Теперь секретарши не было, она, бедная, лежала с ангиной в такую жару, и вдруг раздался телефонный звонок, один из сотен звонивших в этот день, и голос с акцентом попросил мисс… Ах! У секретарши был недостаток, который ни одна женщина в мире, в том числе и она сама, не сочла бы важным, но он сломал ей жизнь.
У нее была очень сложная фамилия. Возможно, сказались татарские корни. Бедный иностранец (а звонил он!) не сумел её выговорить. Раньше к телефону подходила только его возлюбленная и узнавала жениха по голосу, они щебетали по-английски, и трудная фамилия не упоминалась. Теперь она сыграла свою зловещую роль. Не обошлось и без Жанны, конечно. Жанны, похожей на молодую овчарку, скинувшую намордник. Жанны, которая сидела в кожаном кресле и не просто отвечала на звонки, а распределяла судьбы.
Мойра-Жанна, сверкнув канцелярскими ножницами, вмиг отрезала нить судьбы секретарши и её иностранца. Им не суждено будет пожениться. Секретарша никогда не уедет в благословенную Америку и, более того, никогда не наденет подвенечного платья, потому что через два года попадёт под машину, а всё из-за сломанного светофора, за границей такие вещи не допускаются, нет. В Америке она была бы счастлива со своим Пьером, американцем с французским именем. Она стала бы местной знаменитостью в городке, куда он хотел привезти её, из-за своей татарской фамилии. Там фамилия была бы её гордостью, а здесь стала препятствием в судьбе, сломавшим жизнь. Жанна, вооружившись сантиметром, отмерила ей лишь два года, не больше.