– А у Гитлера, почему программа более реалистична? – спросил бывший офицер.
– Ну, как же? Каждый захочет быть хозяином над кем-то, если это умело ему преподнести. Немцы – великая нация. Остальные нации должны им служить: славяне в качестве рабов, а евреи в качестве удобрения. За это можно идти и убивать. А вот умирать можно только за Родину. Испокон века русский человек был смышлен, талантлив и нутром любил свою родину. Испокон века русский солдат был безмерно вынослив и самоотверженно храбр. Эти свойства человеческие и воинские не смогли заглушить в нем 26 советских лет подавления мысли и совести, колхозного рабства, стахановского изнурения и подмены национального самосознания интернациональной догмой. И, когда стало очевидным для всех, что идет нашествие и завоевание, а не освобождение, что предвидится только замена одного ярма другим – народ, отложив расчеты с коммунизмом до более подходящего времени, поднялся за русскую землю так, как поднимались его предки во времена нашествий шведского, польского и наполеоновского… Конечно, вывеска мерзкая – СССР, но за вывеской-то наша родина, наша Россия, наша огромная, несуразная, непонятная, но родная и прекрасная Россия. Немецкая пропаганда вещала, что, мол, русские трупами закидывают германские войска, потому и выигрывают. Не верю!
– Брехня, конечно, – согласился казак, – хотя иногда, кажется, что так оно и есть, особенно в начале войны.
– Немцы не знают, особенности жизни в СССР. Статью о врагах народа никто не отменял, – сказал мрачно бывший офицер. – Если не сумеешь внятно объяснить, откуда у тебя такие большие потери могут навесить на тебя ярлык «немецкий шпион» и расстреляют со спокойной совестью.
– Почему СССР мерзкая, папаша? Я не согласен, – сказал молодой. – Не так уж плохо мы и живём.
– Ты другой жизни не знал, – возразил казак.
– Может и так. Только смотри, сколько заводов мы построили! А Днепрогэс? Разве одним кулаком фашиста завалишь? Оружие надо. Откуда бы мы его взяли, если бы не индустриализация? И в сорок первым мы немцам хорошо надавали. Провалился их блицкриг-то.
– Это верно, – согласился Антон Иванович.
– Что же нам, всё-таки, делать? – спросил казак. – И домой ведь хочется. А вдруг действительно не поверят? Расстреляют ведь и очень даже просто.
– Не расстреляют, – убеждённо сказал молодой. – Народу сколько выбили и переморили, вся страна в развалинах лежит, строить-то нужно будет? Все пригодимся. И вы, папаша, с нами отсюда в Россию, а? У нас руки, вон какие, а у вас – голова. Всякий свое принесет.
Антон Иванович улыбнулся:
– Да я бы с радостью, да, боюсь, не пустят.
– Да пустят.
Он оглядел апартаменты Деникина и сказал:
– Бедно живёте, папаша.
– Да где ж его, богатство, взять? – улыбался Антон Иванович.
– Ну, вы же генерал, воевали.
– Так мы воевали, а не грабили. А вам надо в партизаны уходить и немцев бить. Так вы свою вину искупите и перестанете быть предателями.