Глава 14. Обычные будни героев
– Манька, ну чего сидишь, загадывай желание – Вершина Мира! – напомнил Дьявол.
– Странно, – задумчиво проговорила она. – После всего что было, мне хочется загадать, чтобы мы скорее оказались дома, – она посмотрела вдаль. Туда, где высились восемь пройденных ею дважды вершин. И прибавила: – Или чтобы хоть с пяток человек да спаслись!
– Так первое или второе? – нетерпеливо спросил Дьявол.
– Ну, если эти полусгнившие трупы нас с Борзеевичем не завалят, то дома я так и так буду. Второе… Так, стоп! Я скажу пять, ты пяток и спасешь. Давай так, спасаешь всех, кто желает спастись. И пусть у каждого будет шанс!
– Это некорректное желание. Ты просишь то же самое, как если бы загадала, чтобы тебя полюбил человек, который тебя не любит. Так только у нечисти бывает. Желание не может противоречить основному правилу: попытка насилия над сознанием. Иначе твое желание можно расценить, как попытку втянуть меня в разборки. Они что, слепые были, не видели, что каждый день ими объедаются? Их нет, их уже съели. А ты хочешь, чтобы я собрал дерьмо, которое осталось после вампиров и оборотней под каждым камнем, слепил людей, взял их под белы рученьки и повел спасаться?
Дьявол посмотрел на нее с таким негодованием, что ей стало стыдно. А ей все равно хотелось, чтобы кто-то да спасся. Получается, зря они оставили стрелы и Дьявольский кинжал, может быть, самое дорогое, что у нее было. Она тяжело вздохнула и посетовала.
– Героям хорошо, у героев были слушатели. А кому я расскажу про наши подвиги?.. Мы замочили трех драконов! Трех! – она выставила вперед три пальца. – Положили кучу оборотней, порубали тучу вампиров! Илья Муромец какому-то соловью зуб выбил, а его до сих пор помнят, а мы чем хуже?! Чем ему соловей помешал? Сидел на дереве, свистел…
– Манька, он на его дереве сидел! – осадил ее Дьявол. – Ты своей свистульке зуб выбей, может быть, и про тебя не забудут! Ладно, потом загадаешь. Ну а ты, Борзеевич?
Борзеевич блаженно растянулся под стелой, любуясь огромной подписью Дьявола.
– А я бы пироги заказал – с капустой, с картошечкой, с грибочками, с малиной и творогом! И чтобы лесной, и чтобы водяной… Если нас эти покойнички не завалят!
– Борзеевич, ты про русалку забыл! – подсказала Манька.
– Так, стоп! – Борзеевич сел, почесывая затылок, не по-доброму уставившись на Дьявола. – Ты меня на слове-то не лови! Я мое желание на потом оставлю! Я, может, избу хочу, как у Маньки. Чтобы и пироги пекла, и половицей скрипела. Надоела мне на лавке спать. Хочу, как Манька – на перине! Моим костям от этого только польза, а у нее, – он недовольно ткнул в нее, – искривление позвоночника.
– Так две ж избы! – изумился Дьявол. – Забирай одну да живи, кто мешает?
– А баня?! – хором спросили и Манька, и Борзеевич. Один голос был радостный, второй возмущенный.
– А обычную построить да протопить – рученьки отпадут? Это все-таки не баня – изба! – пристыдил он. – Баней она за ненадобностью стала. А кому не обидно, когда ты ненужный? Ей бы расти, а некуда. Печка у нее тоже обучена пироги печь!
– Да, конечно, Борзеевич, забирай, – согласно кивнула Манька, покраснев. – А баню построим. Физический труд облагораживает. У нас самоделкин инструмент есть, сруб избы соберут, а собрать и поставить лесные помогут. Поставим на берегу, будет общественной. День мужской, день женской.
– А желание я потом скажу, подумаю еще, – Борзеевич собирался уходить.
– Борзеевич, какое желание? Ты сначала вокруг гор пробегись, да на Вершину Мира поднимись! – возмутился Дьявол до глубины Бездны.
– Так ты теперь это так?! – изумился Борзеевич, возмущенный обманом до глубины души.
– Борзеевич, ты желание задумал, я его продумал. Причем, не сходя с места. А то, что оно оказалось исполнимо – ничего не меняет! За один Манькин плащ ты мне обязан пять раз обежать вокруг гор! Ведь неисполнимое было желание! Это, мать твою за ногу, знаешь, что? Это само пространство и есть! Ты хоть представляешь, сколько раз мне пришлось раскатать его, завернуть, убавить и добавить, чтобы замутить материю?! Новую галактику проще слепить, она не пространство в пространстве!
Манька и Борзеевич переглянулись, но каяться посчитали уж слишком.
– О, опять лезет! – воскликнула Манька, указывая на вампира, который показался на ступенях. – И чего это они, как драконы? У того хоть головы отрастали, а у этих одна! Шли бы себе с Богом назад…
– Ну так! – усмехнулся Дьявол. – Крыша Мира всегда была привлекательной. Дуреют. Сносит свою от перспективы иметь эту, а она, видишь ли, не всех греет…
– Это еще твой, – радостно сообщила Манька Борзеевичу, посчитав на пальцах по десяткам.
Борзеевич встал, плюнул на ладони, растер, вытащил из скалы меч, подошел к подъему, и когда голова вампиром показалась полностью, со словами «э-эх!» снес голову ко всем чертям. Безголовый трупик зашатался и, обращаясь в пепел, сполз по ступеням, вырубленным и Манькой, и Борзеевичем, и кем-то еще. Пепла накопилось столько, что ступени пора было подмести.
– Много еще их осталось? – спросила Манька, занимая место Борзеевича.
Борзеевич высунулся над пропастью.
– Штук шесть. Слабые они, немощь костей без мышц – явление доказанное. Но упорные. Я их даже зауважал. Не каждый рискнет забраться на такую высоту. Дьявол, я тоже удивлен. Дракон мертв, оборотни и люди съедены, впереди неизвестность, какого черта они полезли сюда за нами, когда проще вернутся?
– А где еще двое? – встревожился Дьявол, вскочив. Он приставил кругляки из пальцев к глазам. – Ух ты, мать честная! Несет! Ей богу несет! Посадил на плечи и несет, привязав веревками к шее! Да так ведь и без шеи остаться недолго! Мань, не хочешь полюбоваться на радость вашу? – с издевкой вопросил Дьявол.
– Ну-ка, ну-ка, дай посмотрю! – Манька тоже поднялась и подошла к Дьяволу.
Дьявол приставил кругляшки к ее глазам. Через них горы просматривались, как на ладони. Даже участочек Благодатной земли был виден, и внутренность радостно взыграла. И только потом поймала в окуляры сгорбленную фигуру, которая несла на себе ношу. Тяжелы вампиры, но и человек был не слаб. Манькина земля кормила и поила его, в последний год частично ограничивая. Впереди у Их Величеств лежали еще четыре горы. Если так пойдет, через три – шесть месяцев выйдут на большую землю. Немного впереди них люди толкали в гору ковер-самолет. Драконов уже нет, а сотканное из драконьей шерсти изделие продолжало работать.
– Вот, Дьявол, а ты говорил, любви нет! Ты бы уж как-то разобрался, пора им из гнезда выпасть и на крыло встать!
– Это ты сама, – открестился Дьявол. – Вон она, твоя соловушка… Вот и почувствуй, какой молодец был Илья Муромец! Отвалилась она? Поверь, эта соловушка еще попьет кровушки.
– Эка невидаль… Я этому соловью перья-то повыщипала. Может, и посвистит, но без драконов засвистись! Ладно, куда они от меня денутся? Поиздеваюсь еще. Поди, не все секреты Закона открыл? Только почему они идут назад, а не вперед? Мы бы их тут как героев встретили, – она повела плечом, не сумев скрыть досаду, и радостно екнуло сердце, когда заметила на четвертой и третьей вершине людей, которые готовились спускаться вниз, а кто-то еще поднимался. Их было много! На снегу ярко пылали костры, они о чем-то спорили с озабоченными лицами, разутые и раздетые, передавая друг другу теплые вещи, греясь по очереди, но не сломленные.
– О-о! – протяжно выдохнула Манька. – О-о! Бог мой!
– Невнимательно смотришь! – попенял Дьявол.
– Ветка горит! – порадовалась она, не смея поверить глазам.
– Вот именно! – Дьявол убрал руки от глаз кругляши.
– Так, твой вылазит! – позвал Борзеевич. – Видишь, как ручонками за землю цепляется! – закудахтал он, всплеснув руками.
– Сейчас мы эти ручонки-то поотрубаем! А ты пока иди, полюбуйся, там нашу землю видно. И не зря мы добро оставили, Борзеевич! Людям оно приглянулось. Представь, если все они посадят неугасимое дерево в своем огороде?!
– Да ну! – обрадовался старик, и остановился, заметив, что Дьявол прячет руки за спину. – Ну, Батюшка, ну, родненький, ну хоть одним глазком! – помолился Борзеевич.
– Смотри, смотри! – Дьявол протянул ему руки. – Только так не увидишь, на камень встань.
Борзеевич вздохнул тяжело и радостно: далеко была Благодатная земля, а через кругляки близко. И горы стали как родные, будто на каждой горе родной дом, знаешь ее, как облупленную. И месяца не пройдет, как они будут дома, где их помнят и ждут. Интересно, изба обрадуется, если он по-хозяйски в ней расположится? У него уже давно не было дома, все время в бегах. Достал Прямолинейный Кристалл, полюбовавшись на свою мечту. В мечте он сидел на крылечке с подносом пирогов и пускал мыльные радужные пузыри, а они летели над водой и не лопались. Глупая была мечта, приземленная – он спрятал камень в карман.
– Ну, где они там?! – Борзеевич приблизился к краю обрыва, встав на колено и заглядывая вниз.
В это время над краем пропасти поднялась еще одна голова. «Фью-у!» – пропел меч. Голова отлетела в сторону. Манька начертила на скале аккуратный крестик. До дому оставалось четыре вампира. И еще двое, прибитые к ней гвоздиком. Одного так и придется тащить на себе всю жизнь, ближнего лучше не трогать. А соловушкой надо что-то делать, а то Дьявол заклюет.
Глава 15. Там, где косенькая с косонькой
Группа подрывников из пяти человек поднималась первой. Валимира не знали, но его привел Виткас – и никто не сомневался, что свой. Старший по группе Иван похлопал парня по плечу и, не раздумывая ни секунды, обнял его, как старого знакомого, который пропал и вдруг объявился, и лишь хмуро взглянув в сторону начальника экспедиции, который внезапно проявил интерес, допытывая, кто такой и почему вдруг решил стать подрывником.
– Наш это парень, наш! – подтвердил Бабеля, который оставался за старшего вместо Ивана, если вдруг приходилось разрывать отряд подрывников на две, а то и три группы. Оба они были примерно одного возраста, но Иван щуплый и невысокий, а Бабеля – косая сажень в плечах и видом грозный. – Знаем его, как облупленного! Работал с нами…
– Сколько?
– Года два… За большим рублем погнался…
Бабеля остался внизу, с четырьмя подрывниками, с которыми Валимир познакомиться не успел. Их сразу после падения дракона отправили на гору собирать раненных, и увидел ребят, когда тянули жребий Бабеля и Иван.
Антон и Дан вызвались сопровождать Ивана сами. Но и с ними познакомиться как следует не удалось. Времени не было. Поднимались без слов и быстро. Валимир не переживал: все впереди – успеет. Главное, новый друг рядом, который ему поверил, рюкзак с заветной ношей за плечами и в лагере их нет! Изредка он ловил подбадривающий взгляд Виткаса, понимая, что он думает о том же.
Их сопровождали десять оборотней, неразговорчивые и недовольные. Им пришлось тащить взрывчатку, которую подрывникам не доверяли, часть оборудования и свою часть ноши. Продовольствие всем выдали на неделю, кроме того у каждого был полный комплект снаряжения, теплые вещи, палатки и спальники. Очевидно, охранники друг друга хорошо знали и понимали с полуслова. Иногда двое или трое молча сворачивали в стороны. В этих горах, кажется, не было места для стольких людей. Горы уходили вверх почти отвесно. А если и были площадки для размещения лагеря, то небольшие, скалистые, над которыми висели тонны снега. Зато гроты и пещеры зияли своими дырами в стенах пропастей, до которых было не добраться.
Вышли сразу после гибели дракона, спустя часа полтора. Рассчитывать приходилось только на свои силы. Пятнадцать человек поднимались быстро.
– Может быть, тут?
– Не-а, тут нет земли, только снег, – повернулся Виткас, засмотревшись на место, на которое показал смотрящий.
– Много понимаешь! – разозлился смотрящий из оборотней. – Проверьте.
Один из пяти подрывников снял рюкзак, заложил динамит и вернулся на ступени.
Снег сошел сразу, обнаружив под собой пропасть.
– Я же сказал! – ухмыльнулся Виткас, подбрасывая рюкзак и поднимаясь вверх.
Вечерние сумерки наползли на скалы. Внизу, в подножии, где остался лагерь, плескалась тьма, поднимаясь все выше и выше. Здесь было еще светло от сияния белесого неба, освещенного солнцем из-за гор. Наконец, Виткас остановился и сам указал место.
– Здесь! – место было непримечательное и, на первый взгляд, площадка под палатки довольно узкая.
– Но здесь ничего нет! – прикрикнули на него сзади.
– Есть, – ответил Виткас, зарисовывая схему расположения взрывных устройств.
Спорить не стали. Подрывники работали быстро.
– Воткни кол в той пещере, вытащить людей оттуда ночью будет не так легко… – горячо прошептал Виткас Валимиру, когда тот вернулся, оставив динамит подрывникам. Он указал на узкий проход между двумя скалами и зияющую дыру за ними. Дыра была вытянутой и, скорее, походила на расщелину, чем на проход в пещеру. Через трещину к ней вел небольшой мостик, по которому мог пройти свободно лишь один человек.
Валимир понял друга с полуслова. Протиснулся по выступу и вошел в пещеру, вынув один из кольев. И кол сразу же загорелся в руке, как факел.
– Эй, ты куда?! – закричал ему вслед оборотень. Но отвечать не пришлось, за спиной прозвучал виновато лебезящий голос Виткаса.
– Это я его послал. Все на площадке не поместятся. А вдруг там есть еще место…
Никаких знаков присутствия в этой пещере людей не было. Пещера была огромная, с высокими сводами, с нависающими сталактитами и сталагмитами. Уходила вбок, заканчиваясь несколькими разветвленными узкими ходами. Пожалуй, один кол погоды не сделает. Он вытащил еще пять дубин, и воткнул их на равном расстоянии друг от друга, присыпав землей и осыпавшимся щебнем. После этого сел и попросил дерево свершить чудо, затянув корнями пол пещеры. Вряд ли оборотни догадаются, что это он посадил неугасимое поленье дерево, если дерево успеет разрастись, спишут загрязнение на прошлое посещение троицы. Само дерево оборотни и вправду не чувствовали. Они поднимались со стрелами, и никто их ни в чем ни разу не заподозрил. Даже на посохи посматривали равнодушно. Посохи старались надолго на земле не оставлять. Или, может быть, ступени перебивали запах стрел, они были теплыми и чистыми от снега, и ни он, ни Виткас не сомневались, что кто-то специально оставил здесь дерево, узнавая колышки, вбитые в камень. Возможно, дерево умело маскировалось, как тогда, на поляне, определенно имея мозги.
Зато оборотни и вампиры хорошо чувствовали огонь, который исходил от него…
Он торопливо вышел, показав Виткасу два пальца. Два часа для неугасимого дерева, наверное, должно было хватить. В прошлый раз щепа пустила корни за полчаса.
– Поднимаемся вверх, – приказал Виткас.
– Так, может, нам в пещере укрыться? – предложил один из оборотней, наблюдавший за Валимиром.
– А если ее во время взрыва завалит? Ты уверен, что тебя будут откапывать, или хочешь сдохнуть похороненным заживо? Мы не знаем, какая здесь порода, – посмеялся он, начиная подъем первым. – Так надо, лучше перестраховаться.
Иван слегка удивился, но последовал за Валимиром, шикнув на Дана и Антона, которые собирались поспорить. Оборотни неохотно последовали за ним. В виде людей они тоже уставали, и многие мечтали о спальном мешке. Но Виткас не торопился, поднимался медленно, внимательно присматриваясь к вырастающим с обеих сторон снежным заносам. Наконец, остановился и махнул рукой.
Раздался взрыв, и снежная масса покатилась вниз.
– Наших не раздавит? – испугался один из оборотней.
– Куда там! Не заметили разве, ступени расположены по спирали? Лавина уйдет в сторону, – добродушно проговорил Иван. – Прямо на эти горы не подняться. Да и снега сошло не так много, как я ожидал.
Снег и вправду застрял много ниже того места, на котором они остановились. Обратно спускались так же не спеша, проверив еще парочку опасных мест, откуда на лагерь могла скатиться напасть. Оборотни сразу направились к пещере и через несколько мгновений вывалились из нее чертыхаясь.
– Мне, кажется, эти горы пропахли огнем насквозь, – раздраженно бросил один из них. – Но троицы в ней не было, только этот… – он кивнул на Валимира.
– Вы хотите сказать, что это я ее заразил?! Так вы сами послали ее обследовать, – возмутился Валимир, недовольный упреком. – Где бы я вам взял заразу? Может, маг, который не пахнет? Честно говоря, я вообще не понимаю, что за огонь? Вы бы хоть объяснили… Я ничего не почувствовал, мне там хорошо будет. Ребята, кто со мной? – он поднял руку.
Остальные четверо подрывников сразу поддержали его и поднятой рукой, и недоумением.
– На самом деле, объяснили бы по-человечески, а то у нас никто не понимает, о чем речь… Все про него говорят, а показать не могут, – ворча, Иван вошел в пещеру первым. – Лучше я сгорю, но высплюсь. Завтра еще один подъем. Вы идете? – решил он и позвал остальных.
Виткас направился следом. За ним Валимир и еще трое подрывников. Спать на огненной земле им было не впервой, и все пятеро втихаря радовались, что отогреются.
– Ладно, – согласился старый оборотень, проводив их до мостика. – А мы поставим палатку и разведем огонь. Через час будем ужинать.
– Ребята, я не знаю, что вам не спится с нами – сколько раз останавливались на такой земле, ни один из наших даже насморк не подхватил, но, раз нам не придется ставить палатки, ужин нам проще приготовить, – простодушно предложил Виткас.
– Отдайте им продукты. Пусть готовят на всех, – согласился старший. – А лучше иди с ними и помоги, – приказал он одному из своих. – Ты у нас за кашевара, вот и займись делом. Наши тоже пока все целые.
– Есть! – отсалютовал оборотень, отправляясь вслед за подрывниками, которые несли продукты, и за подрывниками, которые протискивались в пещеру за ними.
Огонь развели на одном из мест, где Валимир посадил поленье дерево. Огонь вспыхнул ярко, но оборотень не удивился. Он быстро сварил в сложно устроенном ведре, которое складывалось до сковородки, кашу с тушенкой, нагрел еще два котелка воды, один побольше, второй поменьше, заварив крепкий душистый чай. Пятеро подрывников уже разложили спальные мешки и грелись у огня, дожидаясь ужина.
Валимир и Виткас переглянулись, когда оборотень, сославшись, что ему надо позвать остальных, на пару минут вышел.
– Быстро, быстро, быстро! – вскричал Виткас, обнаружив такую прыть, будто не лез в гору целый день.
Но Валимира не стоило поторапливать, он уже держал маленький котелок прихватом. Чай из него слили по кружкам, наполнили из большого котелка, который предназначался оборотням, недостающее долили из кружек, быстро вытерев кружки полотенцем. Трое других подрывников следили за ними в ужасе, но или ужас приклеил им языки, или подозрение, что все это не спроста, когда через две минуты, когда вернулся повар и потянулись один за другим оборотни со спальными мешками, чтобы не сидеть на голой земле, все выглядело точно так, как когда повар ушел за остальными.
– Тепло тут у вас, уютно, – сказал один из оборотней, стряхивая снег.
– Так и мы не понимаем, какого лешего вы там, а мы тут, – проговорил один из подрывников обижено. Тепло, светло и мухи не кусают.
Дружно поели. Чай разливал повар, пятерым подрывникам из маленького котла, сопровождающим и поднимающим динамит из другого. Оборотни поснимали с себя теплую одежду, кто-то сходил за своим рюкзаком и переоделся в чистое, потеревшись снегом.
– Чего делать-то будем, если один из них вырубится раньше, а остальные не заснут? И мы не уснем… Похоже, они ждут, когда мы вырубимся, – тревожно прошептал Валимир, наблюдая за тем, как все десять оборотней с усмешкой посматривают на них. – Как-то бы их отвлечь друг от друга.
– Через сколько оно действует? – так же шепотом поинтересовался Виткас.
– Примерно через полтора – два часа, если судить по тому, через сколько отключился ты… Но я думаю нам фигачат двойную дозу, у нас ужин на полтора часа позже, а уснуть должны вовремя…
Виткас кивнул, и сразу широко улыбнулся.
– Ребята, давайте хоть познакомимся, а то столько вместе, а по именам друг друга не знаем.
– Не положено, – ответил старший оборотень. – Собирайтесь, – приказал он своим.
– И под коньяк? – опешил Виткас, вытаскивая бутылку коньяка, пуская ее по рукам. – Царев коньяк, мы его к столу Их Величеств поставляем! Кто вас тут увидит?
Оборотни зашумели, принимая бутылку из его рук. Бутылка пошла по рукам.
Трое подрывников смотрели на Виткаса с немым изумлением, разинув рот. Иван попробовал его остановить. Виткас хранил домашний выдержанный коньяк на особый случай, и ребята его понимали, старались поддержать, особенно теперь, когда он потерял брата и старался не показывать виду. Вот это и удивляло больше всего: его напускная веселость никак не вязалась с последними событиями.
Заметив хмурый взгляд Ивана и его опустившиеся плечи, Виткас добродушно улыбнулся.
– Тяжело таскать, Иван, – он виновато посмотрел на него. – И печень пошаливать начала… Да и помянуть бы… Но горе-то не у них, у меня, чего ж настроение людям портить?
– Своим бы… – расстроился Иван, кивнув, и расстроился еще больше, когда Валимир к нему обернулся и прижал палец к губам, осуждающе покачав головой.
Расстроенный Иван оборотней лишь подзадорил. Антон и Данька держались в стороне, собираясь юркнуть в пещеру, но их остановили, и оба, недовольные, залезли в спальники. А когда Виткас вытащил бутылку коньяка, зашевелились, придвигаясь к огню поближе.
– Ну, наливай, коли не жалко, – согласился оборотень.
Виткас разлил коньяк, наливая всем смотрящим ровную долю, чуток обделив своих.
– А что это вы себе так мало? – подозрительно покосился один из оборотней.
– Так мы ж давно друг друга знаем! Закон гор, для гостя не жалей, на себе экономь…
– Первый раз про такой слышу, – с одобрением произнес оборотень и тут же отвлекся, чокаясь кружками с остальными.
Коньяк выпили быстро, недовольно покосившись на пустую бутылку. Как-то по-особенному посмотрели на старшего по охране. Для разогрева спирт людям выдавали, но небольшими порциями, по пятьдесят и по сто грамм, и только тем, кто долго работал на снегу.
– Ладно, – старший оборотень махнул рукой.
Он вышел и через пять минут вернулся с бутылкой спирта. Его слегка развели и подогрели. На этот раз разлили всем поровну по пол кружке, но Виткас недовольно покосился на товарищей.
– Нам взрывать, а это, знаете ли, с похмелья не делается, – виновато произнес он.
– Ну так, и давай обратно, – обрадовался один из оборотней, подставляя кружку. За ним потянулись другие.
– По глотку-то можно, – разрешил Иван, осудив Виткаса, заметив обиженные лица Дана и Антона.
Оборотни расслабились. Между ними завязался разговор. Но глаза пьянели не у всех. Валимир и Виткас в ужасе переводили взгляд то на одного, то на другого, замечая, что глаза некоторых начинают тускнеть, а зрачки становится расширенными, другие держались, и многие из них засобирались, поняв, что спирт закончился и другого не будет.
– Я это, я в танцевальной группе… По стриптизу мы… – улыбнулся Валимир, нехотя поднимаясь. – С Зулейкой и Ибн-Ибрагимом… По другому их звали, но я их такими запомнил. Погибли они под лавиной вчера… Эх, что-то меня пробрало… – он сделал скорбное лицо, почтил их молчанием и вернулся в обычное равнодушное состояние. Потом слегка опьянел, поднялся и прошелся по кругу, хлопая в ладоши и старательно работая животом и попой, как учил Зуля. – Мани, мани, хрен в кармане… – запел он. Пощелкал пальцами, слегка заискивающе посмотрел на Ивана и томно облизнул губы, поработав во рту языком, слегка закатил глаза, заметив, как округлились глаза у Ивана, а лица у Дана и Антона вытянулись, покрываясь пятнами от стыда. Но оборотни расслабились, рассаживаясь удобнее в ряд и освобождая для него место. Для них это было не в новинку.
Лишь бы не смотрели друг на друга…
Танцевать долго не пришлось. Валимир едва успел снять с себя рубашку и расстегнуть брюки.
– Чего это с ними? – озабочено поинтересовался Иван, кивнув не свалившихся мертвым сном. У некоторых глаза так и остались открытыми. Потом повернулся к Виткасу и с осуждением произнес: – Не ожидал от тебя.... Ты это… скажи ему, пусть уходит… нам срама не надо…
– Часа не прошло, полчаса всего лишь, – заметил Виткас, пропустив слова Ивана мимо ушей. – Дядя Ваня, срамота здесь, – он ткнул рукой в оборотней. – Мы должны были быть на их месте, а он, —Виткас кивнул на Валимира, – нас здорово выручил.
– Это алкоголь, бабка такое зелье варила, знаю, как оно действует, – ответил Валимир. – Сколько времени?
– Десять… Припозднились мы сегодня. Обычно в девять спим…
– Зато встаем рано. До двенадцати надо ждать, кто-то должен несть охрану.
– А нам торопиться некуда, – Виткас пожал плечами. – И ребят надо помянуть. По-человечески.
– Да что случилось-то?! – распереживался старший по группе Иван.
– Дядя Ваня, лучше не спрашивай, это надо увидеть, потому что словами не расскажешь, – попросил Валимир.
И Виткас кивнул:
– Дядя Ваня, я ему верю.
Время пролетело незаметно. Рассказывали о себе. В основном Валимир, остальные друг друга знали. Но он был задумчив и свою жизнь открывать не торопился, как когда открыл ее перед Виткасом. Знал, не поверят. Порылись в рюкзаках оборотней, нашли еще заварки и сахара, достали банку тушенки. Иван успокоился только тогда, когда он рассказал, как познакомился с Зулей и Игорем, которые зарабатывали на этом неплохие деньги. И было до слез обидно, что их сгубила мечта. Обычная человеческая мечта стать чем-то большим.
Незаметно время приблизилось к полуночи.
– А сейчас представление будет почище того, которое я вам показал, – усмехнулся Валимир. – И тебе, Виткас, посмотреть полезно. Айда на улицу! – позвал он всех, вооружаясь биноклем и подавая пример. Четверо подрывников последовали за ним, последним поднялся Иван. Он не понимал, что затеяли два парня. Одного он знал, а во втором было что-то отталкивающее, но не так чтобы очень. Ловко он провернул с чаем – подумать страшно, что их поили отравой.
Но как он вел себя… Не к добру это.
Лагерь с высоты чуть в стороне просматривался, как на ладони, ярко полыхали костры. Дров не жалели, наготовили с избытком, леса в низине было достаточно. Ночь стояла тихая и безоблачная, на небе зажглись огромные яркие сияющие горошины. Из-за дальних гор выплывала нарастающая луна, которая уже нарастила бока и должна была вот-вот завершить цикл.
– Чего мы тут высматриваем-то? – спросил один из подрывников тревожно.
– Ночного зверя, – ответил Виткас, отметив, что людей в лагере возле костра стало больше. Они заполонили весь участок, который занимали высокопоставленные лица. Костры возле их палаток загорелись ярче.
И вдруг ночную тишину прорезал крик, который достиг ушей, прокатившись между горами громких эхом. Все пятеро вздрогнули и облились ужасом.
Представление началось…
– Что это? – в ужасе прошептал Иван, сглотнув слюну.
– Вампиры, – ответил Виткас, не глядя в лицо Валимира.
Лица всех пятерых были белыми, как снег. Никто не произнес ни слова, пока вампиры просто резали людей. Когда начались издевательства, двоих вырвало со скалы, и блевотина полетела вниз, забрызгав вход в пещеру,
– Они нас убивают? – хрипло, шепотом, спросил Антон, голос его сорвался.
– Нет, поздравили с днем рождения, – удивительно спокойно произнес Валимир, затаптывая рвотные массы и сбивая носком ноги вниз, старясь не смотреть туда, откуда доносились крики. Два дракона, которые были далеко, почувствовали его кровь и приближались, и как всегда левая половина стала липкой и тяжелой. Теперь, когда картины ужаса, которые творились в лагере, были перед глазами кого-то еще, с кем он мог разделить свое бремя, ему стало легче, а сознание как будто отключилось, отказываясь верить в то, что происходило внизу. Его самого поташнивало, хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать крики, которые усиливались, подхватывались и многократно повторялись эхом.
– Но зачем? За что? – отчаяние вырвалось сразу из трех глоток.
– Жрать хотца, – ответил Валимир зло, привалившись к стене. – Воскресшие мертвецы… А Спаситель наш, разве не воскресший мертвец? Вот, дядя Ваня, умер ты… Пролежал три дня. Вонять начал. Люди и через день пахнут гнилым. Захотел бы, чтобы тебя воскресили?
Иван растерялся.
– Люди умирают, не для того, чтобы воскреснуть, а освободиться от бренной оболочки, и предстать перед Богом. А эти… эти Бога боятся. И поднимают мертвеца, как мечту. А где он? Если он смог вложить персты в свои ребра, и то видели его, то не видели, кто он? Привидение? Хочешь ли ты, дядя Ваня, стать привидением?
– Но ведь добру учит! – недобро посмотрел на Валимира Иван.
– Это, Ваня, он нас с тобой учит, чтобы мы баранами остались, а их, пастухов, он учит другому. Вот этому он их учит. Смотри, Виткас, они шутя… одному Зов накладывают, другому Проклятие… Не настоящий, человека там нет, будет работать, как у меня, не вампир, не оборотень… – проклятый. А тех, кого с особым цинизмом убивают, без охаивания – это они оборотня себе верного делают. Но на той стороне женщины, они им без особой нужды, разве что продать собачку.
– Раньше люди их боялись, – мрачно произнес Виткас, присаживаясь на корточки рядом с Валимиром. – А теперь как бы нет, а если нет, то и бояться некого. Все, что творится там, за горами, мало чем отличается от того, что происходит здесь, просто мы не видим, не хотим смотреть.
– Дак, мужики, спасать людей-то надо… – потрясенный Иван присел по другую сторону от Валимира. Руки у него тряслись, и сам он осунулся. – Вы бы мне сказали, я бы остался… Всякое видел… Но это… Где же Бог? Куда он смотрит? Что делать-то?!
– Пройти мимо двух ангелов и вращающегося меча, взять от дерева жизни и поесть… – Валимир постучал себя по лбу. – Вот здесь это дерево. Человек и душа его, как два ангела… И круг и меч тоже тут. Нет души, и не чувствует человек боли, глаза видят, а ум не принимает. Вы думаете, они сейчас что делают? Они дерево убивают… И он это дерево – Дьявол, который Жив. – Валимир показал рукой на лестницу. – И знаете, что?…
– Что? – спросил Виткас отрешенно. Слушать вопли, которые разносились эхом и достигали ушей, было невыносимо.
– Мне не страшно, не больно, не стыдно говорить об этом, как когда я звал людей верить в то, во что верил, но не мог показать. Их бояться надо… – Валимир зло сплюнул. – Мы не в Раю, мы на земле, где сам Бог растит тернии и волчиц, чтобы те убивали человека. Полюбуйтесь на них. А полевая трава – муть, которую мы едим, которой они нас кормят. А кого у нас живым почитают больше Спасителя? Правильно, Дьявола. Того самого Дьявола, который может в ум человека залезть и по головке погладить. Мы против Бога прем.