Идеологическая проблематика начинает прослеживаться трудах Френсиса Бэкона – английского философа XVI века. Мыслитель выделяет четыре вида «идолов», или заблуждений, мешающих процессу познания. Помимо идолов рода, пещеры и рынка Бэкон выделяет идол театра, возникающего из-за влияния существующих систем норм и ценностей на каком-либо историческом промежутке. В качестве данной совокупности ценностей нередко выступает утопия (от древнегреческого – «место, которого нет»), в основу которой заложены основные правила поведения. Сущность данного термина, введённого в оборот ещё английским философом Томасом Мором, направлена на критику существующего общественного строя. Вследствие стечения определённых обстоятельств данный факт непременно приводит к качественному преобразованию вышеприведённого термина – эволюции в идеологию. Взаимосвязь этих двух понятий была раскрыта немецким социологом Карлом Мангеймом, сделавший свои открытия на основе анализа событий первой половины XX века. История режимов Муссолини, Гитлера и Сталина в Италии, Германии и СССР соответственно предоставили благоприятные условия для системного анализа. Коммунистическая пропаганда в Советском Союзе, наряду с пропагандой нацизма в Германии и фашизма в Италии, сыграла огромную роль в легитимизаци власти, то есть согласии граждан стать объектом насильственных действий со стороны государства во имя достижения и поддержания утопического будущего. Вождь, олицетворяющий собой всю государственную мощь и незыблемость идеологических ценностей, служит эффективным способом достижения высокого уровня мобилизации граждан, в том числе во время военных действий, что находит своё подтверждение в событиях Второй мировой войны. Сохранились советские плакаты того времени с кричащими лозунгами: «За Родину! За Сталина!», которые стимулировали граждан с «ложным сознанием» отдавать свою жизнь во имя вождя. Похожая ситуация обстояла и в Германии с Италией с абсолютизацией харизматического лидера. Необходимо добавить, идеология должна непременно содержать в себе систему норм и ценностей, соответствуя которым индивид мог считаться её частью. Так, в представлении лидеров партии большевиков, истинный коммунист обязан посвятить жизнь труду на благо Родины, одновременно испытывая неприязнь к западному капитализму и соответствующей ему рыночной экономике. Потребности гражданина СССР должны быть скромными, ограничивающимися лишь самым необходимым. Нацизм, в свою очередь, провозглашал верховенство арийской расы, что позволяло немцам на основе евгенических принципах истреблять миллионы «неполноценных» людей. Фашизм обязывал граждан подчиняться своему государству, ставя его интересы выше личностных. Идеологическая важность прекрасно демонстрируется авторами классических антиутопических романов, среди которых стоит упомянуть «1984» и «Скотный двор» Джорджа Оруэлла, «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли, «Мы» Евгения Замятина и «451 градус по Фаренгейту» Рэя Брэдбери. Сюжет последнего произведения, к примеру, целиком строится на конфликте между обществом и личностью. Государственная идеология в романе такова: книги должны быть подвержены уничтожению, а люди, их читающие, немедленному наказанию. Эти принципы государственной политики убили всё духовное и прекрасное, что изначально присутствует в человеке. Можно ли объяснить это добровольное самоотречение не иначе, чем господством «ложного сознания»?
Известный политический философ Ханна Арендт называла идеологию «шестым чувством», сводя её к особым когнитивным особенностям. Мыслитель характеризует тоталитарную идеологию как «внеопытное» понятие, т.е. неспособное научиться чему-либо исходя из конкретных фактов. Данную особенность можно назвать иррациональностью идеологического мышления. Наряду с Ханной Арендт исследованием тоталитарных режимов занимался немецкий социолог Эрих Фромм. В одном из основополагающих трудов «Бегство от свободы» философ указывает на особую психологическую функцию, значение которой нельзя недооценивать. Она обеспечивает индивиду психологическую уверенность в ценности собственного существования, избавляя его от поглощающего чувства тревоги, или аномии (пользуясь терминологией Эмиля Дюркгейма). Последствиями действий людей, начинённых идеологическим запалом, становятся миллионы человеческих жертв, экономический упадок и социальная напряжённость. Данная закономерность явно прослеживается в посттоталитарной истории уже описанных мною стран: Италии, Германии и современной России. Могут ли эти ужасы быть объяснены иначе, чем господством «ложного сознания»? Вряд ли. Таким образом справедлив будет следующий вывод: идеология способна подчинять свой воле индивидов, замещая ценности и нравственные нормы в угоду собственной выгоде.
Однако для объективного анализа необходимо рассмотреть те идеологии, которые отвечают большинству современных общечеловеческих ценностей. Является ли, к примеру, либерализм «ложным сознанием»? Эта концепция, являющаяся противоположностью консерватизму, имеет право называться идеологией вследствие её принадлежности к определённой системе ценностей какой-либо группы людей. Следствием её возникновения является рождение упомянутого мною ваше консерватизма в качестве ответной реакции аристократии на совокупность совершившихся английских и французских буржуазных революций. Однако если ценности консерватизма, выраженные в оправдании социального неравенства и антропологического пессимизма, могут быть названы «ложным сознанием», то является ли свобода личности, равенство возможностей, антропологический оптимизм и толерантность свойством лишь искажённого восприятия действительности? На данный вопрос я склонен дать отрицательный ответ. Важно осознавать механизм формирования идеологий: в случае с тоталитарными концепциями сознание индивидов, пользуясь терминологией Вебера, характеризуется харизматическим социальным действием, а консервативные взгляды – традиционным. Либеральная идеология является примером целерационального социального действия, объединённого сторонниками определённых взглядов. Её формирование позволило придать положительный контекст интегрирующей идеологической функции, выраженной в повышении у граждан политической культуры. Таким образом, из всего вышесказанного необходим следующий вывод: не каждая идеология является воплощением «ложного сознания».
Обобщим изложенное: обществу необходим какой-либо ориентир, совокупность норм и ценностей, позволяющих давать каждому событию определённую оценку с позиции «хорошо» и «плохо». Маркс прав: идеология служит отличным инструментом для выполнения этой задачи, однако в недобросовестных руках это орудие превращается из цели в средство манипуляции сознанием, открывая пути для узурпирования власти недобросовестными политиками. К счастью, современное общество выработало достаточно мощный механизм недопущения замены истинного сознания на ложное. Задачей последующих поколений является сохранение и развитие тех идеологий, в основе которых лежат общечеловеческие гуманистических ценности. Выполнение данной обязанности является основой процветания всего человечества.
ЭССЕ 13.
«Общество готовит преступление, а преступник его совершает»
Томас Бакла
Проблема девиантного поведения, которую затрагивает автор данного изречения, является одной из ключевых в социологии. Длительное время учёным не удавалось установить природу этого явления, однако, несмотря на уже значительно прояснившуюся ситуацию, и по сей день споры в среде общественных исследователей о девиации не умолкают. Справедливо ли обвинять в причинах совершившегося противоправного действия общество? Лежит ли ответственность за преступление целиком на индивиде?
Первая серьёзная попытка объяснения природы девиантного поведения принадлежит австрийскому врачу-психиатру Чезари Ломброзо. С его точки зрения причиной отклонения от общегрупповых норм и ценностей являются особые биологические предпосылки, характерные для лиц, совершивших противоправные деяния. Похожая мысль нашла своё отражение в теории американского психолога Уильяма Шелдона, согласно которой три особых типа биологической конституции – эндоморф, мезоморф и эктоморф – в разной степени являются причиной девиантного поведения. Однако физиологический подход, представленный именами вышеприведённых учёных, истинен лишь отчасти. Девиантное поведение – понятие куда более широкое, относительное, включающее в себя преступления только как один из видов отклонения от общепризнанных норм и ценностей. Теория Чезари Ломброзо и Уильяма Шелдона описывает определённые черты характера (агрессивность, раздражительность, вспыльчивость) и типологию биологических конституций как возможные причины совершения насильственных действий, считающихся в данном обществе противоречащими закону. Австрийский психиатр и американский психолог не учитывают другие виды девиации, объяснение которых не может быть сведено к чисто биологическим особенностям.