–Люди? Хм… – Евгений Петрович задумался. – Наверно, могут. Только тут всё в миллион раз сложнее: свобода воли, там, и всё такое. Хотя, скорее всего они даже не будут понимать, что делают. Последствия же для них наступают раньше причины…

–Так может я и есть такой гиперкомпенсатор? – предположил Тимка. – Я же тогда правильно всё рассчитал. Можно же было всё изменить.

Евгений Петрович обнял мальчика за плечи.

–Тима, я понимаю, что ты чувствуешь себя виноватым. Это не так. Я тоже много думал об этом…

–Если бы я не проспал… – Тимка вырвался из объятий ученого, – если бы поговорил с вами на несколько минут раньше, вы бы смогли все исправить!

–Милый мой мальчик, – Евгений Петрович грустно улыбнулся, – взрослые вовсе не настолько умны, как тебе кажется. Мы тоже постоянно ошибаемся. Только признавать нам это гораздо труднее.

–Вы бы обязательно что-нибудь придумали! – совсем тихо сказал Тимка и протянул Евгению Петровичу небольшой мерцающий шарик, с которым возился перед отъездом.

–Что это? – Удивился ученый. – Модель ядра установки?

Потом посмотрел внимательнее.

–Не модель?.. Откуда у тебя это? Родители вели собственные разработки? Или это ты сам?

–Я тут прикинул кое-что… – Мальчик слистнул со своего запястья ещё несколько страничек в сторону Евгения Петровича. – Вот, тут расчёты.

Ученый недоверчиво взял протянутый шарик и начал перебирать висящие перед ним страницы прозрачного текста.

–Хм… умно. – Бубнил он себе под нос, перекидывая что-то со страницы на страницу. – Это даже близко не серийный образец… А этих двух контуров у нас тут вообще не предусмотрено…

Затем учёный собрал из символов на страницах какую-то диаграмму и перекинул её в сторону большой информационной стойки в центре зала.

–Бум, подготовь модель. Нужно кое-что проверить.

–Хорошо, Евгений Петрович. – Раздался голос со стороны переливающейся панели.

–Бум? – Спросила Варя. – Почему у него такое странное имя?

–Это наш большой умник. – Улыбнулся учёный. – Он интегрирован прямо в научный центр, так что каждый прибор у него под управлением. Мы его в шутку так называем, потому что если он ошибется, тут такой бум случится, что мало никому не покажется.

Варя настороженно оглядела красивое светлое помещение уходящее куда-то ввысь.

–Видимо, до сих пор он не ошибался. – Логично предположила она.

Евгений Петрович рассмеялся.

–Ему вообще не свойственно ошибаться. Он же не человек.

Ученый убрал светящийся шар в нагрудный карман и протянул Тимке руку.

–Ладно, мне нужно бежать. Без руководства даже в двадцать шестом веке ничего не работает. Я проверю расчеты, и обязательно с тобой свяжусь. Идея кажется мне интересной, а, вот, с реализацией придется ещё повозиться!

–По-моему, всё и так прекрасно работает! – Удивился Тимка.

–Точность – главный наш инструмент! Без точности не бывает надёжности! – Поднял вверх указательный палец Евгений Петрович и заспешил в сторону лифтов.

–А сообразительный у тебя котик! – Обернулся он, ожидая кабину.

–Вы даже не представляете, насколько! – Улыбнулся мальчик.

Когда ученый уехал, Варя спрыгнула на скамейку возле одной из пальм и, внимательно глядя Тимке в глаза, спросила:

–Ну, так что произошло с твоими родителями? Рассказывай.

Тимка вздохнул и уселся рядом.

4. Перволуние

Это была его первая поездка на Луну. Все пять часов дороги он не отрывался от иллюминаторов, постоянно что-то записывая и считая. Папа, сидевший рядом, тоже не терял времени даром, в сотый раз перепроверяя параметры экспериментальной установки. И только мама, привыкшая к постоянным командировкам, дремала в кресле на противоположной стороне прохода.

Когда они начали падать к поверхности Луны на почти таком же, как тот, что вынес их на геостационарную орбиту, космическом лифте, папа довольно потянулся, смахнул расчеты к себе на запястье и потрепал Тимку по волосам.

–Ну, всё сходится? Или что-нибудь в нашем путешествии представляет для тебя математическую загадку?

–Легкотня! – Ответил Тимка, показывая схематический чертеж их полёта на странице, усыпанной множеством расчётов. – Уравнение четвертой степени – это для дошколят!

–Ну-ну, – усмехнулся папа и ткнул прямо в середину страницы, висящей перед ним в воздухе, – знак перепутал.

–Какая разница? – Возмутился Тимка. – Всё равно модуль потом берем.

–Разница в том, – улыбнулся папа, – что маленькая неточность одного человека, может стать огромной проблемой для всего человечества.

Он рассмеялся, глядя на озадаченное выражение лица Тимки, и ещё раз потрепал сына по волосам. Затем встал и пошёл к Евгению Петровичу, который сидел почти в самом конце кабины. Там он снова развернул страницы с расчётами, и начал что-то оживлённо обсуждать с коллегой, при этом активно помогая себе в разговоре руками. Словно брал уравнения прямо из воздуха, и тут же вставлял в разговор.

Мама тоже усмехнулась и открыла глаза.

–Вот, примерно так мы и познакомились! Маленькая неточность одного человека… Он кабины перепутал. – Мама задорно рассмеялась, и Тимка подхватил её смех, представив, как папа уезжает не туда.

–Проблема… для всего… человечества… – хохотали они, едва складывая слова в целое предложение.

Папа с Евгением Петровичем на секунду замолчали, удивленно подняв на них глаза, затем Евгений Петрович сказал:

–Ты не понимаешь, как это работает! Это же совершенно иная концепция!

И они снова принялись спорить.

–Правда, я пока не вижу, чтобы человечеству этот факт как-то угрожал. – Отсмеявшись, продолжила мама. – Но он умеет быть чрезвычайно убедительным! Особенно, когда что-нибудь выдумывает прямо на ходу!

Кабина нырнула к поверхности, плавно разменивая вертикальную скорость на горизонтальную, затем притормозила и вкатилась в огромное помещение прямо под лунной поверхностью. Зашуршали затворы вакуумных перегородок, отсекая почти абсолютную пустоту от наполненного жизнью причала лунного научного города. Высоко над ними сквозь прозрачный купол был виден уходящий вертикально вверх пучок сходящихся со всей Луны каналов космического лифта, где-то в невероятной черноте космического пространства упирающегося в огромную, но невидимую с такого расстояния, док-станцию. И почти в самом центре этой невероятной композиции висело бело-голубое пятнышко родной планеты. Настолько небольшое, что Тимка мог при желании спокойно закрыть его ладошкой.

–Гляди под ноги, космонавт! – Усмехнулся папа. – Падать тут не больно, но всё равно обидно! Так что рекомендую сразу включить подмагничивание. А то лови тебя потом по всему вокзалу.

Из кабин начали выходить люди. Некоторых даже встречали целые делегации из разных научных сообществ. Несколько ребятишек, явно впервые попавшие на естественный спутник Земли, визжали и смеялись, подпрыгивая на двухметровую высоту, но в процессе прыжков отлавливались родителями, которые в принудительном порядке включали им подмагничивание.

Тимка тоже почувствовал, насколько лёгким стало его тело, но, покосившись на взрослых, прыгать выше головы не стал. Только чуть-чуть. Но полметра, не больше.

–Ну, с перволунием тебя, путешественник! – Евгений Петрович важно пожал ему руку и заспешил странной лунной походкой вслед за появившимися на полу указателями. Родители двинулись за ним. Не стал отставать и Тимка, действительно постоянно спотыкаясь.

–Ходить, как на Земле тут не получится. – Подсказал ему папа. – Удобнее всего передвигаться приставными шагами, немного подпрыгивая. Если, конечно, динамический контроль включен. Если на статике, то можешь попытаться ходить по-земному, но никто тут так не делает. В таком режиме только стоять удобно, чтобы случайно не опрокинуться.

Тимка залез в меню подмагничивания, нашел управление режимами и выбрал нужный. Теперь подошвы притягивались к поверхности совсем немного, почти не мешая ходить. И вскоре у него начало получаться.

–Гостиница! – Евгений Петрович картинно махнул рукой в сторону красиво изгибающейся трассы эскалатора, который словно осьминог, начинаясь у основания огромного цилиндра, распускал свои щупальца в сторону разных этажей. Нечетные этажи налево, четные направо.

–Нам сюда. – Поправил его папа, показывая на другую линию, уходящую к четвертому этажу.

–Ой! – ответил Евгений Петрович и поглядел на указатель под ногами. Тот настойчиво мигал красным крестом, предупреждая учёного о возможной ошибке. Зеленая стрелка указывала на соседнюю ленту. – Внимательность и ещё раз внимательность!

–Вот, поэтому я всю дорогу и пересчитывал параметры, предложенные тобой для завтрашнего эксперимента. – Улыбнулся папа.

–Одна голова хорошо, а две – мутация! – Сострил ученый. – Нашёл ошибки?

–Нет. – Ответил ему папа. – На атосекундном уровне полный порядок. Выше тоже явная тенденция к схождению ряда. Я вычислил последствия вплоть до двенадцатой степени практического порога применимости. А это тридцать лет от точки эксперимента.

–Ну, ты перестраховщик! – Рассмеялся Евгений Петрович. – Воздействие завтрашнего эксперимента на структуру реальности совершенно формальное. Как укол слона иголкой. Просто, чтобы проверить теоретические выкладки.

–Нашел, кому объяснять! – Снова улыбнулся папа.

–А я не тебе! – Парировал Евгений Петрович. – Я перволуннику, он того и гляди, нас обоих в этих делах перещеголяет! Недавно такие вопросы мне задавал, на которые я и сам пока ответов не знаю.

–Вот, завтра часть из них и прояснится. – Сказал папа, и первым шагнул на ленту эскалатора. Мама подтолкнула Тимку к серебристой дорожке. Та плавно подхватила мальчишку и помчала прочь от перрона космического лифта. Мама шагнула следом, а уже последним, поглядев под ноги с некоторой опаской, ступил на ленту и Евгений Петрович.

Скорость движения постепенно нарастала, а затем эскалатор изогнулся, как аттракцион в парке развлечений, и по плавной дуге начал приближаться к огромному цилиндру гостиничного комплекса. Тимка почувствовал, как ноги наливаются привычной тяжестью, словно он снова оказался на Земле.

–Гостиница вращается. Нам нужно уравнять скорости. – Уже привычно уловив удивление сына пояснил папа. – Внутри за счет вращения будет почти земная гравитация. Даже чуть выше, чтобы скомпенсировать время, проведенное в условиях пониженной силы тяжести. Иначе, находиться здесь целую неделю без последствий для организма было бы почти невозможно.

Эскалатор нырнул в сторону и плавно вынес людей в светлый коридор, широкой дугой уходящий в обе стороны от точки, куда вынесла их лента. Коридор и лента двигались теперь с одной скоростью, и достаточно было сделать шаг в сторону с эскалатора, делающего полный оборот вокруг гостиницы, чтобы оказаться внутри.

Тимка оглянулся на лунный город, который теперь вращался вокруг них под странным углом к тому, что казалось Тимке горизонтом.

–Не засматривайся, а то укачает с непривычки. – Подсказал папа и шагнул в светлый коридор вслед за зелёным указателем, который появился перед ними и тут.

–Предлагаю отметить перволуние в местном ресторанчике! Там подают отменное мороженое. При пониженной силе тяжести оно получается особенно нежным. А замораживают его прямо в условиях космического вакуума, отчего оно почти мгновенно вскипает миллионами пузырьков, да так и застывает.– Заговорщицки подмигнул Тимке Евгений Петрович.

–Ого! – Восхищённый таким необычным подходом к кулинарии мальчик умоляюще посмотрел на родителей. – Пойдем?

Мама с папой весело рассмеялись.

–Конечно, пойдем! На Земле такого лакомства не встретишь. – Мама поглядела на папу, потом на Евгения Петровича. – Но это через пару часов, как закончим подготовку в лаборатории. А ты пока можешь побродить по лунному городу. Тут есть на что поглядеть!

Учёный пошёл было к двери своего номера, но по дороге обернулся.

– Лет, примерно, тысячу назад, моряков, впервые пересекавших экватор, принято было купать в бочке с водой. Хорошо, что времена изменились, и человека, впервые попавшего на Луну, никто купать в бочке не станет. Хотя, местный фонтан на центральной площади научного комплекса – это нечто! Я бы и сам там искупался, да перед людьми неудобно, профессор всё-таки!

И он мечтательно пошёл к себе, представляя, как прыгает в фонтан вместе с веселящимися ребятишками.

Быстро приняв душ и переодевшись, родители с Евгением Петровичем направились в научный центр, вызвав аэротакси прямо к балкону своего этажа, а Тимка отправился бродить по окрестностям.

Сделав пару кругов на движущейся ленте вокруг своего этажа и поглазев на забавно вращающийся вокруг него город, перволунец шагнул на левую сторону эскалатора, и тот вынес его на противоположную сторону гостиницы, откуда по плавно изгибающейся кривой мальчик попал к космическим перронам.

Лента постепенно замедлилась, и, когда Тимка шагнул на привокзальную площадь, вес его снова составлял лишь одну шестую часть от привычного на Земле. Он что-то полистал у себя на запястье, и появившийся на полу указатель побежал вперед, указывая дорогу.

Первой было решено посетить смотровую площадку, открывавшую вид на соседний с городом кратер. За огромным, как в океанариуме, стеклом стояли в два ряда серые скульптуры – памятники выдающимся землянам, проложившим дорогу к звездам. Цепочка их уходила вдаль от смотровой площадки почти до центра кратера, образуя створ, над которым высоко-высоко в небе висела освещенная солнцем Земля. Фигуры стояли чуть повернувшись в её сторону, с высоко поднятыми головами, словно отдавая честь материнской планете. Были тут и первые космонавты, и ученые, и люди, построившие космический лифт, благодаря которому на Луну можно стало поехать на выходные.

–Приходи сюда с родителями, – сказал провожавший его от лифта agri, – сможешь выйти наружу, прогуляться по кратеру. Тут есть скафандры для всех возрастов.

Дыхание у Тимки перехватило. Он представил, что идет по широкой лунной дороге вместе с этими великими людьми.

Тут же рядом с площадкой был и музей космонавтики, рассказывающий историю космических достижений от первых ракет до этапов строительства космического лифта. Сооружение огромных док-станций на геостационарной орбите и в точке Лагранжа, протяжка струн, надвижка блоков транспортного тоннеля.

Самым простым в путешествии на Луну Тимке показался хорошо отработанный трехчасовой перелет между земной и лунной док-станциями. Состав космического лифта, разогнавшись до огромной скорости при помощи магнитных ускорителей в шахте тоннеля, проскакивал док-станцию и, включив реактивные ускорители, вылетал, как из пращи в направлении естественного спутника Земли. Затем, пролетев половину пути, система постепенно гасила скорость. Состав подходил к точке Лагранжа, попадал в окололунный док, раскрытый, как огромная воронка, в сторону Земли, направлялся в одну из шахт, и, начинал свое падение к поверхности, плавно замедляясь уже в тоннеле. Проходя вакуумные шлюзы у самой лунной поверхности, путешественники, наконец, попадали на один из космических вокзалов.

Тимка зачарованно ходил возле экспонатов и информационных панелей. Лунные поселения, первые марсианские колонии, экспериментальные базы на Европе и Ганимеде. Тут даже были макеты нескольких космических аппаратов, запущенных к Проксиме Центавра.

Потом позвонила мама. Тимка смахнул изображение с запястья на большой экран, развернувшийся перед ним.

–Привет!

–Привет, мам.

–Слушай, не хотела портить тебе перволуние, – мама виновато улыбалась, – но у нас тут кое-какие сложности. Евгений Петрович предложил новые исходные параметры, и папа с ним до сих пор спорит.

–Что-нибудь серьёзное?

–Уже в сотый раз гоняем эксперимент на симуляторе… Вроде, пока всё сходится. Я скину тебе адрес кафе с мороженым. Там для тебя заказан столик. Иди туда, а мы, как освободимся, тоже придем. Но, если что, не жди нас, действуй на свое усмотрение, ты – мальчик взрослый.

–Хорошо. – Улыбнулся Тимка и выключил связь.

Дело было к вечеру, и внутренне освещение стало закатно-жёлтым. Земля всё так же висела в зените, да и солнце никуда не делось. Тут вообще сутки длятся 28 дней: две недели день, две недели ночь. Поэтому, чтобы землянам было комфортнее, внутренне освещение повторяло земные стуки. Утром красноватый рассвет, к полудню яркое синеватое небо с имитацией облаков, вечером золотой закат. И только ночь отличалась от земной: тут никогда не становилось полностью темно. Всегда оставалось скрытое дежурное освещение, кроме того, прозрачная часть купола не затемнялась полностью, отсеивая лишь часть солнечных лучей. Как в Петербурге в начале лета. Сумрак лишь ненадолго заглядывает в гости, позволяя свободно ориентироваться даже без фонарей.

Время на станции отставало относительно московского на несколько часов, так что наступающий вечер – верный признак того, что в привычном для Тимке регионе уже близится полночь. Но спать мальчику не хотелось, ведь кругом было столько интересного! И он, снова переведя подмагничивание в динамический режим, вприпрыжку, раз уж взрослые его не видели, двинулся в сторону фонтана на центральной площади. Всё равно кафе где-то неподалёку.

С непривычки на поворотах его прилично заносило. Он даже пару раз почти больно ударился о стены, но это не могло остановить его восторга от такого весёлого способа передвижения. Всё-таки лунная гравитация – это замечательный аттракцион!

Тимка спустился на нижний уровень на болтливом пассажирском лифте, который за несколько секунд путешествия успел поздороваться, поздравить с перволунием, спросить какие из местных достопримечательностей он уже осмотрел и хотел добавить ещё что-то, но мальчишка не стал дожидаться момента, когда лифт устанет говорить. Он быстренько попрощался и рванул прочь, постепенно привыкая к странным прыжкам вместо ходьбы.

Шустрый указатель двигался чуть впереди него, вовремя подсказывая дорогу. Но пропустить фонтан было невозможно: даже не смотря на позднее время, детский визг и хохот были слышны издалека. Выскочив из-за очередного поворота, Тимка увидел группу малышей, которые приехали с ним в одном составе. В отличие от вокзала, тут их никто не ловил, и не заставлял включать подмагничивание. Наоборот, родители умиленно глядели, как их неуёмные отпрыски взмывают на струях воды на многометровую высоту, затем соскальзывают вниз и с радостным визгом плюхаются в фонтан.

Огромная чаша в центре площади была заполнена медленно колыхающейся жидкостью, которая из-за низкой силы тяжести слабо напоминала воду, а из середины почти под самый купол били несколько мощных струй. Вода взлетала на тридцатиметровую высоту и, словно нехотя, осыпалась вниз крупными каплями, размером с куриное яйцо. Капли тоже вели себя необычно: по пути вниз они постоянно меняли форму, то вытягиваясь, то расширяясь, сливаясь по дороге с такими же, как они, зыбкими фигурами, и, наконец, неторопливо падали в почти метровую толщу воды. Брызг, в обычном понимании этого слова, от них не было. Сила поверхностного натяжения не давала воде разлетаться далеко в стороны.

Вокруг центральных потоков воды в несколько рядов располагались струи поменьше, на которых и каталась, радостно вереща, детвора. Не смотря на многочисленные попытки, добраться до центральных потоков ни у кого не получалось, так уж было задумано, но эти постоянные взлёты и падения всех очень забавляли.

Подсвеченный с разных сторон цветными огнями и голографическими проекторами, рисующими вокруг струй воды фантастические узоры, космический фонтан выглядел грандиозно. А замедленное падение воды было настолько нереальным, что и сам фонтан казался частью нарисованной светом композиции.

Постояв с открытым ртом пару минут, Тимка поймал себя на мысли, что и сам не прочь залезть в воду вместе с малышнёй. И он даже начал подумывать, как удобнее это организовать, но поймал на себе взгляд одного из родителей. Тимка смутился собственных мыслей, нахмурился, и постарался выкинуть из головы мелькнувшую там идею.

«Что я маленький что ли?» – окончательно решил он, и отправился вокруг фонтана в кафе, куда вела его стрелка указателя.

Под вывеской «Лунная соната» царил полумрак. Тимка осторожно заглянул внутрь. Очевидно, предупреждённые указателем о его скором приходе, у двери выстроились в подобие почётного караула все обслуживающие посетителей механизмы. Роботами их назвать было трудно, потому что на людей они были совершенно не похожи.

–А где посудомоечная машина? – Попытался пошутить мальчик.

–Я здесь! – Раздался из соседнего помещения приятный голос. – К сожалению, передвижение моей программой не предусмотрено, но я искренне присоединяюсь к поздравлениям!

И механизмы на разные голоса запели: «С перволунием тебя!», а многорукий манипулятор-бармен достал из стакана пневмопочты декоративную фигурку, вырезанную из реголита, в виде числа, расположенного в три строчки: 23, ниже 768 и в основании 023. Эта композиция была запаяна в прозрачный стакан с тонкой трубкой на верхней грани.

Тимка подошел к стойке бара. Он сто раз видел этот ритуал, который исполнялся для других людей, и вот, теперь это было его личное посвящение.

Бармен протянул ему прозрачную пластиковую карточку с Тимкиной голограммой, на которой мальчик поставил отпечаток указательного пальца правой руки. Отпечаток мгновенно проступил металлическим переливающимся цветом, а бармен ловко скрутил карточку в тугой рулончик и протолкнул его внутрь стеклянного стакана. Пластик тут же распрямился, плавно загибаясь вдоль стенки и сливаясь с ней.

Бармен затанцевал руками, ловко подключая трубку стакана к специальному штуцеру. Дальше бармен протянул Тимке пульт с единственной кнопкой посередине, над которой было написано «Поехали!»

Оглянувшись на замершие у дверей механизмы, Тимка нажал кнопку. Раздалось легкое шипение, и через трубку в стакан ворвался космический вакуум. Бармен ловко провел по соединительной трубке раскаленным кольцевым излучателем, и трубка расплавилась, образовав аккуратный шарик сверху запечатанного сосуда.

Механизмы сымитировали звук аплодисментов, находящиеся в зале люди присоединились к ним. А бармен прицепил Тимке на грудь значок, выплавленный из фрагмента троса космического лифта, на котором красовалось то же самое число 23 768 023 – это был его порядковый номер. Номер человека, впервые ступившего на Луну.

–Добро пожаловать! – Сказал бармен. – Присаживайтесь за ваш личный столик.

На этом волшебство не закончилось. Механический официант расставил на столе 4 вазочки для десерта, между которыми водрузил 4 лимонадных стакана с трубочками, а вместо коктейльных зонтиков их украшали фигурки Луны в разных фазах.

Из потолка прямо над столиком выдвинулась прозрачная труба. Столик сделал аккуратный поворот, подставляя первую вазочку. Труба чуть опустилась, плотно её накрывая. Включилась встроенная подсветка, зазвучала тихая музыка.

Из штуцера почти под самым потолком вытекла большая цветная капля, размером с шарик для настольного тенниса, оторвалась, и начала неторопливо падать вниз по прозрачной трубе. Раздался знакомый звук выходящего из трубы воздуха. Капля вспенилась, распухла, да так и застыла, увеличившись за время своего падения почти в три раза. В вазочку упало уже готовое мороженое.

Снова зашипела труба, запуская воздух обратно, поднялась над столом, который ловко провернулся, поднося лакомство к восхищенному мальчику.

–Свежайшее молочное мороженое с мятой и кибой, – произнес бармен, ловко перебрасывая из руки в руку сложный коктейль, заказанный кем-то из посетителей, – взбитое и охлаждённое за 1.4 секунды в условиях настоящего окололунного вакуума. В отличие от традиционной кубической формы, подается абсолютно круглым, такова уж специфика технологии приготовления. Между прочим, моё изобретение!

Бармен элегантно взмахнул руками в сторону прозрачной трубы, готовящей фантастические десерты. И, если бы у него были человеческие глаза, Тимка мог бы поклясться, что он ему подмигнул.

–Смело пробуйте, молодой человек! Мороженое застывает настолько быстро, что крупные кристаллы в креме просто не успевают вырасти. Оно получается удивительно нежным. Гарантирую, что ничего подобного вы ещё не пробовали!

Тимка взял крохотную десертную ложечку с изящной длинной ручкой и провел по самому краешку лежащего в вазочке шарика, почти не встретив никакого сопротивления. Цветной воздушный крем, оказавшись на языке, взорвался миллионом крохотных пузырьков, и целой палитрой стремительно сменяющих друг друга ягодных ароматов, за которыми потянулось приятное мятное послевкусие.

Прозрачная труба снова вспыхнула многоцветной радугой, опустилась на стакан, знакомо зашипела. На этот раз сверху неторопливо потекла почти прозрачная жидкость. Долетев до стакана она закипела и вспыхнула разными цветами.

–Обратите внимание, – продолжил рассказ бармен, – в отличие от мороженого она не замерзла, хоть и сильно остыла из-за расширяющихся газов, растворённых в ней! А ещё, этот переход заставляет её светиться всеми цветами, которые только способен распознать человек. Рецепт тоже мой, авторский!

Труба снова зашипела, впуская воздух. Жидкость в стакане тут же перестала кипеть, но в последнюю секунду перед тем, как подвинуть стакан мальчугану, в стакан упал крохотный кубик замороженного углекислого газа, превращая напиток в искристую газировку. Пузырьки нехотя всплывали на поверхность напитка и лопались плотным белым туманом, который стекал через край искрящегося стакана.

Это представление повторилось ещё четыре раза, с разными видами мороженого и напитков. Родители так и не появились, и Тимка, взглянув на часы, засобирался в гостиницу, решив по пути ещё разок взглянуть на лунный фонтан.

Многорукий бармен ловко упаковал статуэтку и несколько шариков мороженого в приятно шуршащий термопакет с эмблемой заведения. Тимка распрощался с персоналом, не забыв и приветливую посудомоечную машину, и, уже изрядно уставший, побрел к центральной площади.

Там он, совершенно внезапно для самого себя, скинул легкий комбинезон, снял магнитные ботинки и, оглянувшись на пустую вечернюю площадь, осторожно зашел в воду. Фонтан явно подогревался, и это было приятно. Вода показалась плотнее, чем на Земле, но это было не так: плотность осталась такой же, но вот уменьшившийся вес Тимки мешал стоять на ногах. Даже небольшого сопротивления тоже изрядно полегчавшей воды было достаточно, чтобы постоянно скользить по дну, то и дело падая в теплую почти тропическую лагуну. Лазеры рисовали вокруг карибский пейзаж, потом картинка сменилась на закатные пляжи Бали, а когда Тимка почти дошел до середины фонтана, вокруг, откуда не возьмись, выросли заросшие джунглями склоны гавайских гор.

Несколько раз безуспешно попытавшись добраться до центрального потока, Тимка окончательно выбился из сил. Он в последний раз кинулся в тугую стену взлетающей ввысь воды, которая подбросила его на добрых два метра, и вполне довольный собой побрел к оставленным неподалеку вещам.

Вокруг фонтана были предусмотрительно расставлены кабинки для сушки. Внутри Тимка несколько минут постоял в потоках тёплого воздуха. А, когда окончательно обсох, оделся и пошёл следом за зелёной стрелкой указателя, которая услужливо привела его к нужному эскалатору.

Возле двери номера его уже дожидался транспортный робот-погрузчик с небольшой аэротележкой.

–Привет! – Сказал робот. – Меня твой папа прислал. Или мама. Я не разобрался, кто из них главный. Они там спорили, почти не обращая на меня внимания, так что я не стал уточнять.

–Привет. – Ответил мальчик. – Они там скоро?

–Это вряд ли. Из того, что я слышал, вполне можно было сделать вывод, что они пока не пришли к единому мнению насчет завтрашнего эксперимента.

–Полтора часа назад, – хмыкнул Тимка, – я слышал ровно то же самое. Ладно, что там у тебя?

–Дорожная сумка твоей мамы. А внутри, судя по излучению, которое я регистрирую, носитель с данными и прототип ядра экспериментальной установки. До эксперимента они, как мне было сказано, не дойдут. – Погрузчик поднял аэротележку в воздух и направил её внутрь открывшегося номера. – Планировал просто оставить около номера, но увидел тебя на эскалаторе и решил подождать.

–Хорошо, – ответил мальчик, – положи на видное место. А я, пожалуй, пойду спать. День был длинным.

–Но интересным, не так ли? – Робот выгрузил содержимое на стол и деликатно направился к выходной двери, ведя тележку за собой.

–Ага… – Зевнул Тимка и побрёл в ванную.

–Ладно, – сказал погрузчик, выходя за дверь, – хороших снов! И с перволунием!

–Спасибо. Скажи родителям, чтобы возвращались быстрее.

Дверь закрылась. Тимка почистил зубы, умылся и уже собирался нырнуть в кровать, но вспомнил про сумку с мороженым, которую оставил возле стола.

А на столе предмет, оставленный транспортным роботом, едва заметно светился. Тимка наверняка не заметил бы этого, если бы свет был включён. Но, приготовившись ко сну, он перевел освещение в ночной режим, оставив активным лишь пол, который теперь отзывался на прикосновение ног мягкими рассеянными пятнами света. И, наклонившись к столу за пакетом, мальчик почти уперся глазами в лёгкое голубое свечение, просачивающееся сквозь щель приоткрытой сумки.

«Придётся взглянуть хотя бы одним глазком», – решил для себя мальчик и открыл магнитный клапан. Внутри был лаконичный и одновременно очень красивый предмет, а точнее, пара предметов, дополнявших друг друга. Прозрачное основание, размером с тарелку. Поверхность его напоминала воду, в которую только что бросили теннисный мячик. Вода всколыхнулась, да так и застыла волнистыми кругами. Впрочем, волны эти не были совсем неподвижными, они едва заметно подрагивали, словно постепенно меня фазу. И слегка светились. Самой отчетливой была центральная волна, а остальные постепенно затухали. На самом же деле, это была целая суперпозиция волн разной длины, поэтому и рисунок их выглядел так, словно постоянно изменялся.

Но основной свет исходил от небольшого шарика посередине. Он парил над основанием на высоте десяти сантиметров, и тоже едва заметно пульсировал. Шарик, преимущественно, состоял из голубого электрического сияния, внутри которого расположились тончайшие золотые прожилки из цепочек огоньков. Словно свет фар бесчисленных автомобилей на улицах и эстакадах крохотного города, застывших в бесконечной пробке.

Тимка несколько минут разглядывал удивительную картину. Даже немного открыл рот от восторга и неожиданности. Они уже второй год изучали в школе основы квантовой логики, и даже программирование фотонных структур для конденсата Бозе-Эйнштейна, но работающий на этих принципах прототип ядра экспериментальной установки у себя на столе Тимка видел впервые.