******
Два дня прошли как обычно, хотя было очень тревожно: предупреждение хозяина все время звучало в ушах. Гумо прислушивался к каждому шороху дома, а в городе старался ловить всё, что говорил народ. Беды по-прежнему ничего не предвещало, и уже на третий день Гумо немного успокоился. Завершив другие дела, в полдень он зашёл к лошадям, снял там со своего седла подходящую сумку, прицепил её на пояс и отправился на базар.
Идти нужно было через весь город, солнце висело высоко и слепило, приходилось щуриться. Гумо решил чуть увеличить путь, чтобы пойти по тени – через кладбище. У одного из старых мазаров он заметил несколько человек и подумал, что они готовят могилу. Он решил подойти и узнать, кто умер. Приблизившись, среди стоявших он увидел Бека. Отворачивать было поздно и чуть качнувшись, нарочито уверенной походкой Гумо направился к ним. Когда оставалось уже несколько шагов, боковым зрением за деревом справа от тропинки он заметил резкое движение. В затылок ударила резкая боль, Гумо споткнулся и упал лицом на землю без сознания.
Очнулся он не скоро – солнце уже было низко. Рядом никого не было, голова ужасно болела. Он легонько помотал ей и сморщился от внутренних ударов в виски. Затылок был липким из-за крови и распухшим, в скулу впился камушек из-за долгого лежания на нем. Собираясь с мыслями, Гумо ощупал себя – других травм не было. Он проверил сумку и обнаружил, что там все на месте, даже монеты. Глазами двигать было больно, и мысли двигались как будто в чашке с горячим жиром, который быстро скрывал всякий их след, и приходилось думать сначала.
Страшное предположение появилось не сразу – сначала это была какая-то неуловимая тревога, а потом ему будто бы всё стало ясно. Сердце быстро забилось, и он вскочил. Голова закружилась, Гумо упал на четвереньки и некоторое время так стоял, подавляя приступ тошноты и боль где-то в области глаз. Во второй раз Гумо уже был осторожен – встал медленно, отдышался и поковылял в сторону дома хозяина. Выйдя из-за деревьев, он увидел, что с их холма поднимается дым. Как можно быстрее передвигая ногами и как можно меньше качая головой, он вышел из города и, оглядываясь, с трудом пошёл наверх.
Горел дом хозяина. Там никого не было, но по следам было видно, что людей недавно было много. Гумо подошёл ко входу во двор, резко откинул покосившиеся ворота и застыл – там лежала бабка. То, что она мертва, было видно по неестественной позе – голова было запрокинута назад, руки вывернуты. Бабка была в луже крови. Если бы Гумо мог, он бы заплакал. Руки тряслись, голова болела и шла кругом, дыхания не хватало. Глядя на тело, он всё твердил: "Зачем? Не успел. Зачем? Не успел".
Сейчас он был уверен, что окажись здесь, когда за ними пришли, мог бы им помешать, всё предотвратить, всех избить. Бабка была бы жива, сидела сейчас и причитала.
Гумо будто ударили хлыстом: "Хозяин!", вспомнил он. Как мог быстро побежал в дом, который уже почти не дымился. Огню особо нечем было поживиться – когда он расправился с кровлей и всякой утварью, всё, что ему осталось – глиняно-соломенные стены, но их было не так-то просто взять. Гумо взялся за одну из них, шатаясь по комнатам, и закричал – она была раскалена словно печь. Это его отрезвило, он осмотрел всё, что мог, и вышел во двор, стараясь не смотреть на тело бабки. В конюшне он обнаружил зарезанными всех трёх лошадей.
– Звери! – сказал Гумо сквозь зубы. – Зачем?
Не найдя хозяина живым или мёртвым, он отошёл от дома и сел у подножия холма. Мысли не помещались в голову: что ему теперь делать? Куда идти, где искать? Кому мстить?
Мечась туда-сюда, Гумо не замечал, как за ним наблюдают. Всадник был в паре полётов стрелы на тропинке, недвижимо сидя в седле. Когда он понял, что юноша стал приходить в себя, толкнул лошадь в бока. Гумо увидел приближавшуюся фигуру и его дыхание сперло – решил, что это господин. Встав и за секунду смахнув разъедающий глаза пот, он судорожно выдохнул – это был десятитысячник Шами.
– Окер! Зачем? Зачем? Зачем? – то жалостливо, то со злобой закричал Гумо.
Шами смотрел на него холодно. В седле он сидел напряженно, слегка наклонившись и держа руку на висящем сбоку мече. На вопросы Гумо он отвечать не собирался. Если бы юноша мог трезво рассуждать, он бы понял, что у всадника внутри б�