Как ни странно – оба одеты. Мать – в то, что было на ней, когда…
Едва, как понял, возник и у них из стены экран, мать вскакивает и подбегает: увидела меня. Я пытаюсь прикрыть наготу рукой. Тут же в углу телевизора возникает, как при связи через скайп, картинка с изображением меня – порядок, до пояса! Мать кричит:
– Ривкат! Это ты?!
Тороплюсь уверить её, что всё в порядке, и это действительно я. В горле стоит омерзительный комок, но заставляю себя говорить почти беззаботно. И – так, как всегда.
– Что произошло?! Как мы с Сергеем… Сергеем Николаевичем попали сюда?!
Не вижу смысла ходить вокруг да около. Мать – поймёт. Реалистка же!
– Ма. Случилось самое страшное. Наша Москва уничтожена. США взорвали над ней бомбу. И сбросили на всю нашу страну очень много бомб. Ну, и наши в долгу не остались. Разбомбили чёртову Америку. Да ты, наверное, догадалась и сама. Ведь чувствовала, как дом рушится от ударной волны?
– Ну… – она заламывает руки, в глазах слёзы, – Да… Но я… Боялась поверить. Да и как в
такое
– поверить?! – сзади в это время подходит Сергей Николаевич, и подслеповато морщась – похоже, очки он потерял! – становится чуть позади матери. Смотрит на меня.
– Твоя правда, ма, – невольно криво усмехаюсь, – Поверить трудно. Но – надо. Потому что у всех нас, спасённых, теперь особая миссия.
– А как же это нас – спасли? И – кто?!
Указываю рукой себе за спину, где в углу экрана за моей спиной так и маячит фигура тренера:
– Они. Они, цивилизация инопланетных наблюдателей.Спасли тех, кого смогли. Кого успели. Перенеся сюда, на свою космическую Станцию. Выживших спасённых не так много, но для того, что нам придётся сделать – достаточно. Нам повезло. Но и ответственность на нас лежит – чудовищная. Потому что именно нам, горстке спасшихся, предстоит снова возродить погибшее там, на поверхности, человечество!
– Погоди, Ривкат… Что ты такое говоришь, я ничего не поняла… Какое – человечество? На какой ещё – Станции?!..
По глазам Сергея Николаевича вижу, что он уж
е
всё понял. Посуровел, подобрался. Ну правильно – мужик же! Но для матери пришлось всё повторить. Уж
е
«разжёвывая».
После неизбежных слёз и заламывания рук, когда мать развернулась лицом к тому, кто сейчас в непосредственной близости, кинулась на грудь, и улила бедному «партнёру» всю рубаху слезами, обращаюсь непосредственно к Сергею Николаевичу:
– Сергей Николаевич. Я знаю, что на вас можно положиться. Просьба. Поддержите её, как сможете. И не бросайте!
– Да, Ривкат. Я… Постараюсь. А насчёт бросить… Нет. Я… Не брошу её ни за что! Но… Мы и не можем из этой комнаты выйти: тут нет дверей! Только – в туалет и ванную!
– Ну, я уверен, это временно. – соображаю, что бы сказать правдоподобного, быстро, – Пока вам не сделают, ну, там, все необходимые прививки. И не пройдёт карантин, и всё такое, – поворачиваюсь к тренеру, так до сих пор ни слова и не сказавшему, он спокойно кивает. – А потом вам дадут возможность общаться с остальными спасёнными! Вы уж потерп
и
те!
– А-а, понятно. Хорошо. Хорошо.
– Ну и отлично. Скоро вас накормят, и с развлечениями что-нибудь придумают… А пока – отдыхайте. Спите, лежите. Ну а я позвоню ещё, как освобожусь. Хорошо?
– Хорошо, Ривкат.
Теперь и мать оборачивается, оторвавшись от груди «надежды и опоры». Говорит, сквозь слёзы:
– Ривкат! Береги себя!
– Ага. Постараюсь. Вы тоже! Ну, счастливо! – машу рукой, экран тут же гаснет, телевизор бесследно исчезает в стене, словно его и не было! Одновременно исчезает и моя улыбка, которую никогда ещё не было так сложно удерживать…
Тренер говорит:
– Не могу не подивиться твоей выдержке. И рационализму. Разумеется, карантин необходим. Как и прививки. И встретиться с остальными спасшимися они смогут через примерно неделю. Мы предоставим вам всем возможность встречаться в большом ангаре – там достаточно места для всех. Естественно, ночевать твои будут приходить в свою каюту.
И вот ещё что. К сожалению, репродуктивная функция у этого… Сергея Николаевича, утрачена. Ты хотел бы, чтобы наши врачи её восстановили?
Чёрт. Хотел бы я?! Хм-м… Впрочем, поскольку я уже так и так свыкся с мыслью, что будут они заниматься любовью на своём чёртовом курорте, почему бы и не…
Но всё равно: представлять, как этот старый …рен будет – мою мать?! Блинн…
– Не такой уж он старый. Мы проведём курс гормональной коррекции организма Сергея Николаевича, и, разумеется, и твоей матери. Все утраченные или ослабленные функции будут восстановлены. Эти двое будут выглядеть, и чувствовать себя, как особи приблизительно тридцати – тридцати двух лет. Устроит это тебя?
– Да. Да. Устроит. Вы вычтете за это из… Моего жалования?
– Нет. Из твоего жалования мы будем высчитывать только на твоё и их питание. Все действия по адаптации, вакцинации, и так далее, обеспечивающие нормальную репродукцию вашего вида – за наш счёт. То есть, говоря твоими словами – финансирование этого проекта – за счёт работодателей.
Впечатлил он меня.
С одной стороны – унизительно узнать, что мы – лишь продукт, произведённый для глобального планетарного социологического эксперимента.
А с другой – приятно, что о нас реально… Заботятся!
Пусть это выглядит и цинично, и прагматично, но…
Смириться, в-принципе, можно.
Предыдущие же четырнадцать генераций – смирялись же!..
22. Покупка
Короче: купил он меня.
И сам сейчас это видит. И чувствует.
Ну и ладно. Жаль только всех наших остальных… Сограждан.
Сволочи Америкосы!!!
Впрочем, разве я сам – не поучаствовал в разжигании их злости, и…
Но всё-таки я рад – что хотя бы никто из ребят, и их родных-близких, не погиб. Может, когда и свидимся…
– Увидеться с любым человеком из членов Братства ты можешь в любой момент. Достаточно сказать об этом вслух, и твой Оператор соединит тебя!
– Спасибо. Понял. Но… Лучше, всё-таки, попозже. А сейчас…
– А сейчас, боец Ривкат, вам лучше сделать то, что вы и намеревались сделать, когда взрыв убил ваше «оригинальное» тело. То есть – лечь спать. Выспаться и отдохнуть вам сегодня точно – не помешает! Да и, как говорят русские – утро вечера мудренее!
– Точно. Точно.
– Что ж. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи!
Тренер медленно тает в воздухе, и понимаю я, что это была лишь голограмма – подстраховались, гады… Но и правильно: не у всех наших такие крепкие нервы, как у меня! Кто-то мог бы и захотеть прислать. Табуреткой. Или уж – ногой!
Но…
Чувствую, что хоть и, вроде, мылся, но