Сказки старого дома

– Знаешь что, Спиридон, я вот что подумал. Сразу видно, что ты очень достойный мужик и твои младшие братья тоже. Вот так и будете всю жизнь на побегушках, охранять чужие владения?

– Обидеть хочешь? Хотя твоя правда. Чужое охраняем, а своего не имеем.

– Я вот что подумал. Остров Буян ведь свободный. Ничего не мешает вам занять его, как вотчину. Сядешь там князем.

– Князем, говоришь? – Спиридон приосанился, расправил усы.

– Город поставите. Народ поселится. Мужики там, бабы…

– Бабы это хорошо, – сверкнув глазами заметил потенциальный князь. – Для города я имею в виду.

Из задних рядов витязей послышался чей-то не очень трезвый голосок:

– Про баб, что там грят? Подробней, пжалста, и громче.

– Смущаешь ты нас, Серёга, смущаешь, – покачал головой старый дядька.

– Так и Манька у вас будет рядом, неподалёку. Если что, то быстро ей поможете чем, или совета спросите.

Спиридон встал во весь рост. Окинул взглядом дружину.

– Что скажете, братья?

– На Буян, на Буян…

– Ладно, так тому и быть. На Буян так на Буян. Наливайте разгонную на дорожку.

Разлили. Получилось остатков по полстакана на брата. Молча выпили. Спиридон приложил руку к груди и поклонился.

– Спасибо тебе, Сергей, за помощь и ласку. Окажешься в наших краях, то загляни на Буян. Дорогим гостем будешь, – и, обращаясь уже к своим, проорал:

– Пошли!

И нетвёрдой походкой направился к воде. Остальные, не соблюдая строя, двинулись за ним. Двоих тащили за подмышки, волоча ногами по песку. Через минуту уже почти ничто не напоминало о визите сюда грозной дружины. Только забытые шлем и два щита валялись на песке.

Крикнул мальчика-возчика и велел ему погрузить пустые бочонки в тележку и подождать меня. Жозеф призывно помахал рукой. Я подошёл. Жозеф внимательно и понимающе, как лекарь, присмотрелся ко мне.

– Жанна, – констатировал он. Ничего, уже почти всё прошло.

Я промолчал. Уже вместе мы присоединились к синьору Герцу.

– Думаете, они больше не вернутся? – спросил Жозеф.

– Не должны. Они просто заблудились, а я подсказал, где они на самом деле должны быть.

– И для этого нужно было напоить их допьяна? – вступил в разговор Герц.

– Синьор Герц, вы, наверное, мало что понимаете в национальных особенностях некоторых народов. Эти люди – русские витязи. А у русских выпитое совместно вино является признаком доверия и уважения друг к другу. Чем больше выпито – тем больше доверия и уважения.

– Интересно, вы-то сами выпили с ними всего каплю и доверия к вам должно бы быть не больше капли.

– У вас математический склад ума, синьор Герц. А общность людей арифметикой не описать. В данном случае, если я из бочки вина выпью чайную ложку, а мой собеседник – остальное, то всё равно вместе мы выпили бочку вина. Понимаете?

– Начинаю понимать. Ну, что ж, будем надеяться на лучшее.

– Как вы думаете, синьор Герц, если надежды оправдаются, то я отработал кошелёк принцессы?

– Э-э-э, пожалуй, да. Извините, синьоры, мне пора, – и он ткнул тростью в спину кучера. – Поехали!

Мы с Жозефом пошли вверх по улице, а тележка с бочонками покатила за нами.

– Что это за история с кошельком принцессы? Или это тоже секрет?

– Принцесса заплатила мне за увлекательную книгу, а Герц считает, что цена была слишком высока.

– Герц хороший человек, но очень прижимистый. Должность обязывает. В бытность свою кузнецом он был совершенно другим. Знаете, Серж, очень жаль, что вы уезжаете. С вами интересно.

– Спасибо. Мне с вами тоже очень интересно.

Мы пожали друг другу руки, я опять взгромоздился на бочонки, и лошадь затрусила к «Морскому дракону».

Свернуть и связать верёвочкой мой новый костюм не составило труда. Спустившись вниз, я выпросил у Колина бутылочку его непревзойдённого вина. Мгновенно получил тёмный, пузатенький сосуд с залитой воском пробкой. Крикнул Жанне «до свидания», попрощался с Колином и отправился в свой новоприобретённый дом.

Уже перевалило за три, и особо рассиживаться тут нельзя, если я хочу попасть домой до возвращения мамы и бабушки. Дворик, скамеечка, цветы… Не хочется уходить. Да, а что делать с новым костюмом? Все питерские франты, конечно же, сдохнут от зависти. А как объяснить маме его появление? А можно ли будет его вообще протащить через Дом? Не корысть ли тут мной движет? Не хотелось бы потерять репутацию, а с ней и возможность путешествовать в мечты. Оставлю здесь для переодевания. А вот бутылочку-то заберу с собой. Какая тут корысть!

Поднимаюсь в спальню и вешаю костюмчик в шкаф. Спускаюсь обратно во дворик. Проверяю, все ли ключи в кармане. Прижимаю к себе бутылочку. Дом, Дом, где ты, Дом…

ГЛАВА 3: Новелла о сумасбродном изобретателе

Улицу разрыли так, что даже в сумерках, а не только в темноте здесь лучше не появляться. Можно шею свернуть. На дверях парадной объявление, что в связи с прокладкой трубопровода в Доме будет отключена вода такого-то числа со стольки до стольки. Плевать. Пусть отключают. Мы запаслись. Копают днём и ночью, в будни и выходные. Пятничный день уже к вечеру, а работы не прерываются.

Негромко наигрывает магнитофон. Стою у окна и смотрю, как маленький экскаватор уродует и наш двор тоже. Это называется комплексным ремонтом сетей. На улице меняют трубопроводы, а во дворе – трубы. Вот так! Понимаете разницу между трубопроводом и трубой. Нет? Так вот, трубопровод – это труба, по которой что-то течёт. А труба – это трубопровод, по которому ничто не течёт. У нас в Доме происходят постоянные превращения трубопровода в трубу и обратно.

Черт, какая только дурь не лезет в голову! Хочу в Верн. Уже третий месяц пошёл, как я вернулся оттуда. Да вот ничего не получается. Незаметно могу исчезнуть только ночью на несколько часов. А что в Верне делать ночью, когда все спят? Жителей пугать? Александр объяснил, что исчезать и появляться можно только находясь в Доме. Вне Дома какая-то связь с ним на каком-то расстоянии чувствуется, но возможность перемещаться в другой мир пропадает. Жаль…

Похоже на эффект экрана или решётки. Словно сам Дом является объёмом, заключённым в какую-то сетку. И внутри неё может что-то происходить, а снаружи – нет. Но ведь экран, сетка, решётка должны быть металлическими, а Дом-то из кирпича. Так что и чего-нибудь вроде арматурной сетки, характерной для панельных домов в стенах, быть не может. Странно всё как-то, и ухватиться не за что, чтобы уловить происхождение явления.

Внизу, в яме у экскаватора раздался оглушительный треск, сопровождаемый ослепительной вспышкой. Погас свет и замолк магнитофон. Приехали! Перерубили электрический кабель. Тракторист-то хоть как? Вроде живой. Как слепой вылезает из кабины и тут же садится на землю. Повезло. Испугом мог бы и не отделаться. Рабочие столпились около тракториста. Что-то орёт прораб.

Кабель – это не перегоревшие пробки. Надолго окажемся без света.

Со свечой в руке в комнату заглядывает мама.

– Серёжа, не посмотришь, что со светом?

– Во дворе электрический кабель повредили. Это надолго.

– Значит, сегодня света не будет?

– Боюсь, что и завтра тоже.

– Вот же напасть какая! Ни почитать, ни телевизор посмотреть. Мы тогда с бабушкой поедем к Татьяне. Там и заночуем. Ты позвони, когда свет дадут. Ладно?

– Ладно. Я тогда тоже куда-нибудь удеру до завтра.

Татьяна – это старшая, замужняя сестра. Мéста для гостей у них достаточно. С мужем детьми ещё не обзавелись. Удачно как-то подоспела эта авария! Слетаю в Верн прямо сегодня. Вечер – не ночь.

Наблюдаю из маминой комнаты, как мои старушки перебираются через рытвины на другую сторону улицы и возвращаюсь к себе. Напяливаю джинсу. Ощупываю в кармане ключи от своего сказочного владения. В «Морском драконе» вечернее оживление, наверное, ещё только в самом начале. Сажусь в кресло, закрываю глаза и вызываю в воспоминаниях маленький, зелёный дворик с мраморным амурчиком посередине. Что-то не то и не так. Ощущение лёгкости, полёта какое-то очень слабое и не законченное. Открываю глаза – я дома. Пробую ещё раз. Вообще ничего! Я похолодел. Неужели кончилось? Насовсем? Только без паники!. Может, это временное явление?

Слышу, как в маминой комнате звонит телефон. Бегу.

– Да.

– Сергей, – басит Капитан, – скучно во тьме одному. Если ты не занят, приходи посидеть. И Александр сейчас придёт.

Капитан пару дней как вернулся из голубых далей, и вчера я у него вечером уже был. Ну, и что с того? Ситуация изменилась, а посидеть у него я всегда с удовольствием хоть каждый день, если не занят. Иду к входной двери и, взявшись за ручку, вспоминаю, что ключи от двери в других брюках. Возвращаюсь к себе, беру ключи и на момент задумываюсь. Ай, чего там! Открываю шкаф и достаю заветную бутылочку.

Выскочив из своей квартиры, обнаруживаю у капитановой двери Александра с фонариком, нажимающего кнопку звонка.

– Да, сразу видно гуманитария, не подозревающего, что звонки тоже работают на электричестве.

– Вот черт, это просто машинально. Рефлекс.

Стучу ногой в дверь. Открывает сам Капитан.

– Заползайте.

Заползаем в дверь и при свете фонаря ползём дальше до комнаты. На столе канделябр о трёх горящих свечах. Красиво. Таинственно. Интимно. Садимся вокруг стола. Ставлю бутылочку.

– Капитан, что вы об этом думаете? – Капитан осторожно берет сосуд в руки. Осматривает дно, горлышко.

– Оттуда?

– Оттуда.

– Я думаю, что нужно открыть. А, Александр?

– Я того же мнения.

– Владельца не спрашиваем. Он затем её сюда и притащил.

Капитан достаёт из серванта бокалы и штопор. С многолетней сноровкой ввинчивает инструмент в пробку и с хлопком её выдёргивает. Подносит горлышко к носу и с удивлением смотрит на меня.

– Ага, оно самое, – отвечаю я на немой вопрос.

– Что это, что это, что это? – засуетился Александр

Капитан ещё раз поднёс горлышко к носу, глубоко втянул воздух и произнёс:

– Есть предложение закупорить эту бутылку, не тратя содержимого, и использовать сей сосуд в дальнейшем только для услаждения обоняния. Кто против? Трое. Разливаем.

И опытной рукой наливает всем точно поровну пальца на два. Александр сразу сует свой нос в бокал и на некоторое время застывает в такой позе. С неохотой вынув нос из бокала, Александр заявляет:

– Не предполагал, что такие ароматы существуют в природе. По крайней мере, у нас в школе их нет.

Капитан усмехается, но и сам не приступает к дегустации, водя бокалом вокруг носа. Подаю пример, наклоняя прислонённый к губам бокал так, чтобы жидкость слегка коснулась языка. Остальные делают то же самое. Долго молчим, время от времени манипулируя бокалами.

– Сказочное вино, – наконец в состоянии выговорить Александр.

– Я думаю, ты не далёк от истины, – поддерживает Капитан, с подозрением поглядывая на меня, – можешь ещё добыть?

– Не знаю. Сегодня почему-то мне не удалось туда войти. Хотел спросить: у вас, не бывало ли такого раньше?

– Не припоминаю, – произнёс Александр. – Но это и меня беспокоит. Мне тоже сегодня не удалось уйти никуда.

– Вы оба меня пугаете, честно говоря, – Капитан весь как-то подобрался. – Когда вы пытались?

– Ну, я буквально перед вашим звонком.

– И я тоже.

– Может быть, вы оба пытались одновременно и Дом этого не осилил, – высказал предположение Капитан. – Хотя это не логично. Если Дом допускает наличие одновременно существующих нескольких избранных им, то и совпадение попыток перемещения не должно быть для него сюрпризом и бременем.

– Логика логикой, – заметил Александр, – но налицо и факт, что всё безукоризненно работало десятки лет и вдруг прекратилось без всякого видимого или ощущаемого катаклизма. Тоже ведь странно. Ни землетрясений, ни извержений, ни бомбёжек даже поодаль не было. А улицу копают уже месяц, и всё до сих пор было ничего.

У меня в голове промелькнул вопрос: «А какое, собственно, событие и для кого или чего можно считать катаклизмом?»

Затрезвонил телефон, и Капитан схватил трубку.

– Слушаю. Здравствуйте, Анна Петровна… Да, знаю… Не знаю… И они здесь у меня с тем же вопросом… Конечно… Ждём, – и обращаясь к нам: – Сейчас придёт. У неё то же самое, что и у вас.

Капитан взял фонарик и вышел в коридор. Хлопнула входная дверь. Осторожные шаги.

– Здравствуйте, Серёжа. Здравствуйте, Александр.

– Здравствуйте, Анна Петровна.

Капитан пододвинул гостье стул и достал из серванта ещё один бокал.

– Нет-нет, я не буду.

– Это не для питья, Анна Петровна, а для наслаждения. Непременно нужно попробовать.

– Ну, мои наслаждения далеко все в прошлом.

– Вы напрасно так думаете.

Анна Петровна осторожно взяла бокал, поднесла к лицу и, как заправский дегустатор, повела им по кругу перед носом и замерла, удивлённо взглянув на Капитана. Затем повторила манипуляцию, глубоко вдохнув аромат. Поднесла бокал к губам. Сделала глоточек. Мы не шевелимся, давая ей время спокойно прийти в себя.

– Откуда это чудо, Капитан?

– Сергей откуда-то притащил.

– Королевский напиток. Серёжа, вы ограбили дворцовые погреба?

– Нет, презентовал один кабатчик.

– Можно представить, что за сказочные места вы посещаете, если такое там подают даже в кабаках. Жалко было бы утратить такой источник. Не правда ли?

– Истинная правда.

– Вот и меня очень беспокоит сегодняшний сюрприз. А также удручает, что ничего мы и сделать-то не можем. Поскольку не знаем ни что произошло, ни с чем произошло.

– Ну, с чем произошло, мы можем предполагать. С Домом, – произнёс Александр.

– Не факт, – возразил я, – У меня возникла одна гипотеза после того, как ты заговорил об отсутствующих катаклизмах, которые могли бы вызвать утрату наших необыкновенных возможностей.

– Ну-ка, ну-ка, Серёжа, что вам пришло в голову?

– Понимаете, Анна Петровна, единственное заметное событие, которое произошло поблизости непосредственно перед тем, как мы с Александром попытались недавно переместиться, – это повреждение электрического кабеля у нас во дворе.

– И что? Какое это имеет отношение к Дому?

– Никакого, если источник нашего беспокойства именно Дом.

– Что вы имеете в виду?

– Очень простую вещь. Связь, в общем-то, на поверхности, если отказаться от стереотипа восприятия Дома как источника каких-то эффектов. Отключилось электричество – исчезли эффекты. Тут уже просто логика подсказывает, что между электричеством и эффектами должна быть машина, преобразующая электричество в эффекты. Отключили энергию и остановилась машина.

Дом совершенно не причём. Это просто от неизвестности происхождения эффектов и того, что они происходят только в Доме, мы наделяем Дом свойствами, которыми он на самом деле не обладает. В действительности же, я полагаю, что в Доме или под Домом существует гениально сконструированная и качественно сделанная, почти автономная некоторого рода электрическая машина, которую никто не видел и о которой никто ничего не знает. Починят кабель – и машина заработает опять.

За столом воцарилось молчание. Каждый старался переварить услышанное. Первым пришёл в себя Александр.

– Да-а-а, трудновато поверить в такую машину.

– А в то, что кирпичная кладка может материализовать воображение, тебе поверить легче? – спросил Капитан.

– Аргумент убойный, – согласился Александр, – хотелось бы взглянуть на эту машину.

– Искать надо. Только осторожно, чтобы никто не заметил.

– А надо ли? – опасливо спросила Анна Петровна. – Если машина есть и после ремонта кабеля включится, то зачем её искать?

– Интересно же, Анна Петровна, – вкрадчиво осведомил её Капитан. – А вам не интересно взглянуть бы на такое чудо?

Анна Петровна задумалась на несколько секунд.

– Пожалуй, тоже было бы интересно. Но меня беспокоит, как бы не повредил наш интерес чему-либо. А вы, Серёжа, почему молчите?

– А ему нечего сказать. Он же технарь, и в таком вопросе у него позиция может быть только одна – увидеть и изучить.

– Фигушки, мне есть, что сказать. Во-первых, правильно заметили, что тут нужно действовать с осторожностью, не светиться кучей на людях при поисках. Чтобы никому не пришло в голову за нами следить. Или придумать подходящую легенду.

Во-вторых, опрометчиво бросаться в практические поиски, не разузнав, что возможно, из истории дома и его владельцев. Я думаю, наиболее интересен период между тысяча девятисотым годом и Октябрьской революцией. После этого ничто в доме уже не могло происходить, кроме смены жильцов. А до этого технический уровень вряд ли тот, который нужен.

В-третьих, нужно осведомить обо всём Ахмеда. Его помощь может оказаться очень важной. Он не привлекает внимания и всё знает о состоянии Дома.

В-четвертых, ничего нельзя начинать, пока во дворе не кончатся работы. Слишком много людей, сующихся в каждую щель. Кроме того, посмотрим, восстановится ли всё после ремонта кабеля. Гипотеза есть гипотеза.

– Пожалуй, весьма разумно, несмотря на вашу молодость, Серёжа, – заметила Анна Петровна. – Я со своей стороны разузнаю всё, что возможно, о последних владельцах особняка и поговорю с Ахмедом. Только, Бога ради, осторожнее. Сами понимаете, на какой риск решаемся всего лишь ради любопытства. Мне страшновато.

– Пожалуй, лучше Сергея никто не проведёт это дело, – размышляет вслух Капитан, – и склад ума рациональный, технический, и осторожности не занимать. Пусть будет главарём, а мы поддержкой. Никто не против? Вот и хорошо.

Анна Петровна поднялась, собираясь уходить, но я останавливаю её.

– Анна Петровна, а вы не можете ничего рассказать о двух внезапно пропавших жильцах?

Она опускается обратно на стул.

– Вряд ли. То, что они были избранными, – моё предположение по разным случайным наблюдениям, косвенным признакам. Исчезли одинаково с промежутком примерно в год. Просто их видели возвратившимися домой, а когда заинтересовались долгим отсутствием, то дома не обнаружили. Мужчина был отставным военным, и его спохватились на службе довольно быстро. Девушка – студентка Института культуры – исчезла во время летних каникул. Так что до осени об этом никто и не подозревал. Вещи все были на месте, кроме тех, что они носили на себе. Документы тоже дома. Стало быть, не уехали.

– Нашли более счастливый для себя мир, – прокомментировал Капитан. – Хотя может быть и другое – погибли там.

Анна Петровна ушла, а мы втроём ещё долго сидели и болтали о всякой всячине.

К вечеру воскресенья свет всё-таки дали. Позвонил сестре и оповестил об этом. Мама сказала, что они уж на ночь глядя домой не поедут. Лучше завтра утром. Ладно, опять облачился в джинсу, похлопал себя по карманам. Сел в кресло. Закрыл глаза. Дворик, скамейка, амур…

Второе, предосеннее цветение жасмина. В воздухе ни ветерка. Во дворике аромат просто обалденный. Сумерки. Тишина. Значит, моя гипотеза подтвердилась. Машина существует! Ну и Бог с ней! Она не здесь. Разваливаюсь на скамейке. Благодать! Небо уходит в какую-то бездну вверх. Звёзды ещё не очень чётко видны.

Вроде хлопнула наружная дверь. Тень мелькнула в кухонном окне. Открылась дверь во двор.

– Серж, это вы здесь?

– Я, Жанна. Ненадолго. Скоро уйду.

– В доме ничего нет. Может, сходить в таверну, принести что-нибудь на ужин?

А ведь это отличная идея. Поднимаюсь в спальню. Открываю шкатулку. Женское любопытство неистребимо. Монетки, высыпанные мною поверх бумаг, теперь под бумагами. Спускаюсь вниз. Даю Жанне серебряную монету.

– А ты будешь есть?

– Если только чуть-чуть.

– Ладно, принеси жареную курицу, кувшин пива и бутылочку вина. Колин знает, какого.

Не прошло и десяти минут, как мы сидим внизу за столом, уплетаем горячую курицу и запиваем пивом. Видно, Жанна свистнула курицу, предназначенную для клиента. Тот долго ещё будет ждать своего заказа!

Спрашиваю Жанну:

– Ты случаем не слышала, выходят ли сейчас в порту из моря рыцари?

– Нет. После вашего отъезда их никто больше не видел.

Отлично. Значит, кошелёк принцессы я отработал. Допиваю пиво, и Жанна понесла посуду на кухню.

– Жанна, сегодня убирать не надо. Лучше завтра, и запри за собой дверь.

Опять сижу на скамейке и смотрю вверх. Бездонное небо вот-вот упадёт прямо на меня. Вместе со звёздами. Надо спасаться. Прижимаю к себе бутылочку. Дом, Дом, где ты, Дом…

***

Работы во дворе закончились, и даже всё заасфальтировали. С чего начать, не представляю. С Ахмедом ещё не говорил. Хотя Анна Петровна и сказала как-то при случайной встрече, что можно. А так всё как обычно:

– Здравствуй, Ахмед.

– Здравствуй, милок, как мама, бабушка?

– Спасибо, всё в порядке.

И больше ничего. Капитан сидит дома. Это у него называется отпуском. А может, не сидит? Он не связан работой в школе, как Александр и присутствием родственников, как я. И правильно делает, если не сидит.

Заглядывает мама.

– Серёжа, к телефону. Анна Петровна.

– Здравствуйте, Анна Петровна.

– Серёжа, Александр и Ахмед уже у меня. Капитан сейчас подойдёт. Составите нам компанию?

– Непременно.

Вот так случай! Мы все сразу – гости у Анны Петровны. Не произошло ли чего? Быстренько собираюсь. Взять или не взять? Возьму! Дверь, лестница, опять дверь, но ниже этажом. Нажимаю кнопку звонка. Открывает хозяйка.

– Проходите, Серёжа. И Капитан уже пришёл.

Все сидят за столом в комнате с камином. Капитан и Александр немного скованны неожиданным приглашением сюда. Сейчас разрядим обстановку. Ставлю в центр стола бутылочку.

– Пжалста!

– Серёжа, вот это уж, наверное, лишнее. Хотя честно признáюсь, что в прошлый раз я получила несравненное удовольствие от этого нектара.

– Анна Петровна, прошу вас, не оскорбляйте словом «нектар» это чудо, неописуемое словами.

– Ладно, ладно, сейчас принесу бокалы. Капитан, штопор где-то на кухне. Найдёте кухню?

– Попытаюсь, – и исчез в коридоре.

Итак, кухня найдена, штопор обнаружен, бутылка откупорена, вино налито, Ахмед поражён, священнодействие прошло благополучно, беседа начата.

– Я, конечно, – начала Анна Петровна, – бывшим владельцам этого особняка как родственница – седьмая вода на киселе. Последним владельцем Дома был Генрих Швейцер, а предпоследним – его старший брат Адам Швейцер. По отдалённости родства никакие фамильные документы Швейцеров переходить к моей линии никак не могли. Так что все добытые сведения – это просто те или иные свидетельства с чужих слов. Но картина из них складывается весьма любопытная.

Баронство Швейцеры получили в России где-то во времена Екатерины Второй. Тогда же и зародилось их богатство, которое к концу девятнадцатого века достигло внушительных размеров. Правда, распределилось оно по-разному. Основная часть отошла к Адаму Швейцеру, жившему в России. Он построил этот особняк и вёл светскую жизнь прожигателя. Правда, денег было больше, чем он мог пустить на ветер.

Но и Генрих Швейцер не бедствовал. Ещё в юности у него обнаружились большие способности к наукам, и его отправили на учёбу в Германию. Там он и остался почти на всю жизнь. Его интересы и таланты распространялись на теоретическую физику и химию, практическую электротехнику и механику, хирургию и психологию, минералогию и биологию и Бог знает на что ещё. Он был профессором Гейдельбергского университета и прослыл там как сумасброд. Был оттуда изгнан за опасные и ненаучные опыты по передаче энергии без проводов.

Примерно в это время умирает Адам Швейцер, и всё состояние семьи оказывается в руках Генриха. В 1903 году он переезжает в Россию и поселяется в этом особняке. До 1907 года о нем ничего не слышно, кроме того, что он всё время проводит в своём кабинете или библиотеке. Есть непроверяемые слухи, что он переписывался с Николой Теслой. Но в 1907 году затевается реконструкция особняка. В дом проводится электричество. Дырявятся стены, и устанавливается паровое отопление с кочегаркой в подвале. Некоторые помещения первого этажа перестраиваются и становятся похожими то ли на лаборатории, то ли на мастерские.

Генрих носится по Петербургу и размещает где только возможно заказы на всякие непонятные, диковинные приборы, детали, агрегаты. Никаких денег не жалеет. Всё это свозится в особняк. К 1912 году видимая активность Генриха стихает, а особняк напоминает неприступную крепость. Никто в него не допускается, а прислуга, не знающая русского языка, выписывается из Германии. И опять – лишь невнятные слухи о якобы исчезающих и появляющихся предметах и животных.

Осенью 1917 года Генрих уничтожает оборудование своих мастерских-лабораторий. Изломанный до неузнаваемости хлам вывозят возами. Прислуга отправляется в Германию. Есть сведения о получении Генрихом документов для выезда в Ревель, но там он так и не появился. Так что возможна инсценировка намерения уехать. Капиталы были переведены в немецкие банки, но так и не были востребованы. О смерти такой довольно видной фигуры ничего не известно. В этот момент Генриху было шестьдесят шесть лет.

И ещё одна странность. Когда комиссары взламывали двери особняка, то они оказались запертыми изнутри, но в здании никого не обнаружили. Вот, в общем, и всё, что удалось узнать.

– И это совсем не мало, – оценил Капитан, – теперь мы, во всяком случае, точно знаем, что в Доме велись научно-технические работы. Видимое уничтожено, а тайное сокрыто. Будем исходить из этого. Сергей, а ты чего скажешь?

– Скажу, что я шляпа.

– Смотри, самокритика до добра не доведёт.

– Я как-то задумывался над тем, что говорил мне Александр о том, что за пределы дома возможность перемещения не распространяется.

– Ну, и что?

– Это возможно, если чем-то экранировать внутренний объем дома от внешнего мира. Экран может быть сплошной или в виде сетки, решётки, но обязательно металлический. Причём этот экран можно использовать, как внешнюю границу, так и для генерации внутри него каких-либо ситуаций, событий при помощи наведения полей. Генрих Швейцер сделал в Доме как бы невидимый экран. При этом сетка экрана перед глазами. Он опутал сверху донизу изнутри фасадную и дворовую стены здания трубами и радиаторами парового отопления и использовал эту сеть не только для обогрева. Кому придёт в голову, что трубы подключены не только к котлу, но и к какой-то, упрощённо говоря, электрической машине для совсем других целей.

– Трубы-то ведь меняли, – заметил Ахмед.

– Кронштейны-то креплений труб наверняка старые остались. Вот через них и контакт.

– Допустим, но и что из этого следует? – спросил Капитан.

– Следует, что любой физик меня засмеёт. Чтобы при таких условиях создать между отопительными трубами на противоположных стенах сколько-нибудь заметное поле, нужна огромная энергия. А её наличия здесь не наблюдается. Правда, это по современным представлениям. Мы не знаем, что использовал Генрих, зачем и как. Например, некоторые опыты Теслы столетней давности современная наука не может воспроизвести до сих пор. Тесла многие секреты унёс в могилу. Генрих тоже что-то куда-то унёс.

– Серёжа, – напомнила о себе Анна Петровна, – так чем-то всё это поможет всё-таки или нет?

– Ещё как поможет! Я думаю, что при таком раскладе поиски нужно вести где-то в районе бывшей кочегарки. В подвале, под землёй или на первом этаже. Обосновать не берусь. Просто интуиция. Вряд ли Генрих стал бы прятать машину там, где её легко обнаружить, а доступ и коммуникации к ней затруднены и заметны. То есть не стал бы прятать её высоко над землёй.

На следующий день я приступил к изысканиям. Наш подвал требует тщательного изучения. Ещё по мальчишеским нашествиям в него помню высокие кирпичные своды, клетушки для дров с намалёванными надписями номеров квартир и всякий интересный хлам, хранившийся в этих клетушках. Уже в то время дров никаких не было, а сейчас не должно быть и клетушек. Вроде бы их ломали по требованию пожарных.

Дровяной период в Доме – это переход от капитализма к развитому социализму. Когда вышла из строя отопительная система, построенная последним дореволюционным владельцем Дома, то ремонтировать ее не стали, а запустили имеющиеся печи. Потом, лет через тридцать, провели центральное отопление и в целях экономии затрат труда провели все трубы по местам прокладки предшествовавшей системы. Хотя старая система и имела местами довольно странную конфигурацию. Зато метровые стены долбить не понадобилось.

Пора задействовать Ахмеда. Вешаю на плечо сумку с некоторыми причиндалами искателя кладов и выхожу на улицу. Да вот и он. Расковыривает палкой от метлы щели забитого листьями дождевого люка.

– Здравствуй, Ахмед.

– Здравствуй, милок, как мама, бабушка?

– Спасибо, всё в порядке. Ахмед, как бы нам с тобой посмотреть подвал?

– Как посмотреть? Очень просто! Отпереть, зайти и смотри сколько хочешь. Пошли.

И в самом деле – всё оказалось очень просто. Завернули во двор, спустились на несколько ступенек. Ахмед отпёр сильно подгнившую снизу, скрипучую дверь, повернул выключатель и шагнул вперёд. Я за ним. И действительно – клетушек для дров уже нет. Ряд тусклых лампочек под потолком, который я при своём среднем росте с трудом достаю рукой. Не фонтан, конечно, освещение, но пойдёт. Для рассматривания мелочей есть фонарик. Хороший подвал в секционном фундаменте. Сухой, несмотря на идущие по нему трубы отопления и воды. Пол чисто выметен Ахмедом. Почти идеальное помещение под склад чего-нибудь. В ЖЭКе как раз это и сообразили. В ближайших к двери секциях мешки, ящики, доски, какие-то железки, но завалов, мешающих осмотру, нет.

– Что будем искать? – спрашивает Ахмед.

– Сам не знаю, Ахмед. Что-нибудь странное, не характерное для простого подвала. Впадины, выступы, щели, нарушение кладки стен. В общем, что-то выделяющееся хоть чуть-чуть.

Сначала обходим подвал из конца в конец. В одном конце стена, а в другом – обложенный кирпичом отопительный котёл с двумя топками и литой табличкой производителя на немецком языке. Справа от него – выложенный с трёх сторон и по полу толстыми стальными листами, похожий на совок бункер для угля. Сбоку под потолком – наглухо забитое загрузочное окошко. Слева над котлом – начисто сгнившая вентиляционная труба. Ничего примечательного.

– Ахмед, двигаемся обратно. Ты по той стене, а я по этой. Осматривать всё от пола до потолка.

Встретились в тупике часа через полтора. Пусто.

– Пойдём обратно. Кроме котельной, осматривать больше нечего.

Вернулись к котлу. Рядом в потолок уходят трубы центрального отопления. Вокруг них разлом. Видно, выдирали старые трубы. Осматриваю котёл снаружи, заглядываю в топки – и самому становится смешно. В подвале нет и намёка на что-то нужное. Напоследок потоптался в совке угольного бункера. Попинал железо – звук глухой, как и должен быть.

– Ахмед, интересно, а почему это железо не сдали в металлолом?

– Пытались. Не оторвать ни от стены, ни от пола. Со стороны котла и не пробовали. Побоялись, что завалится вся стенка котла. Наверное, листы с выступами, вмурованными в стены и пол.

И действительно – край стенного листа слегка погнут, а в кирпиче стены щербина. Следы лома. На полу то же самое.