Ле-еня и двигатель прогресса

Принцип «наоборот»

Вскоре портье увидел, как в сторону бассейна направился долговязый постоялец из тринадцатого номера. Гость что-то гудел себе под нос. На плече мужчины красовалось пёстрое полотенце, а на кисти руки уютно устроился неизвестной породы мохнатый зверёк. У него на лапах было всего лишь по три пальца и длиннющие когти. Вот так чудо! Портье восторженно заулыбался.

Тут он заметил, что постоялец немного подпрыгивает при ходьбе, и опустил взгляд на ступни профессора. Улыбку на смуглом лице сменило выражение сильного удивления: вместо резиновых тапочек гость надел коротенькие носки грубой вязки.

«Неужели замёрз? – подумал портье. – Нужно непременно проверить, как настроен кондиционер в тринадцатом номере. Откуда вообще этот господин прибыл?»

Молодой человек заглянул в журнал регистрации и тихонько, себе под нос, зачитал:

– Рафаэль Акипаки, гражданин России, но прилетел в Мексику не из России, а из Новой Зеландии, из города Данидин… Что там с погодой? У нас июль, лето, солнце, жара, а в Новой Зеландии? Как раз середина зимы, от +3 до +6 °С…

Акипаки заметил удивление мексиканца, хитро ему подмигнул и, ничего не объясняя, скрылся за дверью бассейна.

Конечно же, профессор надел эти носки не для тепла. Он испытывал новый вид пряжи и новый тип вязки для хождения по скользким поверхностям. По мокрому полу в том числе!

До приезда в Мексику Акипаки провёл полгода в Данидине, в Университете Отаго. Преподавал биомеханику и теорию решения изобретательских задач.

И не было ему там покоя. Стоило огненной шевелюре Рафаэля замаячить на горизонте, к нему сразу же, как железные опилки к магниту, со всех сторон притягивались студенты. Что им было нужно от Акипаки? Разобраться в сложной теме, найти ошибку в расчётах, спросить совета по учёбе? Конечно. Но не только! Иногда вопросов по учёбе не было, но ученикам всё равно хотелось «погреться» возле Рафаэля:

– Профессор, почему зимой дни короче?

Рыжая голова Акипаки понимающе кивала: «Важный вопрос! И главное – сложный!» Ответ следовал незамедлительно:

– Это они от холода скукоживаются!

– Профессор, вы дали нам кроссворд по пройденной теме. Там загадан альтернативный источник энергии, слово из семи букв, вторая «О». Я написал, что это «колбаса», правильно?

Рафаэль заразительно смеялся. Он быстро шагал, напоминая походкой длинноногую птицу, а молодые люди, как выводок птенцов, торопились за ним.

Однажды стайка студентов увязалась за профессором, когда он отправился кататься на доске по обледенелой Болдуин-Стрит.

По обледенелой Болдуин-Стрит! Да по ней только взобраться в гололёд – уже подвиг!

Эта улица города Данидина занесена в Книгу рекордов Гиннесса как самая крутая улица в мире. Она поднимается вверх на восемьдесят метров. Вы только представьте: на самом крутом отрезке улицы угол наклона почти двадцать градусов!

Акипаки остановился перед началом крутого подъёма и оглядел свою свиту. «Шарфы»^[7] ёжились от порывов южного антарктического ветра. Один из студентов поймал взгляд преподавателя:

– Профессор, на лекции вы нам рассказывали о противоречиях. А вы можете мне кое-что пояснить?

– Конечно! – воскликнул учёный. – Что именно?

– Вы говорили, что для решения изобретательских задач есть специальные приёмы мышления. Вы можете на примере из жизни объяснить, как применить какой-нибудь приём?

– На примере из жизни? – переспросил Акипаки.

Юноша кивнул.

Профессор запустил пальцы в бороду и хитро подмигнул:

– А ещё лучше, думаю, будет объяснить его на том, что мы с вами делаем! Причём прямо сейчас!

Студенты радостно закивали.

– Давайте поднимемся на верхнюю точку Болдуин-стрит, а потом на огромной скорости скатимся вниз.

– Мы это и планировали! – откликнулись ученики.

– Вот только как идти по такому гололёду? – учёный провёл несколько раз ногой по обледеневшему бетону. Молодые люди с тоской глянули вверх, прикидывая, сколько раз придётся поскользнуться при подъёме, сколько синяков получить.

Акипаки внимательно осмотрел своих закутанных в шарфы спутников и произнёс:

– Пожалуйста, вот вам принцип «наоборот» – вместо действия, которое обычно совершается, нужно применить другое. Например, обратное действие.

Студенты смотрели непонимающими глазами.

– Разувайтесь! – скомандовал Акипаки.

– Что?! За что?! – молодые люди обалдели.

– Снимайте ботинки, снимайте шерстяные носки, надевайте на ноги сначала ботинки, а поверх них – носки! У кого нет шерстяных носков, могу предложить несколько новых пар.

Профессор в самом деле достал из кармана несколько пар носков из шерсти альпаки^[8].

– А мешок соли, чтобы растопить лёд, у вас в кармане не завалялся? – решил сострить один из студентов.

– Завалялся! – ответил Акипаки весело и первым начал расшнуровывать свою обувь.

Молодые люди нехотя последовали его примеру.

– Все переобулись? А теперь пошли наверх! Festīna lente! – предупредил Акипаки. – Спешите медленно.

Странно обутая компания осторожно пошла вверх. Вскоре молодые люди осмелели, шагали всё увереннее и шустрее. Оказалось, шерстяные носки улучшили сцепление ноги с обледенелой дорогой. Добравшись до верха, один из студентов радостно воскликнул:

– Профессор! Вы только что придумали эффективный и недорогой способ передвижения по Болдуин-стрит!^[9]

– Неужели? – наигранно удивился Акипаки. – А теперь подумайте, как можно этот способ усовершенствовать?

Предложения не заставили себя ждать:

– Нужно внизу положить несколько толстых ковриков, чтобы люди могли на них сесть и переобуться!

– Нужно повесить в начале подъёма много шерстяных носков разных размеров, а ещё правила пользования ими: спустился вниз – верни носки на место!

– Нужно вязать не такие носки, как вы принесли, а с короткой резинкой! На их изготовление тратится меньше шерсти, – заметила одна из студенток.

– Точно! – подхватила её мысль другая. – И надо вязать их не из шерсти, а из другого материала, более прочного – шерсть быстро протирается! Смотрите, на моём носке дырка!

– Из другого материала? – Акипаки оглядел испорченный носок и задумчиво погладил бороду. – Это мы обязательно обсудим!^[10] А сейчас – СПУСК!

Профессор встал на доску для катания, оттолкнулся и лихо покатился вниз.

* * *

Падение Акипаки

…Акипаки шагал в вязаных носках с короткой резинкой по влажному полу бассейна в Гвадалахаре:

– Да, этот материал, несомненно, лучше, чем шерсть. Он не намокает и хорошо держит на скользком полу!

Профессор попробовал прокатиться – не вышло: нога упёрлась в пол, и он, как был, в одежде, вместе с Леней и полотенцем рухнул в воду.

Падая, Акипаки поднял руку с Леней вверх, чтобы не пугать его резким погружением. Немного колючей и прохладной оказалась вода гостиничного бассейна. Прежде чем вынырнуть, профессор открыл под водой глаза и рассмотрел красивые узоры на плитке, устилавшей дно. И Рафаэль, и ленивец были с водной стихией на «ты». Леня в воде передвигался в три раза быстрее, чем на суше, и мог подолгу задерживать дыхание под водой.

Через несколько секунд счастливое лицо Рафаэля показалось над водой. Он сразу завертелся, ища ленивца. Леня был рядом, он флегматично грёб длинными лапами, радуясь приятной влаге.

– Ленечка, а не освоить ли тебе дайвинг? – спросил Акипаки, отфыркиваясь. – Вернёмся в Зеландию, отправимся смотреть на затонувший фрегат Королевского флота.

Акипаки лёг на воду, раскинул руки в стороны, вытянул ноги и, глядя в потолок бассейна, мечтательно протянул:

– Помнишь, какие там пляжи?

Перед его глазами появились фьорды, водопады, горы Южного острова, а ещё вспомнилось, как было непросто провезти ленивца в Новую Зеландию. Ввоз животных в эту страну находится под строгим контролем. Не только животных, семян и грунта тоже. Жители берегут природу своих островов. До появления в Новой Зеландии человека там не было наземных млекопитающих^[11].

Без контроля за багажом приезжающих уникальные флора и фауна этих островов давно бы погибли. Поэтому профессору пришлось оформить разрешение на провоз ленивца. А сразу после приземления в аэропорту Леню отправили на обработку шерсти.

Санитарные врачи опасались, что на шкурке зверька в страну могли попасть насекомые или растения, чуждые природе Новой Зеландии. Дело в том, что в дикой природе в шерсти ленивцев часто селятся бабочки-огнёвки и растут сине-зелёные водоросли (они, кстати, помогают ленивцам оставаться незаметными для хищников в джунглях). Завезёшь вместе с ленивцем в страну новый вид бабочек или водорослей – и может случиться беда. Вдруг они приживутся на острове и нарушат его экосистему?..

…Профессор расслабленно лежал на воде. Потолок бассейна был выполнен из прозрачного пластика. Рафаэлю хотелось разглядеть созвездия над собой. Но увы! Звёзд видно не было.

«Чтобы смотреть на звёзды, надо было останавливаться за городом», – отметил про себя Акипаки.

Тело отдыхало после длинного дня, а голова… а голова учёного продолжала работать!

«Как удивительно устроен человек, – размышлял Акипаки, – наш мозг может одновременно контролировать столько разных процессов. Сейчас я могу удерживаться на поверхности, отслеживать реакции организма, наслаждаться прикосновениями воды, приглядывать за Леней, рассматривать интерьер бассейна и думать параллельно о звёздах, поездке за город, о Новой Зеландии, да ещё и рассуждать обо всех этих процессах!»

Эээх! Рафаэль с наслаждением перевернулся в воде несколько раз, как дельфин, теряя понимание, где вода, где суша, потом нырнул, проплыл под ленивцем, всплыл и, глянув на Леню, рассмеялся:

– Какой же ты смешной, когда мокрый! Кстати, – произнёс Акипаки уже серьёзно, – надо будет обратить внимание студентов на необычную шерсть ленивцев.

Видимо, в этот момент мысли о преподавании решили выйти на передний план. Вид мокрой шёрстки подсказал Рафаэлю тему для занятия.

Шерсть у ленивцев растёт по направлению от брюха к спине. А у всех других животных – в обратную сторону.

– Надо будет задать вопрос: «Какие преимущества даёт ленивцу такое направление роста шерсти?» Интересно, смогут ли мои студиозусы сообразить? Надо записать это себе в блокнот.

Рафаэль выбрался из воды и достал записную книжку. Да-да, записную книжку с непромокаемыми страницами из специального пластика, которую можно взять даже в бассейн. Профессор привык носить блокнот с собой везде. Ведь неизвестно, где придёт в голову светлая мысль.

Задать вопрос студентам, почему у ленивцев шерсть растёт не так, как у других животных^[12].

И кстати, рассказать о том, что жизнь в висячем положении повлияла не только на направление роста шерсти ленивцев, но и на расположение их внутренних органов. Оно отличается от расположения органов у всех других млекопитающих – печень сдвинута ближе к спине, селезенка смещена вправо^{1}.^[13]

Рафаэль Акипаки сидел на скамеечке бассейна в Гвадалахаре, а мысли его снова и снова возвращались в Новую Зеландию:

– Вот что я думаю, Леня: вернёмся в Данидин – будем плавать и нырять вместе с пингвинами. Эти неуклюжие на суше создания плавают ничуть не хуже морских котиков. Как они грациозны в воде! К осени вернёмся в Университет Отаго. Отправимся к хойхо. Ты ведь хочешь посмотреть на хойхо?

Хойхо против

Не всем студентам легко давался предмет «биомеханика». Многие поступили в университет после окончания спецшкол. Кто-то углублённо изучал физику и математику, кто-то – биологию и физику. А у Акипаки нужно было знать и то, и другое! Природа не живёт отдельно по законам биологии или физики. Рафаэль погружал своих учеников в предмет. Вёл студентов в зоопарки, лес, на берег океана, учил наблюдать за движениями живых организмов, осмысливать, анализировать их.

– Кто самый гениальный изобретатель на нашей планете? – спрашивал Акипаки и сам же отвечал: – Это природа! Хотите создать новый механизм? Усовершенствовать действующий? Ищите ответы в мире природы! Наблюдайте за ней!

А как иначе изучать биомеханику? Только наблюдая за активностью животных.

Профессор приговаривал на занятиях:

– Usus est optĭmus magister!^[14] Учитесь видеть – сама природа подсказывает решения изобретателям!

Однажды Акипаки задумал понаблюдать с учениками за пингвинами. Можно было бы отправиться в зоопарк. Но профессор узнал, что в нескольких километрах от Данидина есть заповедник Катики. Там, среди песчаных дюн, скрываясь в прибрежных кустарниках и травах, гнездились желтоглазые пингвины хойхо – один из самых редких видов пингвинов. Их численность в мире – всего лишь около четырех тысяч особей. И это единственный вид пингвинов, который не может жить в неволе.

«Редкий вид. Не может жить в неволе. Конечно, наблюдать надо именно за ними!» – решил для себя Рафаэль. Вопрос был только в том, как организовать наблюдение за этими пингвинами. Изучить хойхо – дело непростое. Чтобы изучить повадки, нужно подойти очень близко. Но птицы к себе не подпускают – очень пугливы.

Так перед учёным и его студентами возник вопрос: как наблюдать за пингвинами хойхо, не подходя к ним близко?

Да никак! Издалека не разглядишь. Нужно найти способ быть рядом с птицами, в нескольких шагах.

«У нас нет проблемы, у нас творческая задача», – сказал Акипаки и погрузился в размышления.

И что вы думаете? Вскоре ему удалось организовать наблюдение за хойхо таким образом, что целые группы студентов могли находиться на расстоянии нескольких метров от пингвинов и не тревожить их. Как этого можно было достигнуть?

Учёный придумал вот что: под пляжем были вырыты и тщательно замаскированы траншеи, в которые приходили люди наблюдать за пингвинами. Хойхо не видели незваных гостей, поэтому не пугались и не разбегались.

Конечно, студенты не своими силами сооружали пункты наблюдения за пингвинами. Этим занимались строители. Акипаки получил разрешение на сооружение таких траншей. Руководство заповедника сначала восприняло идею что-то строить рядом с уникальными пингвинами в штыки. Но Рафаэль Акипаки составил такой удачный план работ, так убедительно описал выгоды от траншей, что проект одобрили.

По замыслу профессора траншеями могли пользоваться не только студенты, но и туристы. Учёные бы вели наблюдения и помогали сохранить редкий вид пингвинов, а платные экскурсии приносили бы доход заповеднику. Дело оставалось за малым – грамотно провести строительные работы.

Профессор регулярно приходил на берег – контролировал процесс и следил, чтобы рабочие не нарушали режим жизни хойхо. Люди должны были появляться в дюнах только в период отсутствия пингвинов, пока те уходят в океан на кормёжку. Возвращались хойхо к своим гнёздам около трёх часов дня. Работа из-за такого режима продвигалась медленно.

Студенты, которым не терпелось начать вести наблюдения за птицами, решили ускорить процесс. Молодые люди начали помогать по мере сил. Они вооружились кирками и лопатами, надели рабочую одежду и принялись за дело: выбивали из грунта камни, грузили их на тележки, всё глубже зарывались в траншеи. Акипаки, обнаружив под касками строителей чумазые лица своих учеников, пошутил:

– Вы как шахтёры в забое! Вот вам, кстати, интересный факт для вашей шахты: для изучения жизни императорских пингвинов в Антарктиде траншеи вырыть не получится, и учёные нашли другой способ незаметного наблюдения. В колонию пингвинов запускают радиоуправляемого робота-шпиона, выполненного в виде детёныша пингвина^{2}.

Студенты, услышав такую новость, конечно, ахнули:

– Мы тут руки в мозоли стираем, а кто-то машинками на пульте управления играет! Хорошо в Антарктиде учёные устроились!

– Ничего-ничего, – успокаивал их профессор, – работа ещё никого не испортила. К тому же наблюдать за птицами вблизи гораздо интереснее, чем смотреть видео.

«Шарфы» согласились с доводами любимого преподавателя, но с тех пор каждый раз, когда Акипаки начинал знакомить их с новостями науки, студенты останавливали его и хором объявляли:

– Внимание! Сейчас будут факты для нашей шахты!

Потом выразительно стучали себе по голове указательным пальцем, и только после этого милостиво разрешали:

– Теперь продолжайте, профессор!

Акипаки смеялся, а со временем сам начал делать объявления «для шахты»…

…В один солнечный ветреный день на пингвиньем пляже всё было готово для наблюдения. Студенты заняли свои места в траншеях. Они радовались, что здесь их не находят порывы студёного южного ветра, и, затаившись, начали ждать возвращения хойхо из моря. С трёх часов дня до захода солнца можно было тайком следить за птицами и не тревожить их своим видом. Пингвины приходили домой сытые, довольные. Студенты делали записи, зарисовки, а профессор негромко рассказывал:

– Предки современных пингвинов – пингвины вайману^[15] – были найдены в Новой Зеландии в отложениях возрастом около 62 миллионов лет…

Факты для шахты

Предками пингвинов были птицы наподобие буревестников. Буревестники умеют и летать, и нырять (и то, и другое они делают не слишком хорошо). А вот пингвины в ходе эволюции свою способность летать утратили. Взамен этого они научились прекрасно плавать. Пингвины – самые совершенные пловцы из всех птиц. В воде они легко скользят, выпрыгивая из неё, как дельфины, чтобы набрать скорость. Желтоглазые пингвины хойхо ныряют на глубину до 130 м^{3}.

 

Профессор рассказывал студентам о том, что «изобрели» птицы для того, чтобы научиться летать: о строении костей, воздушных мешках, форме скелета, перьях, – и о том, что освоение воздушного пространства дало птицам преимущества перед млекопитающими. Эту лекцию Акипаки закончил неожиданным вопросом:

– Почему пингвины «отказались» от такого преимущества?

Ученики непонимающе переглядывались.

– Подумайте на досуге! А теперь – домой!

Когда все вылезли из укрытия и уже далеко отошли от пингвинов, преподаватель скомандовал:

– Попробуйте походить по-пингвиньи. При ходьбе локтевой и коленный суставы у пингвинов остаются неподвижными. Пробуйте-пробуйте!

Студенты устали от долгого сидения под землёй и были рады размяться. Они начали двигаться, не сгибая суставы рук и ног. Сперва неуклюже, не понимая, как это вообще возможно. Но постепенно молодые люди вошли во вкус и начали шутить:

– Нас теперь можно вместо роботов-шпионов в колонию пингвинов отправлять. Дело за малым – за костюмами!

– Профессор, пошьём костюмчики?

– Вас только к императорским можно шпионами заслать! И то не всех, а только самых маленьких! – Акипаки веселился, шагал по-пингвиньи вместе с учениками и добавлял: – Пока ходите по-пингвиньи, подумайте: есть ли преимущества в таком способе перемещения?

Факты для шахты

Наблюдая за передвижением пингвинов, конструкторы создали новый тип снегоходов. Пингвины преодолевают рыхлый снег, лёжа на животе. Они отталкиваются от снега крыльями и лапами и могут скользить таким образом по снегу с довольно большой скоростью – до 25 км/ч. На основе этого принципа инженеры создали снегоход «Пингвин»: он скользит прямо на днище корпуса. Днище покрыто фторопластом, имеющим малый коэффициент сопротивления трения на снегу. Снегоход «Пингвин» может развивать скорость по рыхлому снегу до 50 км/ч^{4}.

Студенты усердно шагали вразвалочку, помахивали «крыльями», некоторые, желая повеселиться, падали и пытались ползти на животе.

– Да, так вы полностью прочувствуете движения пингвинов! – комментировал это ползанье профессор.

– Кажется, так расходуется меньше энергии, – заметил один из юношей.

– При движении по ровной поверхности! – добавил другой.

– Совершенно верно! – подтвердил Акипаки. – В условиях Антарктиды экономия энергии – очень важный вопрос. Вопрос жизни и смерти! Об экономии энергии в природе мы с вами ещё не раз поговорим.

Поклонники скорости

– Глядите-ка, Акипаки!

– Где?

– Вон там, у аквариумов! Не узнаёте?

– Правда, он. У него что-то случилось. Грустный какой-то…

Шумная компания молодых людей остановилась посреди супермаркета.

– Да нет, он просто задумался. Смотрит на товар, а думает о своём. Или о твоём! – высокий парень, такой же рыжий, как профессор, шутливо ткнул локтем своего друга. – Поставить тебе зачёт или отправить на доработку!

– А может, он с ними разговаривает?

– С кем? С черепахами и крабами? Не смеши мои клешни!

– Да что гадать? Подойдём к нему и спросим!

Весёлая компания устремилась к отделу, где торговали морепродуктами. В этой части магазина пахло рыбой, гудели холодильники, стояли огромные аквариумы с живым товаром. Одинокая фигура Рафаэля Акипаки виднелась как раз возле них. Он пощипывал свою ухоженную бороду и с грустью смотрел на морскую черепаху. Она лежала в аквариуме, большая, с полметра длиной, зажатая со всех сторон стеклянными стенками. Тортилла не смогла бы ни повернуться, ни развернуться при всём своём желании, так тесно было её вместилище. Панцирь черепахи наполовину высовывался из воды, головой она была повёрнута в сторону покупателей. Живой товар щурился от яркого освещения и смотрел в зал из-под полуприкрытых век.

– Здравствуйте, профессор! Мечтаете о черепаховом супе?

Учёный нехотя обернулся на голос, медленно оглядел учеников:

– А, ребята, привет! Да нет, не мечтаю. Скорее, наоборот, – произнёс он с горькой усмешкой.

Рафаэль Акипаки так странно смотрел и отвечал, что подошедшим показалось, будто учитель находился в другом измерении. Словно ему приходилось прикладывать усилия, чтобы выглядывать оттуда – двигаться, узнавать людей, говорить.

– Скорее, наоборот? – непонимающе уточнил высокий юноша. Он оглянулся на своих спутников. Все озадаченно молчали. – Что это значит?

Но профессор не собирался отвечать. Он отвернулся и снова глядел в печальные глаза черепахи. Таким отчуждённым студенты его ещё не видели.

Молодой человек подошёл ближе. Ему хотелось понять, что происходит. Разгадать загадку Акипаки.

– Наоборот? Что значит «наоборот»? – Юноша теперь тоже пристально рассматривал обитательницу аквариума.

– Вы не хотите есть черепаховый суп? – решил уточнить студент.

– Не хочу, – мотнул головой профессор.

Снова воцарилось молчание. Его нарушали гудение рефрижераторов и плеск воды. Рядом с черепахой стояли подсвеченные неоновыми огнями ёмкости с живыми рыбами, с шевелящимися крабами. Они также теснились в своих последних убежищах, смотрели на покупателей, не понимая, что часы их жизни уже сочтены.

– Я знаю! – воскликнула хрупкая кореянка. Обычно эта студентка скромно отмалчивалась, а тут оживилась. – Я знаю! Вы не хотите, чтобы черепаху купили на суп.

– Извини, но она уже попала в магазин, этого не исправить! – возразил её приятель.

– Исправить! – не успокаивалась девушка. – Можно её купить и выпустить в океан!

Все просто опешили от такого неожиданного предложения.

– А крабов и рыб тоже купить и выпустить? – развеселились её спутники.

– Я уже так делала… – призналась девушка. Щёки её смущенно покраснели, но глаза сверкали довольно решительно.

– Что?! – друзья не знали, как реагировать на такое откровение. – Зачем их ловят, по-твоему?

– А вы знаете, она права! Пожалуй, именно так я и сделаю! – воскликнул Рафаэль повеселевшим голосом. Он снова превратился в бодрого жизнерадостного преподавателя, в такого, каким его привыкли видеть ученики. Лицо профессора сияло, он жестикулировал и улыбался до самых ушей.

Заряд энергии от «проснувшегося» Акипаки, как ток, передался студентам. Они мгновенно оживились и начали говорить все разом:

– Мы её купим и выпустим в океан!

– Тут недалеко, пять-шесть километров!

– Она тяжеленная, килограммов пятьдесят, не меньше – как мы её потащим по улице?

– Поймаем такси и отвезём! Не вопрос!

– Мы все не влезем в одно такси!

– А всем ехать и не надо! Кто-то может остаться.

– Это кто может остаться?! Лично я еду!

– Все поедем! Возьмём две машины!

Через полчаса суматошная компания студентов под предводительством Рафаэля Акипаки выгрузила на берег гавани большую морскую черепаху. Молодые люди положили её на песок и замерли, разглядывая спасённую. Большая красивая тортилла вытягивала шею и оглядывалась по сторонам. Панцирь в форме сердца блестел на солнце.

– Какая она красивая!

– Профессор, а что это за черепаха? Она точно выживет в нашем климате?

– Выживет или нет? – Акипаки присел рядом со спасённой рептилией, любовно погладил толстые роговые щитки панциря. – В водах вокруг Новой Зеландии водятся две черепахи: оливковая – но это точно не она – и настоящая каретта. Кто ты? – Рафаэль обратился к тортилле. – Ты похожа на суповую зелёную черепаху. Обещаешь нам, что больше не попадёшься в сети?

Черепаха повела головой. Она слышала, что рядом плещется море, чувствовала его запах и тянулась к спасительной влаге.

– Погоди! – Акипаки быстро достал из внутреннего кармана куртки маркер и начал что-то рисовать на панцире.

Студенты с любопытством вытянули шеи. Всем хотелось разглядеть, что там получается:

– Вы ставите свой автограф?

– Пишете послание рыбакам?

– Пожелания другим черепахам?

– Ahora pasa que las tortugas son grandes admiradoras de la velocidad, como es natural, – произнёс профессор.

– Что? – почти хором воскликнули его ученики.

– На каком это языке? Вы говорили на русском?^[16]

Рафаэль выпрямился во весь рост, откинул с лица непослушную прядь волос:

– О нет! Это испанский! Я сказал, что черепахи – большие поклонницы скорости, так оно всегда и бывает!

Он посмотрел на небо, безмятежно улыбнулся и пояснил:

– Черепахи – большие поклонницы скорости. Птицы знают об этом, но не обращают внимания. Дельфины знают – и насмехаются. А некоторые каждый раз, встречая черепаху, достают коробочку с цветными маркерами и рисуют на черепаховом панцире ласточку^[17].

От такой неожиданной истории студенты разулыбались. Чья-то несбывшаяся миска супа бодро ползла в сторону океана, а на спине у беглянки красовался силуэт летящей ласточки.

Спасители черепахи не спеша возвращались домой. Они шли по тропинке к ботаническому саду, когда Акипаки неожиданно шагнул в сторону, в траву. Сделал несколько широких шагов и замер, что-то внимательно разглядывая под ногами.

Любопытные студенты, конечно же, потянулись за ним. Профессор рассматривал пятно на земле среди обожжённого клевера. Оно было сантиметров восемь в диаметре с небольшим отверстием посередине, уходящим в землю.

– Что это? – разом выдохнули сразу несколько голосов.

– Я полагаю, сюда ударила молния. Вчера была гроза, – отозвался Акипаки. – Большинство молний разряжается среди облаков, до земли достают лишь четверть из них. Да и те, что доходят, ищут для себя самый короткий путь – метят в деревья, столбы, высокие сооружения. А нам с вами повезло!

– Это точно! Повезло, что нас тут не было! Иначе нас бы уже не было!

Профессор понимающе кивнул и, поглаживая бороду, предложил:

– А не залить ли нам это отверстие расплавленным оловом?

– Зачем? – глаза учеников загорелись в предвкушении чего-то необыкновенно интересного.

– Дождёмся его затвердевания, потом вооружимся лопатой и добудем на свет прекрасный образец фульгурита.

– Да-да! Я слышал об этом! – оживился один из студентов, он почти подпрыгивал от восторга и нетерпения рассказать то, что знает. – Там образовалась стеклянная трубочка от удара молнии!

– Всё верно, у вас будет возможность воочию наблюдать переплавленный кремнезём, по сути – природное стекло.

– Какая же температура была у молнии, что песок в земле превратился в стекло?

– Гораздо выше, чем нужно для плавления кварцевого песка. Знаете, сколько нужно, чтобы его расплавить?

– 1700 °C?

– Да, от 1600 до 2000 °C, – подтвердил профессор. – Если нам удастся аккуратно выкопать это чудо природы, мы получим структуру с многочисленными отростками, похожую на корень дерева.

– Хочу сегодня же это провернуть! – воскликнул высокий юноша и добавил: – Рафаэль, с вами так интересно! Вы просто ходячая википедия! У вас есть ответ на любой вопрос!

– Неужели? – левая бровь Акипаки озадаченно поползла вверх.

– Да-да, – отозвался другой студент. – Мы так говорим: не можешь найти ответ в Интернете – спроси у Акипаки! Если и у Акипаки нет ответа, то его просто нет в природе!

Профессор поморщил нос и улыбнулся – не умел принимать комплименты.

– Есть ответ на любой вопрос, говорите? Но ведь такой ответ часто ничего не значит…

– Как это не значит? – не понял молодой человек. – Эрудиция значит очень много!

– Несомненно! – подтвердил учёный. – Вы правы, широкий кругозор важен и нужен. Я сейчас говорю о тех ответах, которые мы получаем готовыми – узнаём в справочнике, например, а не добываем самостоятельно. Можно быть эрудитом, держать в голове множество фактов. Можно быть ходячей энциклопедией.

– Разве это плохо?

– Плохо, когда знания не используются. Плохо, когда мы не понимаем, как получены эти знания, как их применить. Понимаете?

– Кажется, да, – неуверенно закивали спутники профессора.

– Вспомните, какие ответы я выше оцениваю на уроках? Те, что вы находите в процессе обсуждений, когда размышляете, предлагаете разные варианты решений. Вам самим наверняка так учиться интереснее, разве нет?

– Ну да, да! – быстро закивала кореянка. – Вот же ваша коронная фраза: «Если вы знаете правильный ответ к задаче, то это ещё ничего не значит!» – она очень похоже изобразила интонации преподавателя.

Акипаки довольно развёл руками:

– Конечно! Ничего не значит для развития вашего мышления. Соображаете, о чём я?

– Да, разумеется! – кореянка улыбалась. – Понимание не равно знанию. Нужно уметь ещё и применить это знание.

– Но всё равно, профессор, – не отставал высокий студент, – как вы всё успеваете делать? И изобретать, и вести исследовательские работы, и преподавать! Сколько университетов вы закончили? Откройте секрет!

Рафаэль в ответ хмыкнул:

– Вы думаете, что секрет в этом? А, может быть, совсем в другом?

Он остановился, поднял вверх указательный палец и произнес:

– Познание начинается с удивления. Чьи это слова, кто вспомнит?

– Аристотеля?

– Верно! Так говорил Аристотель, – одобрительно воскликнул профессор, – а Антонио Мачадо^[18] утверждал, что только дурак ничему не удивляется, даже собственной глупости.

Молодые люди довольно захихикали. Акипаки поднял с земли разлапистый лист клёна, рассмотрел его на просвет и продолжил:

– Способность удивляться – вот секрет успеха для учёного! Видеть новое и необычное в привычных вещах и явлениях. Нужно приучить свой мозг задавать вопросы. Использовать каждую минуту для развития, для познания. Вспомните моего ленивца.

– Леню?

– Его, его. Сколько вы задали себе вопросов, когда наблюдали за ним? О чём были эти вопросы?

– Ну-у, вы так давно с ним ходите, что ничего непонятного уже не осталось!

– Но всё же, – не унимался Акипаки, – какие вопросы вы себе задавали, глядя на ленивца?

– Сколько он ест, сколько спит, не холодно ли ему? – перечисляли молодые люди.

– Неужели это всё, что вам хочется выяснить про Леню? – искренне удивился Акипаки.