Григорий Распутин. Жизнь старца и гибель империи

Глава 2
Жизнь в деревне

Русская деревня, что в Сибири, что в Центральной России мало изменилась за последние сто – сто пятьдесят лет. Это хорошо видно из описания села Покровского, данного журналистом столичной газеты «Биржевые Ведомости» в 1915 году: «Село захудалое, бедное, окружённое болотами, глухое и дикое, забытое Богом и людьми. Пробираться туда пришлось на телеге, которая иногда утопала в грязи выше колёс». Читаешь эти строки о Покровском времён Российской империи, а кажется, что написано о сегодняшней России. Слава Богу, не только на телегах передвигаются нынче сельские жители, но дорог как не было, так и нет, а многие деревни в нашей стране действительно уже давно забыты и людьми, и Господом.

Возникновение Покровского относится к XVII веку. Поселенцы из России появились здесь в 1642 году. Как водится, первыми постройками стали небольшой острог и церковь Покрова Пресвятой Богородицы. Со временем в селе, получившем своё название по храму, образовалось две улицы (одна из них – Тобольский тракт), а деревянный частокол за ветхостью и ненадобностью разобрали. Так как село стояло на оживлённой дороге, то до десяти постоялых дворов (в XIX в.) принимали здесь усталых путников. Даже для ночлега каторжников, направлявшихся далее на Север, в Покровском организовали пересыльный пункт – большую избу на окраине поселения. Среди знаменитых каторжан, ночевавших в Покровском, можно вспомнить литератора и философа А.Н. Радищева, участников восстания на Сенатской площади в декабре 1825 года и писателя Ф.М. Достоевского.

Часть жителей Покровского устроилась на государственную ямскую службу. История ямщичества началась в губернии практически с самого начала освоения северных земель, а первый ям^[21] появился в Тюмени (Покровское входило в Тюменский уезд) в 1601 году. По-разному складывалась судьба сибирских ямщиков. Денежное содержание было скромным: 20 рублей годового жалованья и 12 четвертей ржи и овса. Если у ямщика была своя пашня, он получал только жалованье. Условия работы и размер вознаграждения часто менялись и зависели от места службы, но указанные цифры можно считать средними для новых земель. Учитывая огромные прогоны, иной раз приходилось преодолевать расстояние в 400–500 вёрст, денег постоянно не хватало, и народ бежал со службы.

Автор исследования по истории Сибири П.Н. Буцинский отмечал: «.. Ямская служба была столь тяжела в Сибири, что немногие русские люди соблазнились этим жалованьем и немногие откликнулись на призыв воеводы, и если ямщиков набрано столько, сколько требовалось указом [подписан царем Михаилом Фёдоровичем в 1629 г. – Прим. А. Г.], то это потому, „что воевода велел насильно писать в ямские охотники“, как впоследствии жаловались последние».

Особых достопримечательностей в Покровском никогда не было. Долгое время возвышался над селом православный храм, но его разобрали в 1953 году, а на освободившемся от церковного здания участке построили типовой Дом культуры.

Сибирский извоз. Фото начала XX в.

Так и не узнали бы многие люди о селе в сибирской глубинке, если бы не Григорий Ефимович. Его имя позволило даже открыть здесь музей. Жаль только, что снесли дом «старца», хранивший память о своём неординарном владельце.

В Покровском по-разному относились к семье Распутиных, особенно после того, как Григорий стал в столице популярной личностью. Но вот корреспондент газеты «Биржевые Ведомости»^[22] сообщал своим читателям наиболее распространённое мнение односельчан о семье старца: «„Воры они и пьяницы“, – говорят в один голос о Распутиных покровцы». Отзывы односельчан трудно назвать положительными. Всё можно было бы списать на зависть – явление, распространённое в крестьянской среде, если бы они не находили подтверждения.

Отец старца – Ефим Яковлевич Распутин, слыл человеком не бедным, если, конечно, судить соразмерно уровню жизни в деревне. Занимался земледелием, ловил и продавал рыбу, возил в Тюмень и Тобольск пассажиров за плату, говорят, что владел мельницей, даже служил почтовым ямщиком, то есть состоял на государственной службе. В собственности Ефима Яковлевича значилось восемь выездных лошадей и двенадцать дойных коров. Для Сибири и Алтая это средних размеров крестьянское хозяйство.

Всё это подтверждает и дочь Григория Распутина, Матрёна, оставившая интересные и подробные воспоминания. В них, правда, она именует своего деда Ефимом Алексеевичем, а бабушку Анной Егоровной, но речь идёт о родителях Григория Ефимовича. Странно, но Матрёна ошиблась с отчествами дедушки и бабушки, что, однако, не умаляет значения оставленных ею воспоминаний.

«Дом на восемь комнат, хозяйство. Как и все в Покровском, Распутины делали обычную крестьянскую работу, занимались извозом и рыболовством», – пишет Матрёна Распутина. Ко всему прочему Ефима Алексеевича [Яковлевича] выбирали в селе старостой^[23], стало быть, был он человеком уважаемым и рассудительным.

«А как же пьянство?» – спросите вы. Очевидно, исправился, взялся за ум, да и семейная жизнь благотворно повлияла. Но односельчане ничего не забыли, как помнили они и Гришку, пляшущего и резвящегося пьяным на очередном сельском празднике. Поэтому и произнесли резкие слова в ответ на вопрос петербургского корреспондента: «Воры они и пьяницы».

В 20 лет Ефим Распутин женился на Анне Васильевне Паршуковой, дочери крестьянина Василия Паршукова из деревни Усалки^[24]. Невеста была на два года старше жениха. Распутины часто общались в Паршуковыми, жившими в соседнем населённом пункте, так что вопрос женитьбы решился между семьями достаточно быстро. Венчание в местной церкви Покрова Пресвятой Богородицы состоялось 21 января 1862 года^[25].

Предки Распутиных относились к финно-угорскому народу зыряне (коми), издревле населявшего земли современных Тюменской, Омской и Мурманской областей, Урала и республики Коми. По вере они были православными, свою своеобразную культуру к тому времени утратили. Так что к моменту рождения Григория семья Распутиных была достаточно типичной для русского крестьянства. Ничто в «старце» не напоминало о финно-угорских корнях.

Ефим Яковлевич родился 24 декабря 1841 года в семье Якова Васильевича Распутина, годы жизни которого нам доподлинно неизвестны. У Ефима был родной брат – Матфей. В 1760-х годах в Покровском жили Иван и Мирон

Распутины, причём имена сохранились в истории благодаря их участию в строительстве новой деревянной сельской церкви.

В Тобольской губернии Распутины поселились в XVII столетии. Более ранние следы этой семьи исследователи находят в республике Коми. В 1653 году семья Изосима Фёдоровича Распутина перебралась в Сибирь из деревни Палевицы, стоявшей на реке Вычегде.

О предках и родственниках Анны Васильевны мало что известно. Умерла она 30 января 1906 года. Супруг её, отец «старца», пережил её на десять лет и скончался в один год с сыном.

Немного пишет о бабушке (и о дедушке) и Матрёна Распутина, хорошо помнившая родителей своего отца. Жаль, ведь она одна из немногих, кто имел возможность рассказать о своих родственниках.

Из воспоминаний М. Распутиной: «В семье Ефима Распутина родилось пятеро детей. В живых остался только Григорий. Ещё и так ему самой судьбой давался знак – на нём лежит какой-то долг. Не случайно же именно ему суждено было остаться жить»^[26].

Вначале на свет появлялись девочки^[27], но долго они не жили и умирали в младенчестве. Словно проклятье преследовало семью Ефима. Первого мальчика, родившегося 17 августа 1867 года, родители назвали Андреем, но ребёнок умер спустя несколько дней. Второй появился в семье на следующий год и получил имя Михаила.

И действительно, когда родился Григорий, в семье уже был старший сын Миша, трагическая судьба которого сильно повлияла на психику будущего проповедника.

Можно сказать, что жизнь всех детей Ефима Распутина сложилась трагически. Неведомое проклятие тяготело над потомством простого сибирского крестьянина и отчасти передалось его сыну Григорию.

Историю гибели Михаила подробно рассказала Матрёна Распутина. Как это часто бывает, старший брат стал для младшего своеобразным наставником и другом – Миша с Гришей часто гуляли вдвоём в лесу, рыбачили и купались в Туре. Первому – 10, второму – 8 лет. В один из летних дней 1878 года братья отправились на речку и, накупавшись в прохладной проточной воде, переместились к пруду. Как развивались события, мы знаем от Матрёны Распутиной: о них, очевидно, не раз рассказывали близкие родственники: «Миша нырнул первым. Как там что – не знаю, но он стал тонуть. Миша уже исчез из виду, когда отец подбежал к воде. Протянул руку, пытаясь нащупать брата под водой. Миша схватился за его руку и попытался выбраться, но лишь утащил за собой под воду и отца. Мальчики цеплялись друг за друга, пытаясь встать на ноги. К счастью, их увидел проходящий мимо крестьянин, бросился к пруду, дотянулся до них и схватил одного из мальчиков за руку. Они так вцепились друг в друга, что стали одним клубком. Только потому их и вытянули».

К вечеру братья слегли, но лечить детей в деревне оказалось некому – ближайший врач находился в 120 верстах. Так семья потеряла старшего сына, а Григорий лишился любимого и единственного брата. С этого момента, считает Матрёна, её отец замкнулся в себе, «заболел чёрной немочью».

Что удивительно, и это подмечает в воспоминаниях и дочь «старца», выкарабкавшись из воды в детстве, Григорий Ефимович закончит свою жизнь в холодной невской воде, словно отдаст долг смерти, от которой он сумел увильнуть, будучи восьмилетним мальчиком.

Глава 3
Сын Григорий

О рождении своего отца Матрёна Распутина написала короткую и красивую легенду: «Небо над деревней ночью 23 января 1871 года осветила падучая звезда – предвестница великого события. В ту же минуту жена Ефима Алексеевича Распутина – Анна Егоровна – родила второго сына. Его крестили Григорием».^[28]

С датой рождения Григория Распутина много неясного. Дочь называет одну, сам старец несколько раз указывал другие, причём несовпадающие между собой. Но вот в Тобольске в архиве сохранилась переписная книга жителей Покровского за 1897 год. В этом официальном документе обнаружилась дата рождения Григория Ефимовича Распутина – 10 января 1869 года ^[29].

Так что со звездой, осветившей рождение нового «миссии», дочь немного приукрасила действительность ради красного словца, и великое событие произошло в более тривиальной обстановке.

Анна Васильевна родила Гришу 9 января, но в метрической книге священник Николай Титов, совершивший обряд крещения младенца, записал его на 10 число. Имя новорождённому дали по святкам в честь святителя Григория Нисского. Очевидно, выбор пал на этого малоизвестного святого случайно: по юлианскому календарю 10 января день его памяти. Католическая церковь отмечает этот день 9 марта.

Григорий Нисский (брат Василия Великого) служил епископом в г. Ниссы в 372–379 годах и был уважаемым философом и богословом, последователем греческого христианского ученого Оригена. Особой славы в христианском мире Григорий Нисский не стяжал, занимался в основном богословскими проблемами и борьбой с ересями. Очень мирного небесного покровителя получил Гриша Распутин.

Крёстными мальчика записали Матвея Яковлевича Распутина, его дядю, и жительницу села из семьи ямщиков Агафью Ивановну Алемасову.

Ребёнок родился здоровым, весил при рождении 2,87 кг, но что-то его беспокоило: мальчик плохо спал и постоянно крутился в люльке. Дочь в воспоминаниях отмечает плохое здоровье отца в детстве, но свидетельств этому недостаточно, а его быстрое развитие в определённой степени опровергает это: к полугоду Гриша мог легко подтянуться в люльке и встать, а после восьми месяцев он уже вовсю ходил по избе.

Со временем у Гриши выявились две проблемы: он страдал ночным недержанием мочи и поздно начал говорить. Первое время он говорил с трудом, словно что-то мешало ему, иногда было даже трудно разобрать, что же именно мальчик сказал.

Сам Распутин писал в своём мифологическом житие: «Вся жизнь моя была болезни. Всякую весну я по сорок ночей не спал. Сон будто как забытьё, так и проводил всё время с 15 лет до 38 лет. Вот что там более меня толкнуло на новую жизнь. Медицина мне не помогала, со мной ночами бывало как с маленьким, мочился в постели. Киевские сродники исцелили, и Симеон Праведный Верхотурский дал силы познать путь истины и уврачевал болезнь бессонницы».

Очевидно, что детские и подростковые проблемы Распутина относятся к отклонениям психологического характера. Физическому здоровью Григория Ефимовича можно только позавидовать. С теми же проблемами во многом связано и мессианство нашего героя. Известный советский психиатр профессор Владимир Евгеньевич Рожнов так определил тип психологической патологии Распутина: «параноическая психопатия или психопатия истерического круга со сверхценными идеями религиозного характера»^[30].

Но этот пример – лишь небольшая иллюстрация к рассказу о детских годах Григория, а позднее мы ещё вернёмся к мнению психиатров о его душевном состоянии. Но запомним диагноз, поставленный профессором Рожновым.

Трагическим рубежом стало для Григория его восьмилетие – неожиданная смерть брата повлияла на психику мальчика. Он и раньше своей активностью доставлял большие заботы матери, а после трагедии с Мишей и вовсе стал непредсказуем. Играет, бегает и вдруг остановится, сядет и сидит часами, не произнося ни звука. А бывало, неожиданно убежит в лес, бегает там и плачет, или, испугавшись чего-то, спрячется в доме, да так, что и не сразу его найдут.

Показательно, что у Гриши не было друзей, это подтверждает и Матрёна в своих воспоминаниях. Возможно, дети просто сторонились «странного» для них односельчанина, да и сам Распутин не особо нуждался в дружбе, живя в своём выдуманном детском мире. Родителям, не одобрявшим такой замкнутости, он говорил: «Не надо мне никаких друзей…».

«Был костляв и нескладен», – отмечает Матрёна, которая в своих воспоминаниях особо останавливается на цвете глаз отца, называя их ярко-синими.

О проблемах с психикой и о богатом воображении Гриши вспоминала и его мать, которой он рассказывал о красивой городской женщине, сидевшей у его постели в то время, когда он лежал с высокой температурой. Болезнь обострила все чувства мальчика, что и вылилось в это видение. Для почитателей Григория Ефимовича (и для дочери) эта женщина – Богородица, что, конечно, не соответствует словам самого ребенка, хорошо знавшего канонический облик Богоматери. Вряд ли он соответствует виду «красивой городской женщины».

Время шло, и Гриша рос. В 14 лет, со слов дочери, его «захватило» Священное писание, но увлечение это было мимолётным. Позднее оно вернётся к Распутину вновь, и пойдеёт он странствовать и проповедовать.

Став подростком, он уже мог помогать отцу в торговле, проявляя экстрасенсорные способности. Варвара вспоминала: «Как-то торговец лошадьми, пытаясь взвинтить цену, нахваливал свой товар. Отец отвёл деда в сторонку и предупредил: «Он врёт». Дед, разумеется, отмахнулся. Через некоторое время лошадь ни с того ни с сего, как казалось деду, околела».

А бывало, сидит Гриша у печки и вдруг скажет: «Идёт незнакомец». И действительно, спустя некоторое время в дом кто-то стучался.

С предсказаниями Распутина, особенно с высказанными в более старшем возрасте, случались интересные истории. Как-то в Покровском, стоя среди односельчан, Григорий Ефимович посмотрел на небо и изрёк: «Три месяца, до самого Покрова не будет дождя». И дождя не было три месяца. Легенда это или нет, но слухи о сибирском предсказателе поползли по России.

Эти выходки молодого человека пугали не только родственников, но и односельчан – в деревне нет семейных секретов.

Матрёна, однако, в воспоминаниях отмечает отчуждённость Гриши в отношениях с родителями, особенно с отцом, который считал, что все причуды сына связаны с нежеланием работать. Только позднее, когда сын стал известным, Ефим Алексеевич Распутин скупо скажет: «Парню, может быть, и дано…». Ну а пока между отцом и сыном, по словам Матрёны, установилось «вооружённое перемирие».

Изменилось поведение Григория и на улице – он стал драться, а вскоре и пить спиртные напитки. Иногда одно сочеталось с другим. Одну из таких драк описывает Матрёна: «Однажды, устав от издевательств, отец, под гиканье и свист, вступил-таки в драку. Его соперник, уверенный в своём превосходстве, ткнул в него кулаком, но отец отбил удар. Да так, что нападавший упал. Пока тот лежал, другие навалились на отца скопом. Но он справился с ними. И оставался при этом абсолютно спокойным».

Отец Распутина рассказывал: «…Пьёт, пьёт, а потом вдруг ну замаливать свой грех. В Верхотурье уйдёт. А как вернётся – не узнать моего Григория. Молится и прощения у всех просит»^[31]. А ещё с кружкой в руках обходит дома в близлежащих селах и собирает деньги на строительство церкви.

Односельчане Григория Ефимовича отмечали, что в молодости его друзьями-собутыльниками были Стряпчев и Варнава. Последний, благодаря участию Распутина, станет тобольским епископом.

Г.Е. Распутин

Григорий Ефимович не скрывал своего пьянства в молодости. В интервью газете «Новое Время» в 1912 году он поведал сказочную историю своего падения: «В 15 лет в моём селе, в летнюю пору, когда солнышко тепло грело, а птицы пели райские песни, я ходил по дорожке и не смел итти по середине её… Я мечтал о Боге… Душа моя рвалась вдаль… Не раз мечтая так, я плакал и сам не знал, откуда слезы и зачем они. Постарше, с товарищами подолгу беседовал я о Боге, о природе, о птицах… Я верил в хорошее, в доброе… и часто сиживал я со стариками, слушая их рассказы о житии святых, о великих подвигах, о больших делах, о царе Грозном и многомилостивом… Так прошла моя юность… В каком-то созерцании, в каком-то сне… И потом, когда жизнь коснулась, дотронулась до меня, я бежал куда-нибудь в угол и тайно молился… Неудовлетворён я был… На многое ответа не находил… И грустно было… И стал я попивать»^[32].

В селе Григорий получил прозвище «Вытул», некоторые звали его «Гришка-вор». Нужно помнить, что обвинения Распутина в конокрадстве^[33] не имеют документального подтверждения и, скорее всего, являются лишь вымыслом.

Первый самостоятельный выезд в Тюмень Григорий совершил в 1884 или 1885 годах. Семья собрала хороший урожай ржи, продав большую его часть в самом селе, но остатки Ефим Алексеевич решил продать в городе. Так как работа по сбору урожая ещё продолжалась, в Тюмень отправили Григория: в поле он был неважным работником. Поездка оказалась удачной, Распутин-младший хорошо сторговался и привёз домой даже больше денег, чем планировал его отец.

С этого момента Григорий стал ездить самостоятельно в Тюмень или в Тобольск довольно часто, но возвращался домой без денег, пьяным и избитым. За такое поведение по решению местной власти Григория не раз секли розгами, но помогало это мало. И чем дальше, тем больше пил Распутин, а будучи в алкогольном опьянении дрался и воровал.

Столичный публицист П.И. Ковалевский писал о Распутине: «Прежде его обычным занятием были пьянство, дебош, драки, отборная ругань. Бывало, едет он за хлебом или за сеном в Тюмень, возвращается домой без денег, пьяный, избитый и часто без лошадей. Такая жизнь продолжалась до тридцати лет. Всё это время среди односельчан он слыл за пьяного, развратного человека»^[34]. Эти слова подтвердила и дочь «старца» в своих воспоминаниях.

Тюмень. Фото С.М. Прокудина-Горского

В одну из поездок в Тюмень молодого Григория обольстила Ирина Даниловна Кубасова, стройная молодая женщина с белокурыми волосами.

К телеге Григория подъехала коляска со служанкой Кубасовой, которая передала просьбу Ирины Даниловны: «Через час ты должен сидеть на ограде имения Кубасовых напротив чёрного входа». В назначенное время Гриша подошёл к дому Кубасовых и по знаку всё той же служанки перелез через ограду и, пройдя по саду, зашёл в летний домик. Там его встретила Ирина Даниловна, обнажённое тело которой прикрывала лишь лёгкая накидка. Можно только представить, что испытал юноша в этой ситуации. Женщина обняла Григория, прошептала ему «Раздевайся» и шаловливо выбежала в сад. Распутин повиновался, но не стал ждать, а последовал за Ириной, забежавшей в дом. Вбежав в полутёмную комнату, он увидел Кубасову, лежащую на диване. Она громко скомандовала: «Теперь!». Оказавшиеся в комнате служанки распахнули тяжёлые гардины, и небольшое помещение залил солнечный свет. Распутин совершенно голый стоял перед лежащей в накидке владелицей дома и стоящими рядом с ней четырьмя молодыми женщинами.

В этот момент в комнату вошла ещё одна служанка Кубасовой с ведром воды, которую она выплеснула на Григория. Под общий оглушительный смех присутствующих дам, юноша упал, но одна из служанок, четырнадцатилетняя Дуня Бекешева, выбежала из комнаты. Она позднее и поведала Распутиным подробности этого происшествия.

Унижение в доме Кубасовых надломило впечатлительного юношу. По приезду домой он молчал, а о случившемся стало известно спустя много лет. Может быть, тогда Григорий и начал пить?

Но дочь Распутина приводит другой случай, также сильно повлиявший на отца и ставший, по её мнению, причиной его пьянства. Эту история Григорий Ефимович сам рассказал Матрёне.

Одну жительницу села Покровское уличили в связи с незнакомцем, причём женщина эта, Наталья Петровна Степанова, жила одна, будучи вдовой. Как водится, ревнители морали потребовали суда над ней, а правосудие вершил местный священник отец Павел. Приговор батюшки был прост: снять с «грешницы» всю одежду, выпороть плетьми и изгнать из общины. Всё это варварство происходило на исходе XIX столетия, тем не менее, селяне активно приняли в нём участие. Наталью Степанову раздели догола и привязали к лошади верёвкой. Животное медленно побрело вдоль рядов покровцев, вооружённых кольями и плётками, и те стали нещадно бить свою жертву.

Григория Распутина поразило, что все, кто избивал женщину, сами проделывали то, в чём обвиняли и наказывали несчастную.

Женщина потеряла сознание после первых ударов, и лошадь просто тащила окровавленное тело. Григорий догнал лошадь с несчастной уже в поле, отвязал Наталью Петровну и перенёс её в лес, где навещал некоторое время, принося еду.

Оправившись от ран, она тайком вернулась в свой дом за деньгами, решив навсегда покинуть село. Когда она уже выходила из Покровского, её заметили, и началось преследование, причём среди молодёжи был и Григорий. Он в итоге и спас бедную женщину, загородив её собой и дав ей возможность уйти по Тобольскому тракту. Покровцы не стали драться с Распутиным.

Свою будущую супругу Григорий встретил на очередной гулянке, которые он стал посещать с завидным постоянством. Многие очевидцы подчёркивали особую любовь Григория Ефимовича к пляскам, часто до изнеможения. В кабаках он мог плясать по три-четыре часа и в молодости, и во время жизни в Санкт-Петербурге.

Влюбился Григорий в крестьянскую дочь Прасковью Фёдоровну Дубровину, и после трёх месяцев ухаживаний они обвенчались. Супруга была старше на три года. Свадьбу сыграли в 1890 году, а первый ребенок в семье появился спустя четыре года. Всё шло нормально, но через несколько месяцев первенец Распутиных умер, и его кончина сильно сказалась на Григории, винившем себя в этой трагедии. Вспоминал он, возможно, и своих родителей, потерявших пятерых детей. Словно сама судьба противилась продолжению рода. Но в 1895 году родился сын Дмитрий, через три года, 27 марта 1898 года, на свет появилась Матрёна Григорьевна, а в 1900 году – Варвара Григорьевна. Несчастья миновали семью «старца».

Дом семьи Распутиных в селе Покровское

Дочь в воспоминаниях отмечает, что отец много работал. Поначалу они жили в доме Ефима Яковлевича, но затем Григорий отстроил рядом отдельный двухэтажный дом. «Самый большой», по мнению его дочери. Но в историю вошёл не он, а другой распутинский дом. До 1980 года стоял он в Покровском – местная историческая реликвия, погибшая на исходе жизни советской страны. Народная власть отомстила не только Николаю II, но и Распутину.

Григорий Ефимович приобрёл высокий и относительно новый жилой двухэтажный дом в три окна 19 декабря 1906 года. Деревянную постройку площадью около 100 кв. м срубил лоцман Тимофей Зубов и продал его Распутину за 1700 рублей, что было недёшево по тем временам.

По причине постоянных паломничеств главы семьи основные заботы по дому и хозяйству легли на плечи Прасковьи Фёдоровны. Но вести дела одной было всё же трудно, и Распутины наняли работниц. Первую из них звали Екатерина Иванова, и о ней мало что известно. Вторую – Дуня Бекешева, короткую биографию которой нам поведала Матрёна Распутина: «Дуня родилась в Тюмени, то есть была городская. В некотором смысле это весомая характеристика в глазах деревенского жителя. Но в ней не было ничего такого. Она несколько лет была в услужении у Кубасовых, вернее, у Ирины Даниловны Кубасовой. Следовала за ней по всем местам, где та путешествовала с мужем».

В одной из комнат дома Распутиных в Покровском

Да, в доме у Распутиных работала та самая Дуня Бекеше-ва, бывшая служанка той самой Ирины Кубасовой. Теперь понятно, как неприятная история, приключившаяся с молодым Григорием в Тюмени, стала известна в Покровском. Впрочем, Прасковья Фёдоровна так и не узнала об этом: Дуня поведала тайну только детям «старца».

Матрёна вспоминает, что мать часто плакала вечерами и смотрела на детей, как смотрят на сирот. В какой-то мере они жили и росли без отца, полностью предоставленными сами себе.

«Целый день мама буквально не присаживалась. Не помню, чтобы она и за столом сидела дольше нескольких минут. Всё боялась чего-нибудь не успеть. Тем более что после ухода отца свёкор и свекровь начали косо смотреть на неё. Думали, что в поступке сына (а они, разумеется, видели в нём только внешнюю сторону, так же, правда, как и мама) виновата жена. Так что ей пришлось очень нелегко», – отмечает Матрёна.^[35]

Семья Григория Ефимовича занимала второй этаж с высокими окнами на улицу. На первом этаже жила прислуга и располагались хозяйственные помещения. В 1914 году Распутин решает перестроить «маленькое», по его мнению, здание, что и делает – площадь дома после реконструкции увеличивается в два раза, а на улицу смотрят уже не три, а шесть окон с тёмными резными наличниками. Перед домом появляется небольшой, обнесённый невысоким деревянным забором, палисадничек. Двор, примыкающий к дому, от улицы отгораживал забор в человеческий рост, с мощными воротами и глухой калиткой-дверью.

Распутин с детьми в Покровском

После кончины главы семьи дом и остальное имущество разделят наследники: супруга, сын Дмитрий и дочери Матрёна и Варвара. Дом подорожает после реконструкции и будет оценён Распутиными и нотариусом в 2 тысячи рублей. Стоимость же всего недвижимого имущества «друга» императорской семьи составит 2 600 рублей!

Падение царского режима, разгром Временного правительства и установление власти большевиков в общем-то мало повлияли на жизнь Распутиных. Хотя без «приключений» не обошлось.

Утром 21 апреля 1917 года в дом, в котором находились дочери Распутина, Анна Николаевна Распутина^[36] и Екатерина Ивановна Печёркина уверенно постучали, а на вопрос «Кто?» мужской голос ответил: «Открывайте двери!». В окна было видно, что у дома толпятся солдаты. Печёркина выглянула в окно и сказала, что в доме одни женщины, и они боятся открывать. Кто-то из военных ответил, что они сломают дверь. Ничего не оставалось, как впустить солдат в дом. Целый час они шатались по дому, вырывали фотографии Распутина из альбомов и что-то искали. Фотографии позже нашли изорванными во дворе дома. Уходя, солдаты вынули из рам два портрета «старца» и унесли их вместе с золотыми столовыми часами, золотым медальоном с портретом Григория Ефимовича, шёлковым шарфом, дамским гребешком, колодой карт на французском языке и другими подобными вещами.

Невольным свидетелем происшествия стал знакомый одного Покровского священника^[37], некий Сергей К., случайно зашедший в дом Распутиных. Часть фотографий и писем солдаты отдали этому человеку^[38]. После ухода незваных гостей Распутины обратились в полицию.

Распутины. В центре – вдова Григория Распутина, Параскева Феодоровна; слева – сын Дмитрий; справа – его жена Феоктиста Ивановна. На заднем плане – Екатерина Ивановна Печёркина (работница в доме)

Стараниями директора Покровского музея Распутина М. Смирновой в архиве нашлось дело Тюменского окружного суда, начатое по заявлению старшей дочери «старца».

Матрёна Распутина в эмиграции

В первом протоколе значилось: «Протокол 1917 г. апреля 22 дня. Я, младший начальник 2-го участка Тюменской уездной милиции Филипчинский, составил настоящий протокол о нижеследующем. Сего числа гражданка с. Покровское той же волости Тюменского уезда Матрона Григорьевна Распутина заявила мне, что 21 апреля часов в 9 утра к нам в дом под командою неизвестного ей офицера пришли человек 50 нижних чинов…».

Дело об ограблении ни чем так и не закончилось, и его закрыли в мае 1919 года.

Дальнейшая семейная история Распутиных складывалась непросто.

Сын Дмитрий женился в феврале 1918 года, в возрасте 22 лет. Его избранницей стала крестьянская дочь из деревни Ламбиной (Кулиги) Куларовской волости Тобольского уезда Феоктиста (Фёкла) Иоанновна Печёркина. Их судьба сложится трагически: родство с Распутиным в Советской России ничего хорошего не предвещало.

В декабре 1920 года всех выселят из семейного дома, в котором откроют больницу, а позднее школу и магазин. Со временем Распутины построят на краю села небольшой новый домик, но и там советская власть не даст им спокойно жить. В 1930 году в один из дней вдову «старца» Параскеву Фёдоровну, сына Дмитрия Григорьевича и сноху Феоктисту Иоанновну посадят на телегу, разрешив взять с собой чуть более 30 кг личных вещей (на всех!), и отправят в Тобольск. Там несчастных разместят с другими раскулаченными крестьянами на открытой барже и повезут в Обдорск (Салехард). В пути на холодном судне Параскева Фёдоровна умрёт, место захоронения ее неизвестно. Где-то на берегу по пути в ссылку.

В Обдорске Дмитрию и Фёкле выделят место в большом общем бараке № 14, где через три года, 5 сентября 1933 года, от туберкулёза скончается Феоктиста, а в декабре того же года не станет и самого Дмитрия Григорьевича Нового (Распутина).

Младшая дочь Варвара умрёт в 1925 году от тифа. Она переберётся в Москву и до неожиданной кончины будет работать стенографисткой в Управлении юстиции.

Только дочь Матрёна, вовремя уехавшая из России, проживёт долгую жизнь и скончается от сердечного приступа в 1977 году в Соединенных Штатах Америки в возрасте 79 лет. Правильный выбор, сделанный однажды, сохранил Матрёне жизнь.