий шаблон вежливо-повелительных оборотов речи, чтобы и самому не слыть тираном, и удовлетворить потребность сына в покровительстве.
Расти взмахнул передними лапами, между которыми находились перепонки до боков и полетел.
Улетел в небо.
Геб задрал голову и прищурился, но не разглядел уже даже и точки.
С тех пор Расти не вернулся.
Это исчезновение никак не смогли залатать и СМИ. Это потрясло весь мир. Осталось очень много недосказанного.
Все другие ящеры тоже захотели летать, и, всякий раз, когда получали на это разрешение – улетали навсегда.
Чудовище в облачной стране
В одном из городов Облачной страны склизкое чудовище гуляло по набережной, выложенной разноцветными камушками.
На повороте к причалу чудовище нашло розовое платье.
Перламутровый бисер полностью заполнял подол платья, рукава и воротничок. Чудовищу очень понравилось платье, поэтому оно село на сахарный кубик и загрустило.
Мимо проезжал деревянный утенок с колесиками вместо ножек и спросил чудовище:
– Почему ты грустишь?
– Понимаешь, утенок, я нашло самое красивое платье, какое я когда-либо видело, но я слишком уродливое и грязное существо, чтобы носить такие вещи. К тому же, у меня нарушение осанки, поэтому я не смогу в него влезть.
Утенок тоже помрачнел, но потом ему пришла отличная идея и вокруг него зазвездился воздух. Утенок воскликнул:
– Чудовище, не переживай! Мои друзья тебе обязательно помогут. Нам всего лишь нужно дойти до конца Второй улицы: там держит свой салон красоты искусная Мишка-парикмахер. Она что-нибудь придумает!
Чудовище заплакало и ответило:
– Я не смогу дойти до твоей Мишки. Я настолько грязное существо, что когда я иду, я пачкаю разноцветные камушки, порчу сияющую траву этого города, заливаю слизью и соплями мохнатые коврики, что расстелены между красивыми домами. Думаю, мне следует остаться здесь.
Деревянный утенок окинул взглядом чудовище: блестящее от слизи черное липкое тело, местами в складках жира, местами в бурлящих образованиях, где-то кости просвечивали сквозь кожу. Утенок согласился:
– Ты и вправду где-то испачкался, но, поверь – мы тебе поможем.
Утенок ободряюще въехал в чудовище и немного побуксовал в вязкой черной луже под ним; он заставил чудовище подняться с земли, сам подцепил розовое платье на свой клюв, и они вместе поехали ко Второй улице. За ними тянулся шлейф черных испражнений. Наступал вечер и со стороны моря на набережную шли облака тумана из серебристой пыльцы. В воздухе пахло выпечкой с ванилью.
Утенок и чудовище добрались до салона Мишки. Вскоре подоспели и друзья утенка: Ческа-Расческа, Шепотунья, синяя обезьянка Чиф-Чиф и воздушная рисинка Сая.
На втором этаже Мишкиной мастерской, в салоне красоты, они набрали горячую ванну с нежной пенкой, вылили в ванну клубничное молочко для отдушки и пригласили чудовище. Долгие два года жители Облачной страны отмывали чудовище от грязи, копоти, и других страшных вещей. Друг Шепотуньи, Мягкий Треугольник, учился на ортопеда. Он занимался с чудовищем, давал упражнения на мышцы спины, и чудовище стало ходить прямо.
Так, в день празднования запеченных яблок, чудовище вылезло из ванны и в последний раз вытерлось белоснежным пушистым полотенцем. Оно вошло в соседнюю комнату – в примерочную. Там висело заветное платье.
Чудовище покрутилось перед зеркалом голышом. Его кожа так и осталась черной, тело по-прежнему было местами костлявое, местами с жиром, но, в целом, стало нравится чудовищу гораздо больше.
Чудовище надело розовое платье, и блеск бисера подчеркнул блеск его бездонных черных глаз. Оно спустилось по леденцовой лесенке на первый этаж Мишкиного салона, к друзьям. Те похлопали чудовищу, а чудовище похлопало им в ответ.
Затем они поехали на трехколесных велосипедах на набережную встречать желтый закат. Там друзья расстелили клетчатое покрывало и перекусили запеченными яблоками.
Чудовищу дали отпить сладкую сметанку тети-няни, и оно прослезилось от счастья.
Его новые друзья оказались настолько добры, что никогда не спрашивали, как столь страшное чудовище попало в их страну.
А тем временем чудовище хранило чудовищную тайну о своем происхождении.
И ни Мишка, ни синяя обезьянка Чиф-Чиф, ни даже деревянный утенок не знали всей правды.
Когда наступила черничная ночь (каждая пятая ночь Облачной страны), и шел дождь из черничного варенья, чудовище незаметно выскользнуло из Мишкиного салона красоты, в розовом платье, и пошлепало по облачным улицам в сторону окраины города.
Там оно остановилось у вафельных ворот, и прочло заклинание:
– Шивальфрам-гоундрынгаль-соохашч! – сказало чудовище и в мягком коврике под воротами раскрылся портал в мир чудовищ.
Пространство в портале забулькало, как черное болото, провалилось, и медленно поползли наружу грязные чудовища – точь-в-точь как то, каким наше чудовище было еще пару дней назад. Его, кстати, звали Сеосена.
Новоприбывшие чудовища стали долбиться в двери сладких домиков, оставляли грязные следы на ковровых дорожках. Чудовища поразились красоте Сеосены и ее платья. Они выли от горя, потому что хотели также, как можно скорее.
Сеосена призывала:
– Оставайтесь здесь, не пачкайте город!
Но те не хотели ждать, они направились прямо в центр города, где виднелась башня музея Самых Красивых Платьев. Наверху башни играл огнями силуэт куколки с кудрявыми волосами.
Жители Облачной страны проснулись от холодящих душу звуков рычания, шмыканья, скрежетания, воя.
К тому моменту, как чудовища преодолели половину пути до центра, утенок и его друзья уже вышли на улицу. Там между домами ездил Деталий Конструктора и извещал всех спящих о смертельной угрозе, он настаивал на бегстве, но деревянный утенок был против.
– Мы не можем просто уйти, – говорил утенок своим друзьям, – Пусть чудовище соврало нам, но оно – всего лишь напуганный уродец, желающий стать красивым и приятным. Я уверен, что и остальные твари – подобной природы, – Утенок совершил круг по уличному коврику. За его спиной в ночи мелькали искры от горящей проводки. – Мы справились с Сеосеной, справимся и с ними!
– Да! – закричали Ческа-Расческа, Шепотунья, синяя обезьянка и воздушная Рисинка.
Друзья выехали по параллельной улице, чтобы зайти к чудовищам с тыла. Шепотунье надлежало вызвать пожарную машинку и лейку к месту битвы.
Когда друзья оказались рядом с чудовищами, на миг, их охватил ужас, но, буквально в следующий миг, безграничная любовь и жалость.
Утенок попросил чудовищ остановиться, но чудовища так рычали, что не услышали его.
Тут подоспела пожарная машинка и лейка.
Утенок отдал приказ, и из шлангов и лейки ударили струи воды, окатили неприглядных созданий сверху до низу. Те не останавливались и перли на друзей. Утенок выехал к первому ряду чудовищ, и изо всей силы обнял его, засиял звездами, он так мило крякал и скрипел деревянными колесами, что чудовище от умиления сползло на пол, и замерло, с блаженным оскалом. Друзья последовали примеру утенка: они схлестнулись в противостоянии с толпой чудовищ.
Синяя шерсть обезьянки уперлась в клееобразную черную жижу, пластик Чески-Расчески столкнулся со стальными костями второго чудовища, а поры воздушной рисинки пропитались ядовитыми веществами, подобно губке, упавшей в разлитые чернила.
Друзья обнимали чудовищ так долго, как могли. И, к рассвету, все чудовища заснули кто где, и дрыгали конечностями, как бывает щенки дрыгают лапками, когда им что-то снится.
Сеосена, вся в слезах, подбежала к деревянному утенку:
– Я не хотело, чтобы так вышло! Ваш город, он разрушен!
– Не расстраивайся, Сеосена, – успокоил утенок. – Мы все восстановим.
По его распоряжению всех чудовищ на носилках перенесли и заселили в ближайший домик рядом с Мишкиной мастерской (оттуда добровольно съехала Луна).
Месяцами жители города отмывали чудищ, пока не отмыли полностью, а затем одели в красивые платья.
Где-то в это же время Сеосена устроила чаепитие в своем новом скромном домике из разноцветных стеклышек, на побережье, и туда она пригласила деревянного утенка, и больше никого.
Сеосена расстелила белые вязаные салфетки на пластиковом круглом столике, открыла окошко, чтобы запустить морской бриз, и дождалась, когда утенок припаркуется возле стола и своей кружки кофе. После этого она аккуратно начала свою заранее обдуманную речь:
– Ты действительно сделал для меня и моих чудовищ очень многое, утенок.
– Ты правда так считаешь?
– Я у тебя долгу…
Утенок кивнул и тихонько прикурил сигару, зажав ее между столом и блюдцем для удобства, так как рук и крыльев у него все-таки не было.
Сеосена продолжила:
– Скажи мне, что я могу сделать, чтобы порадовать тебя и всех жителей Облачной страны? – спросило чудовище деревянного утенка.
– Ты правильно чувствуешь, я помогал вам не от своей доброты. Если ты спрашиваешь, значит, ты готова узнать, чего я хочу. Но я не уверен, понравится ли тебе то, что ты услышишь…
***
– Расскажи мне, – попросила Сеосена.
Деревянный утенок блеснул глазами, как звездами, и ответил:
– Дело в том, что мы, облачные жители, не так чисты, как тебе кажется. Я стоял у истоков создания этого мира, и вот что я помню о том времени. Мы заключили сделку с Тьмой, и она воздвигла эти прекрасные городки прямо на облаках. Чистые, невесомые, наивно-добрые. Черноту изгнали, стали использовать ее как топливо, ресурс. Они вытеснили всю грязь и омерзительные вещи, как, бывает, подметают кучку пыли под половик, когда хотят быстренько прибраться. Так появилась облачная страна.
Я слишком жаждал идеальный мир, но я читал много книг, и оттуда знаю, что сделки с Тьмой ненадежны и коварны. Я надеюсь, что я умнее Тьмы, Сеосена, и поймаю двух зайцев. Я патрулировал город в ожидании, когда тонкая ткань мироздания порвется, и оттуда вылезет отвратительное нечто, вроде тебя, и захочет стать частью этого мира. Я был готов… Это позволило мне хотя бы несколько поколений наслаждаться временным хрупким раем. Так или иначе, мои прогнозы сбылись. Я растерян. Я жду, что нашествия чудовищ будет все больше. Но, Сеосена, мы не враги друг другу. Я предлагаю вместе найти способ мирно сосуществовать, иначе чернота затопит облачную страну.
Утенок говорил, а чудовище только охало и потело, источая едва уловимый едкий запах. В конце концов, оно зажгло успокаивающее аромамасло и рассеивало запах веером по комнате.
– Ты – первое чудовище, поэтому за тобой пойдут, – пояснил утенок, покрутив одним крылом вдоль туловища, как вертушкой на ветру.
Чудовище поутихло, спросило:
– У тебя есть план?
– Конечно, у меня есть план, маковка, – рассмеялся утенок. – Все, что мне нужно – это всего ничего. Чтобы ты и другие чудовища не пачкали наш город. Мы вас всех припудрим, будь здоров. Ваш видок – так себе. Платья, к сожалению, это еще полдела, я все равно вижу твою отвратительную морду.
Чудовище нервно хохотнуло и прикрыло лицо веером.
– Поэтому вы будете одевать колготки на все тело, маски на лица и передвигаться в костюмах и спец.защите. Так можно будет надеяться, что вы не оскорбите чей-то вкус. Разумеется, вы будете соблюдать гигиену, ежедневно мыться, чистить зубы, когти, проходить все необходимые процедуры, обработки, чтобы даже не пахнуть. Рисинка уже показывала мне разработки игрушек, внутри которых вы сможете ходить, как в скафандрах. Это наилучший путь, благодаря которому вы сможете соседствовать с нами, прелестными жителями облачной страны!
– Вау, – чудовище выразило поспешное удивление, но ее нижняя челюсть стала дрожать и трястись. Оно решило, что утенок итак сделал для нее слишком многое, поэтому оно просто обязано попытаться.
Со следующей недели в Облачной стране ввели режим «чистой красоты». Сеосена повела первую и новоприбывшую (вторую) партию чудовищ в мыльную лабораторию Блестковича: одеть и заковать чудовищ в смирительные костюмы.
Костюм игрушечного робота хоть и был по размеру Сеосене, все же ограничивал в движениях. Для начала, в нем было трудно ходить в туалет. Трудно поднимать лапы вверх. Вдобавок к тому, ноги не пружинили при ходьбе. Отходя ко сну, чудовище чувствовало, будто отработало смену на лесопилке. Все кости ломило, а ведь это был первый день совместной жизни на условиях утенка.
Другие чудовища не стесняли себя в жалобах, но Сеосена призывала их взбодриться и ощутить благодарность, так как облачная страна не шла ни в какое сравнение с их темным грязным протухшим домом.
На следующий день они приняли еще одну вторгшуюся из портала партию чудовищ, также их отмыли и переодели в мохнатых зайчиков, прямоходящих солдатиков, золотых механических кузнечиков, в мягкие расшитые шелком подушки с кисточками.
С каждым днем чудовищ в облачной стране становилось все больше, и все они
очень старались понравиться коренным жителям.
Так, Сеосена поймала себя на том, что влюбилась в деревянного утенка потерянной пронзительной любовью, от которой кололо в сердце и зудело в носу.
Она решила, что их союз окончательно объединит два не совсем одинаковых народа.
Сеосена пригласила утенка на хрустящий золотистый холм на окраине города и встала с ним на вершину, под опускающиеся кристаллизованные отростки, спускающиеся с веток ледяного белого дерева.
– Ты подарил мне так много, утенок. Я хочу признаться тебе, что люблю тебя. Давай будем вместе! – смущенно проговорила Сеосена и пустилась в пляс, отчего детали ее скафандра начали ритмично щелкать.
Утенок мгновенно отстранился и уставился носом в направлении горизонта.
– Что ты ответишь мне?
– Сеосена, дорогая. Я помогаю тебе, но я не смогу забыть о твоем происхождении. Пойми, мы строим весьма зыбкий компромисс. Нашим народам никогда не стать чем-то абсолютно целым. Это лучшее решение из худших, которое мне пришло в голову. Поэтому, я лишь мирюсь с вашим присутствием на нашей земле, но никогда не смогу испытать подлинную симпатию к тебе. Нет.
Тени от кристаллизованных отростков щекотали его гладкую отшлифованную круглую мордочку.
Чудовище поникло. Оно даже забыло как-то закончить их встречу и, треща суставами, понеслось вниз с холма, через город, к себе, в стеклянный домик, и там проплакало несколько дней. Каким-то образом, выращивая мхи в миниатюрном садике на заднем дворе, ей удалось забыть о личной драме. Но потом ее позвали принимать новую партию чудовищ. Отмывая своих собратьев, Сеосена снова размышляла, с какого эпизода в ее судьбе пошла трещина – при рождении? Задолго до рождения? Или, быть может, в тот день, когда она оказалась в Облачной стране?
Так или иначе, в последние дни в связи с трауром по несостоявшимся отношениям, у нее не было сил воодушевлять чудовищ. И, в очередной день, когда она складывала новую картину из мха, до нее донеслись знакомые рычания и стенания где-то из центра города. Она побежала. Уже издалека Сеосена увидела, как куколка на вершине Музея Платьев накренилась,а потом обрушилась вниз. Поднялся столб пыли.
«О, нет! – подумала Сеосена, – Похоже, они расстроились из-за режима чистой красоты. Кто-то должен их успокоить!»
Чудовища, закованные в костюмы разного вида искусственных игрушек, да и просто голые склизкие чудовища из новых партий громили домики, улочки, выли от горя, как потерянные младенцы. Сеосена залезла на опрокинутый грузовик с мороженым и стала кричать:
– Остановитесь, я все улажу! Остановитесь!
Но чудовища не слушали подругу: кто-то в отчаянии драл за волосы упавшую с музея куклу, кто-то – царапал когтями штукатурку аптеки. Вовсю шел разгром.
Сеосена побежала в сторону салона Мишки, позвать облачных друзей, но оказалось, что они уже вышли на шум всем отрядом. Самым первым катился утенок. И, хотя у него не было бровей, чтобы отобразить гнев на мордочке, по характеру его скорости, которая не менялась в зависимости от количества кочек, Сеосена поняла, что сейчас случится что-то страшное.
– Они одумаются! – Кричала Сеосена; она задыхалась; слизь вставала в горле и ей пришлось отхаркаться в платок, – Помоги их остановить, утенок! Нам нужен еще один шанс!
Утенок поднял деревянные крылья. Под ними Сеосена разглядела водяные автоматы: хоть и пластиковое, но оружие. Сеосену пробрало мурашками.
Шепотунья везла за собой телегу со стеклянными бутылочками, из которых торчали фитили. Ческа-Расческа держала между зубьев автомат, как у утенка. Похоже, кто-то заточил ей зубья, и теперь они блестели, как иглы, шприцы. Синяя обезьянка вытянула обеими руками два игрушечных пистолета, через ее тело был перекинут запас гранат. Шествие завершала Мишка с громадными ножницами, которые ей помогала тащить Рисинка.
Сеосена юркнула в разбитое окно аптеки. Жители Облачной страны открыли огонь. Утенок заехал на пешеходный бордюр и оттуда командовал, указывал, где в костюмах чудовищ имелись уязвимые места для пальбы. Сам он стрелял метко, кристаллическими патронами, отлитыми по-видимому, из того хрустящего холма, на котором накануне Сеосена признавалась ему в любви.
Пуля прошла насквозь череп подвернувшегося чудовища, потом следующего. Твари бросались на облачных жителей, но не успевали добежать и падали безликой биомассой у их ног. Шепотунья беспрестанно поджигала бутылки и с размаху бросала в чудовищ. Чудовища загорались, кричали и корчились. Ческа-расчека пошла в атаку, с разбегу вонзилась разом в трех чудовищ, погрузившись зубьями почти по самое основание, и не выходила из них, пока они не перестали барахтаться.
Сеосена плакала, держась за пряничный подоконник. Слабость в руках и ногах не позволяла ей выйти, почувствовать надежду.
Наконец, утенок поравнялся с окном, где сидела Сеосена, и стал стрелять через дорогу, откуда наступали уже нагие в своем негляже чудовища. Сеосена было думала позвать его по-дружески шепотом, и, переборов сотни аргументов против, она присела в укрытие и зашептала, оставаясь в тени подоконника:
– Утенок, утенок! Нам надо поговорить!
Целое мгновение пальба продолжалась. Наконец, она услышала, что ближайший пистолет замолчал. Вдруг над ней показалась голова утенка, он выставил крыло с пистолетом, и выстрелил ей между глаз. Его образ померк, звуки утихли.
***
Так для Облачной страны закончился мутный, непонятный, темный период их истории. Прекрасные красивые жители продолжали мирную жизнь: ходили в театр смотреть кукольные представления, украшали город фонариками и гирляндами по праздникам, ходили друг к другу на чай и вели собственные хозяйства. Каждый играл свою роль в устройстве города.
Просто в подвале городской ратуши они сложили все чудовищные трупы (туда же они сливали грязную воду, когда отмывали их, туда скидывали грязную одежду чудовищ, поэтому там и решили их оставить – заперли на тридцать замков). Вскоре ратушу вовсе сожгли, и построили новую, из кренделей. И зажили, как подобает в сказочной истории.
Утенок был доволен, и когда встречался с друзьями на площади, чтобы прогуляться по яблочной ярмарке, говорил Ческе-Расческе:
– Я же сказал, что знаю, как устроить красивый добрый мир. Вот все и получилось.