Сбежав с улицы Кирова на первый попавшийся на пути переулок, я, не разбирая дороги, ринулся вдоль темных кирпичных стен, но, не успев добежать каких-то несколько метров до конца дороги, встал как вкопанный. Кто-то меня окликнул. В вакууме без единого звука в пространстве этот голос был пусть и тихим, но пронзительным. С момента пробуждения до настоящего момента все звуки вокруг так или иначе были лишь порожденными моими движениями шорохами и клацаниями, но шепот звал меня, он просил… "ен идоху – ясьнатсо". Оно лежало слева от меня на расстоянии одного прыжка.
В глубине зарослей кустов, между узким проемом между стен двух домов, там, в кромешной темени, лежало оно, и оно плавными движениями словно желе колыхалось из стороны в сторону, пошаркивая то ли ногами, то ли руками по выщербленной гравием земле. Оно бесформенно, оно омерзительно, невозможно было понять, где начинается и заканчивается его или ее туловище, в какой стороне руки, в какой ноги и где вообще находится голова, от которой и исходит голос. Голос невнятный, бесполый, то ли ребенка, то ли немощной женщины. Ужас окатил меня ледяной водой, я не мог оторвать взгляда от сковавшего мое сердце непонимания и страха. А оно, не останавливая движения, приближалось ко мне из тени, оно продолжало хрипеть и молить о помощи на незнакомом мне наречии, то пропуская буквы, то переворачивая слова. Мне нужно бежать! Я не могу больше смотреть на это.
Добрался до дома за 6 минут, ни на секунду больше от того места я не замедлял своего бега, летел очертя голову и не разбирая дороги.
Мой родной дом, сколько себя помню, он всегда был бледно желтого цвета, краска уже давным-давно начала сходить со штукатурки, оголяя местами рытвины кирпичных стены. Ни в одном окне не горел свет, в воздухе запахло прелостью и смрадом стоящих по соседству мусорных баков. Кромешная ночь не отступала от меня.
Я решил не ждать приветствий из соседних кустов как несколько минут назад и направил свой уже куда более осторожный шаг в сторону подъезда. Но, зайдя во внутрь, я припустил что было мочи и взлетел по ступеням до самого верха. Пять этажей были для меня самым страшным этапом, пролет за пролетом я все больше ощущал присутствие чего-то чужого, того, что никогда в подъезде не было, но теперь все стало его домом.
Сам того не заметив, я оказался перед дверью родной квартиры, судорожно открыл сумку, замочная скважина мучительно долго не хотела принимать из моих задеревеневших пальцев спасительные ключи, но дверь была открыта, несмотря на то, что я перед этим точно ее закрывал. Но, все больше сгущающаяся в темени подъезда заставила меня забыть о подозрениях и все-таки зайти в ставшую для меня неожиданно чужой. Аккуратно ступив в квартиру, где не было света ни от ламп, ни от зашторенных окон, я запер дверь на все засовы и тихо опустился на пол, облокотившись спиной о стену. Я замер. В голове копошились страшные мысли о том, что меня может ждать на улице и что я могу сейчас встретить уже дома. Дома! Мама! Папа! Я должен их увидеть!