Тед не видел ее уже очень давно, даже на могилку не ездил. Его сердце дрогнуло, на глазах вновь проступили слезы, все человеческое, вся его суть, все что ему, было, так дорого находилось прямо за этой дверью. Она звала его за собой, убаюкивала, призывала и повар поддался. Все еще держась мертвой хваткой за деревянную швабру, он шагнул за порог и, нащупав на стене выключатель, остолбенел.
Перед ним стоял тот самый парень с кроваво-красными алмазами вместо глаз, его губы растянулись в довольной усмешке, белоснежные клыки слегка поблескивали в свете ламп. Тед попятился назад, но дверь в кухню за ним захлопнулась, а черные тени стали подступать к нему со всех сторон. Дети, голодные, злые дети, с огромными зубами. Окружив свою жертву они, словно пираньи щелкая клыками, набросились на него.
Повар отчаянно сопротивлялся и, взмахнув древком швабры, отбросил сразу двоих. Но тут же почувствовал, как клыки какой-то девчонки вцепляются в его забинтованную руку, из которой на пол полилась кровь. Схватив акулу за волосы, он попытался сбросить ее с себя. Но поняв, что так ее клыки еще сильнее врезаются в мясо, Тед заревев словно медведь, приложил всю свою могучую силу, с размаху ударив ее о стенку затылком стараясь размозжить упырю череп.
После третьего сокрушительного бума ее хватка ослабла и шеф, ударив девчонку еще раз, скинул с себя, уже ощущая, как одна из пиявок присосалась к ноге. Занеся над ним свое орудие, великан с силой воткнул дерево точно в голову малолетнего вампира и, сломав черенок швабры ударом колена, выбил кусаке пару зубов.
Остальные же продолжали свое наступление. Тедди словно полководец руководил своими солдатами, наблюдая за сражением со стороны и, постоянно подбадривая ребят. Он видел, как свирепо и отчаянно дрался припертый к стенке поваренок, медленно истекая кровью. Парень был ему благодарен за это в конце концов его бойцам был нужен опыт. Но мгновения его жизни истекали, сходя на нет как песок в огромных, как и он сам песочных часах.
Это понимал и сам Тед не собиравшийся сдаваться без боя. Но постепенно он стал чувствовать, как слабеет, потеряв слишком много крови. После нескольких отчаянных попыток отбиться от своры маленьких вурдалаков его занемевшие руки сами собой опустились, перед глазами все поплыло, ноги подкосились. Падая, он успел проткнуть своим копьем сразу двоих. Черные тени облупили его словно комары.
В последние секунды своей жизни, Тед, умирая, осознал, наконец, кем был всю свою жизнь. Огромным ходячим куском мяса, что бросают на растерзание львам в зоопарках. Последним повар увидел свою любимую кухню и голос матери звавший его за собой. В долину предков, к белым радужным вратам. Взяв ее за руку, он шагнул в темноту.
– Кушать подано! – громко возвещал Тедди, победоносно вскинув руки. Наперед зная, что это был только аперитив.
Глава 12. Главное блюдо
Проснувшись среди ночи в своем кабинете на первом этаже, Сэм вдруг почувствовал тревогу. Что-то страшное происходило в этом кошмарном замке, со стороны столовой до него то и дело долетал шум. Звуки шагов, громкие возгласы и даже грохот. Оторвав свою помятую физиономию от стола, первое, что он увидел это заляпанные слюной записи, чернила его гелиевой ручки размочило, они размазались по листам и наверняка сейчас красовались у него на щеке словно татуировка.
Записи было не восстановить. Тяжко выдохнув, учитель скомкал замаранные листы и отправил в мусорную корзину труд нескольких бессонных ночей. Похоже, что от усталости его вырубило прямо за письменным столом. Поднявшись на ватных ногах, он ощутил громкий хруст позвоночника. Интересно сколько же он спал. На циферблате стрелки упорно показывали без двадцати час.
Надо же почти пять часов здорового крепкого сна за письменным столом неудивительно, что у него ныло все тело. Но бодрость так и не пришла, ему просто необходимо добраться до кровати и хоть ненадолго заснуть, лежа в мягкой постели. На худой конец если уснуть не удастся, то в комнате есть горячая ванна и кофе. Подавив огромный зевок, Сэм подошел к двери и, схватившись за ручку, остановился.
Шаги, шум и голоса, значит, все-таки это ему не приснилось. Слегка приоткрыв дверь, Сэм выглянул в коридор. В двух шагах спиной к нему стояли два человека и о чем-то оживленно спорили. Они говорили шепотом, потому слышать их он не мог, только видеть. Одного из них, вернее одну учитель узнал сразу. Длинные черные волосы, подтянутая ровненькая спина и роскошные ножки на высоких каблуках.
Да, на эту спинку заглядывались почти все мужчины санатория. Даже он сам не раз ловил себя на мысли что то и дело пялиться на свою начальницу. Вторым, судя по небольшому росту, был ребенок. Может кто-то из богатеньких приближенных к руководству детишек. Двери столовой распахнулись и в коридоре показались швейцары с большим черным мешком, в котором вне всяких сомнений находилось тело.
Только вот чье оно? Первая догадка показалась учителю слишком страшной. Не один Тони Уолш заметил исчезновение девочки сироты. Неужели что-то случилось с бедняжкой Нэнси. Краем уха Сэм слышал про скандал в женском корпусе, но неужели он мог вылиться во что-то большее, чем обычная девичья ссора.
Но нет, там явно была не она. Мешок слишком большой, да и лакеев что несут его четверо. Для маленькой, хрупкой девчушки хватило бы и одного. Завуч и подросток расступились, пропуская процессию. Сэм слегка прикрыл дверь, оставив совсем крошечное расстояние и когда носильщики поравнялись с его кабинетом учителю удалось хоть и на долю секунды заглянуть в пакет. От того что он там увидел ему сделалось дурно.
Лежавший внутри едва напоминал собой человека. Его лицо было истерзано в клочья, вместо правого глаза зияла дыра, левая нога вырвана права изогнута в неестественном положении. Единственным опознавательным признаком оставалась израненная забинтованная рука, на которой не доставало трех пальцев. Из его многочисленных ран лилась кровь, оставляя за собой алую дорожку на белом полу. Это был один из поваров. Тот, что считался у них главным.
Он редко покидал пределы кухни, но кто бы мог подумать, что бедняге суждено остаться в ней навсегда. Швейцары, негромко постукивая туфлями, проследовали к входным дверям. Завуч, жестом руки велев парню возвращаться в свои покои повернувшись на каблуках, направилась вслед за ними. Поняв, что она идет прямо на него учитель в последний момент успел прикрыть дверь и, затаив дыхание ждал, когда стихнут ее осторожные, медленные шаги.
Как только мегера ушла, Сэм закрыл дверь на два оборота ключа и, повернувшись, уперся в нее спиной и тяжело выдохнув, сполз на пол. В его голове не укладывался весь ужас увиденного. Обычный учитель литературы средней школы и представить не мог, чем обернется для него эта отдаленная работа в темном, мрачном замке посреди леса. У него перед глазами стоял образ черного мешка и кучи мяса с кровью внутри.
Он не хотел закончить так же как это несчастный повар. Страх еще какое-то время пробирал его до костей, по телу градинами била мелкая дрожь. Оринтон знал, что ему придется собраться с силами и все-таки выйти из своего укрытия. Первым делом нужно было перезапустить мозг, реанимировать его, попытаться отойти от шока и начать соображать.
Кое-как заставив себя подняться Сэм, шатаясь, словно пьяный побрел к раковине, поставленной в углу кабинета. На самом деле эти помещения задумывались для врачей, но, когда мест для персонала стало не хватать, было решено заселять учителей во все свободные. Схватившись одной рукой за раковину, он открыл кран и несколько раз брызнул себе в лицо холодной водой.
Не помогло. Дрожь все никак не отступала, колени тряслись и подкашивались, разум отказывался производить перезапуск. Собрав в кулак всю свою волю, Сэм влепил себе смачную пощечину, затем еще и еще одну. В этот момент он чувствовал себя роботом, машиной, которую пытались завести с «толкача». Получилось. Аллилуйя, мозги заработали. Взяв с вешалки небольшое вафельное полотенце, учитель вытер им лицо и руки.
Встретившись с самим собой глазами в зеркале, Оринтон не узнал парня, напротив. От вечно спокойного, твердого умника не осталось и следа. Лишь побледневший овал лица и красные, горевшие огнем щеки. В следующую секунду его осенило, очевидно, перезарядка подействовала. Такими же бледными и напуганными в последнее время были дети.
Но что же все-таки произошло с этим поваром? Все эти укусы от клыков на его теле явно не были следами животного. Вампир? Ходили слухи, что одного из них недавно видели в Нерестене. Но это было за много миль отсюда, к тому же, как писали в газетах, его убили. Неужели один из них все же сумел забраться в замок. Нет, этого быть не может. Все это бред! Вранье! Вымысел бессовестных журналюг и пытавшихся привлечь к себе внимания горожан.
Сэм не был суеверным и как ученый в подобные байки не верил. Но как писатель, а тем более писатель-фантаст, он долгое время изучал все подобные легенды и мифы. Только вот становится частью этих кровавых историй, не очень хотел.
Возможен и другой сценарий. Кто-то из учеников или сотрудников санатория убил бедного шеф-повара, изрезав ему все тело и возможно даже несколько раз укусив его. Но какой силой он тогда должен обладать, чтобы проделать подобное с двухметровым взрослым мужчиной, имевшим вид кухонной Годзиллы и весившим явно не меньше ста килограмм.
Вопрос с тем, кто это сделал, оставался открытым, но больше учителя волновал другой вопрос. Кто будет следующим в его списке? Сна не было ни в одном глазу, всю усталость как рукой сняло, но пока что сделать Сэм ничего не мог. Ему оставалось только сидеть и ждать того что будет дальше. Усевшись посреди дивана, учитель, оставшись наедине со своими горестными мыслями, еще долго смотрел в окно, глядя, как ветер кружит медленно падающие снежинки.
* * *
На следующее утро после забора крови был объявлен санитарный день. Всем было запрещено выходить из своих комнат до самого полдника. Руководство санатория ловко прикрылось уборкой коридоров и якобы дезинфекцией всех помещений. Завтрак и обед должны были принести каждому в номер. Однако к разочарованию многих даже не смотря на происшествие, уроки никто не отменял.
Остаток ночи Сэм провел в раздумьях. То, поднимаясь с дивана то вновь на него садясь то, как загнанный зверь метался по комнате. В семь пятнадцать в дверь его кабинета вдруг постучали. Напрягшись всем телом, учитель первым делом взялся за стул. На вопрос кто это, повар ответил, что принес завтрак. Тяжело вздохнув и отпустив стул, учитель шагнул к входу. Глазка у кабинета не было, потому ему пришлось немного приоткрыть дверь. Убедившись, что перед ним стоит улыбающийся старец в белом колпаке и с подносом в руках Оринтон распахнул перед ним дверь.
– Я долго стучался к вам в комнату, никто не открыл, – хриплым голосом произнес мужчина, ставя поднос с тостами и апельсиновым соком на письменный стол.
– Вы ночевали сегодня здесь? – с интересом разглядывая учителя, спросил он тоном дружеской беседы. – Или вовсе не ложились? Вид у вас какой-то усталый?
Сэм не ответил стоя от него буквально в одном шаге, он словно дикий зверь ожидал сиюминутного нападения. Добрый старичок повар ну как же ага. Примерно так и выглядят все маньяки, стараясь втереться в доверие. Так и не дождавшись ответа старик, пожав плечами, направился к двери, но остановился, когда учитель, уверенно шагнув вперед, перегородил ему путь.
– Что происходит? – негромко спросил Сэм, слегка наклонившись к нему. – Я слышал шум ночью.
– Понятия не имею, – весело отозвался белый колпак, похоже, приняв его поведение за глупую шутку. – Я не слышал никакого шума, все в санатории идет как обычно, только вот шеф-повар…
– Что шеф-повар? – резко перебил его Оринтон, делая еще один шаг вперед.
– Не вышел сегодня на смену, – прижав руки к груди и отступая, быстро ответил повар и, как будто бы извиняясь за столь скудный завтрак, добавил. – Поэтому мы и справляемся, как можем, а еще этот санитарный день народу вечно не хватает.
Учитель вновь промолчал. Этот повар так правдоподобно изображал испуг и к тому же уверенно говорил о рутине, что Сэм поверил. Он действительно ничего не знает.
– Вам бы хоть немного поспать, – сказал повар, обрадованный тем, что его, наконец, отпустили. – Выглядите действительно скверно.
Пожелав, как и всегда приятного аппетита мужчина скрылся в коридоре. Закрыв за ним дверь, Сэм вновь глянул в зеркало. Да, действительно скверно. Но твой шеф-повар выглядел куда хуже. Самое главное к концу этого дня не стать похожим на того парня в черном мешке, составив ему компанию на тематическом конкурсе красоты МКМ – «Мистер Кровавое Месиво».
Отвернувшись, учитель подошел к столу и, взяв один из тостов, потянул, его было в рот. Но через секунду остановился. Отравлено? Вряд ли, повара еще не в курсе того что произошло ночью. Труп вынесли, все следы скрыли. Пока все что произошло в столовой, держат в тайне. Надолго ли их хватит, кто знает.
Проглотив завтрак, Сэм вернулся к дивану и, на него вдруг с новой силой навалилась сонливость. Он не заметил, как, откинув голову, захрапел. Во сне учитель видел, как бежит по длинному темному коридору, а за ним гоняться призраки без лиц. Черные безликие тени с окровавленными пастями и острыми как бритва зубами.
* * *
Очнувшись через несколько часов, в холодном поту он огляделся. По-прежнему был один в своем кабинете, дверь заперта, ключ в замке, окно цело. Больше всего людей убивает замкнутые пространства. Запертый в четырех стенах человек остается один на один со своим извращенным сознанием. А оно может быть опаснее тысячи подобных маньяков. Растягивая свое удовольствие, на долгие часы, сводя здорового человека с ума. Оставаться одному надолго нельзя.
Половина третьего на часах уже должны были принести обед, но похоже было глупо его дожидаться. Все еще помня острые клыки из своего сна, Сэм решил, что просто обязан от них защититься. Оружие ему сейчас было необходимо, как воздух и потому придется предпринять отчаянную вылазку и добраться до своей комнаты. Не стулом же защищаться ему, в самом деле.
Подойдя к двери, он повернул ключ и осторожно выглянул в коридор. Никого. Похоже, никто добровольно не собирался нарушать указания завуча. Никто, кроме него. Озираясь по сторонам, Сэм выскочил в коридор, не забыв прикрыть за собой дверь и осторожно переставляя ноги, двинулся к лестнице. Медленно продвигаясь за шагом, учитель то и дело останавливался, прислушивался и шел дальше.
Осмотрев коридор второго этажа, он в два быстрых шага добрался до своей комнаты, но прежде чем войти нащупал в темноте выключатель. Заглянул внутрь. Пусто. Буквально запрыгнув внутрь своих апартаментов, Сэм тотчас закрыл дверь. Все получилось, спокойно и просто. А главное тихо, слишком тихо. Словно это было затишьем перед большой бурей.
Подойдя к шкафу, учитель вынул из него сумку и тут же принялся ее перетряхивать, вытаскивая наружу все вещи. Как он и думал на дне его большой поклажи лежал рюкзак поменьше. Отцовская походная сумка темно-зеленого цвета, матери все-таки удалось ее запихать, заложив сверху одеждой. В ней Оринтон старший человек всегда готовый ко всему, боец по своей натуре держал все необходимые в походе вещи.
Ослабив стягивающую веревку, Сэм высыпал на пол ее содержимое. Большой охотничий нож, коробок спичек, старая, потертая фляга на триста грамм, куча бинтов и средств от насекомых. Не так уж и много. Первым дело, взяв в руки нож, учитель вынул его из ножен и проверил острие. Слегка затупился, но все еще годен, в драке не на жизнь, а на смерть может сослужить хорошую службу. Засунув его за пояс и прикрыв пиджаком, Оринтон принялся осматривать дальше свои боеприпасы.
Открыв коробок и убедившись, что все спички до сих пор целы он сунул его в нагрудный карман. Оставалась фляга. Размер удобный, такая легко поместить в кармане брюк. Только вот что в ней? Отвинтив крышку, Сэм приставил ее к лицу, в нос тут же ударил резкий запах этилового спирта. Этанол. Скорее всего, отец брал его с собой для обработки ран, используя как антисептик, дабы не занести грязь и, обеззаразив порез или царапину забинтовать.
Хотя возможно изредка употреблял содержимое этой стальной склянки внутрь, кто знает. Пожав плечами учитель, поднявшись на ноги, стал собираться, его еще ждал последний в своей жизни урок, к которому он был готов во всеоружии в прямом смысле этого слова.
* * *
Марта Олинс дежурила этой ночью в корпусе девочек и естественно ничего не слышала о пропавшем поваре. Не шума борьбы, не грохота, не криков до ее ушей недолетало. Однако, даже не обладая достаточно чуткой интуицией и ни во что, не вмешиваясь, женщина начала подмечать довольно странные происходящие в санатории вещи.
Марта видела, как изменились девочки из статных, серьезных красавиц они превратились в унылых, зомбиподобных простушек. Последние несколько дней все их движения были скованными, натянутыми и слегка заторможенными. Словно их всех поразил страшный недуг, заморозивший рефлексы и забравший всю радость жизни.
Они больше не скапливались в коридорах, стекаясь в не большие лужицы. Не кудахтали как куры, обсуждая парней и, не трещали, словно сороки во время ссор. Все больше напоминая безвольных, бесчувственных, скучных амеб с которыми никогда не возникает проблем.
С одной стороны это хорошо для воспитателя, меньше проблем. А с другой руководству бы надо задуматься над этой апатией, что внезапно охватила весь замок. Предпринять меры, провести исследования, выяснить причину. В конце концов, для чего тогда здесь столько врачей?
Ответов на свои вопросы мисс Олинс долго ждать не пришлось. Когда назначили дату забора крови, у всех, кто находился в санатории, она обрадовалась и огорчилась одновременно. Назначение анализов могло означать только одно. У людей в белых халатах уже есть подозрения о надвигающейся пандемии. Но с другой стороны работа для ее ликвидации уже началась и руководство при деле, завуч их явно не бросит.
Однако депрессия всех учеников вдруг разом прошла. Постепенно у них изменился цвет лица, пропали мешки под глазами, посиневшие губы вновь обрели былую красоту. Но не успела Марта обрадоваться этим изменениям, как вдруг поняла, что все стало еще хуже. Девочки целый день преследовали ее, почти не давая прохода.
Повариха то и дело ловила на себе их алчные, озлобленные взгляды. Один или два раза встретившись с ними, она вдруг заметила красные огоньки. Они выглядели, как маленькие злобные искорки готовые в любую минуту разразиться страшным, ужасающим пламенем. Девушки буквально пожирали ее взглядом, как голодный человек смотрит на аппетитный кусок мяса в магазине. Тогда мисс Олинс решила, что ей показалось, но на всякий случай после отбоя заперла изнутри дверь преподавательской комнаты.
И как видно не зря. Когда часы пробили полночь женщина, проснувшись, услышала шаги. Они стояли за дверью, человек пять или шесть. Девочки просили открыть, просили поиграть с ними, прочитать сказку, принести горячего молока, пытались войти, дергая ручку, но дверь не поддалась. Их тоненькие голоса хором шептали одно и то же: – «Впусти нас, впусти».
Их шепот сводил беднягу с ума, проникая в сознание. Лежа на диване укрывшись тоненьким пледом Марта, тряслась от страха и, заткнув пальцами, уши старалась не издавать не звука. Это продолжалось чуть больше часа, вскоре они умолкли и ушли, наверное, решив, что за дверью никого нет. Спустя еще час перепуганная насмерть женщина все же задремала, дрожа как осиновый лист.
Утром ее разбудил первый поток солнечного света, лившийся через окно. Повар принес завтрак прямо в постель и все, что было этой ночью, постепенно забывалось как страшный сон. Марта решила, что она просто слишком пугливая, весь этот мрак, окружающий замок, лес, горы и отдаленность кого угодно доведут до беды.
А все остальное за нее додумало воображение, не было никаких красный глаз и шепота по ночам. Странное поведение детей наверняка связано с какой-нибудь местной лихорадкой, которую они подхватили сразу же после приезда сюда. Здешний климат создан явно не для детей. И не для взрослых, думала мисс Олинс, целиком проглатывая тосты, почти не жуя. Если бы ей так много не пообещали ее бы, здесь не было.
Эта наивная простушка еще не знала, что оплаты за свои труды и во все ей не видать. К четырем часам дня отправив детей на уроки, Марта вернулась к себе в кабинет. Но только она уселась за книжку, как по громкой связи объявили срочный общий сбор всего персонала и учеников в столовой. Эмили Кроинхорд обещала сделать объявление по факту исчезновения повара.
Но когда все собрались, и швейцары с угрюмыми минами заперли двери завуч лишь громогласно рявкнула: – «Ешьте!». И в столовой началась бойня. Повара слишком поздно поняли, что готовить ужин уже не обязательно.