Загляни глубже

– Поссорились?

Я кивнула, не углубляясь в подробности.

– Вот увидит он, какая ты красавица, и пожалеет! – улыбнулась девушка. – Помиритесь, – без тени сомнения в голосе произнесла Бекки.

Я промолчала, но в душе очень надеялась, что слова Бекки исполнятся.

– Ладно, – мы подошли к нашим домам, – до встречи.

Девушка помахала мне на прощанье и нырнула к себе.

Мама была просто в восторге, когда я сообщила ей, что иду на школьный балл, и буквально через минуту я уж жалела об этом, так как она тут же начала советовать, какое платье надеть, что соорудить на голове и прочее. У меня же не хватало терпения, выслушивать всё это, я ведь ещё сама не определилась, как хочу выглядеть. Собрав всё своё терпение, я сказала, что мы будем наводить марафет у Бекки, и скрылась быстрее, чем она предложит свою помощь. Оставалось надеяться, мама Бекки хоть не будет к нам лезть со своими предложениями.

Единственное, о чем мама переживала, что я иду третьей лишней, скажем так. Я тоже переживала немного по этому поводу, но принялась успокаивать маму, говоря, что и Бекки будет спокойнее.

В день, когда я должна была идти к подруге, у нас с мамой завязался спор, и опять из-за моего предполагаемого внешнего вида. У меня не так много платьев, чтобы можно было ломать голову над выбором, какое же из них мне надеть. Схватив то, которое более всего подходила для надвигающегося мероприятия, я прошмыгнула мимо мамы, крикнув «пока», и припустилась к Бекки.

Девушка встретила меня с широченной улыбкой на лице. На голове подруги, как мухи на варенье, разместился рой бигуди.

– Всё взяла? – поинтересовалась она.

Я приподняла пакет и забежала внутрь.

В комнате у Бекки всё кипело полным ходом. По кровати была разбросана косметика, пара бигуди валялась на полу, расчески, заколки засыпали собой стол, и только пышное, волнообразное платье безмятежно покоилось на крючке. Вскоре и мои вещи влились в бурный поток приготовления к балу. Не понимая, где, чьё, мы хватали всё подряд, смеялись, меняясь назад. Мама Бекки несколько раз порывалась помочь нам, наконец, ликвидировать сложившийся беспорядок, но мы вежливо отправляли её на кухню, в магазин, да куда угодно, не позволяя и глазком заглянуть в наше царство хаоса.

И вот мы с Бекки, быстро прибравшись (распихали всё по сумкам), спустились вниз, держа в руках рюкзаки, в которых покоились наши наряды. Мы решили, что разумнее будет надеть их прямо в школе, до которой добираться нам предстоит пешочком.

Попрощавшись с мамой Бекки, мы вышли на улицу. На веранде нас уже ждал Майк.

– Джинсы, серьёзно? – приподняла я бровь.

– Так, вы и без того вынудили меня идти на этот бал, на брюки я не подписывался, – замахал руками парень.

Юноша вздохнул, и мы направились в школу. Как только мы подошли к её дверям, меня пробил озноб, и начался приступ паники. Ко мне в голову вдруг забрался здравый смысл и принялся расспрашивать меня, уверена ли я в своих действиях, не является ли всё это ошибкой и не будет ли мне стыдно. Ненавижу его в такие моменты! Я замерла, боясь двинуться дальше.

– Ты чего? – оглянулась на меня Бекки.

– Так, секундное замешательство, – отмахнулась я. – Пошли, – я набрала в грудь побольше воздуха, и мы вошли внутрь.

Мы с Бекки, попросив Майка подождать нас, забежали в раздевалку, где облачились в свои наряды. Поправив складки и причёски, мы направились к юноше. При виде нашего преображения у него чуть челюсть не отпала. Покраснев, он пролепетал что-то вроде комплимента и повёл нас в зал.

Стоило нам войти в зал, как нас ослепила белизна окружающего пространства. Пол больше походил на хрустальный лёд, нежели на привычный пол столовой. Казалось невозможным, как же элите удалось превратить обычное, не первой новизны, место для трапезы в такую обворожительную красоту, зимнюю сказку. Жаль, что в ночь на Хэллоуин мне не удалось толком оценить мастерство элиты.

– Ух ты! – вырвалось у Бекки. Она с сияющими глазами впитывала всё, что видела.

Я была с ней согласна, других слов, да и вообще известных мне слов, не находилось, чтобы выразить свой восторг. И единственное, что затмевало собой декорации, пары, вырисовывающие своеобразные движения на отражающей поверхности пола. Они сверкали, от чего казались иллюзиями. Все их жесты точны, выведены старинной музыкой. Синхронность пар вызывала ощущение, что перед тобой не люди, а куклы. Ведь невозможно танцевать так, словно ты являешься зеркальным отображением другой пары.

Тёмная фигура оторвалась от противоположной стены и, минуя танцующих, решительно направилась к нам. Джек. Костюм чёрного цвета, белая рубашка, галстук, до блеска начищенные ботинки. Он походил на принца из сказки. При виде его Майк заметно напрягся, но, подойдя к нам, Джек учтиво поздоровался с ним, и тот несколько расслабился. Уловив возникшее напряжение, Майк поспешил пригласить Бекки на танец. Девушек, конечно, было интересно послушать наш разговор, но парень ловко увлек ее на другой конец зала.

Я, кусая губы, изучала взглядом пол. Последняя наша встреча отличалась излишней эмоциональностью, и я не знала, как вернуть все в прежнюю колею.

– Прости, – только и прошептала я, чувствуя жуткую неловкость, что подсмотрела, пусть и случайно, столь личные моменты жизни парня.

– Всё нормально, – юноша дёрнул головой. Было видно, что ему не нравится чувствовать себя уязвимым. – В какой-то степени я даже рад этому.

– Рад? – мои брови поползли наверх, и я вскинула взгляд на Джека.

– Да. Это значит, ждать осталось не так уж и долго, – нарочито небрежно пожал он плечами.

– Значит, – сглотнула я, – ты не злишься на меня? – и внимательно посмотрела в его глаза.

Последнее его замечание я пропустила мимо ушей, Джек все равно мне ничего не объяснит.

– Нет, – улыбнулся юноша и отрицательно качнул головой.

Я была рада видеть его прежним. Кинув взгляд на Бекки с Питером, обратилась к парню:

– Может, пригласишь меня?

– Ты же не умеешь, – усмехнулся он.

– А ты мне на что? – парировала я.– Ты же мужчина. Вести должен, – я сложила руки на груди и упрямо посмотрела на него.

– Хорошо, – хитро улыбнулся Джек и, взяв меня за руку, отвёл в сторону, так, чтобы мы не столкнулись ни с кем, притянул к себе, и вот мы кружимся в общем потоке, являясь отдельной, выбивающейся из потока снегопада снежинкой.

Джек уверенно вёл меня, а я старалась не наступать ему на ноги. Поворот, и вот он кружит меня, снова притягивает к себе, его рука уверенно покоится на моей талии, второй он сжимает мою ладонь, а я неуверенно держусь за его плечо. Стараюсь смотреть куда угодно, лишь бы не на него. Тут он разворачивает меня, и я уже лежу на его руке. От неожиданности у меня сбилось дыхание. Он усмехается.

– Пошли, – резко ставя меня на ноги, говорит он и, не отпуская моей руки, выводит меня в пустынный коридор.

Мы садимся на подоконник. Наши пальцы соприкасаются, но никто не собирается отдаляться.

– Ты сегодня потрясающе выглядишь, – тихо произносит Джек.

– Спасибо, – я комкаю в руках подол своего бирюзового платья. Он без лямок, верх составляет корсет. – Ты тоже.

Он коротко смеётся. И межу нами сгущается тишина. Но она такая уютная, пушистая, что хочется зарыться в неё с головой.

– Знаешь, я удивлён, как ты только ноги мне не отдавила, – я чувствую, как на его лице возникает насмешливая улыбка.

– Тебе обязательно всё портить? – притворно возмущаюсь я.

– Интересно, – не слушая меня, продолжает юноша, – как же танцуют обычные люди медленные танцы, – и он перевёл проницательный взгляд на меня.

– А ты ни разу не танцевал? – удивилась я.

Он покачал головой, продолжая смотреть на меня. Я соскочила с подоконника, он последовал за мной. Чувствуя некую скованность, я положила его руки на свою талию (его точно забавляло, что я так распоряжаюсь его конечностями), а сама опустила руки ему на плечи.

– Как-то так, – смущённо улыбнулась я.

На моё удивление, Джек не начал издеваться над примитивностью нашего медленного танца. Он держал меня, словно я состояла из самого хрупкого материала на земле. Мы с ним по кругу топтались на месте. А как ещё назвать этот танец? Но это было настолько искренне, не походило на заученные движения изысканного вальса в зале, и мне было комфортно. От то отпускал меня, то вновь притягивал меня, мы кружились, перекрестив руки, ускоряя темп. Я рассмеялась, когда он, после того, как мы едва не отлетели друг от друга, прижал меня за талию к себе.

– Знаешь, мне нравится, – признался он.

– Кто ты и что ты сделала с Джеком? – воскликнула я.

– Тебе обязательно всё портить? – передразнил юноша меня.

Время близилось к ночи. Я не была Золушкой, поэтому остаться на балу до полуночи для меня непомерная роскошь. Мой взгляд метался в поиске часов, а когда обнаружил их, я ахнула.

– Уже десять.

– Детское время. Бал до часа ночи, – произнёс Джек.

– Но мне пора домой, – без тени улыбки сообщила я. – И Беки тоже. Надо найти их с Майком.

И мы с Джеком направились ко входу в зал. Там все ещё танцевали, смеялись, веселье только начиналось. Заметив моё опечаленное выражение лица, парень шепнут мне на ухо:

– Не переживай. Ты ещё устать от всего этого успеешь.

Я слабо улыбнулась и принялась искать Бекки. Девушка смеялась, стоя у окна, а Майк ей что-то оживлённо рассказывал. Любопытство взяло вверх, и я осмотрелась в поиске Хейли или Джастина. Но их не было, этого можно было ожидать.

Я окликнула ребят и жестом показала, что нам пора. Бекки с неохотой поплелась в раздевалку, а вот Майк, судя по всему, уже изрядно устал от торжества. К тому же, он тоже заметил отсутствие Хейли и Джастина.

К моему большому удивлению, да и к удивлению моих друзей тоже, Джек вызвался проводить нас. Майк отнесся вначале к нему с некоторым недовольством, но затем они разговорились. И я не была удивлена. Майк просто не мог не расположить к себе: слишком солнечный, лишком добродушный человек.

– И когда я снова увижу тебя в платье? – спросил юноша, когда мы оказались у дверей моего дома. – Когда у тебя день рождения?

– Ты думаешь, я в платье расхаживать буду? – усмехнулась я.– В любом случае, оно уже прошло.

– Как? – резко остановился он.

– Так. Тебя не было. С ребятами я находилась в ссоре. Вот и провела праздник в кругу семьи, – оглянувшись на него, ответила я, не понимая причины его беспокойства.

– Значит, тебе уже семнадцать? – в его голосе сквозила тревога.

– Да, – подтвердила я.– Пошли, – и я потянула его за руку. – А когда у тебя День рождения?

– А разве есть смысл праздновать? Я же больше не старею, – произнёс Джек.

– Я бы хотела, – тихо призналась я.

Ни он, ни я не спешили расставаться. Стоя друг против друга, и держась за руки, мы просто молчали. Я смотрела на заснеженную землю у нас под ногами. Покусывая губы, я боролась с собой. Наконец, решившись, я встала на носочки и коснулась своими губами его щеки, после чего, жутко смутившись, поспешила скрыться за дверью.

Глава 17.

В гостиной ёлка, освещённая разноцветными огоньками гирлянды. Дом украшен праздничными шариками, снежинками, бумажными гирляндами. Мы с мамой на кухне готовим праздничный ужин. Во всём царит радостная атмосфера праздника. Я люблю Новый год. За окном резвятся снежинки, мороз разукрашивает окна своей иней палитрой красок. Кажется, настал самый холодный день в году, чтобы семьи никуда не разъезжались и провели праздник вместе.

Мы расположились за столом, предварительно перенеся его в гостиную, включили телевизор и под праздничные передачи принялись веселиться, поздравлять друг друга с Новым годом, даже Алекс расщедрился на улыбку, да что говорить, он тост произнёс, от чего родителям едва скорую вызывать не пришлось.

– Как же хорошо, что он подружился с Софи, – держась за сердце и отмеряя капли успокоительного, говорила мама.

– Надо бы привыкать к тому, что у нас теперь будет нормальный сын, – произнёс стоящий рядом с ней папа.

Мы с Алексом переглянулись, улыбаясь, и он ткнул меня локтем в бок. Я в свою очередь взъерошила его макушку.

– Будешь Софи что-нибудь дарить? – спросила я.

– Да, – кивнул он. – А ты?

– Тоже, – тихо ответила я. И меня одолело волнение, которое только усилилось, стоило мне вспомнить, как я его поцеловала.

Алекс лукаво посматривал на меня, вгоняя в краску. Я развернула его и направила к столу. Сама же я не спешила возвращаться к трапезе. Пока родители приходили в себя и мерили давление, я забежала к себе, положила приготовленный подарок на подоконник, чуть открыв окно, и шустро спустилась вниз. Я почему-то была уверена, что Джек заглянет сегодня ко мне. Вот только не думала, что нам удастся даже встретиться. Он ведь тоже будет праздновать со своей семьёй.

На часах пробило полночь, и мы начали потихоньку убирать всё со стола. Пожелав друг другу сладких снов, мы разошлись по своим комнатам. Когда я зашла к себе, меня пробил холодок. Окно было распахнуто, подарок, предназначенный Джеку, исчез, а на его месте поблескивал медальон. Дрожащими пальцами я взяла медальон и раскрыла его. Внутри находились две фотографии – с одной стороны я, с другой он. Сердце приятно защемило. Я закрыла окно, положила подарок под подушку и провалилась в приятный, дурманящий сон.

Как уже было сказано, зимой всё застывает, покрывается тонкой корочкой льда, которая погружает всё в безмятежное, устойчиво состояние. Так и наша жизнь затвердела, застыли потоки бурных поворотов и случайностей. В моей жизни стало привычным появление Джека чуть ли не каждый день. В наших отношениях ровным счётом ничего не поменялось. Словно не было ни поцелуя, ни подарка. Я винила во всём зиму и с надеждой ожидала весны, когда всё вновь обретёт возможность преображаться.

Мы с Бекки оставили в тайне тот факт, что посетили праздник элиты, и это было несложно: Майк особо не расспрашивал нас, как мы провели выходные. И хоть тот вечер уже стал воспоминанием, мысль о нём проявляла улыбки на наших лицах. И я с облегчением узнала, что Бекки без происшествий добралась до дому, а Питер любезно проводил её. Она с таким воодушевлением говорила о нём, что во мне поселилось подозрение, что девушка питает к нему нежные чувства. Она всегда защищала его, оправдывала. И им было так комфортно вместе. Но с расспросами я пока не торопилась. Боялась, наверное, ответного хода.

Зима тянулась медленно и угнетающе. Солнце, утомившись смотреть на однобокий пейзаж, разленилось вконец и перестало работать по графику, снизойдя до нас лишь отдельными редкими отблесками. Мы с Бекки развлекали себя, как могли: лепили снеговика, играли в снежки, таскали Майка кататься с нами на санках. Но все мы отчаянно ждали тепла.

И вот настал март. Ещё неуверенно, прощупывая почву, он вступал в свои права. Но на улице уже пахло тем особенным ароматом, который несёт в себе весна. Мне кажется, так должна пахнуть настоящая любовь.

Был выходной. Родители уехали с братом в кино на мультики, а я осталась дома. Я не возражала, зная, что ко мне обязательно заглянет молодой человек, разляжется на кровати и примется за чтение моей книги. Он уже там закладки оставляет, вот до чего дошло.

Я в джинсах и кофте, потому что дома ещё царствует зимняя температура, раскладывала вещи по шкафчикам. Джек, естественно, устроился на кровати с книгой, временами поглядывая на меня. Он был облачён в джинсы и тёмно-синюю вязаную кофту. Со стороны – ну просто молодая семейная пара.

– Ой, – неловкое движение, и на пол со стола посыпались недавние рисунки.

Джек тут же подскочил и принялся помогать их собирать. Задержав взгляд на одном из них, юноша выпрямился и перевёл на меня требовательный взгляд.

– Что это? – показав мне рисунок, строго спросил он.

– Питер, – поднявшись и держа в руках остальные рисунки, ответила я.– Похож, правда?

– Что?

– Смотри, я тут плющ пыталась изобразить, – я провела по линии на изображении.

– Плющ? – переспросил юноша.

– Питер похож на плющ, – пояснила я.– И я не только Питера рисовала, – заверила я его, испугавшись, что Джек может понять все превратно. – Так мне было проще справиться со всем, что было…

Порывшись в рисунках, я извлекла изображения Кристины, где она больше походила на древнюю ведунью, чем на школьницу. Девушке-азиатке я придала схожесть с Ивой, запечатлев её в причудливо изогнувшейся позе. Её парень, Крис, был грозен в образе вампира.

– Так, – кажется, я задела самолюбие Джека, потому что он так посмотрел на меня, словно готов был порвать рисунки, – а я здесь есть? – ему потребовалось огромного труда так напрямую спросить меня об этом.

– Конечно, – с напущено серьёзным видом ответила я и передала ему несколько листов, где изображены либо его глаза, которые одно время не давали мне покоя, либо он в образе волка.

Джек внимательно вглядывался в каждую деталь себя любимого и одобрительно косился на меня. Я закрыла рот ладошкой, скрывая насмешливую улыбку, такое у него было милое, благодарное даже, выражение на лице.

– Ты очень красиво рисуешь, – изрёк он наконец. Потом ещё раз пересмотрел рисунки, уже более сосредоточено, старясь ничего не пропустить, и тут его лицо приняло задумчивое выражение, словно в голове юноша собирал пазлы, и картинка наконец-то начала приобретать чёткость и ясность изображения. Осталось только верно додумать тёмные места. Затем юноша перевёл на меня недоверчивый взгляд и поинтересовался, – почему ты их именно так изобразила?

– Ну, я их такими вижу. Дело в том, что Питер очень цепкий, как плющ или очень крепкий сон. Джун, – вспомнив имя девушки-азиатки, продолжила я, – чем-то похожа на деревья. Не знаю, как это объяснить. – Мои объяснения мне самой казались нелепыми и наивными, но это было так. – А ты…

– Ты видишь! – воскликнул Джек, и его лицо озарила неподдельная улыбка, полная радости и восторга. – Ты видишь! – он схватил меня за плечи и легонько встряхнул.

– Что? – опешила я.

– Пошли, – он хитро посмотрел на меня, обулся, схватил куртку, что покоилась на спинке стула, и потащил меня вниз.

Молодой человек не оставлял мне выбора. Пришлось одеться и выйти из дома в морозный вечер. Колкий ветер тут же ударил в лицо, от чего я зажмурилась и недовольно дёрнула носом. Джек коротко рассмеялся и натянул мне шарф так, что только глаза и выглядывали.

«Как же ему не холодно?»– оглядывая парня, поёжилась я.

– Родители скоро приедут, – произнесла я.

– Они не заметят, – почему-то Джек был уверен в своих словах, но мне они показались абсурдными.

– Как это так? – заспорила я.– Неужели они не заметят отсутствие дочери в половине одиннадцатого? – и только я произнесла это, как сама удивилась, что так долго бодрствую. Да и вообще, что я до такого часу занималась уборкой. Это же надо было так затянуть?!

– Да, – ответил парень. – Мы об этом позаботимся.

– Как? – я скептически посмотрела на него.

– Ну почему ты такая зануда? – и он подхватил меня под руку и повёл в сторону леса.

Мне не оставалось ничего другого, как, не задавая лишних расспросов, последовать с ним вглубь леса в столь поздний час. Заметив моё смирение, Джек улыбнулся одними уголками губ и выдохнул пар, который, клубясь, устремился ввысь, растворяясь в ночном воздухе. Я же всё никак не могла расслабиться, сосредоточенно оглядываясь по сторонам, опасаясь, что кто-то может меня сейчас увидеть, а точнее Хейли или Джастин. Конечно, я и до этого при них общалась с элитой, но они не знали, что я была в лесу. Не обнаружив в тёмных закоулках города знакомых силуэтов, я немного успокоилась и перевела взгляд на небо, которое сегодня показалось особенно недосягаемым, волнующим, загадочным. Луна светила так ярко, будто прощалось со мной, стараясь влить в меня как можно больше света, чтобы я никогда не забыла его призрачного мерцания. И только звёзды настороженно выглядывали из-за блёклых облаков.

Мы вступили в пределы леса, и я ощутила, как мои ноги онемели, не желали повиноваться мне.

– С тобой всё будет хорошо, – шепнул мне на ухо Джек. – Просто доверься мне.

Кивнув, я облизала пересохшие губы, и мы продолжили свой путь. Не знаю, чего я ожидала сейчас увидеть, я даже не представляла о замысле юноши, не понимала, зачем он ведёт меня в лес. Чем глубже мы заходили, тем острее чувствовалось, что реальность куда-то исчезает, предоставляя своё место неуловимым, словно дымка костра, видениям. Изображение передо мной исказилось, заставив усомниться в своём бодрствующем состоянии, но присутствие Джека, словно якорь, удерживало меня от паники. Вот сквозь ветки начал пробиваться слабый свет, его отблески плясали среди деревьев, смущая неискушённых путников, заставляя вспомнить сказки о лепреконах и феях, обитающих в дремучих лесах. Я уже знала, что значат эти блики – шабаш. Мы вышли на поляну, посреди которой величественно пылал костёр, а вокруг него безукоризненным кругом собралась элита. С изумлением я узнавала среди присутствующих не только учеников, но и некоторых учителей, к примеру, учитель истории. Как только мы вышли на поляну, на нас были обращены все взоры собравшихся. Они были удивлённые, пугающие, недоверчивые. Только Питер светился от счастья и едва не прыгал от радости. Я поёжилась и отступила на шаг, спрятавшись за спин парня. Он вывел меня вперёд, положив руку мне на спину. Круг разомкнулся, позволяя нам пройти внутрь. Я старалась не поднимать взгляда от сверкающего снега, чувствуя себя неуверенно, словно я находилась под микроскопом, так пристально наблюдали за моими действиями. Из-за костра появилась фигура, слегка искажённая в сиянии пламени. По мере того, как она приближалась, я узнала в ней Кристину.

– Я так понимаю, время пришло? – легко улыбаясь, поинтересовалась она у Джека.

– Да, – кивнул он и отпустил меня.

Оглянувшись, начиная паниковать, я увидела, как он становится частью круга. Ободряюще улыбнувшись мне, он принял бесстрастное выражение. И теперь его взгляд был обращён в пустоту, как и у остальных. С появлением Кристины им словно было запрещено смотреть на меня.

– Не бойся, – глаза девушки сверкнули, и только сейчас я заметила, что она держала в руках серебряную чашу. Она знала, что мы придём. – Выпей, – она протянула мне сосуд, от которого исходил пар, цвет самой жидкости было очень сложно распознать из-за сгустившейся тьмы и обширной тени, что падала от Кристины.

Не знаю, почему я послушалась её. Происходи это при свете дневного светила, на улице, обрамлённой жилыми домами или общественными заведениями, я бы никогда не прикоснулась бы губами к незнакомому напитку, но сейчас… Луна освещала поляну, костёр заманивал в дурман, искажая изображения, меня окружали те, от кого многие жители старались держаться подальше. Но, странное дело, именно с ним, сейчас, я чувствовала себя свободно, безмятежно. Я не терзала себя размышлениями, вечными изматывающими размышлениями о том, что хорошо, а что плохо. И я просто осушила кубок, даже не задумавшись о последствиях. Кристина забрала у меня сосуд, а в следующую секунду я почувствовала слабость, заполнявшую моё тело, расползавшуюся по венам. Ударив в голову, она вывела меня из сознания, перед глазами всё поплыло, и последнее, что я ощутила перед тем, как провалиться во тьму, – глухой удар своего тела о мягкий, притоптанный снег.

Сознание медленно возвращалось ко мне. Я чувствовала, что лежу в тёплой, мягкой постели. Я сжала ткань простыни. Кажется, я находилась у себя дома. Что вчера со мной приключилось? Очередной безумный сон?

– Кессиди, вставай, в школу пора, – я услышала скрип двери и почувствовала, как мама недовольно смотрит на меня. – Тебе сегодня в школу.

– Во сколько вы вчера приехали? – не открывая глаз, спросила я.

– Где-то в одиннадцать, немного не рассчитали, – они не заметили, что я отсутствовала в этот момент.

Облегчённо выдохнув, я открыла глаза, и комнату наполнил вопль, полный ужаса и отчаяния. Я не видела абсолютно ничего, перед глазами полный мрак. Я принялась беспомощно вертеть головой, ища опору, хоть что-то. Но от этого картинка перед глазами не изменилась. Тьма продолжала удерживать в своих владеньях окружающий меня мир.

– Что с тобой? – мама обхватила моё лицо ладонями.

– Я не вижу, – не веря сама в то, что говорю, ошалело прошептала я.

– Не говори ерунды, – ошарашено пролепетала мама, но, видимо моё лицо настолько исказилось от страха, что она поверила мне и уже через секунду я слышала, как она разговаривает с кем-то по телефону, при этом голос у неё дрожал.

Я пыталась как-то пробиться сквозь мрачную пелену, вглядывалась в неё, но она была необъятна, не пропускала ни бликов, ни очертаний из моего прежнего мира. Из глаз покатились слёзы.

Приехал врач, осмотрел меня и сказал, что со мной всё нормально, просто таким образом организм переносит стресс и переутомления, и что мне лучше провести недельку дома, при этом меня должны окружать покой и тишина. Я не имею медицинского образования и вообще мало что в этом понимаю, но мне кажется бессмыслицей всё, что говорит доктор. Что за вздор? Неужели школьная нагрузка способна спровоцировать полную потерю зрения?

Как только он уехал, мама, проводив его, поднялась ко мне и поинтересовалась, не нужно ли мне что-нибудь. Отрицательно покачав головой, я закрыла глаза и опрокинулась на кровать. Я принялась себя корить за то, что выпила тот напиток, на глазах выступили слёзы. Одна только мысль, что я навсегда лишилась возможности созерцать мир, приводила меня в оцепенение.

– Привет. Как ты? – я почувствовала, как прогнулась кровать под тяжестью его веса. Юноша опустился на край постели и нежно взял меня за руку.

– Ну, если не считать потерю зрения, замечательно, – надломленным голосом произнесла я и не смогла удержать вырвавшийся наружу судорожный вздох. По моей щеке скатилась слеза.

– Прости, – тихо произнёс он с болью в голосе.

– Что это было? Что ты со мной сделал?

– Ничего.

– Что я выпила? – не сдавалась я, и мой голос зазвенел.

– Это было зелье, которое пробудило тебя.

– Что сделало? – просипела я.

На миг Джек умолк, а затем я почувствовала сильные руки, которые притянули меня к груди парня. Он принялись поглаживать меня по волосам, плечам. Одну руку я ощутила на талии.

– Понимаешь, – начал он, – ты оказалась практически у черты. Отпразднуй ты восемнадцатилетние, так и осталась бы обычной, и никакое зелье, никакая магия не смогли бы пробудить тебя.

– А кто просил вас будить меня? – в отчаянии воскликнула я.– Может, я мечтала об обычной жизни?

– Ты сейчас себя пытаешься убедить? – усмехается юноша. – Ты бы просто затерялась, застряв посередине миров. Поверь, участь таких существ печальна. Они не могут найти себе места ни в мире людей, ни в нашем мире.

– И что теперь? Я так и останусь слепой? – слабым голосом спросила я.

– Нет, – рассмеялся Джек, – конечно же, нет, – и потрепал меня по волосам. – Просто твоим глазам нужно привыкнуть к новому восприятию. Ты так долго подавляла свой дар, что ему требуется время, чтобы сосуществовать с тобой, стать с тобой одним целым, – мягко объяснил юноша. – Чем больше ты запираешь дар внутри себя, отвергаешь его, тем труднее переход. Вот у твоего брата с этих проблем не возникнет, он уже овладел им в полной мере, как и Софи.

– То есть он не будет пить зелье? – вечно младшим везёт.

– Будет. Но лет через шесть-семь, чтобы быть к этому моменту достаточно взрослым. Никто не пожелает жить вечность ребёнком.

– Я что-то не понимаю, – нахмурилась я.

– Объясняю, – и Джек вздохнул, явно готовясь к длинной лекции. – Лучше бы тут была Кристина, – еле слышно проговорил он, – и уже громче начал, – есть множество разных существ, и у каждого переход осуществляется по –своему. Думаю, про вампиров и оборотней ты знаешь: укус, полнолуние, – Джек словно намеренно мимоходом прошелся по этой теме, – ты же относишься к существам иного рода. Твой дар – видеть. Не физический. Поэтому с твоим переходом все обстоит труднее, потому что не твое тело провоцирует дар, а разум. И зелье тут нужно для того, чтобы помочь таким, как ты, подавляющим свой дар, принять его, а заодно и продлить жизненный цикл. И мы не могли раньше превратить тебя потому, что ты подавляла свой дар. Сделай мы это, ты бы умерла. Теперь же ты бессмертна.

– Но ведь в тетрадке у Хейли были способы борьбы с вами, – заметила я.

– Ну, мы не совсем бессмертны, – прокашлялся парень, – но на каждое своё средство. Думаю, ты знаешь, чем можно воспользоваться против оборотней и вампиров.

– Да, – произнесла я, вспоминая фильмы ужасов. – Осиновый кол, серебро, дневной свет, святая вода, – перечислила я.

– Верно, – кивнул он. – А для кого-то смертелен пустырник, – и я ощутила его пристальный взгляд. – Но нам не грозят болезни, да и против многих недугов людей у нас, пожалуй, найдётся средство. Хотя тут каждый индивидуален. К примеру, Крису ничего не будет, если его переедет грузовик, а вот ты можешь не выжить.

– Думаю, мне еще многое предстоит узнать, – произнесла я, чувствуя пульсирующую боль в висках. – А как скоро ко мне вернётся зрение?

– Через неделю тебе уже будет лучше. Будешь видеть похуже, чем обычно, но хотя бы в столб не врежешься, – ответил он. – А затем оно полностью восстановится.

– Хорошо, – прошептала я и обняла его за талию.

Джек оказался прав: через не неделю мне и, правда, стало лучше. Зрение полностью не вернулось, дальние изображения всё ещё расплывались, но я вновь начала видеть, а значит, могла пойти в школу. Мне предстояло выполнить все задания, самостоятельно изучить тот материал, который я так успешно прогуляла. На то, чтобы ликвидировать пробелы, ушли практически все выходные, что меня сильно удручало. Наконец, завершив последнее задание, я отбросила ручку, откинулась на спинку стула и устремила своё взор в потолок.

– Не думал, что ты у нас настолько прилежная ученица, – усмехнулся Джек, слезая с подоконника.

– С моей мамой станешь, – улыбнулась я.

– Зрение пришло в норму? – останавливаясь возле меня, поинтересовался он.

– Почти. Завтра в школу пойду.

– Завтра? – переспросил парень.

– Да, – кивнула я.

– Пошли, – хватая меня за руку и потянув на себя, произнёс Джек.

– Подожди, – я едва не свалилась со стула, запутавшись в его ножках, но юноша придержал меня. – Мне одеться надо, – почему я согласилась с ним пойти? Да потому что при моём отказе меня прямо в домашней одежде в лес затащат.

– Хорошо, – он отпустил меня и, усевшись на кровать, принялся ждать меня.

Я выудила из шкафа вещи и направилась в ванную.

Поскольку родители были сегодня дома, я попросила Джека подождать меня на улице, а сама спустилась вниз и предупредила маму, что ухожу прогуляться.

– А ты все уроки сделала? – строго глядя на меня, поинтересовалась мама.

– Да, – ответила я.