Бегство от реальности Саймона Рейли

– Я и так это делаю. – Буркнул Морквинов.

Кстати, о сталагмитах… Людям с маленькой фантазией, они кажутся большими серо-коричневыми кучками навоза, пирамидками из отложений. А стекающая по сталагмитам вода производит впечатление чего-то склизкого. Что поделать, если у людей такие ассоциации… Другие, у кого с фантазией лучше, пытаются разглядеть гномиков, кошечек, дворцы, дома. Да, всё что угодно! Как-то на экскурсии, когда их класс водили в пещеру, что недалеко от Зебровска, экскурсовод старательно заливал, что один особенно крупный сталагмит, похож на медвежонка, который ест мёд. Саймон понимал, что медвежонка эта штука напоминала в последнюю очередь. Интересно, как геологи придумывали названия всяким пещерным отложениям? Выбирали того, у кого лучше всего с воображением и запирали там, на неделю, пока он не заполнит блокнот?

Над компанией друзей, пища и свистя, пролетели летучие мыши. Димка дёрнулся, но сдержался, чтобы не пойти к выходу.

– Серебринка, а твой перстень. Почему он светится? – Задумчиво спросила Карси.

– Это кольцо Меларели, оно чувствует осколок. Мы приближаемся, и его свет становится ярче. – Объяснила эльфийка.

– Может, ты впереди пойдешь, а то сверну не туда? – предложил Саймон, наконец, дальше геройствовать ему уже не хотелось.

– Всё хорошо, я тебя контролирую. – Отозвалась Серебринка.

Интересно, чего она ждала? Она ведь сама про каких-то ядовитых чудовищ рассказывала! Разве Сильв не боялась, что они могут напасть?..

Вдруг Саймон почувствовал дикую боль, словно в палец впивались два очень длинных шипа и проходили насквозь. Поморщившись, он поднял руку и увидел, что в указательный палец на левой руке вцепился маленький чёрный шарик, с уродливыми корешками и с чёрными, прогнившими листиками, вместо крыльев. Из раны, проткнутой его шипами, сочилась кровь.

Парень попытался его стряхнуть, не помогло.

– Саймон! – воскликнула Карси, пытаясь помочь.

Она думала снять это с его пальца, но штука не хотела открывать пасть.

Боль была дикая, но Саймон держался, пытаясь не морщиться.

– Зубчатка! Растение – вампир! – догадался Зольтер, подбегая к ним и доставая из кармана перочинный нож. – Дай сюда руку, я знаю, как это убрать.

– А ты мне палец не оттяпаешь? – с опаской спросил Саймон, глядя на нож. Пальца лишаться не хотелось.

– Раньше с таким встречался. – Заверил Зольтер и, не дождавшись возражений, схватил его руку, приказав не дергаться.

– Растение? – не поняла Карси. – А они могут пить кровь?

– Это может. – Кивнула Серебринка, в то время как Зольтер проткнул ножом шарик, стараясь не задеть кожу Саймона.

Шарик сдулся, прекратив трепетать листиками-крылышками. Из него вытекло очень много крови, гораздо больше, чем мог успеть высосать. Вся рука была теперь в крови. Остальные с интересом смотрели на это малоприятное зрелище.

Убрав шарик с пальца, оставив два шипа, проткнувшие его, Зольтер тяжело вздохнул. Саймон понял, сейчас будет еще больнее.

Зольтер взялся за первый шип и резко потянул, Саймон вскрикнул, а шип вышел из раны.

– Подожди! – попросил он, размаживая конечностью.

– Чего ждать? У зубчатки в шипах яд! – запротестовал Зольтер, и снова вцепился в его палец.

На этот раз Саймон не вскрикнул, шип был вынут, и теперь две иглы лежали у Золотского на ладони. Прочные и чёрные, их было невозможно сломать.

– Некоторые племена пользуются такими шипами, как иголками. – И даже сейчас Сильв не упустила возможность показать свою эрудированность.

– Зольтер, ты что-то про яд говорил? – напомнила Карси.

– Да… – Кивнул он, разглядывая то, что выташил.

– Это смертельно? – в голосе Карсилины чувствовалось беспокойство.

Она волнуется! Это же замечательно! Значит, Саймон ей не безразличен!

– Маленькая особь. – Пробормотал Зольтер. – Не думаю, что это смертельно. Есть, конечно, такие экземпляры, от которых лучше держаться подальше, но данная…

– Зольтер, не говори загадками, скажи прямо, отравлен или нет? – спросил Саймон, напряженно, разглядывая две круглые ранки на пальце.

– Само собой отравлен, но не очень сильно.

Саймон даже не знал, утешительно это прозвучало, или нет.

– А противоядие есть? – поинтересовался Димка.

– Есть настой, который может облегчить состояние. А так, яд должен выйти из организма сам.

– То есть, как? – не поняла Карси.

– Ну, денька два-три наш друг полежит, помучается, а потом состояние нормализуется.

– Как позитивно звучит, не находите? – Хмыкнул тот.

– Серебринка, я думаю, стоит прекратить экспедицию. – Серьёзно заметил Зольтер. – Мы должны вернуться в Зебровск, пока у него ясный рассудок.

– Но, осколок, он тут, близко! – не соглашалась Серебринка, ей не хотелось упускать шанс.

– Не знаю, сколько ещё петлять по этой пещере! Саймону нужна помощь. – Никогда раньше Зольтер не говорил при мне с ней таким тоном. – Это добром не кончится. Нужно прекратить!

– Мне нужен осколок! Как же зеркало…

– Сильв! – Золотский её не понимал. – Мы уходим отсюда!

– Я согласна с Зольтером… – Кивнула Карси.

– А я вообще жалею, что пошел с вами. – Проныл Димка. – Тут, наверняка, еще твари есть!

– Осколок!.. – Проговорила Серебринка, пытаясь броситься вперед на поиски.

Зольтер схватил её за плечи и встряхнул:

– Что же такое! Это на тебя не похоже! Ты никогда не рисковала чьей-то жизнью, ради дурацкого куска стекла! Только у тебя есть портал!

Сильв опомнилась, отстраняясь от него:

– Да, вы правы. Нужно уходить…

– В конце концов, мы можем и в другой раз сюда наведаться. – Заметил Саймон. – Пещера никуда не убежит.

Так закончился их первый совместный поход в другой мир. Когда Саймон выздоровел, они повторили вылазку в Легендетти, только, она оказалась длиннее, ведь Сильв свой карманный портал потеряла, но это уже другая история…

…Саймон лежал в агонии у себя дома на кровати, переворачиваясь с боку на бок, весь мокрый от пота. Его знобило, температура поднялась высокая.

Он бредил, ловя очередной глюк, вызванный ядом зубчатки.

Серебринка тетё Ире не говорила, где конкретно племянник отравился. Соврала, что подвергся укусу особо дикой крапивы. Дала какие-то травы для настоя, сказала, что в больницу отправлять его не стоит. Зольтер посоветовал, как лечить всё это дело, и тетя Ира вот уже второй день почти не отходила от кровати Саймона.

Вот дракончик с красной переливающейся чешуёй, подходит к нему, протягивает в руки чашку и заставляет всё выпить. Саймон выпивает противный настой из Серебринкиных трав, дракон исчезает, а на его месте появляется весьма сердитая тетя Ира. Но проходит минута, и глюки снова возвращаются. У тёти вырастают огненные крылья, и она, превратившись в жар-птицу, вылетает из комнаты, захлопнув дверь. Над кроватью кружатся привидения, с издёвкой шепча: "Умираешь, да? А Карси так и не узнает о твоих чувствах!". С одной стороны хорошо, что Саймон унесет эту тайну в могилу, но Димка ведь всё знает, и это плохо. Нужно признаться Карсилине, до того, как Саймон уйдет в мир иной.

А дальше следовали волнительные воспоминания о том случайном поцелуе, который случился, чтобы освободиться от чар манипулятора чужими телами.

Привидения хихикали, меняя формы, превращаясь то в зайцев, то в лис, то в собак. Саймона бросало в жар.

– Карси… Карси… – Шептал Саймон, ворочаясь, желая, чтобы привидения ушли.

Мокрое полотенце, которое уже перестало быть холодным, сползло со лба.

Вдруг дверь открылась, и вошла Карсилина, за спиной было два красивых и пушистых больших белых крыла. Казалось, что над головой у неё завис нимб. Привидения просочились сквозь стену и решили затаиться.

– Ты ангел, да? – спросил Саймон, восхищенно. – Неужели я умер?

– Ты не умрешь, глупый. – Она чуть не засмеялась. – Завтра тебе станет легче.

– Хорошо, когда ты рядом… Только, не уходи. Не оставляй меня с ними! – Саймон указал куда-то на шкаф.

Привидение выглянуло из-за него и показало язык.

Карси обернулась, не понимая, о каких "них" он говорил, даже не видела, что стены меняли цвет и становились красными…

– Тут никого нет. – Попыталась заверить она.

– Они боятся тебя, вот и прячутся. – Прошептал Саймон, боясь, что духи за шкафом всё слышат.

– Неужели я такая страшная?..

– Нет, нет. Ты очень красивая!

Карси порозовела. Она этого не ожидала:

– Я тебе мандаринов принесла. Тебе их можно, – она смотрела куда-то сквозь него.

– У тебя великолепные крылья. Это так хорошо, когда можешь летать, не боясь разбиться. Побудь со мной.

– Я никуда не ухожу.

Карси внезапно сжала его ладонь в своей.

Саймон вздрогнул, парень смотрел в её зелёные глаза, и ему казалось, что он утопает. На потолке распускались фиалки.

– Я люблю тебя…

Сказав эту фразу, он провалился в сон.

Если бы тогда Саймон был в здравом уме и памяти, признаться в своих чувствах так и не решился бы. Вы не представляете, как, порой, это бывает трудно.

Глава 2. Привет из прошлого

Двадцатое апреля. Унылый день. Небо заволокли серые тучи, накрапывал противный дождик.

Сидя на паре по истории Листона, Саймон заставил себя не смотреть в окно и записать важную дату на полях. Правда, он прослушал, какое событие записал в тетрадь, ведь мысли были далеко не здесь. Афанасий Лоин, что сидел рядом, зевнул. Их последняя парта, что находилась у окна, скрипела, когда сосед опирался на нее локтем.

– Как же хочу спать. – Пожаловался он, снимая очки и протирая их тряпочкой. – Глаза слипаются. Ну не кощунство ли, полдевятого утра!

Не получив никакой реакции на реплику, Лоин с любопытством глянул Саймону под руку, тот что-то рисовал на листе в клеточку. Афанасий следил за движением ручки, как зачарованный, наблюдал за тем, как появляются линии, контуры. Даже от лекции отвлекся, что бывало крайне редко.

Заметив это, Саймон одарил однокурсника непонятливым взглядом. Тот вздрогнул:

– А ты, это… – Смутился он. – Почему не записываешь?

– Решил в Раю Демонс поиграть? – недовольно спросил Саймон, загораживая рисунок ладонью. Ему не нравилось, когда вторгались в личное пространство.

Рая Демонс была их старостой и постоянно совала свой нос в чужие дела.

– Красиво. Это ведь, Карсилина? – поинтересовался Лоин, давая понять, что всё видел. – Похоже очень…

Ручка покатилась и с громким стуком упала со стола. Точнее, это Саймон, вздрогнув, выронил ее из пальцев. Любое упоминание о Карси причиняло ему боль.

А ведь уже больше года прошло. И должно хоть что-то в его сердце за это время зажить?

– Ты чего? – шепотом спросил Афанасий, заметив, как тот вздрогнул.

– Голова… – Единственное, что смог придумать Саймон, и картинно прислонил руку ко лбу.

Затем быстро побросав тетради в сумку, он вскочил из-за парты так, что голова действительно закружилась, и, стремглав, выбежал из кабинета, ударившись мимоходом коленом. Нужно было прийти в себя. И, плевать, что пара еще не кончилась!

– Рейли! – Ларина Венировна была возмущена. – Куда вы! Лекция еще не кончилась!

Но дверь уже захлопнулась.

***

Двинувшись к концу коридора, Саймон остановился отдышаться перед окном. Сердце выстукивало дикий тревожный ритм. Дальше пройти он не успел, услышав:

– Саймон, почему ты не на лекции?

Это был декан Физ-Маг факультета, по фамилии Магик. И чего всё никак его имя не получалось запомнить?

В руках этот мужчина средних лет держал синюю папку.

– Собираюсь уйти. – Признался Саймон равнодушно, не пытаясь оправдаться. Он уже так устал.

Пусть делают, что хотят. Ему все равно.

– Появились дела, которые важнее учёбы? – поинтересовался декан, даже не возмущенно. Скорее, не понимал. Да и Магик относился к Рейли снисходительно. Хоть тот почти и не появлялся на лекциях.

Саймон посмотрел себе под ноги, держась руками за подоконник, затем перевел взгляд на Магика:

– Мне нужно домой.

Слегка согнувшись, парень отвернулся от декана, желая прислонить лоб к стеклу.

– А как же занятия? – в голосе Магика проскользнула стальная нотка.

Беспокойство нарастало, и Саймон боялся, что еще чуть-чуть, и он не сможет больше дышать.

– Я… – он сделал паузу и затем резко выдохнул, – не хочу больше учиться. Отчислите меня.

– Почему сразу отчислять! Ты обещал лорду Мартину Вейсу, что будешь стараться хорошо учиться и больше не убегать с лекций.

– И что? – Скептически проговорил Саймон, глядя на бегущую по стеклу каплю. – Отец вас нанял приглядывать за мной?

Казалось, это уязвило Магика, но тот и глазом не моргнул:

– Я должен присекать твои опрометчивые поступки. Человек ты способный, мозги есть, поэтому…

– Можно я пойду? – Саймон выпрямился и отвернулся от окна. Нужно было скорее отделаться от декана. Он не желал слушать дальше.

– Пообещай, что больше не будешь пропускать учебу. Многие преподаватели жалуются.

Парень промолчал, уже представляя, как прячется в уборной, чтобы никто не трогал.

– И лучше тебе носить форму университета, – строго сказал декан, не дождавшись ответа Саймона.

Саймон даже не посмотрел на него. Дождь становился сильней.

Магик нахмурился, словно изучал дикое неизвестное животное, сжал покрепче папку и произнёс:

– Я настаиваю.

Саймон выдохнул, не шелохнувшись. Он не мог заставить себя надеть что-то, кроме черного. Его мир был бледным и серым, словно изображение в старом телевизоре.

Декан помотал головой, не добившись внятного ответа, и зашагал прочь.

Саймон проследил взглядом, пока тот скроется, заставил себя убрать руки с подоконника, достиг двери в уборную и зашел, стараясь не хлопнуть дверью.

Зеркала над раковинами тут же встретили его собственными бледными отражениями. Он ненавидел смотреть на себя, и это заставляло сердце колотиться быстрее. Непонятная паника разрасталась, руки тряслись, и Саймон, тяжело дыша, прислонился спиной к кафельной стене, стараясь по ней не съехать.

На него смотрели его испуганные бледные отражения. Саймон дотянулся ладонью до своих черных заколок в волосах и на миг прикрыл глаза.

– Я должен быть нормальным, должен! – проговорил он сам себе. Почему он так боялся сейчас разучиться дышать?

Саймон иногда даже жалел, что не всегда принимал таблетки, назначенные психотерапевтом. Но, во-первых, на сессии к врачу его затаскивал отец, а во-вторых, Саймон не видел в этом необходимости. Если и получить за гибель Карси сполна, то не должно быть поблажек.

"Нормальным!"

Пронеслось у него в голове.

Сносным не было ничего. А душевное состояние стремилось к нулю. Никаких ярких цветных пятен на скучном полотне нудного течения жизни не предполагалось. Саймон знал, что некоторые психиатры в своих трудах писали, что при депрессии люди могут видеть мир менее цветным.

Заставив себя выйти в коридор, Саймон принял решение вернуться в аудиторию. Он более-менее унял свою паническую атаку и мог некоторое время видеть на месте.

Не обращая на то, что осталось десять минут до звонка, внимания, Саймон открыл дверь. Ларины Венировны не наблюдалось.

– Ты не ушел? – удивилась Раиса Демонс, округлив глаза.

– Венировна докладную умчалась писать. – Тут же сообщила Нэйза, прыщавая волшебница с косичками.

Молча, Саймон вернулся на место рядом с Афанасием. Тот открыл рот, чтобы что-то сказать, но вовремя передумал.

А Рая Демонс, увлеченная ролью старосты, ведущей своих непутёвых однокурсников в светлое будущее, деловито подошла и спросила:

– Слушай, Саймон, я постоянно забываю. У тебя День Рождения завтра или послезавтра? – при этом она перекинула через плечо свою густую пшеничную косу.

– Хочешь совет? – грубо отозвался Рейли. – Возьми ведомость, открой, посмотри, там всё написано.

Ему хотелось быть незаметным. Демонс поджала губы, уязвлено фыркнула и заявила:

– Знаешь что! Даже поздравлять тебя расхотелось, вообще…

– А вы и не обязаны скидываться на подарок и ставить меня перед фактом, что жизнь стала короче еще на год. – Прервал Саймон её тираду.

Эта фраза прозвучала, по мнению Раи, слишком пугающе.

Рая передернулась, она считала, что Саймон ведет себя крайне неправильно, и подозревала, что он, если не ходил на занятия, то принимал запрещенные вещества. Но единственное запрещенное, что делал Саймон, это мешал алкоголь с таблетками, которые ему прописывал психотерапевт (и то не часто). Почему-то они не шибко действовали. Может, потому что он пил их нерегулярно, или была другая причина.

– Ребята, – не понимал Лоин, – вы второй год вместе учитесь, а всё еще гавкаете друг на друга, как старые псы.

– Вот видишь, Раиса, – заметил Саймон, пытаясь заставить её перестать маячить перед глазами и уйти, – даже Афанасий увидел, что в тебе глубоко засел старый пёс.

Эту фразу он изрёк, не подумав. Рая очень обиделась, чувствуя себя оскорбленно. А те, кто слышал, расплылись в широких ухмылках.

– Ты, конечно, странный, Рейли. – К нему повернулся Ропс Бурков, который вечно ходил во всём глаженом и создавал впечатление послушного тихого парня. – Но я уважаю. Такое сказануть можешь только ты.

– Обращайся. – Отозвался Саймон, без намёка на улыбку. Апатия ко всему происходящему поглотила его и держала в своем плену слишком долго, чтобы они успели стать единым целым.

***

После двух, ничем непримечательных пар, в аудиторию скромно заглянуло существо женского пола. Девушка явно кого-то искала.

Мистер Зорт, который уже уходил, решил поинтересоваться:

– Да мисс, я слушаю…

– А, Саймон Рейли здесь учится? – неловко спросила она.

Услышав свое имя, Саймон механически приподнял голову от рисунка в тетради и посмотрел в ее сторону. Простенький синий плащик с ремешком придавал девушке сходство с полевым цветком – колокольчиком. Пучок тёмно-каштановых волос – небрежность.

– Да, сейчас он выйдет. – Пообещал преподаватель.

Саймон взял сумку, вышел из кабинета и с неохотой подошел к этой девице. В коридоре было очень шумно. Пестрели студенты в сине-фиолетовой униформе ЧАЛИКУНА, оживленно переговаривались. Саймон был единственным черным пятном на их фоне.

– Не думаю, что смогу вам помочь…

– Саймон! – громко воскликнула она, сдерживаясь, чтобы не кинуться ему на шею. – Ты так изменился!

Рейли даже вздрогнул от неожиданности, что ж она так вопит!

– А вы, простите, кто? – осторожно спросил Саймон, пытаясь припомнить, где мог её видеть.

– Флора Никитина! – ответила девушка, не понижая голоса. – Мы с тобой в Лесвинте жили в одном дворе, и в школу ходили. А потом ты пропал куда-то…

Флора Никитина! Однажды он заступился за неё, когда её обижали подростки во дворе.

Саймон тогда магию неосознанно применил, отшвырнув двоих хулиганов, метров на пять в лужу. Ему было не больше, чем Флоре, лет девять, но почему-то их не испугался. Не нравилось, когда зрелые глупцы обижают маленьких. После этого случая они с Флорой подружились, Саймон старался её в обиду не давать. А те хулиганы, как его видели, шли другим путем. Слишком странным был этот ребенок.

Когда Саймон с Оважкиным придумывали новое развлечение, будь то проникнуть в старый заброшенный дом возле реки в поисках сокровищ, играя в отважных пиратов, или перелезть через высокий забор, удирая от дворника, у которого Петька украл ключи от подвала, Флора была тут как тут. Свой парень, как говорят многие.

– Я так долго тебя искала! – воскликнула девушка. – И в Зебровск ездила, твою тётю расспрашивала, она рассказала, что в Чалиндоксе учишься. Хорошая женщина, очень хотела, чтобы я тебя нашла. Билет купила…

Саймон всё еще молчал, переваривая, кто перед ним. Не решаясь прерывать словесный поток.

– Ты язык, что ли проглотил? Не рад меня видеть?

– Прости, я тебя не узнал.

Какое-то неприятное ощущение. Его кто-то искал. Многие годы на это тратил. А он редко вспоминал о своих друзьях детства.

– Ну и ладно! – Флора схватила его за локоть. – Нам столько нужно друг другу рассказать! Так интересно, как у тебя жизнь сложилась!

И повлекла за собой вниз к выходу на улицу.

Странно это, видеть человека, с которым в прошлом хорошо общался. А сейчас даже сказать ему нечего, словно и знакомы никогда не были. Флора же вела себя так, будто и не было никаких долгих лет разлуки. Саймону было неудобно.

Усевшись на скамейку возле клумбы с флагом Листона, стоящей посреди корпусов ЧАЛИКУНа, она деловито попросила:

– Ну что, рассказывай! Какими судьбами в Чалиндоксе?

Саймон не знал, с чего начать. Флора не сводила с него заинтересованного взгляда. Словно кошка, сидящая возле холодильника, в ожидании порции.

– Решил стать боевым магом. – Приврал он.

– Ух, ты! Как классно! – восхитилась Никитина, хлопнув в ладоши. – А я подрабатываю в цветочном магазине матери, у неё такие красивые лилии! Ты бы их видел! Надо будет выслать их семена бандеролью для твоей девушки! Кстати, а ты меня познакомишь с ней?..

Саймон медленно опустился на скамейку рядом с Флорой. И проговорил, глядя в одну точку:

– Не надо бандеролей…

– Почему это? – она сузила глаза. – То есть у такого симпатичного парня, как ты, до сих пор никого нет? Серьезно?

– А? – Саймон был сбит с толка.

– Хотя, – Флора тут же опустилась на скамью рядом с ним. – Отношения заводить некоторым очень трудно. Ты, получается, тоже стесняшка?..

– Э-э… – Неловко протянул Саймон. Подруга детства тараторила и тараторила. Наверное, это было хорошо, что Никитина не знала о том, что с ним за это время произошло. Была не вкурсе о случившемся в королевской Династии и о том, что Саймона знало приличное количество народу.

– А на примете есть кто-нибудь? – спросила она и тут же спохватилась. – Ой, прости! Так странно, что ни с кем не встречаешься. Ты и сейчас очень милый, я ведь, в детстве была в тебя влюблена.

Она заметно покраснела и хихикнула, думая, что сказала лишнее, и стала обмахиваться ладонью.

– Э, ну… – Саймон не знал, говорить ли ей. Флора была такой радостной. Витала в своем разноцветном мирке.

Мимо проходили две дамочки, одна из которых, с пером на шляпе и с костлявой псиной на розовом поводке, громко шепнула другой, косясь на Саймона.

– Как они могут держать его на свободе! Он же опасен!

– Барон Вейс не видит, что происходит перед носом. Он не внемлет словам общественности. Говорят, его сын свихнулся после гибели принцессы. – Ответила другая, удостоив Саймона взглядом, словно маленькой собачке, больной бешенством. – Бедный мальчик. Его нужно лечить.

В таком контексте это было равносильно фразе: "Его нужно усыпить". Собачницы!

– Так ведь и помрёт…

Первая дама достала сигару и затянулась. Её псина чуть не подавилась собственным лаем.

Саймон раздраженно сплюнул, чуть не попав себе на ботинок. Таких людей было много, но он все равно не мог привыкнуть к их сплетням и бредням.

Когда женщины ушли, Флора перевела взгляд на друга детства:

– Такие странные дамы, – поделилась она своим наблюдением. Девушка поверить не могла в то, что он являлся их предметом обсуждения. Но леди так пялились, тут и два плюс два не пришлось складывать.

– Глупцы любят тупые выдуманные факты, – сухо отозвался Саймон, ему хотелось отодвинуться. – Пресса и рада наживаться на них.

– То есть, тебя тут в Листоне все знают? – Флора осознала это и покраснела, она ощущала себя дурой, что не просвятилась темой. – Настолько, что пишут статьи?

– К сожалению.

– О, а чем прославился? – с интересом воскликнула Флора. – Ты стал поп Айдолом?

– С чего бы? – Саймон скрестил руки на груди. Он не желал касаться этой темы.

И тут до подруги детства дошло:

– Ну, надо быть максимум крутым артистом, чтобы встречаться с настоящей принцессой.

Саймон мрачно фыркнул от нелепости ее заявления. Он был весь в напряжении.

– Ой, прости, я не… – Флора почувствовала себя глупо. – Я не хотела.

Саймон промолчал. Он поднялся со скамейки, подруга ожидала, что подаст руку, но ошиблась.

Рейли не оборачивался. Но уйти так просто, без элементарного "Пока", не смог. Надоело вести себя грубо, тем более, она – друг детства. А это нужно воспринимать, как должное.

Недавно как назло кончились Димкины пары, о чем возвестило его присутствие на лужайке университета. Он помахал издалека и, запыхавшись, подбежал.

Зелёная кепочка в клеточку на голове Морквинова никак не гармонировала с формой университета ЧАЛИКУН. Форма представляла собой синий пиджак с ромбами на локтях и спине, похожими на заплатки, синие брюки, только уже без ромбов. На груди красовался значок – герб ЧАЛИКУНА с указанием факультета. Женская форма отличалась цветом – фиолетовая, а еще, в комплект, вместе с брюками и пиджаком входила клетчатая юбка, чуть выше колен.

Площадка, на которой они, собственно, находились, кишела студентами, вышедшими на перерыв. Саймон чувствовал себя в этой толпе некомфортно.

– И всё равно ты бледен, как вампирёныш. – Заметил Димка, ущипнув друга за щёку, у его зелёной рубашки были слишком длинные рукава, которые торчали из-под пиджака.

– К чему ты это сказал? – Саймону пришлось отмахиваться от другого щипка.

– Просто, думалось, что если чаще на солнышко выпускать, а то ты сидишь в помещении, как затворник, будешь выглядеть здоровее и нальёшься румянцем…

– Знаешь, я не похож на яблоко.

Саймон так и представил, как по Димкиному описанию должен налиться румянцем. Флора незаметно встала и кашлянула, привлекая к себе внимание.

– А это кто? – спросила она, требовательно.

– Это мой друг, Морквинов Дмитрий. – Спокойно представил его Рейли, в то время как Димка вытаращился на Флору.

– Да, это так. – Кивнул он, считая, что сейчас надо вставить реплику.

– А я Флора! – сообщила девушка и пожала Димке руку.

Морквинов ошалело похлопал глазами, потом шепнул Саймону на ухо:

– Я сплю, да? Скажи, мне мерещится, что вижу тебя с девушкой?

– Нет, не спишь....

Не дав закончить фразу, он воскликнул:

– Ура! Мой друг возвращается! – и сильно ткнул локтем в бок.

– Ай! Ты чего? – не понял Саймон, потирая ушибленное место. – Стипендию повысили, или это на тебя так весна влияет?

Причина Димкиного ликования никак не доходила.

– Ну, как же! Ты снова будешь радоваться, смеяться, улыбаться, в конце концов! Траур закончился! Я так по тебе скучал, так скучал!

Он не сдержался, и обнял друга. Тот даже не успел увернуться.

– Что на тебя нашло? – Саймон его раздраженно оттолкнул.

– Может, мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? – попросила Флора Никитина, теряя терпение.

– Как! Вы что, не встречаетесь?! – ошарашено вскрикнул Димка, у него с головы даже кепка чуть не упала.

Саймон приложил ладонь ко лбу, в то время как его знакомая издала смешок.

– Флора просто мой друг детства. – Пояснил чародей, устало, безо всякой улыбки.

– И не собираетесь? – Казалось, что Димка хотел взглядом пробурить в нем дыру.

– Нет.

Морквинов тяжело вздохнул, огорченный ответом:

– Ну, нельзя же так.

Вместо хоть какого-то слова Рейли одарил его недовольным взглядом. Димка же вернул внимание Флоре:

– Я так рад познакомиться с тобой! – воскликнул он, протягивая ей руку.

– Да, я – тоже, – ее губы дернулись в скромной улыбке.

Морквинов, краснея, как дурак, смущенно убрал ладонь за спину. Он хотел попросить у Саймона разрешение провести время с его подругой, чтобы узнать поближе, и очень боялся, что та откажется.

Саймон, конечно, не умел читать мысли, но находиться здесь ему было в тягость.

– Ладно, я пойду. – Бросил он, желая избежать неприятных разговоров. Хотелось побыть одному. Закрыться на ключ.

– А… – начала было Никитина, но Саймон ее перебил.

– К сожалению, сейчас нет времени прогуляться, но Димка может показать тебе парк или еще что-нибудь. – Он перевел взгляд на друга, как бы намекая. – Чтобы не оставлять тебя здесь грубо в одиночестве.

Димка, воспряв духом, словно восторженный новой лампочкой мотылек, ответил:

– Да, хорошая мысль, я как раз сейчас ничем не занят.

– Тогда прощаюсь, хорошо провести время, – отсалютовал им Саймон и ушел, больше не оборачиваясь.

***

Альфред решил поставить рекорд, выстроить башню из карт, стоящих по линеечке друг на друге. Вокруг, стараясь не делать резких движений, стояли дворецкие с упаковками карт, Мартина и Сулитерия напряженно следили, как пятнадцатилетний листонский принц, высунув язык, аккуратно двигает магией карту к вершине. От усердия у него на лбу выступили капельки пота. А карточная змейка даже не шелохнулась, возвышаясь чуть ли не до потолка.

Массивная входная дверь открылась, Саймон вошел слишком резко, змейка затрепетала, но не упала.

– Не дышать! – с видом профессора приказал Альфред.

Саймон замер, не поняв, что они тут творят, и брат Карсилины успешно водрузил карту.

– Еще! – Альфред протянул, не оборачиваясь, руку к дворецкому, который тут же вытащил из колоды туз червей.

И снова парень аккуратно начал поднимать её наверх, к потолку, не отрывая от карты взгляда.

– Это что? – не решаясь пошевелиться, спросил Саймон.

– Альфред ставит рекорд. – Ответила Мартина.

– Сулитерия обвиняет, что я не спортивный, типа нет никаких достижений, вот я ей и доказываю обратное. – Пояснил её брат, не отвлекаясь от процесса.

– А обязательно это делать в проходе перед лестницей?

– Так ведь труднее. Это, как бег с препятствиями. – Подмигнул ему Альфред.

– Он меня неправильно понял. – Вставила Сулитерия, ей хотелось пробить свой лоб ладонью. – Да и что это за спорт такой?

Альфред промолчал, карта двигалась всё выше и дрожала.

– Ну же! – шептала Мартина, одна из лент в ее волосах была развязана.

В этот самый неподходящий момент, Саймон увидел, как по лестнице спускался его отец, он тяжело дышал в сильном волнении. Не обратив на сооружение внимания, барон сбил карточную змейку, и они разлетелись по холлу, падая всем на головы.

Альфред застыл на месте, посреди этого «дождя». Его руки сжались от раздражения, но приступ злости получилось сдержать.

– Дядя Мартин, мы тут вообще-то рекорд ставим! – Мартина хотела погрозить пальцем.

– Неудачное место, – ответил тот, обводя взглядом собравшихся.

Но замечание Мартины заставило его остановиться.

– Оставалось всего три! – пожалел Альфред, распинывая карты, лежащие под ногами.

Барон Вейс вздохнул, и покачал головой, но не от того, что чувствовал себя виноватым. Он собирался с мыслями, чтобы сообщить новость, которая шокирует всех.

Пока Альфред, жестом, заставил колоды начать собираться в воздухе, Саймон настороженно приблизился к отцу, пытаясь прочитать в его взгляде хоть что-то.

Стоя в эпицентре плавного карточного вихря, при зрительном контакте с отцом Саймон почувствовал тревогу:

– Что случилось? – опасливо поинтересовался он.

Мартин Вейс выдохнул и попытался ответить, боясь за реакцию сына:

– Серебринка сейчас сообщила мне. Ночью произошло…

При взгляде на встревоженного Саймона, слова будто застряли в горле.

– Что? – заинтересованно встрял Альфред.

– Чудовищный акт вандализма, – продолжил барон Вейс после паузы, он старался не пересекаться с сыном взглядом. – Неизвестные разгромили могилу Карсилины, забрали ее тело и скрылись.

Саймон вздрогнул, казалось, что его сердце уже невозможно разбить еще сильнее, но он ошибся. Возможно, это была лишь шутка? Тогда почему она звучит так жестоко?