******
Что происходило, пока Гумо лежал без сознания на кладбище, он вскоре узнал – рассказал старик Наркан. К нему юноша направился после того, как ночь просидел у сгоревшего дома хозяина. Нужно было похоронить бабку, а сам бы он с этим сейчас не справился. Собрался было идти к Саян, но эту мысль Гумо отверг – нельзя было, чтобы девушка видела его таким. Нельзя было, чтобы ее отец видел его слабым.
Наркан-оке не стал гнать Гумо от своего дома. Узнав, что бабку убили, он молча собрал лошадь – худую старую клячу. Повесив на неё две кирки, они отправились к месту расправы. По пути Гуми узнал то, что заново выбило у него землю из-под ног. Почью пропали несколько девушек, и среди них Саян с сестрой. Услышав это, Гумо остановился как вкопанный и не мог сказать ни слова. У него затряслась губа, дыхание стало отрывистым. Старик Наркан смотрел на него с жалостью и сочувствием.
– Ты вот что, Гумо. Сейчас слезами делу не поможешь. Слушай, что я тебе скажу: Сюмо похоронить надо. Не дело, чтобы её птицы клевали – хорошей она была всё-таки. И ты хороший. Поэтому пойдём, Гумо. А потом уходить тебе надо, не место тебе здесь. Убьют тебя тоже. Странно, что ещё не убили.
Говорить что-то у Гумо сил не было. Он подчинился старику: они дошли до пожарища, положили тело бабки в прихваченный Нарканом старый дырявый полог и оттащили в сторону, на небольшой холм. Старик сказал, что везти её на кладбище нельзя – похоронить там не дадут, да и Гумо у города лучше больше не появляться. Выбив яму в сухой каменистой земле, они завернули тело в полог, посадили как положено и засыпали, соорудив на могиле маленькую насыпь из земли, которую могила не приняла обратно. Наркан как мог прочитал молитву –обратился к богам с просьбой принять безвинную душу Сюмо.
– Пойду я, Гумо. И ты иди, только не в город. Видать, пожалел тебя кто-то, раз убивать не стали. Второй раз могут и посильнее тюкнуть. Хозяина бы твоего, будь он проклят, найти, да с него спроси.
Наркан предположил, что хозяина мог предупредить Шами – он прискакал на холм первым, когда всё только начиналось. Если это так, хозяин Гумо просто сбежал.
– С Шами, когда хан придёт, ещё спросят, а ты иди. Саян поищи, хозяина ещё. Не может он не при чём-то быть.
Наркан закрепил на седле две кирки, проверил, не упадут ли, и в последний раз повернулся к Гумо.
– Прощай. Хороший ты.
Гумо некоторое время смотрел на удаляющегося старика. Тот не оборачивался, шёл походкой человека, который направляется домой после тяжелой работы. Это умиротворяло и Гумо неосознанно оттягивал момент, когда нужно было бы решать, что делать дальше. В старике он сейчас видел последнего человека, который был с ним добр.
Если Наркан прав, и Шами предупредил хозяина, тот мог уйти в горы. В голове не укладывалось, чтобы он бросил его и бабку, но сейчас, на фоне всего случившегося, Гумо уже ничему не мог удивляться.
Он вспомнил, что пропала Саян, и его резануло где-то внутри, к горлу подступил ком и зубы сжались от злости. Первый раз за всё время знакомства с хозяином это была злость, открыто направленная на него. Встретившись сейчас с Ацтёмом, он бы потребовал ответа, не стал бы обращаться с вопросом в пустоту, а смотрел бы прямо в глаза и заставил был всё объяснить, сказать, где Саян.
Эти мысли придали Гумо сил, он развернулся и посмотрел вверх. На том холме, уже на пригорке, хозяин встречался с детьми, учил их. Это место было выше даже дворца хана. Решив для себя, что хозяина прежде всего нужно искать там, Гумо пошёл в гору через колючие заросли барбариса. Шипы больно ранили полуголые руки, но сейчас он это не замечал – боль внутри была куда сильнее.
Взбирался Гумо не быстро, подолгу сидел. Это помогало хоть немного утихомирить сильные удары крови в голову – она не переставала болеть с того момента, когда он очнулся на кладбище. Когда дыхание приходило в норму, Гумо вставал и опять медленно шёл наверх. Иногда ему слышались какие-то голоса. Он останавливался, со страхом и надеждой прислушивался, но ничего не происходило. Сильно наклоняясь вперед, почти ложась на склон, он заставлял себя опять взбираться на большой холм.
На вершине его ждало разочарование. Там ничего не было, только стоящие кругом холодные камни – на них хозяин и дети стелили сухую траву и сидели, когда он им рассказывал о других людях и местах. Начался дождь, и это сделало жизнь Гумо ещё ужаснее. Ему вдруг захотелось опять расплакаться, уныло и бесконечно завыть, качая головой, но тут же стало стыдно из-за таких мыслей, он заставил себя встать и идти ещё выше. Ему подумалось, что хозяин мог уйти на дозорную гору, ведь на холме его могли поджидать.
Пройдя ещё немного, он сел отдохнуть и посмотрел вниз. Мерзкий мелкий дождь уже прекратился, и взгляд доставал до самого озера. Оно было тёмно-серым, как и небо, его чаша уходила за горизонт, смешиваясь с тучами. Сбоку к нему приклеился город, который когда-то казался Гумо таким великим на фоне всего увиденного прежде, а сейчас представлялся коровьей лепёшкой на краю лужи, грязной и вонючей. Над ней, сейчас закрытый холмом, стоял наполовину горевший дом его хозяина, а рядом теперь была похоронена бабка. Ещё чуть выше белел дворец хана, висевший над обрывом. Поговаривали, с него сбросили не одного человека, а где-то посреди скал была потайная пещера, и у Гумо сейчас это вызывало отвращение.
Небеса прояснились как-то разом. Все вокруг ярко осветилось, и Гумо удивлённо поднял голову. Свет исходил не из того места, где должно было быть солнце. Уже вечерело, а тучи посветлели над озером и другим берегом, будто в полдень. Едва юноша это понял, облака осветила яркая вспышка, словно порыв ветра резко раздул костёр в хижине.
Гумо вскочил, собравшись куда-то бежать, но на это не было ни сил, не решимости. Он просто стоял и не отрываясь смотрел, как тучи становятся всё ярче, свет приближается к нему.
Резкий, как удар кнута, но в то же время мощный как горный гром, удар коснулся каждой точки его тела. По ушам больно резануло, в голову будто впилась острая игла. Всё затихло, и Гумо четко услышал, как пытается вдохнуть поглубже.
За первым ударом пришёл новый. Гумо успел увидеть, как по озеру внизу к нему побежала волна, растянувшаяся на всю гладь воды, которую он мог видеть. Она летела быстрее любой птицы, перепрыгнула через берег, устремилась по склону и добралась до него. Неведомой рукой Гумо швырнуло на камни, обдав тёплым, твёрдым воздухом. Оказавшись между двумя валунами, он с ужасом на лице смотрел на озеро, ни о чем не думая. Его мысли больше ему не подчинялась – он отпустил поводья, и они разбежались, оставив у него внутри только пустое место, которое не могло чему-то удивляться или чего-то бояться.
Потом из туч выпрыгнуло солнце. Все происходило в какой-то миг, но ему время казалось вечностью. Огненный ослепляющий хвостатый шар резанул по глазам и рухнул в озеро. Оно не хотело принимать непрошенного гостя с небес, поэтому отдёрнуло свою воду. Та нехотя поднялась сначала широкой низкой волной, а потом возмутилась и встала на дыбы, как конь. Табун таких коней поскакал до берега и бросился на землю со злостью и рёвом. Гумо смотрел вниз, полулёжа на склоне среди валунов и видел, как вода съела сначала город, потом холм, на котором был дом хозяина, потом упёрлась в обрыв, но не остановилась и слизала его вместе с ханским дворцом. Только после этого успокоилась и решила уйти к себе домой, в озеро.