На перекрёстке судьбы. Вторая книга романа «Завет нового времени»

По дороге к пещере царя Шломо

Проснулась Ребекка от того, что Давид гладил её по голове.

– Вставай, душа моя, – будил он её. – У нас много дел.

– Мы уходим? – спросила Ребекка, потягиваясь. – Куда? Искать пещеру царя Шломо?

– Мы уходим из Кумрана, – решился сказать всю правду Давид, и добавил: – Навсегда.

– Но как же, так? – спохватилась Ребекка, вспомнив о том, что сегодня вечером она собиралась проститься с Йешуа, который покидает Пустошь. А уходить куда-то из Кумрана, в планы Ребекки не входило. Она замотала головой и сказала: – Вечером мне надо быть дома!

Но Давид не стал её слушать.

– Собирайся, – чётко отдал распоряжение он, тоном, не принимающим возражений. – Я сказал, что мы уходим навсегда.

– Навсегда? – переспросила Ребекка.

– Навсегда!

– Но как такое может быть?! – воскликнула она и вспомнила дедушкино пророчество.

Давид держал в руках небольшой свиток пергамента:

– Письмо, доставленное голубем, – сказал он, кивнув туда, где почтальон косил немигающим глазом и клевал семена пшеницы из раскрытого мешка. – Через римлян, присоединившихся к сыновьям Израиля, сообщают, что не только князю, но и всем кумранитам грозит серьёзная опасность. Принято решение, что мы обязаны оставить страну.

Ребекка молчала. Она была растеряна.

– Есть время попрощаться со всеми? – на всякий случай спросила она, но дед покачал головой и отошёл к загону для скота.

– Помоги! – позвал он внучку, и они вместе одолели запор ворот, выпуская баранов и коз.

– Кто такие, эти присоединившиеся? Можно ли им доверять? Почему они нас предупреждают об опасности? – спрашивала Ребекка, ловко увиливая от потока животных, вырвавшихся из тесноты загона на свободу.

– Сын Авраама, Ицхак, взял в жёны Ривку, и когда она понесла в чреве, то пошла к пророку, чьими устами говорил А-Шем, и сказал Он: «Два народа в утробе твоей, и две нации из утробы твоей разойдутся. И нация от нации будет укрепляться, и старший будет служить младшему». Так на свет появились братья-близнецы Эсав и Йаков. Эсав был старшим. Он оказался неисправимым лжецом, которому праведный образ жизни Йакова был и скучным и чуждым. Всё своё детство он лишь делал вид, что придерживается учения Авраама, а мечтал о другом для себя пути. И пришло время, и Эсав стал прародителем римлян¹⁹, а Йаков стал прародителем иудейского народа.

– Значит, верить присоединившимся нельзя.

– Почему?

– Сам же сказал, что Эсав был неисправимым лжецом.

– Знаешь, душа моя, Йаков очень любил Эсава, свято веря, что раскаявшись, брат сможет свои дурные качества превратить в добрую силу. Люди, которые нам помогают, знают эту правду и кое-что понимают в братской любви, – говоря это, дед опоясался талесом, надел на себя кожаный нагрудник, пристегнул к нему пояс с кинжалом и мечом, набросил сверху белый плащ, а поверх надел халат из верблюжьей шерсти. После этого он стал походить на бедуина, местного пастуха, который не опасен, если его не трогать.

– Но как может брат убивать брата? – спросила Ребекка, наматывая на голову кусок материи, пряча под ней копну волос.

– Это не братья истребляют друг друга, это свет пробивается через сгустившуюся тьму. – Дед сильно подул в хитрую беззвучную свирель, на сигнал которой примчался Зэев. Он счастливо повиливал хвостом, как бы говоря всем своим видом, что немедленно готов исполнить любую команду.

Трижды прошептала еле слышимая свирель, и пёс кинулся за баранами, направляя их в сторону Перекрёстка Судьбы.

*******

Давид усадил Ребекку в седло и подал ей поводья. Потом взобрался в седло сам, и направил ослов за стадом. Сытые, мускулистые животные послушно ступали по каменистой дороге, а дед спешил вложить в голову внучки непомерную ношу знаний, словно предчувствуя что-то недоброе…

– Мы те, кто хранит Знание, и истинную историю земли Израиля. Она завещана нам А-Шемом для служения в любви и гармонии с миром. Но когда гармония нарушается, находится кто-то, кто изгоняет нас с этой благословенной земли. Страшно сказать, но свет А-Шема, поселившийся в Храме, выстроенном царём Шломо, сохранился в чистоте всего лишь тридцать три года, пока царь Египта Шешонк не разграбил Храм. Но это было время, о котором мы не вправе забывать. Именно тогда Иерусалим стали называть Городом мира, а иудеев – народом мудрецов и законников. И просили народы, пророков и священников, чтобы обучали те их детей мудрости и наукам. И становился Храм местом просвещения народов, куда устремлялись не только евреи, но и те, кто верил во множество божеств, почитая бога иудеев, как одного из них. И те, кто ни в кого не верил, но кого притягивала сила и чистота, тоже устремлялись к Храму. Так многие обретали знание и веру в Единого бога, проходили гиюр²⁰, и оставались на многие годы при Храме, обучаясь наукам и тайнам общения со Всевышним.

*******

– Дедушка, а почему А-Шем так испытывает нас? – спросила Ребекка.

– Каждому поколению А-Шем дал своё испытание, – ответил старый Давид.

– Но эта война с Велиалом? Она длиться уже много лет, неужели этому не будет конца? Что говорят об этом наши провидцы?

– Наши пророки утверждают, что закончится это в Конце времён, когда восстанут сыны Израиля против жребия сынов Тьмы, бесчестящих Завет, и дети Света выступят против войска Велиала, и всех, кто будет тогда с ними.

И поднимутся отовсюду сыны Света. И вернутся в Святую землю – из Пустыни народов в Пустыню Иерусалимскую. И чтобы защитить границы Израиля, сыны Леви, Иуды и Вениамина уйдут в пустыню, чтобы сразиться там с несметными полчищами киттиев.

И тогда повернёт царь киттиев против Египта, но не справится, и в великой ярости обратит свой гнев на Север. И сразится с царями Севера, которые вооружали их врагов.

Наши пророки говорят, что это самое время, которое и станет спасением для народа Божьего, ибо наступит конец власти Велиала. И вечная гибель придёт всему его жребию.

«Будет смятение великое средь сынов Йафета²¹, и падет Ашшур²², и никто не поможет ему, и исчезнет власть киттиев, дабы низверглось без остатка нечестие и не уцелели сыны Тьмы», – эти слова мы переписывали со свитков наших пророков, хороня их до Конца времён…

– И что, до Конца времён, так ничего и не удастся изменить? – ужаснулась Ребекка. Давид печально улыбнулся и сказал:

– Во все времена были те, кто освещали самые тёмные места земли и человеческого сознания. Это труд Святых, который ни на день невозможно прекратить, чтобы не ввергнуть землю в хаос тьмы велиалова безумия. Свет А-Шема, исходящий от таких людей – непрерывен, и вечен. И будет он вплоть до великой той войны. И сила детей Света никогда не ослабнет, и будут они светить всё более, пока не выйдут все сроки Тьмы. И в тот срок Божий, осветит высота Его величия все уголки мира для благословения, славы и радости, и долгоденствия всех сынов Света. И объединит Бог Израиля их повсеместно, на великое побоище, ибо будет грозным тот день стеснения Его народа пред Ним. И в тот грозный день Воздаяния, падут киттии, ибо день тот назначен А-Шемом от века для войны, в которой Он уничтожит всех без исключения сынов Тьмы. Пророк говорит, что, не смотря на то, что для великого побоища сойдутся мужи земли, чтобы вместе сражаться, ради могущества Божия, в грозный день стеснения Израиля, будет великий шум и трубный клич Божественных Ангелов, ибо главная битва произойдёт над головами мужей, сошедшимися со жребием Тьмы. В тот день, Божественный сонм сразится с падшими ангелами, и станет он для народа Израиля днём, искуплённым Богом. Таких дней не бывало от приближения его до самого свершения. День всеобщего и вечного искупления народа в битве с киттиями».

– А как можно сохранить непрерывность Света Всевышнего?

– По-разному, – ответил Давид. – Кто-то трудится пахарем, давая пищу детям, старикам и мудрецам, кто-то стережёт их покой от воров и грабителей, а кто-то хранит непрерывную связь с А-Шемом и Небесным воинством, кто-то Светом мудрости освещает самые тёмные места земли и человеческого сознания. А все вместе – мы делаем работу, которую невозможно прекратить ни на день, ни на миг, ибо Свет А-Шема – непрерывен.

– Дедушка, – спросила Ребекка, – а у тебя теперь какая работа будет?

– Моя главная забота – это ты, – ответил, улыбаясь, Давид и добавил:

– Учить тебя премудростям Устной Торы – часть моей работы. Я очень верю, что ты донесёшь их смысл до своих детей, а те объяснят их своим детям, и эта нить не прервётся никогда. И это тоже часть моей работы, как и то, что мы сделаем всё, чтобы сохранить Знание для детей Света будущего. Ведь если их предупредить о многих неверных шагах, быть может, встанут они на путь истины, и тогда Конец времён не будет так пугать человечество своей неотвратимостью.

– А кто-то пытался предупредить от неверных шагов наших братьев?

– Конечно! И не раз. Но нечестивый Эсав узнав о пророчестве, говорившем, что старший брат будет служить младшему, сделал смыслом своей жизни, чтобы притеснить, подмять младшего брата-близнеца и заставить служить себе. По разные стороны Света и Истины, встали не только братья, но и те народы, которые они породили.

Исчезнувший ковчег и Египетский храм

– Дедушка, мы говорили о царе Шломо. Что должно было случиться, чтобы мудрый правитель так изменился?

– Наши Мудрецы считают, что всё это случилось из-за Ковчега.

– Из-за Ковчега Завета? Исчезнувшей реликвии народа?

– Ковчег Завета был Главной реликвией. Это был не просто ларь, сооружённый из акации. Согласно наставлениям А-Шема, он имел два с половиной локтя в длину, полтора в ширину и высоту. Внутри и снаружи обит чистым золотом. По верхнему его краю шёл золотой венец, на котором крепилась золотая крышка. Золотые херувимы, с обращенными друг к другу лицами, прикрывали ларец простёртыми вверх крыльями. И лица их светились, когда народ шёл по пути Закона, или старчески тускнели, когда Закон был попран. Над ними, в облаке Славы, являлся А-Шем, и поверх ларца, как раз между двумя херувимами, говорил с Моше.

Когда Моше произносил: «Вернись, Господь, к десяткам тысяч тысячей Израилевых», – это означало очередную остановку.

Левиты опускали Ковчег, и вокруг него возводили золотые стены Скинии Собрания. Затем, они перебрасывали через них несколько пологов. Каждый полог натягивался при помощи верёвок и вбитых в землю кольев. Когда шатёр был готов, Ковчег Завета занял специальный шкаф – Арон а-Кодеш, находящийся в западной части Мишкана, в помещении, которое было отделено завесой и носило название Святая Святых. Входить в него разрешалось только первосвященнику, и только раз в году – в Йом Кипур.

Второе помещение имело название Кодеш – Святилище. Здесь устанавливали золотой стол для двенадцати хлебов, золотую менору на семь масляных лампад, и золотой жертвенник для воскурения благовоний и душистых трав.

Сам же, Двор Мишкана, или Скинии Собрания, был огорожен сеткой, растянутой на высоких столбах. У восточной стороны находился вход, рядом с которым располагался главный жертвенник. На его стены священники выплёскивали кровь принесённых в жертву животных, а левиты сжигали их туши на жертвенном костре. Чтобы содержать место в чистоте и святости, нужна была вода. Много воды. Поэтому, сразу за жертвенником устанавливали большой медный чан, который заполняли ежедневно до краёв.

Стоянки были продолжительными, чтобы народ мог без суеты и с усердием изучать Тору. Но когда Моше получал повеление А-Шема уйти со стоянки, он провозглашал: «Восстань, Господь, и рассеются враги Твои, и побегут ненавистники Твои от лика Твоего», – и тогда левиты легко разбирали шатёр. Стоило только извлечь колья, и полог провисал. А стены разбирались очень быстро, делясь на отдельные доски, покрытые золотом. В разобранном виде всё укладывалось на несколько повозок, запряжённых быками. Ну, а сам Ковчег Завета, открывал процессию. Его первым несли левиты на плечах, а затем лишь они несли столы предложений, большой и малый жертвенники. И весь народ покорно следовал за ними.

Во времена могущества детей Йакова, многие народы, испытали на себе гнев Ковчега, когда он превращался в грозное оружие. Поднимаясь в небо, он одним своим видом наводил ужас на врагов. Одни гибли от того, что видели его, иные – от того, что слышали. Звуки, которые издавал Ковчег, воздействовали не только на людей. Они легко разрушали стены крепостей в шесть шагов толщиной и лишали разума противников… Вылетающие из Ковчега молнии, нещадно убивали и поражали скот.

Пока в Ковчеге пребывала Шехина – никто не осмеливался нападать на нас, ибо знали: А-Шем защищает Свой народ, пока тот занят пробуждением в себе Света.

– Но что же случилось со Шломо?! – спросила нетерпеливая Ребекка, с широко раскрытыми глазами.

*******

– Случилось так, что Шломо стал одним из немногих, кто пробудил в себе Свет А-Шема, но из-за многочисленных жён-идолопоклонниц свернул с пути святости, породив в стране беззаконие.

– Как такое могло произойти?

– Дело в том, что приближенные к Ковчегу священники и левиты, стали открывать в себе поразительные способности. Они стали приписывать эти свойства себе, и в греховной гордыне всё реже призывали А-Шема. Теряя первоначальную чистоту, они уподобились язычникам, обратив свой взор в сторону волшебства и чародейства, посвятив ему силу, взятую у А-Шема. И тогда Господь оставил народ свой, лишив защиты, а Ковчег Завета превратился в обычный ларец. Божественное Присутствие оставило его, и А-Шем в облаке больше не появлялся над крыльями Херувимов, не общался с первосвященниками и царями. Храм утратил свою святость и смысл. Без присутствия Шехины, он стал превращаться в собрание язычников. И чтобы этого не произошло окончательно, предмет поклонения было решено спрятать. Из Иерусалимского Храма он незаметно исчез, и объявился в храме, построенном праведником Хонио и его сыновьями в Египте. Это была точная копия Иерусалимского Храма, и Ковчег Завета находился в его Святая Святых.

– Странно знать, что Иерусалиский Храм построили в Египте.

– Наши пророки знали, что в будущем, Храм ожидает разрушение, и поэтому пошли на такие меры. В земле рабства они построили точную копию Иерусалимского Храма, где молились за возвращение А-Шема на Святую землю. Все дальнейшие события показали их правоту. Храм в Иерусалиме был восстановлен.

– Как это?

– Это долгая история…

Возвращение из рабства и новый храм

Через пять лет после смерти царя Шломо, пережившая множество потрясений страна, пришла в невероятный упадок. Больше двух столетий, она подвергалась грабежу, пока не вторгся царь Вавилона, который увёл народ в рабство, а Храм разграбил, а что не смог забрать с собой, то уничтожил огнём.

– И вот, священникам из Храма в Египте удалось вымолить прощение народу Авраама, Ицхака и Йакова. Через 70 лет рабства, А-Шем решает, что довольно, и возвращает свой народ на дарованную Им землю. А чтобы те смогли восстановить Храм, А-Шем устраивает войну между двумя царями величайших империй.

Для этого Он направляет к царю Персии, Киру Великому, ангела, и тот во сне сообщает, что правитель Вавилона, Навуходоносор, вынашивает планы напасть на него.

– Почему бы тебе не опередить его? – спросил ангел. – Нападёшь первым – победишь. А победа в этой войне означает единоличное господство во всём мире.

Кир внезапно напал на своего давнишнего соперника Навуходоносора, и разбил его. А во сне к победителю снова явился ангел и подробно объяснил, Кто, таким образом, всё устроил, и Кому Кир Великий обязан своим величием.

– Завоевав Вавилон, ты присоединил к себе все царства земли, – сказал ангел. – Теперь ты покорил весь мир!

На следующий день, в ознаменование победы, царь Кир Великий издал декрет. Этот удивительный документ был записан на двух языках – иврите и арамейском.

В декрете на иврите написано: «Так говорит Кир, царь персидский: все царства земли дал мне Господь, Бог небесный, и Он повелел мне построить Ему дом в Иерусалиме, что в Иудее. Кто есть из вас, из всего Его народа, пусть он идёт в Иерусалим, что в Иудее, и строит дом Господа, Бога Израиля, того Бога, который в Иерусалиме».

В декрете на арамейском языке, в дополнение к сказанному на иврите, содержалось ещё два распоряжения. Одно из них касалось оплаты расходов на строительство Храма, второе – о возвращении Храму священной утвари, захваченной Навуходоносором. В подробном перечне награбленного в Храме, составленном самим Навуходоносором, Ковчег Завета указан не был.

Обложив податью провинции, что оставались к западу от Евфрата, Кир Великий целиком взял на себя все расходы по постройке Храма. К тому же, он приказал финикийцам доставить на плотах из Тира и Сидона в порт Яффо необходимое количество кедрового дерева.

– И вот, в седьмом месяце Тишрей, иудеи вновь водворились в своих родовых уделах. Немедленно, со всех концов страны в Иерусалим стали стекаться потоки людей, которые вели к Храму лучших своих животных, чтобы принести А-Шему жертву. Но жертвенник всесожжения, равно как и весь Храм, был уничтожен огнём.

На стихийном собрании народ решил не дожидаться начала строительства Храма, и люди приступили к очистке места. Из пепла и обломков возник новый жертвенник, и жертвоприношения А-Шему были возобновлены.

А на второй год после возвращения из Вавилонского плена, в 24-й день месяца кислев, под звуки шофаров и цимбал, началась торжественная закладка фундамента под Храм. Руководил всеми работами Зерубавель – потомок царя Давида и первосвященника Иехошуа. Смотрителями над рабочими были назначены левиты. Начало строительства сопровождалось неудержимым плачем тех, кто ещё помнили великолепие Первого Храма, построенного царём Шломо. И теперь среди развалин, хор священников заглушал их рыдания хвалебными псалмами. А народ ликовал, празднуя исполнение пророчества Иеремии, и не отделял хор радости от плача печали.

Нужно ли говорить, что почти немедленно возникли осложнения. Самаритяне стали препятствовали работам, убивая строителей и руша отстроенное. Только через пятнадцать лет после закладки фундамента, на втором году царствования Дария²³, под влиянием речей пророков Хаггая и Захарии, иудеи превозмогли противостояние самаритян, и строительство Храма возобновилось.

Сам Дарий не только подтвердил декрет Кира, но и дал своё личное согласие покрывать из царской казны все расходы, связанные со строительством и регулярными жертвоприношениями. Правитель Дарий даже издал указ, где повелел всех препятствующих восстановлению Храма, карать смертью.

При такой поддержке, в канун Песаха, в третий день месяца адар, в шестой год правления Дария, все работы в Храме были завершены. Немедленно состоялось его освящение. Для этого в жертву А-Шему были принесены сто быков, шестьсот баранов, и в качестве очистительной жертвы, двенадцать козлов, по числу колен Израиля.

Праздник выхода из рабства, народ встречал в отстроенном заново Храме. Возможно, новый Храм уступал прежнему, и в украшениях, и в роскошном убранстве. Но, без всякого сомнения, он стал лучшим творением народа, вышедшего из плена Вавилона, и вложившего в него всю свою благодарность, любовь и преданность А-Шему. Несмотря на то, что в Святая Святых уже не было Ковчега Завета, А-Шем принял храм Зерубавеля. Об этом говорят сроки его существования. Он простоял пять столетий, пока не пришёл в такую негодность, что едва не разрушился. И тогда, ровно за двадцать лет до твоего рождения, царь Ирод, уже снискавший славу великого строителя, приложил все свои старания, чтобы вернуть Храму его первоначальный образ, полный роскоши и величия. Но за его спиной уже разрослась чёрная тень Велиала, слышалось хлопанье крыльев римского орла, и железный грохот легионеров, заполнивших Иерусалим.

Тайны кумранитов

– Кумраниты всегда владели особым Знанием, и хранили много тайн, – сказал Давид и достал тыквенную флягу.

– А что это за тайны?

– Одна из них, стала сейчас тебе известна, – ответил Давид, протягивая флягу с водой Ребекке. Она произнесла благословение и сделала три глотка, возвращая флягу.

– А что это за особое Знание кумранитов, дедушка?

– Одно из них касается будущего, того самого Конца Времён, которое так подробно раскрывается нашим пророкам. Они все настаивают на том, что в Конце Времён, у поколения Потопа станут рождаться на свет дети с душами поколения Торы.

– Воины Света! – радовалась Ребекка словам пророков. – Значит, так и будет!

– Так предопределено… – говорил Давид, ссутулившийся на осле, и, казалось, он готов был поведать внучке обо всех горестях и страданиях иудейского народа от Авраама, Ицхака и Йакова до Конца Времён…

*******

Дорога сделала Ребекку молчаливой, а Давида, наоборот разговорчивым. Ребекка помнила, как дед учил её, говоря, что для того, чтобы путешествие прошло легко, нужно говорить о том, что волнует обоих собеседников. И её глубоко волновали рассказы дедушки, о чём бы он ни говорил: об Устной Торе, пророках или Конце Времён. Но это волнение мало походило на то, которое возникало у неё при мысли о Йешуа. На фоне рассказов деда, она видела его образ и вплетала в свои мысли, думая о том, что хорошо бы свидеться с ним ещё. И пусть это будет не так, как в Зале писцов, откуда она бежала, готовая сгореть со стыда от своего разоблачения, а как-то иначе, по-другому. Например, он спасёт ей жизнь… Или, лучше – она спасёт его… Нет, они непременно должны свидеться, иначе князь может не узнать её в Конце Времён…

– Не нападали на страну полчища чужеземцев, не опустошали поля, и не разрушали селений, уводя жителей в рабство, когда случилась другая беда. Обратили мечи братья на братьев, ибо стали судить их по поступкам. И пролилась кровь, и было много боли и страданий. И Мудрецы с плачем о народе своём обратили молитвы к Всевышнему о заступнике, предводителе, мессии, о чудесном младенце, о котором бы все знали, как о том, кто в свой час вразумит народы и примирит непримиримое. – Ребекка вдруг поняла, что Давид сам вышел на разговор, которого она так ждала. Её сердечко сжалось: вот оно! Вот тот поворот в мыслях деда, когда он сам вышел на разговор о Йешуа. Ребекка утёрла мокрый лоб, и внимательно взглянула на Давида. А тот, расхохотался и выкрикнул:

– И, Слава А-Шему! Вымолили! – Давид сиял и, глядя на него, Ребекка верила, что он был в том миньяне, что вымолил заступника и предводителя… По его щекам катились слёзы счастья и умиления, теряясь в седой бороде. Давид пропустил бороду между пальцами, и её конец поднёс к растянутым в улыбке губам. Теперь, когда дедушка заговорил о Йешуа, Ребекку охватило волнение.

– Мы, тайно обучали князя наукам, пока он нуждался в них, – говорил Давид. – Теперь же, – он сделал паузу и оглянулся на внучку. – Теперь его отправляют в Индию.

– Я знаю, – тихо сказала Ребекка и Давид услышал её. Он только кивнул, продолжив:

– Каратели уже на подходе к Кумрану. Положение крайне серьёзное, поэтому ночи ждать не стали. Слава А-Шему, караван уже в пути.

– Как?! – Воскликнула Ребекка. В этот миг она поняла, что потеряла князя навсегда. Но перед нею снова вспыхнули и затмили всё глаза Йешуа. Юноша показался ей так зримо и отчётливо, что она не сомневалась в его реальности, и подалась вперёд, протягивая ему руку. Но он исчез. Из глаз Ребекки брызнули слёзы отчаянья, но она быстро утёрла их, вслушиваясь в слова Давида, который вдруг понял причины смены настроения у Ребекки, но не стал ей подыгрывать, а потому, начал издалека. Он рассказывал о разработанном плане, в реализации которого, они теперь участвовали.

– С помощью А-Шема, мы перегоним стадо к Перекрёстку Судьбы, где нас будут встречать.

– Кто нас встретит, дедушка?

– Кто-то из передового отряда.

– А что будет, когда мы передадим стадо?

– На ближайшей стоянке отряд воссоединится с караваном, – говорил Давид. – В пути к нему будут присоединяться другие люди, – как-то не очень твёрдо произнёс он, и Ребекка напряглась. Она знала эту манеру деда, когда, прежде чем сказать что-то главное, начать несколько комкать слова, точно ища правильную формулировку.

– Кто такие? – помогла деду внучка.

– Погонщики, – ответил он, отводя глаза. – Погонщики со своими верблюдами.

Ребекка сникла. Чуда ждать не приходилось. Она почти не слышала деда, который всё ещё что-то говорил:

– А там – другая стоянка, и так до самой Индии.

– А что это за дорога такая? И почему Индия? – утирая слезы, спросила девушка.

– О! Это Старая дорога Аронидов, которая берёт своё начало на Перекрёстке Судьбы и сливается с Великим Шёлковым путём. Этот путь был проложен ещё в те древние времена, когда небольшой отряд сынов колена Леви, вызвался сопроводить Моше, не вошедшего в пределы земли обетованной.

*******

Как бы то ни было, дед снова увёл внучку от разговора о Йешуа, увлекательной историей, раскрывающей несколько иной, тайный сценарий, согласно которому Моше Ребейну, известный как Моисей, вместе с отрядом левитов благополучно достиг Индии, где обнаружилось утерянное колено иудеев. Согласно кашмирской легенде, дошедшее до Индии племя, уверовало, что достигло Земли Обетованной. И Моисей отыскал их, и остался с ними, и многому учил их, и многому учился сам. С тех пор связи Аронидов на земле Израиля с брахманами Кашмира в Индии, не терялись.

– И к чему ты мне всё это рассказал? – Ребекка ждала честного ответа, и она получила его. Дед взглянул на внучку по-особому, и сказал:

– Наверное, для того, чтобы ты вспомнила, что мы – левиты. Мы не просто братство ессеев, мы – родня.

– Я помню это, дедушка, – приосанилась внучка. – И никогда этого не забываю.

– Так вот. – Давид поравнялся с внучкой и внимательно посмотрел в её глаза. Его пальцы теребили концы бороды, а он не отрывал от неё взгляда, словно просматривал весь её дальнейший непростой путь. Ребекке стало не по себе. Она почувствовала, как «мурашки» пробежали по её телу, и она постаралась их унять, обняв себя за плечи. Давид воспринял, что Ребекка замёрзла в пути, полез за плащом, и когда он, наконец-то, укрыл её, дрожащую от озноба, то сказал главное:

– Так вот, – повторил он многозначительно. – Нашу семью включили в состав небольшого отряда, который будет сопровождать юного князя.

– А я, дедушка?! – вскрикнула от неожиданности Ребекка.

– И ты, душа моя, отправляешься с нами, – закончил дед под визг счастливой Ребекки, едва не свалившейся с осла. – И немедленно.

– Немедленно – это как?

– Немедленно, это значит, что мы уже в пути. В город не возвращаемся. Мы должны догнать князя до первой стоянки, у Перекрёстка Судьбы, а сделать это будет непросто.

– Почему, дедушка? – не веря своему счастью, спросила Ребекка. – На ослах мы, с помощью А-Шема, скоро доберемся до Перекрёстка, верно?

– Это так, но только идём не только мы с тобой, но и стадо баранов, коз, ослов, – Вся эта живность, что разбрелась под наши разговоры, – дед развёл руками, и послал Зэева собрать стадо.

– А бабушка? – спросила Ребекка. – Она тоже присоединится к нам?

Давид не ответил на её вопрос. Наверное, потому что и сам не был ни в чём уверен. Для порядка, он строго поглядел на внучку и сказал:

– Душа моя, мы не на прогулку отправляемся. В Кумран выслана не просто горстка карателей. К городу приближаются войска легиона из Иерусалима. И надо торопиться, пока кумраниты будут сдерживать их силы. И быть очень осторожными.

– Мы беглецы? – задала вопрос Ребекка, а Давид бережно извлёк из корзинки сети со своими сокровищами – тремя сизыми голубями – поцеловал каждого и сказал:

– Мы – разведчики.

– Как интересно! – по-детски захлопала в ладоши Ребекка.

– Интересно. И очень опасно. Ты готова к этому испытанию?

– Я благодарна А-Шему, за счастье быть испытуемой! – со слезами счастья произнесла Ребекка, а Давид, улыбаясь в бороду, сказал:

– Хвала А-Шему, когда среди всеобщей скорби и печали, есть место для любви и радости.