Когда строился новый криогенный комплекс, где было и КБ, и лаборатория, и завод, Сергей Павлович почти каждую неделю ездил туда и вникал во все принципиальные вопросы.
Под новый 1966 год исполнилось 60 лет одному из близких товарищей Сергея Павловича Цибину Г. В., который пригласил на банкет Королева, Гагарина, группу сотрудников и космонавтов. Вечер прошел чудесно. Сергей Павлович был общителен, весел, старался создавать дружескую атмосферу. После банкета мы вышли на улицу и обомлели – вокруг было сказочно красиво. Деревья были покрыты воздушными хлопьями снега, на земле снежный пуховый ковер. Начали играть в снежки. Сергей Павлович и Гагарин веселились как дети. Это было за две недели до смерти С. П. Королёва…
Заканчивая свои «штрихи к портрету» хочу высказать одну мысль: многочисленные публикации, посвященные Королёву, носят чисто описательный характер. Лишь изредка можно встретить попытки осмыслить разные аспекты его становления как специалиста высшего класса и как личности. До сих пор не создана книга о Королёве в серии «Жизнь замечательных людей»[10]. Это, мне кажется, понятно и оправдано. Не пришло еще время. Каждый год приносит новую дополнительную информацию.
Вместе с тем, процесс перестройки в стране высветил общий важнейший вопрос об остром дефиците лидеров, руководителей, отвечающих современным требованиям. Роль таких руководителей в общем прогрессе ни у кого не вызывает сомнений. У нас, хотя и с большим опозданием, начинают функционировать школы менеджеров, различные курсы повышения квалификации для руководящего состава и т. д.
Думаю, что было бы чрезвычайно важным средством обучения в дополнение к принятым в настоящее время, это глубокое изучение стиля работы, методов руководства таких выдающихся руководителей, каждый из которых является основателем своей школы управления, как например, С. П. Королев и И. В. Курчатов. При этом важно уяснить механизм формирования таких личностей. Это соотношение отдельных составляющих, которые определяют их творческий облик, таких как наследственность, воспитание в семье, влияние окружающей среды, характер, склонности, образование, стремление к лидерству или отсутствие такового, самооценка, взгляд на коллектив, видение ближайшей и дальней цели и т. д.
Иными словами, нужны глубокие исследования практической деятельности С. П. Королёва с целью активного, научно обоснованного влияния на процесс отбора и воспитания не отдельных уникальных личностей, а целой плеяды высококомпетентных, современных руководителей.
Задача трудная, но выполнимая. Она по плечу только творческому содружеству группы учёных, представляющих разные направления науки и техники.
Дело академика Королёва должно жить не только в его свершениях, но и в КОРОЛЁВСКОЙ ШКОЛЕ.
Стиль работы руководителя
Сегодня, в наше динамичное время перестройки, когда от каждого руководителя требуется повысить эффективность труда как своего, так и сотрудников, на первый план выдвигается такое понятие, как стиль работы. Мне длительное время пришлось наблюдать стиль работы академика С. П. Королёва. Свои наблюдения я предлагаю вниманию читателя, надеясь, что они будут не только интересны, но и полезны.
Королёва как человека, который интересы общего дела ставил выше собственных, убедительно характеризует следующий случай.
Однажды на очередной оперативке Сергей Павлович сообщил, что им получено письмо от главного конструктора одного из КБ нашей отрасли с просьбой передать им в порядке технической помощи комплект чертежей одного из наших изделий. Это сообщение большинством присутствующих было принято «в штыки», так как указанное КБ и его руководство никогда не отличались лояльностью по отношению к нам, считая наш коллектив своим конкурентом. И вдруг они, приступая к новой для них работе, хотят использовать наш многолетний труд! Словом, недостатка в эмоциях не было… Сергей Павлович молча наблюдал за этой сценой и улыбался.
Когда страсти утихли, он сказал тихим голосом, но тоном не терпящим возражений: «Выслать. Всё выслать!» И чтобы не давать возможности некоторым наиболее темпераментным спорщикам продолжать разговор, в нескольких фразах подчеркнул, что нам доверено государственное дело и надо быть достойными этого доверия, подняться выше местнических интересов, уметь пропускать мелкие уколы самолюбия. Все поняли мудрость этой маленькой нотации и смущенно умолкли.
Умение терпеливо и внимательно выслушивать своего собеседника – одна из важнейших черт Сергея Павловича. Благодаря этой черте он всегда имел исчерпывающую информацию, и что очень важно, из разных источников. Анализ этой информации позволял принимать правильное решение.
Следует подчеркнуть особое психологическое воздействие таких собеседований на исполнителей, когда они свободно высказывали свое мнение, иногда вступая в спор с Сергеем Павловичем. Они чувствовали огромное удовлетворение от обстановки, когда как бы стиралась грань между начальником и подчиненным, академиком и рядовым исполнителем. Такие моменты сотрудники вспоминали с благодарностью. Сергей Павлович помог им увериться в своих силах и научил вести диспут по серьезным, иногда острым вопросам, но всегда в уважительной форме.
Приняв однажды решение, Сергей Павлович не действовал по принципу: я решил – значит так и будет. Он готов был изменить решение. Вот тому пример.
На первых порах двигательные установки и ряд систем космического корабля заправлялись компонентами из передвижных заправщиков по схеме, заимствованной от схемы заправки ракет. Но по мере увеличения количества двигательных установок и бортовых систем на космическом корабле, резкого повышения требований по точности заправляемой дозы и усложнения технологии процесса заправки, он превратился в ответственный, тонкий этап подготовки космического корабля, нуждающийся в лабораторных условиях. От качества заправки зависел успех пуска. Специалисты пришли к выводу, что традиционная схема заправки под открытым небом, с десятками автозаправщиков, в мороз и зной, при дожде и пыльной буре изжила себя и необходимо создавать специальное здание, заправочную станцию, в которой будет размещаться корабль и разнообразная и контрольно-измерительная техника. Это, естественно, потребует капитальных вложений, но они быстро окупятся за счет снижений эксплуатационных расходов, а главное, резко повысится надежность операции.
Подготовив соответствующие предложения, я понес их к Сергею Павловичу на утверждение, нисколько не сомневаясь в неотразимости новшества. Но Главный отклонил его, мотивируя накопленным опытом и необходимостью экономить средства. Такой оборот дела вызвал у меня раздражение на самого себя, так как будучи глубоко убежденным в справедливости предложений, я, по-видимому, неубедительно построил свой доклад.
Через неделю, учтя печальный опыт и вооружившись сравнительными материалами (графиками и расчетами) различных вариантов, я вновь доложил предложения Сергею Павловичу и… с тем же результатом. Такой финал не обескуражил меня, так как я был уверен: все специалисты, готовившие предложения, на правильном пути. Уходя от Сергея Павловича я заявил с запальчивостью: «Я ухожу, но хлопаю дверью!» Королёв, явно не привыкший к подобным вольностям, с удивлением и любопытством поглядел на меня и ответил: «Ну что же, посмотрим, что из этого получится».
Через две недели, проведя всесторонние проектные проработки, сделав своими руками очень наглядные макеты, мы уже целой группой энтузиастов явились в кабинет Сергея Павловича. Доклад длился всего несколько минут, после чего он сказал: «Убедили, согласен» – с улыбкой обошел всех и пожал руки.
Таким образом, отказавшись от своей прежней позиции, Королёв показал свою объективность, а в нас вселил уверенность в необходимости до конца отстаивать свою позицию в интересах дела.
Королёв был непревзойденным полемистом. Доставляло большое удовольствие наблюдать его полемику, особенно с достойным оппонентом. Чувствовалось, что он относится к спору, не как вынужденному преодолению досадного препятствия на своем пути, а как к одной из форм деятельности, неизбежной для нахождения правильного решения. Его речь была всегда убедительно аргументирована, он досконально знал обсуждаемый вопрос и старался не навязать свое мнение, а убедить собеседника. При этом форма дискуссии, несмотря на остроту, всегда имела солидный, выдержанный характер, не ущемляющий достоинства спорящих сторон.
Сергей Павлович обладал голосом красивого тембра, богатым лексиконом, умело пользовался юмором, что в сочетании с его плотной фигурой, красиво посаженной головой, как бы вросшей в плечи, и пронзительным взглядом создавало мужественный образ признанного лидера, внушающего большое доверие и симпатию. Это, безусловно, помогало ему в спорах.
Было видно, как трудно было Сергею Павловичу с его горячим темпераментом сдерживать себя и строго следить за логикой и формой своей речи и вникать в доводы собеседника. Особенно подкупала его непосредственность и отсутствие предвзятости, благодаря чему он часто соглашался с деловыми доводами оппонента и острый спор заканчивался к обоюдному удовольствию. Но если он видел, что его противник спорит беспринципно, защищая честь мундира или просто из-за упрямства, Сергей Павлович становился жестким, его колючий взгляд выражал почти презрение и он, бросив несколько слов о бесплодности спора, прекращал его.
Мне довелось быть свидетелем острых споров Сергея Павловича с людьми, занимающими высокое служебное положение, от позиции которых зависело решение важнейших для нашего предприятия вопросов. Никогда Сергей Павлович не позволял себе приукрашивать положение дел, если они были плохи, не льстил, не заискивал, не допускал фамильярности, держался просто, но с достоинством сильного человека.
Говоря о творческом наследии С. П. Королева, мне бы хотелось высказать следующую мысль. О Королёве написано уже немало книг, брошюр, статей и, безусловно, многое еще будет написано. И нам, людям, которым посчастливилось работать под его началом, с годами становится очевиднее, что С. П. Королёв заслуживает глубокого признания и безграничного уважения не только как Главный конструктор, под руководством которого отечественная наука и промышленность, многие десятки тысяч людей совершили трудовой подвиг, положив начало космической эре.
Можно считать, что Королёв был основателем школы управления новой отраслью техники и производства. Его методы управления получили блестящее подтверждение на практике и поэтому с успехом могут быть использованы в самых различных областях народного хозяйства. Когда читаешь многочисленные воспоминания о Сергее Павловиче, постоянно сталкиваешься с отдельными элементами, из которых складывается единое понятие – стиль работы и жизни С. П. Королёва, а стиль руководителя во многом определяет эффективность всей системы (школы). Поэтому необходимо не просто читать о Королёве, а пытаться осмыслить суть его стиля и внедрять его в повседневную жизнь. Причем, мне кажется, это принесет пользу не только руководителю любого ранга, но и рядовому исполнителю.
Мы, сотрудники ОКБ Сергея Павловича, не раз вели разговоры о том, в чем секрет его громадного успеха как организатора. Все, безусловно, признавали его талант и высоко оценивали его природные личные данные: кипучую энергию, громадную трудоспособность, увлеченность, отличную память, умение владеть собой, коммуникабельность и ряд других качеств. Однако этого еще не достаточно для успеха сложного дела, нужна еще повседневная система в работе, в понятие которой входят, в частности, такие качества руководителя, как сознание личной ответственности, деловитость, высокая профессиональная компетентность и повседневное повышение ее уровня, предвидение перспектив деятельности, реализм, требовательность. Добавим к названным качествам аккуратность и точность, настойчивость (даже напористость), большое терпение, сочетание принципов коллегиальности и единоначалия, тесный контакт с партийной и общественными организациями, уважительное отношение к подчиненным и готовность помочь им в личных делах, самокритичность, умение правильно расставить руководящие кадры, сплотить в единое целое смежные организации и т. д.
Всё это основы теории управления, давно известные, проанализированные во многих статьях, руководствах и рекомендациях. Однако, большинство руководителей-организаторов по тем или иным причинам не смогли добиться, чтобы теория нашла полное воплощение в повседневной деятельности: на деле все гораздо сложнее, чем в теории.
Заслуга С. П. Королёва в том, что обладая железной волей, он добился реализации этих научных принципов, благодаря чему поднялся на уровень выдающихся ученых-организаторов нашего времени, оставаясь одновременно и фантастом, и расчетливым реалистом.
Заправлены ракеты, конечно, не водою
И кнопку пусковую пора уже нажать
Давай-ка друг в сторонку мы отойдем с тобою.
Эх только б улетела, не дай нам бог сливать.
Припев. Я знаю, друзья, что пройдет много лет,
И мир позабудет про наши труды.
Но в виде обломков различных ракет
Останутся наши следы.
Пусть завтра с перепоя не слушаются ноги,
Ракета улетела, налей еще стакан.
Мы кончили работу и нам пора в дорогу.
Пускай теперь охрипнет товарищ Левитан!
В невиданные дали ракеты улетают,
Героев-космонавтов уже не сосчитать.
Космические карты в планшеты заправляют,
А нас в командировку отправили опять.
Гостиницы с клопами и пыльные дороги,
Все это нам, дружище, пришлось уж испытать.
Пускай газеты пишут, что мы живем как боги.
Давай, помнем газету… и сходим погулять.
Эта песенка с немудреными словами в свое время была очень популярна среди испытателей космодрома, так как она очень правдиво, хотя и не полно, отражает обстановку, в которой мы жили. С одной стороны, мы были на передовой линии свершения великих дел и работали самозабвенно, увлеченно, ни на что не жалуясь и ни на что не претендуя, а с другой стороны, бытовые условия, окружавшие нас, были настолько примитивными (мягко говоря), что приходилось только удивляться, как можно мириться с этим. К сожалению, тогда это было в разных отраслях жизни страны, и то, что сейчас предпринимается партией по наведению порядка очень обнадеживает и радует.
В 1967 году на меня свалилась беда не беда, но и сюрпризом не назовешь. Пригласил меня как-то С. О. Охапкин, заместитель Королёва (а после его смерти – Мишина) и начал разговор, поглядывая иногда на сидевшего рядом секретаря парткома предприятия М. С. Хомякова (ныне – он наш сосед по даче). Кстати, он был ведущим конструктором первого искусственного спутника Земли. Сергей Осипович был по натуре человек эмоциональный, вспыльчивый, в общении резкий, поэтому разговор с ним не сулил никакой радости. А тут он улыбался, шутил и даже расточал в мой адрес комплименты, что я, мол, хорошо организовал работу своего подразделения (комплекса). Я насторожился – к чему такие нежности при нашей бедности! Хомяков лукаво улыбался, опустив глаза. Наконец, перешли к делу, суть которого состояла в следующем. В подчинении Охапкина кроме конструкторских отделов, выпускающих чертежи на ракету, находились также отделы, разрабатывающие техническую документацию, по которой изготавливалось множество экспериментальных установок и стендов для всесторонних испытаний отсеков, узлов и систем ракет космических кораблей. А у главного инженера был ряд лабораторий, сотрудники которых занимались собственно экспериментальной отработкой. У меня же в комплексе были отделы, в которых для всех этих установок и стендов разрабатывались системы управления, системы измерения и кабельные сети, то есть вся электрическая часть. Такая разобщенность существенно усложняла дело, возникали споры, велась ненужная переписка, усложнялось взаимное согласование, удлинялись сроки. Так вот, Сергей Осипович сообщил, что мне предлагается весь этот Ноев ковчег забрать к себе и впредь отвечать за весь процесс наземной экспериментальной отработки. Это означало, что в дополнение к имеющимся у меня в комплексе четыремстам специалистов прибавится еще триста специалистов по тепловым, вакуумным, прочностным, механическим, пиротехническим и другим видам испытаний. Услышав это, я испытал что-то вроде легкой контузии и попытался возразить, но понял, что вопрос уже решен и «слезы лить» бесполезно. Нагрузка резко возросла. Требовалось четко организовать весь цикл работ, так как по нашим чертежам работал опытный завод, работа включалась в план. Шутки в сторону. Задержка по вине конструктора недопустима. Строгий диспетчерский контроль. Жесткие систематические проверки на совещаниях у Генерального директора. Конструкторы должны были подстраиваться под ритм завода, то есть если надо – работать и в ночную смену. Постепенно дело стало налаживаться. Удалось отладить систему от «а» до «я», то есть от составления технического задания до отчета по испытаниям, анализа и выдачи рекомендаций по совершенствованию конструкции испытуемого объекта. Я осваивал новую для меня деятельность, знакомился с людьми, которые, в основном, оказались отличными специалистами и прекрасными товарищами. Чувствовалась школа Евгения Владимировича Чарнко, о котором я упоминал выше. Постоянно возникала масса вопросов, не терпящих отлагательства. Испытания шли одновременно в разных местах: в лабораториях, на заводе в Загорске, в Институте медико-биологических проблем, в Центре подготовки космонавтов, в Институте космических исследований, на Черноморской испытательной базе, на полигоне Капустин Яр и в других местах. Особенно ответственны были испытания в барокамере нашей конструкции с участием космонавтов. Запомнились испытания стыковочных узлов новой конструкции, которыми были оснащены космические корабли «Союз» и «Аполлон», участвовавшие в совместном советско-американском космическом полете в 1975 году.
Интересными были испытания парашютных систем космического корабля, систем спасения космонавтов в случае опускания корабля на море и пр. За год создавалось иногда несколько десятков установок…
Ракетная техника развивалась быстро и результативно, как боевая, так и космическая. В институтах готовили специалистов, приходили также люди из других областей техники и переквалифицировывались. Требовалось учебное пособие, дающее сведения о ракетном комплексе в целом. Я получил предложение написать книгу по своей специальности, ведь за плечами был шестнадцатилетний опыт работы в ракетной технике и пять лет преподавания в МАИ. Предложение я принял. Дело оказалось не простым, ведь это было для меня впервые. Но не боги горшки обжигают. В 1965 году книжка вышла. Она называлась «Стартовые комплексы и испытания баллистических ракет». Одно плохо – она была секретной. Ее разослали во многие ВУЗы и предприятия ракетной отрасли. Позже я узнал, что она имела большой спрос, по ней многие годы студенты и аспиранты готовились к экзаменам. В 1989 году гриф «секретно» был снят, и я взял книгу домой в свою библиотеку.
В 1970 году Воениздат Министерства обороны предложил мне и группе товарищей написать книгу о космодромах. Мы начали обдумывать, получили согласие руководства[11] и начали работать. Но из-за большой производственной загрузки книга вышла только в 1977 году. Расхватали ее быстро, свои экземпляры мы пустили на сувениры, в том числе я отправил в Вольск. Нашему примеру последовали проектанты ракет-носителей и космических кораблей, их книги были написаны под руководством С. О. Охапкина и К. Д. Бушуева, а вышли в свет уже после их смерти. Затем космонавт А. С. Елисеев написал книгу по своему профилю. Все эти книги с автографами есть в моей библиотеке, прошу их беречь, как первые книги такого рода, это история. Кстати, в качестве псевдонима я взял фамилию Вольский, в то время писать под своей фамилией «не рекомендовалось».
В 1975 году состоялся запуск космического корабля «Союз» по совместной советско-американской программе для стыковки с американским кораблем «Аполлон». Мне довелось участвовать в работах по подготовке этой программы. Руководил работой заместитель С. П. Королёва (в прошлом) директор международного проекта Константин Давыдович Бушуев, чудесный человек, с которым у меня были дружеские отношения. Он был на пять лет старше меня, всегда уравновешенный, приветливый, жизнерадостный. Не пил, не курил, на здоровье не жаловался в отличие от меня. Шли мы как-то после обеда и он, желая меня приободрить, сказал: «Анатолий Петрович, выше голову, берите пример с меня, я поставил перед собой задачу – жить не менее 80 лет!» Но судьба распорядилась иначе – он умер в 1978 году, в возрасте 64 лет…
В 1976 году за указанную работу я был награжден орденом Трудового красного знамени.