Молодожёны игнорировали едкие комментарии от скептиков, по крайней мере, на первых порах. По привычке играли в одни ворота – пополняли галерею совместными фотографиями. Снимали коротенькие клипы на несколько секунд. Вот завтракают клубникой и шампанским. Теперь украшают ёлку. Богат, дурачась, прикладывает стеклянные шары к глазам. И Вини прыскает смешком, запоздало прикрываясь ладонью. А здесь, очарованная бликами чёрной Влтавы, не замечает направленной на неё камеры. Непослушные волосы взлетают на ветру. Будто и не холодно вовсе. Красивая жизнь, так похожа на правду. Число подписчиков стабильно растёт, как и завистниц. Вини водила за нос коллег и начальников, Богат – будущих пассий своих, подкупленных рекламой чистой и светлой любви. Ведь однажды парочка разбежится. В вечной жизни нет места вечной любви.
Шеф-повара не удивить хвалебными отзывами, что приносит официант в накрахмаленном сюртучке вместе с новыми заказами. Гений уверен в себе, как уверен, что за солнечным днём следует лунная ночь. И с закрытыми глазами режет миндаль на лепестки, по запаху определяет состав теста, вплоть до грамма сахара, по пузырькам мерит температуру в кастрюльке с бурлящим вином. Так и убедительность их с Вини супружеского счастья для других даже после журналистских козней не стала для Богата сюрпризом. Сердцеед прекрасно знает своё дело и эту целомудренную «уточку» маринует даже рачительнее прочих цыпочек. Расходует лучшие ингредиенты, коими располагает, подсыпает перца.
И вот пресный кусок мяса стал обретать вкус. На зубок повар, конечно, ещё не попробовал, однако и слепому очевидно главное. Вини действительно весело от его шуток. Ей, в самом деле, приятна его компания. И его привычки и желания учитывает вовсе не из вежливости. Напрягало лишь то, что эта птичка, вопреки дальновидности мастера своего дела, очень долго готовится, и вполне себе по собственной прихоти может сгореть раньше времени. И плакала тогда его премия. Встревоженный перспективой остаться не у дел, Богат даже грешил на их конфликт в «Пессимисте». Корил себя за вспыльчивость, хотя признал, иначе бы себя не повёл. Никто не извинился, ведь, как обычно, никто не виноват. Поэтому был жизненно необходим отдых, смена обстановки. Скверные чувства замнутся, оба настроятся на нужную волну. В таких-то декорациях!
Страна Чудес существует и умещается на одной лишь Староместской площади. Улочки её слагают деревянные палатки. Брусчатые лучики дорог расходятся от главной оси – устремлённой к ночному небу многометровой пушистой ели, обвешанной крупными бусами, бумажными фонариками и пластиковыми шарами цвета шампань. Но не стоит обманываться на первый взгляд радиальной структурой устройства ярмарки. Загадочная Прага с давних времён славится путанностью закоулков и переулков. С покатых навесов свисали гирлянды и лампочки, мерно горящие, без мигающих переливов. Там же, над головой, чернели таблички, исписанные мелом. Козырьки украшали пышные банты, деревянные фигурки, пластмасски в сверкающей стружке, кособокие сердечки из папье-маше. Разномастные товары тесно соседствовали с хвойными венками, обрамляющими оплавленные ноготком пламени свечи.
Да здравствует чревоугодие! В хладном воздухе угадывались дым от копчёностей, хлебный дух, аромат корицы. Гастрономический ассортимент поражал воображение. Пряники в форме домашних зверюшек с розовой и голубой глазурью, с глазками – капельками шоколада. На вертелах румянили бока трдло. Печёные трубочки бесперебойно наполнялись сладкими начинками, поливались сливками, покрывались посыпкой. На гриле шкварчали мясные деликатесы. Сырные шарики в золотистом кляре подпрыгивали в бурлящем масле. Стаканчики со свежими нарезанными фруктами то тут, то там мелькали в руках прохожих. Молочные десерты с дикими ягодами, дичь в лаваше, морские гады на шпажках. Джелато! Угощать пражцев приехали гости из соседних стран. Тут и нидерландская сельдь с малосольными огурчиками и маринованным луком в белой булке, горячие немецкие колбаски, вкуснейшие французские крепы с маскарпоне и джемом. Под брезентовым тентом клубились пары от аппарата по варке клюквенного пунша. Вини согрелась, просто постояв в очереди в непосредственной близости от горячей бочки. Богат же сделал, как положено – принял на грудь.
Вышеописанное – лишь малая доля того, что касается еды. Тогда чего уж говорить о прочем? Испанский текстиль, скандинавские меховые унты, расшитые самоцветами, диковинный антиквариат. А коли всё купил, так развлекись! Для тебя ледяные горки, аттракцион с VR очками, проецирующими воспоминания, кабинка-капсула с временами года, состязания на силу, точность и смекалку, крылатые качели, цыганские гадания и ещё много всего.
У Венецианского стеклодува Вини заказала фигурку лисички – подвеска для Лиси. Подружка затаила обиду, прознав о свадьбе. Подарок увеличит шансы на прощение. Лиси понравится, она умиляется безделушкам. Пусть не дуется понапрасну. На похороны обязательно будет приглашена.
Вини позволила себе шалость – покупку шёлковой блузы с рисунком рябых курочек, горошком рассыпавшихся по ткани.
– И куда ты в ней пойдёшь? – вопросил муж, подавив свою бестактность намёком на дружеский совет.
– Мне нравится, – глупо улыбалась она. «Нравится», и всё тут!
Богат тоже улыбался. Эта Вини максимально приближена к своей пьяной версии с выпускного. Ребячество захватило её полностью. Перебегала от одной палатки к другой. Даже брала супруга за руку, манила за собой. Сказочная фея, увлекающая в, казалось бы, навсегда потерянный мир детства. Туда, где не стреляют в спину. Где не выудят под пытками доверенность на передачу дома. И тот охотно следовал за ней, при любом удобном случае предлагая руку. Пусть их разделяли два слоя перчаток, мужчина как бы случайно поглаживал её пальцы. Надеялся, почувствует. Супруга так открыто и непринуждённо смотрела на него, а он жадно ловил игривый взгляд, словно видел этот чарующий мир рождественских огней только в отражении её глаз. В голове Вини гулял ветер. Богату же отпустить себя не давало грузило его непростой роли. И не хотели думать они, что не будь их сейчас друг у друга, счастье было бы неполным. Не постановочный кадр. Реальная жизнь, где они… вместе.
Раз гармония разладилась. Лишь раз. В закоулке между пекарней и лавкой с фарфоровыми куколками организаторы ярмарки спрятали автомат «Генеалогическое древо». Очередь к нему выстроилась немаленькая. Оно и понятно. Аппарат – разработка Мирового генеалогического архива, хранящего информацию о родственниках всех и каждого. По-хорошему, информация эта стоит денег, вернее, услуги архивариусов, что будут расписывать вашу родословную вплоть до дня изобретения письменности, задыхаясь в книжной пыли. А сей крашеный шкаф, венчанный свежим сугробом, за пару крон расскажет вам о знаменитостях вашей семьи.
Волосок Вини упал в подсвечивающийся отсек. Пластиковый кармашек с громким «брямк!» проглотил монетки. Автомат грозно зажужжал. Девушка пружинила от предвкушения. Муж даже смутился. С тем, какую знал её настоящую, никак не вязалось озорство. Богат больше бы поверил, что ей просто не терпится отойти по нужде.
Спираль на экране сменил текст. На русском. Программа адаптируется под национальность клиента, наплевав, что каждый человек старше пятидесяти лет, в большинстве своём, освоил хотя бы международный английский.
«Винивиан Степанчик
Дата рождения – 16 июня 2430 г. от Рождества Христова
Мать – Макруха Доброгнева. Отец – Степанчик Вениамин
Ближайшие кровные родственники – Степанчик Витариарх (брат)
Родственники по отцовской линии:
– Фалес Миллетский (640/624 до н. э.) – древнегреческий философ и математик
– Владислав (Борисович) Галкин (1971-2010 г.) – советский и российский актёр театра и кино
Родственники по материнской линии:
– Рубэн Апчхи (2101-2173 г.) – великий русский полководец, герой Кибер-войны».
Знаменитых предков отца Вини пробежала мельком. На последней строке округлила глаза, подавилась вздохом. Вот так сюрприз под Новый год! Круче только, если бы в её жилах текла кровь, например, пророка Моисея. Апчхи Рубэн – ключевая фигура в войне с искусственным интеллектом. Не факт, что без героя человечество выиграло бы её даже с бессмертными сердцами. Во всяком случае, эта идея лейтмотивом проходила в русских учебниках истории. И ведь не так уж поздно Вини родилась на свет после Рубэна. Он её двоюродный дедушка? А может, даже двоюродный дядя? Почему мама об этом никогда не рассказывала? Или сама не знала? Но стремление к величию, очевидно, передала с молоком.
Следующие в очереди разглядели имя даже по-русски, восхищённо заохали, зашептались. Вини вернула себе самообладание, сделав вид, что новость не то чтобы особо впечатлила. Но подбородок так и остался слегка вздёрнутым. То позабавило бы Богата, но он вдруг стал чернее тучи. На ни к чему не обязывающее предложение попробовать грубо схватил за локоть, потянул прочь. Вини так удивилась, что не сопротивлялась. Когда вышли обратно к торговым рядам, не произнося ни слова, он прибавил шаг. Мудрая Вини проследовала молча. Выдержав минуту, робко заметила:
– Не хочешь узнать о своих?
– И так всё знаю.
Некогда Чекан, теперь Громыка. Не у бывшей жены позаимствовал фамилию, однозначно. Темнит, голубчик.
«Не время, – осадила себя Вини. – Не время расспрашивать. Только испорчу вечер».
А Богат поджимал губы, смотрел сентябрём в никуда и никак не мог настроиться на прежний лад. Никто не влюбляется в угрюмых. Но ничего уж не поделать. Перенесись сейчас в мультфильм, из ушей его шёл бы пар.
Впрочем, Богат был безупречен. Совершенно спокойно завершили они этот год: жена – в разъездах по достопримечательностям, муж – в барах; и проводили его на званом балу в Старом королевском дворце. Вини по обыкновению сидела в уголке. Богат практиковался в английском с обладательницами самых массивных бриллиантовых колье, без труда крадя прекрасных дам у их спутников. Помня о своей главной миссии, время от времени возвращался к жене. Угощал минеральной водой, уводил на танцпол и с удовольствием наблюдал её оживление каждый раз, когда приближался к ней.
«Увидеть Париж и умереть!» – звучит как план! Последний год своей жизни Вини начала в городе любви. Досуг супруги проводили врозь: она запасалась впечатлениями от созерцания красот столицы Франции, будто понадобится на том свете; он интриговал француженок байками про русскую мафию. Вместе они завтракали и ужинали, жили дружными соседями. Так продолжалось вплоть до юбилея Богата – следующего дня после Крещения Господня по григорианскому календарю.
Именинник подготовился основательно. Продумывал операцию ещё с осени, хоть и декорациями должна была стать резиденция жёнушки, а не номер Парижского крафт-отеля. Лучшим подарком ему будет её безоговорочная капитуляция. Сейчас или никогда. Накануне Богат пригласил Вини провести с ним вечер. Междусобойчик. Крепость дружбы убедила девушку согласиться. С подарком Вини рассчиталась уже утром. Торжественно вручила одеколон, копию которых приметила среди его вещей, платиновые запонки, инкрустированные бриллиантами, и мешочек чищенных кедровых орешков.
«Не деньги, мда», – пригорюнился юбиляр, рассыпаясь в благодарностях.
С прогулки по Версальскому дворцу девушка вернулась ещё до захода солнца и ждала супруга в номере. Заставила кофейный столик изысками французской кухни, надула и развесила по углам золотистые и чёрные воздушные шары, растопила камин. Ждать пришлось долго. Время коротала за чтением «Записок охотника»12.
Виновник торжества гордым фрегатом вплыл в нарядную гостиную, с жестяной коробкой в одной руке и сетью в другой.
– Я взял тебе сока. Яблочный и апельсиновый. Пойдёт?
Опустил гремящую стеклом авоську на диван. Тёмные бутыли распались цветком лотоса. Внимательный Богат давно отметил, что его новоиспечённая супруга и капли в рот не берёт. Очередная преграда к её расположению. Скрипя зубами, Богат не мог не считаться с трезвым образом жизни своей протеже. Но своим же зазнайством она вынуждает его брать грех на душу, и грех этот – клеймо травителя.
«Я опаздываю. Нет времени на раскачку», – откупался от совести Богат.
А пузырёк с возбуждающим порошком так и жёг карман. Да когда такое было, чтобы он прибегал к психотическим препаратам для розжига чувств? Унизительное поражение! Увы, отчаянные времена требуют смелых решений.
Вини, само собой, польстила его забота. Но ответ её в одночасье спутал имениннику все карты:
– Спасибо за сок, но… можно мне вина?
Выбившийся из образа хлебосольного хозяина мужчина сокрушённо опустил глаза на выпивку. Не скрывая замешательства, переспросил:
– Вина?
– Ну да.
Богат медленно откупоривал бутылку, медленно наливал, ожидая, что подружка в любой момент передумает. А та, не удосужившись порадовать юбиляра тостом, пригубила, задержавшись на первом глотке. И при всей её страсти к выпендрежу, тот раскусил с ходу – льёт в себя насильно. Мешать препараты с алкоголем – плохая идея. В любом случае такое сочетание должного эффекта не принесёт, а вот проблем – несомненно.
«Знала? Откуда? Следила за мной?»
Вини будто мысли его прочитала, лукаво сощурилась. Цокнула фужером, намекая на второй заход. Указала на металлическую коробку:
– Что это у тебя?
То оказалась старая как мир настольная игра «Голо-бойня». Те же карточные войны на двоих с личной армией из стрельцов, магов и мифических существ, но куда эффектнее. Ибо солдаты твои – полупрозрачные крошечные фигурки, что прыгают, летают и бросаются на врага. Маленький микрофон слушает твои команды, а голограммы – выполняют. Хрустальный шар в центре поля подкидывает случайные условности очередной схватки и бонусы за стратегически верные ходы. Вини по достоинству оценила затею. Всё же лучше, чем лихорадочно искать тему разговора.
Сражение двух королевств захватило гостью скромного торжества. При победе вскидывала руки, в случае неудачи капризно постукивала кулачками по коленкам. Запивала и своё, и чужое поражение. Богат тащился от шоу. Вини в последнее время в принципе сама не своя. Груз прожитых лет и ужас дней грядущих раздразнили прирученную тревогу, как цепного пса. Кузнец своего несчастья тщетно вымывал дёготь мёдом. «Притворяйся, пока не станет правдой» – одна из сотен подсказок её инструкции к жизни. И да, эффект плацебо умалил частоту приступов паники. Вот Вини на посошок и пробует забытое. Молва называет вино растворителем тревог.
Богат о бое супруги с тенью не знал, но догадывался. При этом не чурался наслаждаться происходящим. Жесты её обрели плавность и широту, черты лица смягчились. Глазки мерцали от азарта, хмеля и огненных бликов. Температура в комнате неумолимо ползла вверх. Если глядеть с удобного ракурса, между двумя полыхало пламя.
– Я не проиграю!
– Ага, жди.
Минута ожесточённой борьбы, и королева Вини – последний оплот её игрушечной страны, полегла под копытами кентавра.
– Ай-й-й-й! – раздосадовано взвизгнула побеждённая. Присосалась к бокалу. – Ты мухлюешь.
Он глянул на неё с прищуром.
– Твоя же игра. Подкрутил, наверное, там шурупчики.
– Подозреваешь? Меня? – в его речах сквозил сарказм. – А я-то думал, трезвенники напиваются с теми, кому доверяют на сто процентов.
– Кому? Кому я должна доверять? Господину Громыка? – Она растягивала слоги. – Я, считай, до вчера не знала такого. Громыка. Кто это вообще?
Пленяясь её раскрепощением, тот вторил, не переставая плутовски улыбаться:
– Муж твой… Одногруппник.
– Не-е-е-ет. – Механическая рука с оттопыренным указательным пальцем наворачивала виражи. Девушка рассеянно искали что-то на потолке. – Не было однокашника с такой фамилией. Опять-то я тебя поймала, врунишка.
– Забыла меня? Ты ведь так игралась с моим именем.
– Да. Имя звучное. А как профессор называл, официально, так вообще песня. Богат – понятно. Смысл, поди, вложили от рождения. И Чекан, от слова «чеканить». Монеты. Родители обрекали тебя. Обязывали, – Вини подняла на него мутные глаза. – Между супругами не должно быть тайн. Это ты говорил? Ну, так поделись наконец с жёнушкой. Чего поменял-то фамилию?
Выдержав паузу, сложив руки на груди, муж спокойно ответил:
– Мы рассорились. Не хочу, чтобы меня что-то связывало с этой семьёй.
Девушка приготовилась гнуть свою линию, но та напряжённая невозмутимость, которую излучал собеседник, пресекала – разговор окончен. И вроде должна принять поражение, но иллюзия непочатой мудрости, навеянная Шато да Баскугра шестидесятилетней выдержки, подчинила некогда холодный трезвый ум. Захмелевшая закивала, смешинка скользнула по румяному лицу. Невидимая струнка, соединяющая шею и крестец, оборвалась.
– Уважаю чужие секреты. – Плотина в сознании пошла трещинами. Пролилось лишнее. – Я терпеливая. Это мой талант.
Вини закопала саму себя. Сжала зубы, теребя стеклянную ножку бокала. Из короткого поединка, где тихой сапой ковырнула чужую душу, вышла проигравшей. Требовалось только сопернику перейти в активное наступление – разгромит. Манипулятор заранее сделал глоточек за свою победу.
– Это тебе так мама говорила?
– Не получится, Богат. Я давно обдумала и понимаю, что она выстроила мне эту модель поведения, чтобы сделать меня сильной.
Отлично! Она чувствует контроль над ситуацией. Баночка с химикатом каталась в кармане брюк и своей ненадобностью придавала уверенности.
– Ну да, ты крепкий орешек, – Он с интересом наблюдал за каруселью алых переливов в винном водовороте. Бросил на Вини опасный цепкий взгляд, сокрушил. – Даже не ведёшься на мои уловки. На личные расходы ни рубля не выцыганил. Лиса, снимаю шляпу… Так что тебя в итоге сломало?
Вини застыла статуей.
– Отличная репутация. И со мной ты связалась лишь для её поддержания. В чём причина твоего решения? – Он давил, давил безжалостно. Тени змеями ползали по его непримиримому лицу. Хоть внешне Вини этого никак не выдала, ей показалось, словно с ней говорит сам дьявол. Репетиция перед адом. Тот как почувствовал. Съехидничал. – Ты ведь сильная. Терпеливая. И мне действительно интересно, что случилось.
Девичьи пальцы покраснели от силы сжатия фужера. Он был её опорой, без которой она, пьяная, упадёт. Богат шумно выдохнул, и с выдохом этим словно улетучилась вся его желчь, уступив место эмпатии. Подсел чуть ближе, вытянул руку по спине софы. Нагнувшись чуть вперёд, очень тихо заговорил:
– Если из-за ситуации с Маридой, то ты не виновата. Я же читал переписку. Просто стечение обстоятельств. И знаешь, коли боишься за её жизнь и хочешь знать моё мнение – она, скорее всего, давно тусуется с каким-нибудь мулатом на тропическом острове и в ус не дует. Не могут одну девочку держать в таких местах сорок лет. В этом бизнесе всё по-другому работает.
Та не шелохнулась. Богат будто со стеной разговаривал. Однако от её напряжения сам воздух стал вязким.
– Прости, зря напомнил. – Он скуксился. В утешение робко положил ладонь ей на плечо. Не вздрогнула, не зажалась. Совсем. Раскололся орешек? – Но я хочу узнать. Думай обо мне как хочешь. Я заслужил, после всего, что натворил. А ты… единственная, кто протянул руку помощи. Кто не бросил в беде. Меня – по-хорошему, постороннего. Помню, как ты помогала мне с курсовой.
С окрашенных вином губ сорвался нервный смешок. Отвела взгляд, чтобы тот не видел. Альфонс пошёл ва-банк. Аккуратно, словно к хрупкому подснежнику, прикоснулся к её подбородку, повернул к себе. Даже сапёр с его дилеммой синего и жёлтого провода меньше волнуется, чем Богат сейчас. Но эмоции, которые он показывал Вини, ограничивались исключительно грустью и якобы плохо скрытым непредвиденным душевым томлением. Подкармливался её чувствами – глубоко закопанная боль, проявляющаяся в мертвенном выражении лица.
– Ох, Вини, – едва не пустил слезу.
И её прорвало. Завещала механическим тоном, трезвая, как стёклышко:
– В школе лучшая подруга свела меня со своим другом. Считай, за ручку подвела, а он почему-то оказался не против. Такой восторг: «У меня есть парень!» Тогда возраст такой был, надо встречаться. От одноклассниц внимание. Не ожидали. Расспрашивали. Я румяная, что сказать – не знаю. Со всей ответственностью подходила, как к домашнему заданию. Романами, фильмами ученая, доставала его ежедневными звонками и письмами. Та первая встреча оказалась единственной. Из-за моей навязчивости и расстались, если можно так сказать. Друг другу никто. Не уверена даже, что касалась его. А если он только плод воображения? Это бы объяснило, почему ситуация так подкосила. Как ото сна очнулась. Ведь если ошибки других можно оправдать влюблённостью, моему безволию оправдания не нашлось. Мама ругалась, чего слёзы лью, в самобичевание ударяюсь почём зря. Рационализм её в минуты приступа позора отрезвляли… до следующей сессии. Вычеркнуть этот нелепый факт из моей биографии я не могу. Оглядываясь назад, нахожу его даже не как аномалию – как шутку… А ты поверил.
Их глаза встретились. И не было в её ничего. Ни сожаления, ни вызова. Только усталость, под гнётом которой явила всё вышесказанное, не до конца пережитое, похороненное в колодцах зрачков. Слушатель, сокрушённый тирадой, не давал никакой реакции. Главное, пришла она – тишина.
Горящие поленья похрустывали за ажурной решёткой. Тёплый свет очертил на стене две расфокусированные тени в волнующей близости друг к другу. Вини ожидала стыда признания. Как бывало всегда, когда сознание в самый неподходящий момент подсовывало воспоминание из детства. Шутка в том, что не ведала, зачем сейчас всё это вывалила. Внезапно возжелала, чтобы муж узнал – у неё на самом деле когда-то был настоящий парень! Показалось это крайне важным. Пусть впредь не унижает её, называя сильной. Вино, будь проклято. Ничего оно не растворяет кручины, только даёт повод для новых. Богат же, напротив, сейчас благословлял благородный напиток – отмычку душевных склепов. Подсыпать порошок в сок возможности не представилось, азартный игрок поставил тогда всё на красное – на спирт в чужой крови.
Взгляды их вошли друг в друга, как детали конструктора. Соединение комфортное, естественное, что связь между протоном и электроном. Время забуксовало. Осталась только комната, а мир за ней никогда и не существовал. Даже треск огня стих, по крайней мере, для одной точно. Богат приблизился, пересекая черту. Мягко коснулся губ Вини своими и так же медленно вернулся в исходное положение. Похожее ощущение испытывал, когда, бывало, целовал спящих бывших. Там – безответный порыв, здесь – продуманный ход.
Супруг тревожился, что та так и останется в ступоре. В музее живых скульптур она, в самом деле, была бы на своём месте. Но наблюдательный мужчина, к своей радости, разглядел олений трепет в серых глазах. И пока Богат просчитывал каждый следующий шаг, как танцор, Вини в следующую секунду после своего первого поцелуя нырнула в какую-то топкую прострацию. Если девочки рассказывали о приятной пульсации в животе, то реальность огорошила. Художники эпохи компьютеризации13 изображали нематериальные аспекты жизни в виде разноцветных геометрических фигур и инсталляций из подручных материалов. Винивиан не разделяла любви к этому направлению искусства, но свои чувства сейчас сравнила бы с лопастью топора. Реальность неприятно расплющилась вместе с ней. Словно чья-то рука надела её, перчаточную куклу, и исполняет свою волю. Запретное, чуждое мимолётное удовольствие. Столь тираническое, что даже неприятное.
Потерявшаяся в новых сложных эмоциях Вини получила в подарок ещё один поцелуй, такой же бережный, но более уверенный. Несколько отстраняясь, Богат без промедления возвращался к её устам, изучая их с рачительностью романтика. Учёный в таких делах, далеко не заходил, прислушивался к каждому вдоху. Она так и сидела, зажатая в мягких объятиях софы. Тёплый манекен, принимающий ласки. И альфонс уже оставил бы это гиблое дело, если бы не одно «но». Раз в семь секунд Вини реагировала. Рот приоткрывался, и уже её губы касались его. Дыхание приглушено. Тело что скрученная в узел проволока. Богат чувствовал это руками, когда взял её за плечи. Казалось, сожми чуть сильнее, и они разломятся, как калёные. Даже та железная культяпка.
Девушка боролась сама с собой, а жестокий супруг не оставлял и шанса на «ничью». Обронила жалостливый стон, дотронулась ледяными пальцами до его груди. Перешла в наступление. Мужчина последовал за ней, но Вини вдруг грубо оттолкнула, отпружинила. Докружила до каминной стены, затормозив в резком повороте.
Наигранное смятение Богата превратилось в настоящее. Свет оконтурил тьму, нагоняя жути. Девушка горбилась, обхватив себя руками. Её трусило. Смотрела страшно.
«Испугалась? – струсил Богат. – Поторопился, поторопился!»
И глаза её замерцали. Вини плакала. Беззвучно, даже не дыша. Пусть слёзы остановить не могла, всё остальное до последнего держала под контролем. Секунд пять смотрели друг на друга. Вакуум разрастался в их головах. Она так и осталась стоять, он так и не встал. Сжав зубы, Вини проскулила:
– Игрушку себе нашёл?
Лицо её свело уродливой судорогой, и она, прикрываясь ладошками, сбежала в спальню, всё же тихонько затворив за собой дверь. Не выдержав, Богат пошёл следом. Хотел уже открыть, но не смог. Прислонился к щели, зачем-то прислушиваясь к хныканью. Вернулся. Залпом допил вино.
Город любви спал и видел сны. Заметённые снегом улочки внимали тихой колыбельной зимы. Даже автомобили пыхтели как-то сонно. Вселенскую умиротворённость нарушила разве что никем не замеченная выходка – кто-то вышвырнул из окна гостиничного номера пузырёк с белым порошком.