От её морозного дыхания на моих губах вздрагиваю в приступе эйфории. Интуитивно предсказываю поцелуй смерти, пока внутри от предвкушения бахают фейерверки. Дарю Ане последний удар остывающего сердца и… просыпаюсь. В тёплой постели.
Мир безмолвен. Даже дворовые качели, визжащие от каждого дуновения, под моим весом молча ходят чуть вперёд, чуть назад. Пушистые, сцепившиеся друг с другом снежинки поглотили звуки. Все, кроме шёпота в голове, который призываю всё чаще:
«Она заберёт боль, если попросишь».
В груди защемило. Зачем я это делаю? Раз за разом ныряю, чтобы тонуть.
«Снег выпадает в декабре».
Затрясло. Сильно. Опять, чёрт побери! Перебинтованные руки на автомате пошарили по карманам, раскрыли порядком потрепавшуюся картонную пачку. Растяпа. Две белые пилюли катапультировались из пластиковой лунки, навсегда затерялись в сугробе, но третья всё же попала в рот. Прижав висок к холодному железному пруту, слабо раскачиваюсь. То малышей успокаивает, значит, инстинктом сработает. Сейчас сработает. Просто перетерпеть.
Разрушительным цунами обрушивается ужас потери и всепоглощающее чувство собственной ничтожности. Пленник… Должен перетерпеть. Продержаться. Продержаться до зимы.
«Скоро отступать на север».
Как прожить целый год?! Судорожный выдох совпал с ржавым воплем винтов соседней качели. Я крепко зажмурился. Стирать невыплаканные слёзы не стал, чтобы не выдать себя. Забыв о красноте глаз, поворачиваю голову на звук. Ира, соседка моя по лестничной клетке. Признаюсь, удивлён. А не будь мне так плохо, я бы прямо таки опешил.
Девочка особенная, по состоянию здоровья выходит из дома крайне редко. Точнее, родители её вывозят на коляске. Мой папа ладит с её отцом. На праздники обмениваются вином и домашней выпечкой. Я порой заглядываю, то за сахаром, то за гвоздями. С порога виден диван, где она лежит бревном под толстым одеялом. Всякий раз лыбится, будто только меня и ждала. Машет худющей ручкой, гремя костями. Интересуется, как в школе, д