Вслед за мной в кафе вошёл старик. Он постоял некоторое время в дверях, словно выжидая, пока я усядусь за свободный столик, и затем прямиком направился ко мне. Не успел я ничего произнести, как он уселся напротив. Я не ожидал такого манёвра в полупустом кафе. Чтобы выказать ему своё неодобрение, я демонстративно обвёл взглядом вокруг, как бы давая понять, что мест много и не стоит нарушать моё одиночество. Но он не отреагировал, а лишь ухмыльнулся уголками губ.

– А я к Вам, – начал он разговор, в упор глядя на меня.

– Неужели? – С лёгкой иронией парировал я.

– Да, к Вам. Это правда?

– Что – «это»?

– Этот момент принципиален. Так правда или нет? Правда, что возникает эйфория? И что совсем не страшно?

Я не понимал, кто передо мной. Журналист? Для журналиста староват. Сумасшедший? Ну, это на Земле не редкость, но мне ни к чему. Просто какой-нибудь бездельник? В любом случае, надо с ним поосторожней.

– Уважаемый, – вежливо сказал я, – а к чему, собственно, все эти вопросы?

– Я тяжело болен.

Он не журналист, решил я про себя. Но вслух произнёс:

– Сочувствую, но…

– Мне нужно не сочувствие – оно тут у всех. Мне нужна помощь. Я заплачУ.

Я решил сыронизировать:

– И много заплатите? На кофе хватит?

Он улыбнулся вполне по-доброму, хотя не мог не чувствовать моего пренебрежения.

– Я заплачУ Вам столько, что хватит на кофейную плантацию, и не на одну.

Я сделал заинтересованный вид, хотя не очень-то ему верил.

– И за что Вы готовы столько заплатить?

– Если Вы позволите мне отправиться на Вашу планету умирать, я дам Вам… – И он назвал сумму, после которой я понял: этот парень – не бездельник. Он псих. Видя моё недоверие, он добавил: – Ну, сами посудите, зачем мне деньги? – Я пожал плечами, всё ещё неуверенный в том, что это не розыгрыш. Старик слегка наклонился ко мне и открыто посмотрел в глаза. – Но только расскажите немного об ощущениях, которые Вы испытывали на Незабудке.

Я рассказал всё как было, без приукрашивания или замалчивания. Во время рассказа мой собеседник частенько одобрительно кивал и поддакивал.

– Это даже лучше, чем я мог себе представить, – констатировал он, когда история закончилась.

– И что теперь? – Поинтересовался я, продолжая не верить в серьёзность происходящего.

– Мы можем оформить с Вами сделку.

– Прямо сейчас? – Во мне заговорил восставший из руин банкротства бизнесмен.

– Без проблем. Я и договор уже подготовил.

Всё было слишком стремительно. И я продолжал не верить в адекватность моего визави, даже когда он спроецировал передо мной договор. Пробежав текст глазами и оценив его юридическую чистоту, я в душе порадовался, что не утратил навыков делового человека.

– Но… – замешкался я, – Вы платите лишь за право размещения на моей планете. Перелёт за Ваш счёт?

– Несомненно, – сказал он, и я убедился – он точно ненормальный. Такие деньжищи лишь для того, чтобы безболезненно отойти в мир иной? Ведь есть способы и попроще. Видимо, поняв моё недоумение, он добавил: – Самоубийство не в чести, да и страшно это. А попасть в рай ещё при жизни, избавившись от мук и страданий, насладиться последними деньками и беззаботно встретить смерть во сне со счастливой улыбкой на лице – не это ли величайшее блаженство? Зачем мне деньги, если жить-то осталось всего ничего? И я не один такой – таких миллионы.

– А как же эвтаназия?

– Помилуйте, о чём Вы? Эвтаназия давно запрещена в этом мире. По счастью, у нас с Вами разные миры. – Он широко улыбнулся, довольный своим высказыванием.

– Другой мир – другие правила, – машинально бросил я.

– Вы тоже знаете этот принцип переселенцев?

– Уж мне ли не знать, – самодовольно кивнул я. – Но я не знал, что эвтаназия запрещена, просто никогда не интересовался этим. Разве это справедливо? Почему человеку мешают умереть, если он этого хочет?