Да и сколько уже можно, верно? Годы, века?.. Выплакалось же уже все! И временем излечилось… Да вот и только ни черта подобного! Время – не лечит. Но… и не калечит! Не до конца. Да и… Проходит! А уходя, и забирает же все, что было там и с тобой-собой, оставляя лишь… тебя. Тебя и твои же все нулевые физические и душевные силы! С которыми же уже и все, что тебе действительно остается, чтобы и самому, наоборот же, как раз таки и остаться, как бы и ни иронично, это абстрагироваться. Просто и… Откреститься от всего же, вся и всех! Уйти… но и лишь в себя же. И ты… уходишь. Да, действительно уходишь… переживать же все это – глубоко в себе и с собой же: на-е-ди-не! Но и не сходишь в это время с ума, говоря с собой же и слыша себя же, свой голос… будто и в дубле, на повторе и с эхом же… в вакууме. Нет! Просто… так живешь. Существуя же лишь и… дальше. Только так и… просто хотя бы и потому, что и тебе же самому так… проще. Лучше и… легче. Тебе это просто надо! Для тебя и… себя.
И так постепенно… параллельно же все и с тем же самым временем… ты понимаешь и… принимаешь, что уединение… хотя бы и минимальное… хотя бы и пять минут в одиночестве… в тишине и молчании в… час… это как раз таки и то самое, что тебе было и нужно для жизни! Да… И пусть же и такой же все минимальной… при общим и в большинстве же своем существовании… но и… Это же то, что помогает не свихнуться! Просто и… окончательно. До и банального же – что держит тебя все еще на плаву, в балансе и… в чертовом же и еще равновесии! Ты не замыкаешься до конца… благодаря этому… и для этого же мира… всего и… таких же и не… всех миров. После и себя же все, конечно… Красиво звучит, не правда ли? Даже и более того – прекрасно… Но и вот только – если в случае с первым, в его же все разрезе и чисто в сравнении. Ведь и со второй же так же – нет. Я не смог. Не смог и… не стал! Просто отошел на второй и третий… десятый план. А после – и вовсе же вышел из процессии. Совсем! Хоть и не навсегда. Да и не весь. Все равно же… так или иначе… а оставаясь зрителем… пусть и где-то же все поодаль! И да… конечно… там, где и ты уже не в первых рядах. И мало что, как и кого же уже увидишь… Но тебе ведь это и не надо, верно? Тебе… хорошо и здесь! Наблюдать и сравнивать… Соизмерять и анализировать… Делать выводы и принимать решения. Ведь тебе наконец просто-напросто – выпретила вся эта их и не… суета сует! Эти вечные бега за чем-то или кем-то… По итогу же – и не за чем-кем! И ты просто… поменялся: перестал быть шебутным и ребенком. Стал спокойным и рассудительным… взрослым. Но и только лишь – внешне! Внутренне же – все с тем же… своим укладом. И с таким же взглядом на все как происходившее, так и до сих пор же происходящее… И пусть именно больше же и пряча, абстрагируя и открещивая… но и только же лишь – не от себя! От остальных, что уже и сами в этом помогают… себе же уже… сторонятся тебя. Все больше и чаще зовя: странным и другим, чужим и… полукровкой. Грязнокровкой! Но и ничего такового ведь снова и нового же, верно? Пускай! Тем более, что ты ведь и сам и так это все прекрасно же знал, изначально еще и до них… и не привык уже тогда соответствовать ничьим ожиданиям. А уж и тем более – не собирался и… не будешь ковриком для всей же их обуви, как и тут же подстилкой для таких же их ног, чтобы они могли только лишь и помыкать тобой… своей же грязью! Да… Ты уже и точно – не тот их простак. Да и в принципе же – не их. Вот оттого и бесятся! А ты же – идешь мимо них. И с мыслями же лишь о том, чтобы до конца сохранить себя же всего, как взрослого, не говоря уж и о ребенке, что был и до всего же произошедшего снаружи и просто должен был, обязан остаться, но уже и лишь внутри – под защитой, не контролем.
А что же и еще делать, когда… весь твой внешний мир рухнул? Вот просто и… в одночасье же! Так еще и был сожжен затем, потоплен и… затоплен водой. Да! Да и ведь с маслом и бензином еще, видать, жгли – раз пришлось уже и пожарную пену применять, после земли, тряпок и… всего того, что под руку попадалось… в процессе не тушения! А и из всех же тех все же оставшихся обломков, ошметков и опилок… трухи, что и в большинстве же своем осталась на месте преступления, не воссоздать уже – за́мок. Да и чего уж там… Не воссоздать: ничего! Это ведь – не внутренний мир. Не твоя и душа… Не феникс, который вновь сгорит и так же восстанет… из пепла. Здесь – придется браться еще от начала… но и делать же все же уже до конца: с норовом и… по новой, лишь вскользь и мельком вспоминая какие-то детали, мелочи… и так же возвращая их в обиход. Что-то и вроде же… нового уровня игры. Пусть уже и с одной лишь жизнью из трех, но… Хотя и правильней было бы сказать, что и из двух… Но! Какая уже разница – где он и как, с кем… верно? Да и жив ли вообще или нет? Неважно! Пройден… Уровень пройден! С потерей, да. Одной и второй… А как и без-то, да? Тем более, что и следующий за ними уже – с иным уже и именно м… тобой. И с таким же иным уровнем сложности! Где ты вновь учишься жить. Вновь, да, с нового же и чистого листа – своего настоящего, периодически лишь заглядывая в прошлое, как и в те же все ответы в конце учебника, сверяясь, и посматривая же между делом еще и в будущее уже без них, как и любых таких же и не решебников, лишь с работами на тему и такой же все манер: его и ее. И где самокопание и -сжирание – отныне твой досуг и хобби. Что и как раз таки – до и для сук. Но и ты же все равно идешь вперед: с ново-своими же жизненными принципами, целями и задачами… Пусть и подкрепляя же еще ими скорее лишь и не свои уже старые знания, понимания… как и такой же уклад и взгляд… но и куда же новому и без старого и не только же еще о том и на то же – насколько нужно и важно, требуемо и должно… чтобы в семье было мужское начало, продолжение и… конец!
Но и только вот… незадача, так и не успев хоть и куда-то, к чему-то и кому-то же уже прийти сам, как и до конца же еще восстановиться, ты вновь летишь с горы: просто не успев и не сумев, да и тем же уже языком, грамотно закрепиться, а по-хорошему – и открепиться, еще ведь и с прошлого же раза прицелившись и попав! И так бы ведь и висел… Но и тут как тут – все тот же снайпер! Снайпер, что пас и пасет же тебя всю твою жизнь-смерть, смерть-жизнь и прочие альтернативные вариации, которых, как и его же имен «Судьба», «Карма» и прочие, у него, как и у бога-дьявола лиц, полов и… прочего же, много. И который так же вновь прицелился, выстрелил и… попал! А и, казалось бы, да – без сна и перерыва… отдыха работает. Но и ему ли говорить о физическом, как и о таком же насыщении, когда есть такое же бесперебойное, а и главное моральное, правда?
Болезнь. Да. Тот самый выстрел и… три из трех! Он же еще – и апперкот. Где и… только представьте себе… после удара в челюсть с правой руки… и под дых же следом с той же все ноги… ты сплевываешь сгусток крови… всех оттенков красного, сжимая потом губы до посинения… и веки с кулаками до побеления. Красота? Ле-по-та. И… Ты подбит! Да. Не хуже… чем же и как в том же все самом морском бою… при трехпалубной же фрегате: «Ранен – ранен…». Не убит! Еще нет, во всяком же случае… Но и близок же к этому, как ни крути! Пусть и все еще держишься. На славу и во… Все же – ради нее. Той, которая и передала это тебе… терпение и труд… и не предала! А ты и впитал – с ее же все молоком и… кровью. Но и… все равно же, да… как все же и именно несправедливо вышло и выходит, что высшее и низшее существа… в таком стандартном и в то же время не симбиозе-союзе… портят весь последующий род, вид и… целиком и полностью же все… как и всю же кровь! И это же еще если не говорить о том, что и редко ведь, когда такой их… и их же все союза… итог выживает, да если же еще затем живет, то и не долго и… счастливо, как и полностью же здорово… и выручив скорее, а там и именно иммунитет от высшего существа, а не его же подобие и от низшего: с явным же дефектом и… по всему! Да… Так сказать и, дабл трабл: подцепив еще вначале и физически, зацепило уже в конце и морально! Ну и… тут уже, думаю, можно обойтись и без напускной скромности лирического, как и лести же самого этого героя и… взять уже прям основательно и полно, по-настоящему и в натуре… в и сам же пример… с меня.
Передалось. Да. Рак и… Передался! И такое бывает, знаете ли. Проще же сказать – что не. Ничего! А поверх его еще… со всем же стекающим до и вытекающим после… и весь же алфавит болезней… не раз и не два… и от А же прям до Я! Да уж… Тот самый момент… когда даже самые легкие болячки вдруг при- и обретают совершенно иную форму и амплитуду раскачивающегося же маятника (считайте уже и – дамоклова меча) и разгоняются до сложных, самых сложных, а там и… говорить… да и представлять изначально уже больше и дальше не стоит и не надо – и так же все ясно и понятно! А и тем более же еще… когда вся же эта куча-мала и шарашкина контора в одном и сразу – имеет под собой не только и прямо-таки непаханое поле для своего же все развития, фантазии и воображения… но и ко всему же еще полностью практически уже и отсутствующего организма, который, как и все же почти: вроде бы и есть, а вроде бы и нет. Только и чуть больше. И хуже. Ведь и как я уже сказал сам выше – смешался не с тем.
И, внимание, да, прозвучит сейчас страшно, но… сказав же и это все, как и то же все ранее, да и зная же, самое главное, конец на и в тот же еще момент времени… мне так захотелось… продолжить это! То есть: расхотелось. И… как и кому опять же посмотреть совсем. Полностью! Просто… захотелось забиться вусмерть и… не лечиться, не вылечиться и не излечиться. Уйти, да! С ней и… к ней. За ней! За той же и все, что породила и вырастила же меня. Что любила и верила… надеялась на и в меня! Как и перед этим же еще… за сутки или час до конца… найти ее! И даже если вдруг и не переродилась… прийти к ней, на ее же все место… Или когда и… пусть она меня уже и не помнит, не вспомнила бы ведь уже и точно к тому моменту… Да и вовсе же… исчезла… Физически, не духовно и… все во мне… И, знаете, не из рубрик «Опять двойка», «Блудный сын вернулся» или «Ты не ждала, а я тут приперся»… а именно и сказать: «Смотри, мам, я такой же, как и ты… тогда! Только я и… сейчас». И пусть… не поверит. Отнесет к болезни… Испугается… Да даже и проклянет! Или и вовсе же… никак не отреагирует. Да и тем более если… когда меня и самого же за это… разглашение и раскрытие… не знаю… тайны, секрета мироздания… да и, чего уж там, вселенной… как все помеху балансу и равновесию… накажут! Я буду знать за себя, что смог и сделал: сказал. И пусть и не все… Не испугался! Да и принял решение наконец, решив для себя. Она же мне одна за двоих – маму и отца заменила, окутав всей возможной и не заботой и любовью… Она! Никто другой и… иной. Никто кроме! И к чему же это все тогда и дальше, больше – без нее? Зачем? Нужно и надо ли? А если и да, то и кому? И будто бы… сам дьявол в и на тот же момент – раскрыл мне свои широкие и горячие объятия для распятия, предлагая лучший исход и такой же легкий выход! Но и вот только… правильный ли, да? Чтобы спустя… и почти такой же плюс-минус промежуток времени… я отдал же ей все свое-ее, передав лично из рук в руки и… с глазу на глаз. Будь то живое или… не! Но и это же еще… так я лишь только и на задворках подумал. Когда же в сознании и моменте – почти что ведь и согласился! Почти что и нырнул с головой в это же его огненное марево, геенну адскую… Чтоб уже не заместить, а и именно совместить одну боль с другою, как и тело с душой… Если бы не остатки совести… вместе и с теми же все самыми осадками сомнений… что уже и вместе не столько проклевывались, сколько начали прямо клевать и выклевывать же меня уже самого и изнутри же наружу: «Этого ли она действительно хотела тебе и для тебя же, оставляя без себя здесь? И да, не сама… Как и пусть и, по сути-то, никому и ничему… Не для кого и не для чего… Бессмысленно. Но! Только же вновь – и лишь для тебя! Для и про себя же все – борясь… почти же как и перед этим же еще все, ведь и после же уже и поболее… за твою же жизнь, не существование, как и свое же, не его, продолжение… за свое же наследие и династию… за свою же и жизнь в тебе, в конце-то концов… чуть ли не со всеми же мирами разом… став против него и всех же, вся в нем… и только лишь за и для тебя! Этого ли, а? Вряд ли!». Я должен был стать не бабочкой, летящей на маяк, а тем самым маяком – на который и после полетят, слетятся и прилетят же остальные… такие и не… бабочки! И именно – во множественном числе. Как и когда-то же я сам, и… отец… на нее же! Не говоря же уже и о том, что и я же – на то и то самое же исключение, когда же и он – правило чтобы и так же все исключать любые отрицательные и негативные… пагубные мысли. И не только – в своей голове, но и в их… так же и не… но потерянных и больных… во всех же смыслах!
Теперь я – должен был перенять это и быть, стать тем мая-ч-ком, каким… и без именно этого «ч»… была для… меня она! Тем… светом, на который и полетят эти самые пораженные болезнью мотыльки… со всей тьмы. Да и какой бы даже степени это самое поражение ни было. Как и какой бы сама же их тьма… болезнь ни была! Я не должен опалить их крылья. Как и не должен дать повода для опускания их… А уж и тем более – для накладывания же их на себя! Должен приютить, обогреть, накормить… и, как далее и не в сказке же уже все, спать уложить. Обеспечив при этом еще равномерным уютом и заботой – за счет и все того же своего тепла: внешнего и внутреннего. Должен дать надежду, веру и любовь… на то, что рано или поздно… в свое и каждого лишь время… темнота рассеется и тьма отступит, отпустит и… все пройдет! Все же проходит и это… И да, конечно, пусть и не все забудется, как и сотрется! Но и обязательно будет хорошо. По-другому просто и быть не может и не будет: ведь и они тоже недостойны обратного! Да и даже… а там и тем более… если и мне самому никто и ничто не поможет. Не спасет… Надо просто пронести этот остаток своего пути пережизни-недосмерти… с гордостью и силой… с честью и достоинством! И провести его так же не кем-нибудь, а и принципиально, именно тем, кем создала природа-мать – человеком-демоном. И пусть же все каким-никаким, да, зато и точно, так еще и не поддающимся так просто и легко превратностям судьбы, как и шепоту-подстреканию, провокациям той же все и кармы… определенного же уже и именно искусителя. Параллельно же еще и подхватывая на лету, укрепляя падающих и пикирующих: когда следом, когда и не… И доводя же их если и не до своего уже уровня-состояния, то и до вполне же себе удовлетворительного, хорошего и… благоприятного! А лучшесть же нам все – как светила, так и не светит… Да и черт бы с ней! Она нам и не нужна. Ни капельки же не греет. И все лишь портит. Так еще и как в случае же со всеми до – враг! Середина и среднячки, равновесие и баланс – вот что топ!
И пусть же, готовясь к худшему, надо и все равно же надеяться на лучшее… Но и надейся-надейся ведь, а сам не плошай, как и тут же затем говорится, будь всегда готов ступить вперед и вверх, но и перед этим же еще отступить на один, а то и два шага вниз и назад… для нормального разгона. И благо… именно у среднячков… это выходит куда лучше и проще, легче, чем и у тех же все лучших и худших: есть куда и где развернуться! Ну, а что маяк… маяк обязательно как привлек единожды, так и привлечет же в дальнейшем жизнь и жизни. Старую… Новую… Старую-новую… Мою, его, ее… Их! Так ли важно? Важно лишь то, что он работает и как минимум – готов бороться за себя… А там – и за других… А уж и за ними – точно не постоит дело! Спасут и… обязательно. Главное – лишь верить… всегда и везде… как и надеяться и любить… в и себя, как и свое дело. А остальному и для остального же… всему свое время! Ведь, кому и действительно надо, тот и азбуку Морзе разберет… А кому нет – и огромный фонарь помехой на пути не станет… на тот свет! Да уж… Смех и грех – концовочка-то, однако!..
**
…Для спасительного и только уже после спасенного начала, здравствуйте! Не говоря уж и о том, что ты цеплялся за жизнь… и цеплял собой параллельно ее же саму… держа и державшись за нее до последнего вдоха и из таких же все сил… при условии, что и изначально она-то тебя как раз первой и последней невзлюбила, как и смерть же все, собственно но ты возлюбил ее их вопреки сам, не назло, во что бы то ни стало решив доказать, да и раз те-то разы тебя не сломили, что и этот не сломит… и подавно. И ведь доказал! При всем же еще и том: уходе отца, проблемах с кровью матери, гадостью семейной, смерти ее… Не опускал же все же и сам же своих крыльев рук. Шел уверенно к здоровью – их и своему. С единой и правильной мыслью, что: «Нельзя сдаваться! Нужно идти. Бороться и преодолевать… Жить! Не отпуская и не пуская же еще и ее сквозь свои пальцы, как и время-песок, на самотек… Проживая же лишь и каждый свой день так, как будто он последний! И завтра – не будет никогда». А благодаря еще и ситуации с горой – смог и подкрепить свое знание не только в общем, но и частно, научившись еще больше ценить не только саму жизнь, но и время в ней, не откладывая на потом и после… И не только же в разрезе того, что можно нужного и важного сделать сегодня, но и сказать!
А и возвращаясь же в общем к теме негатива, коль уж и мы тут сразу еще и итоги подводим, как к нему же самому, так его же влиянию на всех, вся и все… не стоит позволять ему… если уж и не изначально, то и в процессе, а там и окончательно… брать верх и выплескиваться уже прямо и через край… как бы там все ни было запущено и неостановимо… с рождением еще или прямо-таки уже и деление-размножение его внутри… как и топить в нем… как равно и в этом же самом конкретно… никого и ничего снаружи: ведь они не виноваты – не заслужили этого изначально и по факту! И да, как и мы же сами, бесспорно… Но, и если же себе мы уже позволили затопить и утопить себя же сами, нельзя позволить того же самого произойти с остальными! И снова да, конечно, отношение – должно быть одинаковым ко всем и со всеми же: будь то высшие, средние или низшие… да и мы же сами… и позволять… как и не… нужно одинаково и в обе же стороны. Но! Когда вопрос стоит ребром… между и теми же все рубриками: «Сам не сплю – бужу другого». «Мне плохо – значит и другим должно быть плохо»… разве это и не то же самое исключение, что после и подтвердит же как раз таки и само же правило о равенстве и баланса: когда конкретно и в этом же моменте будет чуточку равнее окружение, нежели и я? Стоит по крайней мере поверить на слово, а уже и после – проверить самим и действенно. И да, я вновь знаю прекрасно, о чем и ком говорю!
Да и становится же только хуже, чем ранее! Больнее и… Всем! Во-первых, потому… что страдаем мы же все и сами. А уже и во-вторых, что заставляем страдать сами и уже остальных. Ну а те, в свою очередь, уже сами и своих остальных… И так – до бесконечности! И да, конечно, все извращаются как хотят, а и главное могут в попытках избавиться от того же все плохого, боли и проблем… Но и зачем выпускать это все и за пределы, не хуже и зверя, хищника и из той же все клетки… да и все же на жертву и жертв, тех, что даже, а там и тем более неповинны в этом? И не столько же и потому, что это варварски и можно подойти к вопросу гораздо гуманней… А потому, что можно сделать по-своему и не как они: месть холодная – не от остывшей головы и сердца, а и именно и в отличие же все от горячей – напротив еще и их же самих! Чтобы это все скопилось уже в и у них самих внутри, а потом разорвалось, начав травить изнутри и, истончив таким же образом и снаружи, как оболочку и шар, взорвалось и взорвало еще и их? А кому это нужно? Ведь… никому, верно? Верно! Не говоря уж и за то, чтобы стать на их место и… взорваться дважды! А там и трижды… Доломав свою и их психику уже окончательно своим же до безумства и слабым звеном в цепи, в попытке лишь доказать, что из велика может получиться мопед или мотоцикл, который довезет всех до Америки…
**
…Бывает же. Как ведь и вспомнил под момент! Будучи еще ребенком, но и уже непосредственно под покровительством Ксана, и возвращаясь же с ним под руку из очередной больницы, я имел совесть (читайте же – не имел) подслушать и даже немного подсмотреть сцену-ссору между матерью и дочерью, ведь и лишь с их спин! Такую сумбурную, спутанную и непонятную… Как и наверняка же мои, собственно, и собственные же извлеченные воспоминания, перенесенные уже и в виде мыслей сюда! Но и куда уж нам и без первого полноценного блина комом, верно? Никуда. Да и я же все не сразу сориентировался и обратил внимание, как и понял, что же, а там уже и кто именно привлек его и меня же самого там, укоренившись только в процессе, да и почти что уже под конец всего действа, убрав все иное и иных же на фон. В общем… Женщина, шедшая вперед и еще же чуть впереди, в сравнении же все и с девочкой, в черном берете и в таком же укороченном в рукавах пальто, из-под которого выглядывали темно-серые брюки со стрелками поверх черных кожаных коротких сапог на небольшом каблуке, дергала своей правой рукой в черной же тканевой длинной перчатке, пока левую же прятала в карман, за левую, пусть и в почти такой же, ведь еще и белой, но и ручку поменьше! И ведь цвета и на самом-то деле, как и мне же еще на тот момент не показалось, для обеих же были выбраны неслучайно. Пусть и старшая из них, как ни странно, была и куда больше внешне человеком. Но ведь и при этом еще с внутренней примесью: слишком уж взбалмошной и экспрессивной… темной она была! Когда же и младшая ее, наоборот и в принципе, была ангелом снаружи и человеком внутри. И при одежде же скорее, в виде еще и в цвет перчаток вязаной шапки с помпоном, словно бы и хвост зайца, куртки, из-под которой уже торчала юбка до колен и кожаных сапог от них, как и дополнение, и именно же бонус к ее же все и общему антуражу: собственному как внешнему, так и внутреннему же свету. По энергетике же, к сожалению, уже ничего сказать не могу: не помню! Все ведь затмил пол, рост, вид и, буквально же уже и впиявившись, цвет. А, ну еще и темно-каштановые волосы, что торчали кудрями из-под берета и шапки одной длины и… как будто бы и единственное же их родство-схожесть между собой. Но и опять же все, вид со спин. А он – не лучше. И хоть порой и не хуже, чем сверху… Но и явно же уступая переду.
Ну и так вот… Да. Дергала, да и так еще нервно, что и вот-вот, казалось, готова ее и вовсе же вырвать-выдрать из сустава. Параллельно же еще вещая что-то так бурно и дотошно, что и, видимо, уже и именно ругая-отчитывая девочку за что-то. За оценки, может… Может, и за поведение… А может, и за то, что она, таки и поведясь на россказни своих же подруг… что уже и сами в школу и из школы ходят, и только же ушли – уже пришли на тренировку по баскетболу и танцы, что пора бы уже и ей стать взрослой, перестать быть терпилой и уступать, как недавно же еще все, и переобуваясь, уступила место матери кого-то из параллели с ее же тычка и пересела на пол… и ушла домой сама, запомнив уже дорогу за все же время проводов туда и обратно себя же матерью, и ведь достала, на фиг же пойми и каких носочках, но достала, вот только и открыть же уже дверь так не смогла – то ли были неполадки с дверью и замком, то ли и ключ уже сам заедал… но а вернулась обратно, когда мать ее уже полшколы перевернула и собиралась с завучем и директором в милицию идти – благо недалеко, ведь и даже днем порой, а там и одной находиться, да и ходить еще по дворам и подворотням страшно, тем более вечером, а там и под ночь… но и кто ж знал, что она задержится на и чуть больше-дольше на работе, чем обычно и что первый снег будет съеден в комьях с перчаток еще на продленке и почти ж уже что вот-вот и только слизан в сосульках с волос, за что ей же будет еще стыдней, чем и за свою же истерику при всех, так еще и телефон с крутящимся дисковым циферблатом на вахте будет не так прост, как покажется поначалу и на первый же все взгляд, и номер домашнего, а там и сотового нужно будет не только знать, но и уметь правильно набрать: не пытаясь поймать прорезями-кружочками цифры друг за другом, а держа в левой руке трубку, правой выбрать на диске нужную и, отведя диск в сторону до упора, затем отпустить его, позволяя вернуться в исходное положение, и таким же образом выбрать и все остальные. Может, и за все сразу, будучи уже и полноценно на волне истерики-истерии, вспомнив и все же огрехи дочери разом. Да и не столь же важно!
Важно же, что… ну и, казалось бы, начальная школа! Начальный и класс… Навскидку, да, и глаз… И пусть даже я и сам часто прогуливал… по семейным же все обстоятельствам и состоянию здоровья. Что меня, конечно же, никак и никогда как не оправдывало, так и не оправдывает же до сих пор! Да и расстраивало же еще очень… что и, всякий же раз возвращаясь не в школу, а домой после очередной же госпитализации, я даже корил себя. И всегда же себе обещал: наверстать упущенное. Обещал и Ксандеру… И он мне верил! Да и сам же еще обещал мне сделать все… и даже чуть больше… чтобы лишь помочь, подсобить же мне в этом и… всячески. Собственно, как произошло и происходит же до сих пор! Но и к чему это я? Он никогда не ругал меня! Привлекал мое внимание к проблеме? Да. Помогал решать или отдавал на откуп под мою же все ответственность, но и в то же время под своим же контролем-присмотром? Да. Но… даже и минимально не повышал голос! Имея лишь одно правило для подобных форс-мажоров и не ЧП: объяснять все и всегда с толком и расстановкой, в ритме и такте… тихим, а и самое-то главное спокойным и мирным, мерным и уравновешенным голосом, постепенно снижая и снижаясь же сам до роста оппонента, как и шепота, только лишь и вырастая в глазах напротив! Ведь и только так же – действительно лучше слышалось и так же все легче воспринималось. Да и галдеж же сникал автоматически… не слыша-то ничего, конечно! Сразу же начинали прислушиваться. И я же сам ему ничего не в тон никогда не говорил и не отвечал! Собственно, как и та же все малышка… Но и как обычно же это бывает: «Хотела как лучше – получилось как всегда». И вместо того, чтобы крикнуть… не в то время и не в том месте выразилась так, как выразилась: «Мне не нравится с тобой!..» и понимай-поминай как знаешь и звали, зажевав на всхлипе еще и что-то же вроде «…учить уроки» в конце, и вовсе же заплакала!
А не нравилось, почему? Как я понял… и по той же все реакции ее на увеличивающуюся буквально с каждой буквой и знаком громкость взрослого голоса, как и излишние уже прямо-таки телодвижения в ее же сторону… уже и не близкие, а и граничащие с непосредственно же самим насилием… где-то, может, даже и предвещающие уже его самого и в скором времени… только уже и непосредственно же дома – не на людях, как и не… хотя и, чуяло же мое сердце, она и такое, так могла, ведь уже и на тот же момент не стеснялась широты своих жестов, как и их амплитуды… вот-вот готовых засвистеть маятником, звякнув где-то между еще и все тем же дамокловым мечом, разрубив чью-то голову враз… кхм… потому… что бывало, когда она поднимала и непосредственно прикладывала свои руки к дочери, срывая на нее все свое же таким образом, проще говоря! Вот почему… Но и что же так и не доходило, не дошло и до настоящего рукоприкладства, как и непосредственного же насилия, со слов все кого? Правильно: самой же матери! Что и то ли дочь еще, то ли уже и себя убеждала, что: «Это как было… так есть и будет… исключительно в воспитательных целях». А и на деле же – только еще больше и себя же уже саму сама же и закапывала. Да! Как и тем же все, что и ей все же еще не именно кажется, что так до ее дочери быстрее и лучше дойдет. Как прям и с получением информации с помощью паяльника! Но выходило, как вы понимаете, обратное, буквально же что и именно выходя, будучи и насильно выбитым! Ладно же еще, что и не вытекая! Хотя… И разве же что – с другой стороны, так сказать: «Дерьму – оное же». И девочка, конечно же, была этим явно недовольна! И это слабо сказано… Ведь и недоволен был как раз таки я сам! Ну… и, может быть, еще и Ксан. А та же… та же, в свою не очередь, была готова почти что уже и именно возненавидеть женщину рядом. Да и так еще сильно, что и, возможно же, еще и впервые. А там – и в принципе… И как интересно все-таки, не правда ли: как любимые люди действуют на нас – прямо противоположно, побуждая и пробуждая же явно что-то не то и в ответ. Или, наоборот, как раз таки и то? В конце же концов, дочь же своим телом лишь только зеркалила мать. Когда и глазами же – душу… А вот и как ее же еще действительно или уже и… себя? Тут уж и обе вряд ли точно скажут… Как и я. Да и Ксан! Только – со временем и выбором. Но а на что уже и сама мать после этого… со словами «Тогда оставайся жить с бабушкой, раз я такая плохая!»… просто откинула ее руку… и выпрыгнула на дорогу! На проезжую, на минутку, и живую часть… Антракт! Занавес…
И давайте же, чтобы еще чуточку вас потомить, но и достаточно же еще при этом дать понять, пронять и проникнуть в, прочувствовать же все это лучше… мы шли вчетвером! Дворами и… Никого в округе больше не было: то ли уже, то ли и еще. Да и день же уже опять же давно сменился вечером, готовясь уже перейти и в ночь, чтобы все уже сидели по домам как минимум, а и как максимум – стремились туда поскорей… Оставив и высокое бело-черное здание больницы с серыми бетонными ступеньками, такими же железными перилами, деревянными окнами и дверьми так же давно за спиной! И по правую же все сторону от самой дороги… А и скорее даже – ее подобия. Такой узкой она была! Для одной же и машины… разве что. Две же и точно уже на ней – не разъедутся. Да и одна же еще – и нормально не развернется… И к машине непосредственно Ксана! И да, это скорее именно и мои же все тараканы были, чем его, в желании ставить машину дальше от нас и места же нашего нахождения в моменте, чтобы и затем еще до нее идти… перед и тем же, как и вновь же встроиться в этот глупый график: «Дом – школа – больница – дом…»! По правую же сторону уже от нас – стоял жилой дом… Что-то и наподобие все той же самой моей больницы, правда, уже и с подъездами, серыми деревянными лавочками у клумб и… ниже. По левую же и параллельно все тому – располагался почти и точно такой же дом, только уже и обратной стороной медали. А разделяла их, помимо и дороги, от которой же и лишь одно название, еще и такая же детская площадка с непрокрашенными качелями с колесами-сидушками, лестницами, турниками и… горкой. Съев же и по большей части эту самую полосу. Не говоря уж и за рядом организованный… и так же все более-менее… паркинг!