Туда, во мглу Небытия,
Ты безвременным, мертвым комом
Катилась, мертвая земля,
Над собирающимся громом.

И словно облак обволок
Порядок строя мирового,
И презирающий зрачок,
И прорастающее слово.

Толчками рухнувших Мессин,
Провалом грешной Мартиники
Среди неузнанных руин
Приподымался смысл великий.

Развили грозные огни
Все беспокойней, все нестройней —
Нечеловеческие дни,
Нечеловеческие бойни…

И я к груди земли приник
И понял: в гром землетрясений
Склоняет исполинский лик
Из дней глаголющий нам Гений.

Он – Справедливый Судия, —
Мерцая мрачным приговором,
Давно смятенного меня
Опламенил глухим прозором.

И видел там, за громом битв
Восстанье Светлого Завета
В волне рыданий и молитв
И набегающего Света.

И ныне знаю: морок злой
Нас обуявших ослеплений
Перегорит, как ветхий слой,
И Солнце спустится, как гений, —

И громовая полоса,
Огнем палящая глазницы, —
Далекий грохот колеса
Золотордяной колесницы.

Январь 1918
Москва

Асе

Едва яснеют огоньки.
Мутнеют склоны, долы, дали.
Висят далекие дымки,
Как безглагольные печали.

Из синей тьмы летит порыв…
Полыни плещут при дороге.
На тучах – глыбах грозовых —
Летуче блещут огнероги.

Невыразимое – нежней…
Неотразимое – упорней…
Невыразимы беги дней,
Неотразимы смерти корни.

В горючей радости ночей
Ключи ее упорней бьются:
В кипучей сладости очей
Мерцаньем маревым мятутся.

Благословенны: – жизни ток,
И стылость смерти непреложной,
И – зеленеющий листок,
И – ветхий корень придорожный.

Июнь 1916
Дорнах

Развалы

Есть в лете что-то роковое, злое…
И – в вое злой зимы…
Волнение, кипение мирское!
Плененные умы!

Все грани чувств, все грани правды стерты;
В мирах, в годах, в часах
Одни тела, тела, тела простерты,
И – праздный прах.

В грядущее проходим – строй за строем —
Рабы: без чувств, без душ…
Грядущее, как прошлое, покроем
Лишь грудой туш.

В мятеж миров, – в немаревные муки,
Когда-то спасший нас, —
Простри ж и Ты измученные руки, —
В который раз.

Октябрь 1916
Москва