До самой ночи бродишь со стадом по кручам‑оврагам, покуда не раздуются мои рогатики как бочки. Идут назад, еле ноги переставляют. Ох‑ох, ох‑ох… Тяжело‑о…
А у самой дороги был чайный участок тёти Насти Сербиной, маминой подружки. Тётя Настя горестно смотрит из‑под зелёного пука чаинок в кулаке и говорит как‑то раз:
– Что ж у тебя козы еле бредут с голодухи? Смотри, бока позападали!
– Вы не на те бока смотрите! – кричу я чуть не плача. – Вы что?… Не знаете, что у коз один бок всегда немножечко ленивый, пустой!? С ямочкой! Зато друго‑ой!..
И круто заворачиваю стадушко. Гоню назад мимо тёти Насти.
– Смотрите! Смотрите! Те бока были неправильные! А эти… Вот! Совсем полные‑располные бочищи!
– Теперь вижу. Полные. Хорошо напас. Молодэць!
И я затих в гордости…
После этого случая стал я стесняться тёти Насти.
Бывало, во всяк вечер, как гонишь мимо её участка стадо из лесу, угинаешь голову.
А она бросит рвать чай и ну нахваливать:
– Молодэць пастушонок! Гарно напас коз… Боки полные…
А ты со стыда ещё круче утягиваешь голову в плечи.
«То с одной стороны полные. А на другом боку наверху у всех ямки. Господи! Неужели им лень так наесться, чтоб не было ямок?»
Однажды разгромный дождь напал на меня с моим рогатым табунком.
Бежим домой.
А тётя Настя пережидает беду под придорожной ёлкой.
Увидала меня, зовёт:
– Иди‑но скорей сюда! Я закрою тебя от дождя. Ты ж весь мокрей воды! У тебя ж только, може, под мышкой и сухо!
Она встречно распахнула полы большого старого пиджака. И я с разбегу влетел в её тепло, как в жаркую комнату.
Я плотно прижался к ней спиной.
Два тёплых бугорка мягко обняли меня за плечи.
Она застегнула свой пиджак у меня на животе, погладила меня по мокрой руке.
– Маленький пастушонок… Совсем мокренький… Совсем холодненький…
И заплакала.
Начальную школу я кончил с отличием. Меня даже сняли на школьную доску. Почёт тебе, дорогой!
Из учителей нашей насакиральской русской совхозной восьмилетки мне запомнилась Анна Сергеевна Папава. Пава… Она преподавала нам грузинский язык. Молодая, красивая какой‑то торжественной красотой, она ходила всегда в окружении крепких духов. Почему Анна Сергеевна так любила сильные духи? Может, всё дело в нас? Может, мы, ученики, слишком смело пахли весёлыми и милыми жильцами наших сараев? И может, магазинными духами она отгоняла от себя наше сарайное амбре?
Ясно вижу и слышу обаятельнейшего умницу математика Петра Иосифовича Боляка. Правая рука у него была сухая. Война высушила…
К жали, вижу и слышу и мелкого, круглого, вечно паровозно сопящего директора школы Власа Барнабовича Талаквадзе. А век бы его не видать! Детей он не жаловал. И кто только воткнул его в директора?
Он вёл географию.
Сколько себя помню, у меня дома всегда была на стене карта. Любил я географию. Всё сочинял географические чайнворды, кроссворды. Уроки готовил честно.
А выйдешь к доске отвечать… Всё знаешь, летишь без запинушки. Кажется, его раздражало, когда ученик отвечал прилично. Начинал наш Влас хмуриться, хмыкать. Я почему‑то боялся смотреть на него. Нечаянно глянешь ему в злые глаза, и вся география из тебя мигом вылетает в тартарары где‑то у Баб‑эль‑Мандебского пролива. Растеряешься. Замолчишь.
Тут же сердитый басистый вопрос:
– Пачаму малчания в народэ? Кого хороным? – И сам себе манерно отвечал: – Пиатёрку хороным! У гроба осталас одна нэсчастни вдова госпожа Двойка… Садыс!
Обидно огребать двойку, когда знаешь урок.
Случалось, пустишь с горя росу.
А Влас этаким победителем и доложи:
– Москва слэзам нэ вэрыт! Я солидарни на Москва!
Полная противоположность директору был завуч Сергей Данилович Косаховский.
С первого курса пединститута он добровольцем ушёл на фронт. Больше он в институте не учился.
Весёлые веснушки смеялись у него на лице, на руках. Его все любили. Этот удивительный человек никогда не ставил двоек! Казалось, он просто не знал, как это делается.
Он горячо верил, что двойка не самая высокая планка знаний у любого ученика.
Есть человеку в какую сторону расти. К тройке. К четверке. Наконец, к пятёрке. А чтоб не отбить у человека охоту к росту, не надо его сейчас топтать двойками. Надо дать человеку возможность осмотреться, поверить в себя. Не выучив географию, ребята срывались с урока. Лучше пусть будет в журнале «н/б» (не был), чем верная двойка.