Под игом чудовища

Буквально через несколько минут с печки донеслось два варианта сопения: у Марата, как понял лорд Дилени, тон был пониже, у Бориса – повыше, и чуть с присвистом. Ничего страшного: там, на территории врага, вряд ли им предстоит много спать, так что такие мелочи вряд ли их отряд выдадут.

Угли от дров в жерле печи вскоре подёрнулись пеплом, и тусклый красноватый отсвет на стенах пропал. Теперь чёрный проём забранного частой решёткой окна глядел на лорда гнетущей неизвестностью: конечно, зайдя внутрь тына, они задвинули за собой ворота, и даже подпёрли их, как и дверь избы, кольями и поленьями. Борис сходил, и подпёр так же и вторые, противолежащие, ворота.

Но ведь никто не гарантирует, что эту дохленькую преграду, как и десятифутовую изгородь из стволов, никто не преодолеет. Бесшумно передвигающихся или прекрасно лазающих по деревьям тварей и зверей в лесах Тарсии – полно. Например, свистящие ласки. Или крото-барсуки. Но эти обычно предпочитают подкапываться. Под закрома амбаров и сараев. Следовательно, до центральной площади, и дома бургомистра вряд ли пророют. Да и смысл – здесь теперь нечем поживиться, поскольку все запасы зерна и других продуктов забрали фуражиры Армии.

Забрали, чтоб предоставить их потом тем добровольцам, что решаться вновь ре-заселить приграничные земли и опустевшие посады. Свято место пусто не бывает. Земли здесь плодороднейшие, поскольку почти целинные, относительно свежерасчищенные. И леса изобилуют дичью. А если учесть, что некоторые поселения из старых, там, на юге, перенаселены, и народ теснится по три семьи в избе, а почвы поистощились за годы севооборотов, и теперь могут только-только позволить прокормиться, не голодая, желающие наверняка найдутся. Поскольку его Величество предоставляет безвозмездно каждой такой семье деньги, и немаленькие, плюс продукты на первый год. Плюс зерно – для посадки. Плюс волов для вспашки. Ну и самое главное – освобождение на первые двадцать лет от уплаты всех Государственных (Немаленьких, кстати!) налогов.

Так что вероятней всего новопоселенцы, учтя опыт предшественников, просто перестроят тын, увеличив его высоту вот именно – до пятнадцати футов. И укрепят ворота. И позаботятся возвести ещё пару дополнительных сторожевых башен.

Но лорд Дилени чуял, понимал: и мозгом, и интуитивно, что всё это – полумеры.

И Зло нужно вырвать с корнем. Потому что лорд Хлодгар – не из тех, кого смутило очередное поражение. Впрочем, не совсем поражение. Ведь более тысячи человек убито, не говоря уж о том, что посожжены все посевы на северных землях Тарсии. И убит весь скот и домашняя живность. А потеря убитыми каких-то пятнадцати тысяч пушечного мяса – ничто для их врага. Он наклепает новых тварей.

И иногда лорда Дилени удивляло, почему лорд Говард или сам король до сих пор не обратились к лорду Юркиссу за советом – как сделать возможной глубокую разведку территории врага, не ломясь туда, словно стадо баранов на гарантированную бойню, а – тихой сапой. Возможно, они считали такой вопрос ниже своего достоинства? Или просто не хотели «мараться»?

Или, что вероятней, им просто не приходило в голову, что врага можно реально – одолеть? И покончить с ним и его монстрами раз и навсегда? Может, они рассматривали само существование по соседству более чем столетнего царства Чёрного Властелина – как нечто свыше данное, неизменное, и само собой разумеющееся?..

Если быть откровенным с самим собой, раскладки и побудительные мотивы начальства для лорда Дилени иногда оказывались, мягко говоря, непонятны. Возможно, это связано с тем, что некоторые тонкости и нюансы видны только с конкретного «рабочего» места. Или должности. Или… Но, как гласит народная пословица, «свои мозги не вставишь». Лорд Дилени – это лорд Дилени, а лорд Говард и сир Ватель – это… лорд Говард и сир Ватель!

Чёрная мыслишка закралась в сознание, насторожённое необходимостью бдить, поскольку думать мозгу – вот именно, не запретишь: а может, лорд Юркисс сознательно дал ему понять, что их родиной управляют вовсе не самые умные и достойные правитель, министры, и командующий Армии? Может, для блага того же народа, страдающего от набегов в первую очередь, и сильнее всех, было бы лучше, чтоб его король и армия как-то получше, поумней и попредусмотрительней, охраняли и защищали их от нападений?

Лорд поспешил прогнать эту мысль, поскольку под окном что-то подозрительно зашуршало. Взять в руки лук и наложить стрелу удалось абсолютно бесшумно. Но оказалось, что лорд беспокоился напрасно: в один из нижних квадратов решётки заглянула мордочка выхухоле-крота. Тонкое волосатое рыльце на блёкло-розовой вытянутой морде смешно подвигалось в разные стороны, после чего, учуяв присутствие живых людей, крохотная тварюшка убралась обратно, снова прошуршав травой под окошком.

Лорд заставил себя аккуратно положить лук на место, и покрутил головой: шея почему-то затекла. Но лук тут же пришлось взять снова в руки: теперь что-то процокало по утоптанному грунтовому полотну центральной дороги – благо, дождей давно не было, и земля не размякла в кашу. И процокавшее существо – явно не лошадь, поскольку тех они надёжно разместили в хлеву, подкинув и сохранившегося сена, и овса, из запасов, выданных интендантом королевского замка. Почти неслышный цокот приближался, и лорд Дилени, уже догадавшийся, кто это, даже натянул тетиву. Прищурив глаз – он уже прицелился.

И точно. Не прошло и полминуты, как в окне нарисовалась мерзкая морда гиено-рыси, и пришлось выпустить стрелу: та вонзилась прямо в левый глаз твари, хотя лорд, запамятовав про совет Марата, целился точно в центр лба. Но так получилось даже ещё лучше: стрела прошила тонкий череп навылет, и тварь рухнула под окно, как подкошенная! Тонкое хлыстообразное тело, куда лучше подошедшее бы змее, некоторое время билось и металось по траве под окном, приминая её, но вскоре затихло: тварь сдохла.

Лорд вернул лук на лавку, достал из колчана за спиной и положил рядом ещё одну стрелу. Снова покрутил шеей: похоже, от окна всё же дует. Да и ладно. Ему не так уж много осталось – судя по звёздам, до сдачи вахты не больше часа.

Остаток бдения прошёл без эксцессов, только ухали где-то в лесу неподалёку филины-убийцы, да один раз зарычал с утробными подвываниями медведь. Хорошо, что эта тварь почти не нападает, и не ест людей – потому что справиться с двухтонным монстром, вооружённым пятидюймовыми когтями и трёхдюймовыми зубами было бы непросто…

Разбудить следующего дежурного удалось без труда: достаточно оказалось положить руку на плечо Бориса, как он проснулся. Лорд прошептал:

– Пора заступать.

– Понял, милорд. Есть заступать.

На печи оказалось и тепло и удобно: тюфяки, набитые прелой соломой, пованивали, но оказались вполне мягкими. Укрываться, хотя тут же, нетронутые, имелись и одеяла домашней выделки из шерсти мускусного быка, лорд Дилени не стал. Повернувшись на правый бок, он выдохнул: ещё один день прошёл. А он всё ещё жив…

Разбудил лорда Марат:

– Милорд! Время. Пора завтракать, да в путь.

– Хорошо. Приступайте, я сейчас.

Сходив куда положено, лорд Дилени осмотрелся. Под окном теперь возвышалось два бугра: к первой гиено-рыси добавилась и вторая. Но стрелы из них Марат уже извлёк.

Завтрак много времени не занял: продукты не способствовали растягиванию удовольствия, получаемого, скажем, гурманами. Запили всё водой из той же бочки.

Ехали теперь куда осторожней. Поскольку в лесах приграничья вероятность встретить действительно дикого и опасного зверя была куда выше. Но Господь миловал – через пять часов, в полдень, остановились на обед: как раз на опушке, выходящей на обширную равнину, у кромки которой как раз и начинались Энгаденские топи.

– Я вывел нас сюда, милорд, потому что вы сами сказали, что тропинка начинается здесь. Собственно, в остальных местах до трясины куда больше пространства. Пустого и ничем не прикрытого.

– Отлично. Но нам так и так придётся дождаться темноты. Поэтому предлагаю поесть, и снова поспать. Потому что там, на землях Хлодгара, вряд ли мы сможем это сделать так спокойно. Моя вахта – первая.

Когда Борис растолкал лорда Дилени, вокруг уже сгустились поздние сумерки: «пора, милорд». На небе высыпали звёзды, пахло прелой хвоей и росой, а где-то вдали завели свою прерывистую перекличку собаки Радзивилла. Охотятся? Да, похоже, очередному оленю приходит конец. Ну и ладно: их тут, в лесах, действительно развелось много.

– Проклятье. Вчера, небось, помалкивали. Чего сегодня-то разошлись? – Борис ворчал, похоже, просто потому, что хотел услышать человеческий голос.

– Есть у нас народная примета к такому случаю. Только она вам, соратники, боюсь, не понравится.

– Ладно, Марат, говори уж. Всё равно нам, что с приметами, что без них, нужно топать туда. В логово врага.

– Как будет угодно вашей милости. Так вот: примета гласит, что в ближайшие пять-шесть дней разразится большая гроза. Похоже, в этом году сезон осенних ливней начнётся раньше обычного.

– Хм-м… Знаешь, ты прав. Мне эта примета не нравится. Нам сейчас вовсе ни к чему потоки воды ещё и сверху – достаточно будет и тех, что окажутся под ногами.

– Более того, милорд: к этим потокам добавится ещё и сбивающий с ног ветер.

– Понятно. То есть – нам так и так нужно оказаться к этому времени там, где нас никто не сможет «унюхать»! То есть – нужно успеть вернуться сюда! Ведь чёртов ливень напрочь смоет нашу драгоценную маскировку. Ну, или…

– Да, милорд?

– Или придётся ещё и после ливня, как мы и собирались, пристрелить ещё одну такую тварь, и заново натереться её кровью.

– Вот уж не хотелось бы…

– И мне. Но тогда нам нужно постараться успеть до дождя. – лорд Дилени поднял голову к небу, но пока ничто в нём не предвещало того, что должно случится через пять-шесть дней, – Стало быть, выдвигаемся.

Коней, напутствовав традиционным приказом: «Домой!», отправили туда с помощью шлепков по крупам. Армейские скакуны и Спокойный, недоверчиво оглядываясь, вскоре всё же ускакали – лорд был уверен, что в конюшни Милдреда они вернутся без проблем.

К кромке трясины подошли буквально через десять минут.

Обозначалась граница топи в наступившем мраке кромочкой чуть отблескивавшей корочки солей, и куртинками болотного багульника – плоскими и похожими больше на подушки, чем на растения. Собственно, кочек разного вида, покрытого то папоротником, то подорожником Вагита, то камышом или рогозом, было рассыпано по лежащей впереди поверхности воды предостаточно. Но в просолённых пучинах Энгаденской трясины и вообще, если честно, мало что могло расти: только солянки, лапчатка, камыш, да вот этот самый багульник. Который, как знал лорд Дилени, к осени весь покрывался, словно росой, крохотными кроваво-красными ягодками с булавочную головку. Красиво. Пока не попытаешься попробовать. Горечь такая, что потом нужно полоскать рот минимум полчаса…

Комариный рой уже завёл свою чуть слышную зудящую песню, но укусы докучливых насекомых – последнее, что сейчас беспокоило лорда Дилени – лишь бы не лезли в глаза и уши, мешая видеть и – главное в болотах! – слышать.

– Ну, не представляю, милорд, как вы тут будете ориентироваться, и искать вашу тропку. Здесь даже для меня нет знакомых мест и примет. Всё плоско, однообразно.

– А ничего. Сейчас я нам тропу найду. Вы, главное, оба держитесь у меня за спиной, и старайтесь ступать по моим следам, не отходя в стороны с прочной поверхности. Кстати: прикрывайте меня, пока я буду искать путь. Но не приближайтесь ближе, чем на три шага. Здесь живёт много хищных тварей, и мы не должны мешать друг другу целиться или отбиваться.

Борис, насупившись, как обычно, буркнул: «Есть, милорд!», вытащив меч. К луку за спиной не притронулся – раз лорд начальник не приказал по-другому, одного лучника достаточно. Марат только кивнул: лук с наложенной стрелой уже был у него в руках.

Лорд Дилени, мысленно прочтя молитву, и сплюнув незаметно через левое плечо, взвалил на правое свою вязанку хвороста, и постарался незаметно щёлкнуть переключателем. Посох отозвался чуть слышимым, и почти сразу стихшим гудением, поверхность воды в пяти шагах и ближе покрылась коркой льда. Лорд осторожно, потопав для проверки, ступил на неё.

Держит.

Значит, порядок. Он чуть слышно выдохнул:

– Двинулись. И побыстрее. До рассвета – не больше восьми часов. А трясина, насколько помню по карте сира Гаусса, тянется на двадцать миль. – имя составителя их путеводного манускрипта лорд Дилени выдумал на ходу, но комментариев не последовало. Да он и удивился бы, если б было иначе.

Шёл лорд Дилени быстро, упругим и бесшумным шагом, стараясь лишь держать трость так, чтоб вылезший на её переднем конце раструб был направлен всё время вперёд, и прямо, и не слишком бросался в глаза тем, кто шёл за ним. Однако его опасения оказались напрасны: никто из напарников и не подумал его ни о чём спросить. Зато уж между собой они переглядывались часто: лорд заметил это, пару раз незаметно скосив глаза через плечо.

Примерно через полчаса быстрого, а затем, когда он убедился, что это возможно, и очень быстрого шага, справа в пяти шагах и чуть впереди, вдруг забулькало. Показавшуюся на поверхности плоскую бугорчатую голову болотного дьявола не узнал бы только совсем уж слепой. Однако сделать монстр не успел ничего: стрела из лука Марата вошла ему точно в левый глаз. Собственно, промахнуться было трудно: каждое из буркалов было размером с хорошее блюдце!

Поверхность трясины поперёк их пути вспучилась, заходила буквально ходуном на расстоянии не меньше двадцати шагов. Но там, где тропинка уже замёрзла, не сдвинулось ничего: толстый, стало быть, получался слой льда! Лорд Дилени, не сказав ничего, просто двинулся дальше, краем глаза наблюдая, как волны и куртины кустов раздвигаются, выдавая путь очень быстро не то уплывающего, не то – уползающего чудовища.

Марат выдохнул:

– Первый раз встретился вот так: лицом к лицу со взрослым. И, похоже, я первый, кто сможет об этом рассказать.

– Не радуйся раньше времени. – Борис был собран и спокоен, – Как говаривал мой сержант, не говори «Гоп!», пока не прыгнешь. Впереди ещё как минимум десять миль.

– Точно. Поэтому помолчим. Жаль только, что эта стрела – пропала.

– Ага.

Ещё час быстрой ходьбы, почти бега, закончился неожиданно: перед ними возникло что-то вроде острова. Плоского и покрытого массой плоских небольших камней.

Однако когда лорд Дилени попробовал взойти на кромку пляжа, тысячи тварюшек, которых они приняли за камешки, кинулись врассыпную, шлёпаясь в воду с громким плеском.

– Тьфу ты, напугали! – Борис фыркнул, словно рассерженный жеребец, – Болотные черепахи!

– Они самые. Жаль, нет времени. Говорят, нет ничего вкуснее супа из них.

– Да и ладно. Нам всё равно не в чем было бы их сварить. Да и на обратном пути не наберём: хранить их негде.

– Вот и отлично. – лорд Дилени попробовал почву острова подошвой сапога, – Кто-нибудь хочет отдохнуть?

– Нет, милорд.

– Нет, милорд. Может, мы лучше побыстрей переберёмся через чёртову трясину?

– Согласен. Тогда – двинулись.

– Двинулись-то мы двинулись…

– Да, Марат?

– Просьба: пусть теперь Борис, если он не против, держит наготове лук. А то у меня ладони начали потеть, и глаза слезятся. Похоже, нанюхался болотного газа.

– Борис?

– Согласен. Договорились.

Под прикрытием Бориса лорд Дилени чувствовал себя точно так же уверенно, как под прикрытием профессионального охотника: оба его спутника уже проявили себя вполне надёжными соратниками. Никто не орал благим матом, увидав легендарное чудище, и не пытался отступить, а все реагировали осмысленно, и действовали адекватно. Борис просто не успел наложить стрелу: лорд Дилени видел, как ловко тот скинул лук со своего плеча, и потянулся за спину, к колчану. Тварь просто скрылась под водой раньше.

Поверхность островка покрылась коркой льда и изморозью, так что почти звенела под ногами, отдаваясь мерным, хоть и тихим топотом под их шагами, но суша окончилась быстро – всего через пятьдесят шагов. Дальше пошли опять куртины багульника и кочки, имелись и заводи из тины. Впрочем, хватало и открытой воды: по ней они и предпочитали идти, чтоб не спотыкаться о жёсткие стебли рогоза, и не оскользаться на инее.

На этот раз опасность возникла слева: из воды в десяти шагах впереди, появилась, поднявшись на добрых три ярда, грациозно длинная шея с крохотной головкой на конце: водяная гадюка! Она, как обычно делают эти твари, застыла, высовывая из пасти растроенный плетеобразный язык: пыталась лучше унюхать, ведь зрение у неё, как все знают, плохое. Стрела Бориса вошла ей точно под подбородок, если можно назвать это место так: единственное уязвимое место у монстра, покрытое перламутровой непробиваемой чешуёй в почти четверть дюйма толщиной!

Упала обратно в воду гадюка вовсе без грациозности: просто плюхнулась как и замирала: словно сгнившая ветка. Лорд Дилени кивнул головой, чуть обернувшись:

– А молодцы вы у меня. Отличная стрельба.

– Ну – так!

– На том стоим, милорд!

Однако через ещё десять минут пришлось снова снимать с плеча лук и Марату: на них напала стая пираний-водомерок. При небольших сравнительно размерах – с крупного кота! – тварюшки обладали поистине чудовищной пастью с острейшими зубками: раскрытая во всю ширь могла спокойно проглотить того же кота!

Лорд Дилени с мечом и кинжалом в разведённых в стороны руках просто ждал, приняв боевую стойку на колене, выключив и положив наземь, (вернее – на замёрзшую поверхность) свой пук хвороста, его напарники отстреливались. Как отметил лорд, не пропало ни одной стрелы из тех девяти, что лучникам пришлось потратить. Хотя, как потом ему всё же пришлось с сожалением констатировать, всё-таки пропало: наглые твари посмели утонуть, и стрелы стали недоступны…

– Не понимаю до сих пор. Как такие несуразные уроды вообще живут. Они же, вроде, хищники. Но – мелкие. Чего же они здесь жрут?

– Думаю, Марат, жрут они то же, что и коты на земле, только сумчатых. То есть – мышей. Ну, тех, у которых по бокам брюха – пузыри с воздушными карманами.

– Хм. Вот уж – не деликатес.

– Согласен. Но для водомерок, может, как раз наоборот.

Ещё пять минут прошли спокойно, они почти бежали, радуясь, что идти можно всё время прямо, и берег недалеко – он уже нависал стеной из каких-то тёмных и невысоких растений. Однако то, что тропинка после их прохода ещё достаточно долгое время оставалась проходима, тоже вышло им боком: в пятидесяти шагах позади вдруг что-то приземистое и массивное грузно плюхнулось на скованный льдом отрезок трясины в добрых, как знал лорд, четыре шага шириной.

Тропинка ощутимо вздрогнула под ногами и прогнулась, но выдержала. И вскоре трое разведчиков наблюдали, как по их следам, тыкаясь мордой в землю, и подфыркивая, начинает приближаться, посверкивая многочисленными – не меньше двадцати! – крохотными бусинками глаз, разбросанных по всей морде, легендарная лягуха.

Вот уж малоприятный попутчик! И не сбежишь же!

– Цельтесь в морду и пасть! Всё остальное у этой твари бронированное! – Марат первым подал пример, поспешив вновь скинуть лук и прицелиться. Зло пропела стрела, вонзившись в одну из ноздрей монстра, успевшего короткими, но частыми прыжками приблизиться на двадцать шагов, – Нельзя подпускать ближе пяти шагов! Прихлопнет!

Лорду Дилени оставалось только целиться и стрелять, целиться и стрелять. То же делал и Борис. Однако хотя морда твари и стала похожа на подушечку для иголок, подыхать или убегать прочь настырная животина явно не собиралась, выражая недовольство короткими подрёвываниями, в которых слышалась и злость, но куда явней – голод и вожделение. Видя уязвимость их позиции и тактики, лорд Дилени поступил просто.

Быстрыми движениями заморозив трясину на десяток шагов вокруг места, где они стояли, выключил и отложил трость. Вынул меч. Присел пониже. И ринулся к морде прыгавшей всё ещё короткими, «подготовительными», прыжками, лягухи. Крикнул на бегу:

– Отставить стрельбу!

После чего сам заорал во всю глотку благим матом «А-а-а-а!!!», чем умудрился действительно буквально огорошить чудище – то замерло на долю секунды, словно опешив от такой наглости: ну как же! Какая-то моська осмелилась кидаться на неё, грозу и царицу болот, ещё и вопя во весь голос, чего тут, в Царстве вековечных топей, уж точно отродясь не бывало! Кощунство и попрание традиций!..

Но лорду Дилени этих мгновений оказалось достаточно: меч вонзился снизу прямо в середину нижней челюсти, и осталось лишь, используя инерцию движения и силу мышц, направить его остриё кверху – туда, где у монстра должно быть нёбо и мозг.

Треснувшись кистями рук о склизкое тело, лорд отскочил назад, так и оставив меч торчать из челюсти.

Лягуха, поморгав своими оставшимися целыми глазками, поразевала метровую пасть, и что-то неразборчивое проурчала: словно действительно пыталась перед смертью высказаться. Интересно только – что: то ли свои соображения о том, что с ней поступили нечестно, то ли просто обругать обидчика. После этого туловище, сразу утратившее злобную целеустремлённость и некую природную грацию, словно растеклось по твёрдой поверхности льда: так, будто из него выпустили воздух.

Несколько секунд царила абсолютная тишина: заткнулись, казалось, даже неизменные болотные цикады и комары.

Затем Борис выдохнул:

– Знаете что, монсиньор… Вы или очень глупый, или очень храбрый! Я слышал про лягух, что от этих тварей, встретив, нужно просто бежать. Без оглядки. Со всей возможной скоростью. Потому что победить их невозможно…

– Да и я не знал, что их можно убить вот так, мечом… Старики в посаде говорили, что убивали их раньше копьями – с очень длинными наконечниками. Охотников должно быть не меньше десяти. И происходить всё должно только на суше. А целиться старожилы советовали в открытую пасть – и в глотку.

– Да, я примерно так и сделал. Просто кое-кто сказал мне, что кожа, из которой состоит надувной мешок у нижней челюсти, очень эластична, и пробить её вполне возможно – там нет брони, иначе тварь не смогла бы глотать свою жертву, словно удав. Или распевать призывные рулады самочкам – вернее, самищам! – по весне… И, как видите – это сработало. Сквозь кожу горла и нёбо удалось попасть прямо в мозг! – лорд Дилени, на всякий случай отошедший от твари ещё на пяток шагов в ожидании агонии, подходить к ней снова вовсе не спешил. За что никто и не подумал бы его упрекать: мало ли! Вдруг монстр просто хитро прикидывается!

Но монстр не прикидывался.

И через минуту они повынимали все свои стрелы обратно, после чего приподняли втроём морду монстра, и лорд Дилени, уперевшись ногой, еле вытянул меч из костей очень прочного черепа. Хорошо, что стальной зуб вошёл внутрь этого черепа с той стороны, где мозг твари не был надёжно прикрыт толстым костяным сводом, который по слухам не брали никакие, даже бронебойные, наконечники – что стрел, что копий…

– Повезло нам. Вернули кучу стрел в колчаны. А то на территории врага и стрелять-то было бы нечем!

– Вот! Именно поэтому я и решил рискнуть.

– Могли бы хоть предупредить, милорд…

– Некогда было разговаривать. Да и получилось неплохо.

– Неплохо, согласен. Тварь даже не билась, как они обычно делают, в агонии.

– Верно. Но когда пробит мозг, не больно-то поагонизируешь.

– Ох, милорд… – Борис, выдохнув, только сейчас перестал дрожать мелкой дрожью, обхватив себя за плечи, – Всё равно вы – молодец. Я бы не осмелился.

– И я бы.

– Ну а мне не трудно было это сделать. Метод – не мой.

– Так вам и об этом рассказал лорд…

– Вот именно. Но не будем лишний раз называть его имя.

– Чёрт… Вот теперь я, пожалуй, понимаю, почему король всё же сохранил ему жизнь. Но… Откуда?! Он же – готов поставить свой лук против зубочистки! – никогда сам не встречался с?..

– Разумеется. Но! Память у него отменная. Он помнит всё, что ему рассказывают. Никогда ничего не забывает. Значит, когда-то кто-то упомянул при нём о таком способе победить лягуху. Или…

– Да?

– Или он сам его вычислил, наслушавшись рассказов о том, как устроена туша и органы твари. И как они поют по весне, раздувая горловой резонатор-мешок.

– Что ж. В таком случае он… Молодец. Если бы только он ещё…

– Не был столь изощрённым и безжалостным садистом?

– Вот именно, милорд, вот именно…

– Хм. Как знать. Может, на самом-то деле он и не изощрённый садист. А только прикидывался, чтоб обратить на себя внимание короля.

– Но зачем ему это?!

– А вот тут мы вступаем в область догадок и предположений. Потому что вычислить подлинные намерения лорда Юркисса не может никто. Ну, или почти никто.

– Вот уж не собираюсь думать ещё и об этом. С меня довольно и задачек, которые ставит армейский паёк. Никогда не угадаешь: из нормальных он продуктов, или опять горох с душком, мясо недоварено, а капуста с плесенью…

Ладно, милорд. Может, если вы не против, вы возьмёте снова свою секретную карту, – Борис кивком указал на пук хвороста, – и мы уберёмся отсюда побыстрей к такой-то матери? А то я чувствую себя, как гусеница, которую обступила стая воробьёв. Голодных.

– Да, Борис. Думаю, идти пора. Карта… надеюсь, в порядке. – раздалось слабое гудение, – Точно.

– Вот и слава Господу. А то, когда эта слоновая туша вылезла на тропу, я уж мысленно попрощался. С белым светом.

– А я так вообще думал, что штаны намочу.

– Вот-вот. И я.

– Честно вам скажу, соратники. – тяжкий вздох, – Я тоже.

«Эти чёртовы идиоты, мои тюремщики, похоже, действительно думают, что я описываю в этих чёртовых мемуарах только свои амурные «похождения», и расписываю подробно методы и способы пыток. Да на досуге изобретаю новые.

Не могу их за это винить. Ведь это я сам выкладываю, делая вид, словно они оказались там случайно, именно подготовленные, намеренно сделанные именно для этой цели, «крутые», и написанные крупными разборчивыми буквами страницы, наверх стопки – туда, куда попадают взгляды натасканных начальством бедолаг, что приносят мне еду, и лорда моего чёртова племянника. Ведь до сих пор никто из них так и не удосужился досконально прошерстить всё то, что я тут на самом деле накорябал. Может, если б кто сделал такое, мнение обо мне слегка изменилось бы. Мягко говоря.

Потому что плевать мне на самом деле на интересики и замашки доморощенного садиста-изверга, которым я уж постарался прослыть, да и, нужно признать, руку и правда приложил. Но если я и занимался этим – то, если быть честным хотя бы с самим собой – большей частью со скуки. И, конечно, чтоб привлечь к себе внимание. (Привлёк.)

Потому что отлично осознаю: реально умному и начитанному человеку, если он стар и одинок, абсолютно НЕХРЕНА делать в нашей чёртовой Тарсии.

Разве что возглавить её.

Но против сира Вателя я действительно ничего не имею. Он откровенный, смелый и добросовестный, тупой кобель. Мнящий себя ещё и великим воином. А это – не самый худший вариант правителя.

А вот если б он был коварный, изощрённый, и подло бьющий исподтишка беспринципный и безжалостный монстр, каковым была, например, его мамочка, я бы ещё подумал – то ли скинуть его с трона, сев самому, и избавившись от его до сих пор мирно живущего, пусть и в ссылке в провинции, младшего брата, то ли – пролезть в премьер-министры. Чтоб управлять этой страной так, как считаю нужным. Потому что если о чём и думала леди Рюген, королева-мать, так это в последнюю очередь о благе народа и страны.

Не-ет, она просто тешила своё непомерное самолюбие и грязную душонку провинциалки, пробившейся в жёны наследного принца благодаря тому, что была чертовски «сексапильна» в молодости, (Так сказать, «из грязи – в князи»!) наслаждением от осознания того факта, что любой малейший чих в этом государстве теперь происходит только по её воле. Которую она диктует этим инструментам – своим коронованным марионеточкам, своим сынкам. Даже удивительно, что наклепав их целых пять, да ещё двух дочерей, которые на свою беду (Или счастье! Не довелось им побыть разменными монетами в сложной игре под названием «династический брак», или помыкаемыми рабынями, не имеющими своего мнения и слова!) померли в младенчестве, эта гадина не утратила интерес к традиционным развлечениям высокородных тварей – интригам, подсиживанию, клевете, подкупу. А особенно – убийству. Причём, естественно – изощрённому и коварному. Чтоб жертва откинула копыта в мучительных конвульсиях, и желательно в полном сознании. Понимая, кто всё это устроил. Но не в силах адекватно ответить…

Убивать и сживать со света эта женщина умела как никто другой.

Даже легендарный Остин Хромой, насколько я могу судить, с ней сравниться в этом плане не мог. Подумаешь – три отравленных, три зарезанных, пять сгноённых в подвалах, и двое запытанных – якобы изменника. Плюс две погибших «от несчастных случаев» фаворитки.

У королевы же – минимум две дюжины убитых. Ну, это по имеющейся у меня, вполне достоверной, информации. Ещё о пяти-шести жертвах ходят лишь туманные слухи, но проверить или подкрепить их доказательствами уже никто не сможет за давностью лет. И в связи с предусмотрительным уничтожением улик главной убийцей.

Да, я сдуру проводил свои, личные, так сказать, дознания и расследования в плане ознакомления с методами и организацией процесса травли или умерщвления неугодных. Интересно мне, понимаете ли, было, кто, как, зачем, и какими средствами и способами решает у нас проблемы особ, приближённых к королевским… Двора, проще говоря.

Занимался этим долго, но тихо и аккуратно. И, тем не менее, однажды распробовал в своём бокале с рейнским вкус цукинты. Пришлось опустить виночерпия в подвал, и пытать. Но, похоже, эта мразь боялась меня куда меньше, чем длинной руки королевы-матери. Сознаться он не успел – умер. Не знаю только, действительно ли от сердечного приступа, или ему кто успел чего в воду подмешать…

Палачей своих я после этого просто повесил: может, они и не виноваты, но – для острастки, и в назидание остальным, будущим. Казнил я и тех из слуг, что казались мне подозрительными. Или слишком напуганными – невиновным бояться нечего!..

Яда после этого мне дать не пытались. Зато попытались застрелить из арбалета, когда я просто охотился в своих же лесах. На кабана. Но я уже ждал чего-то такого. Поэтому под парадным камзолом имелась уникальная, выкованная по древним рецептам, кольчуга. Она всегда казалась мне куда удобней тупой кирасы – поскольку и куда легче, и свободно принимает форму тела. И, главное – незаметна снаружи, особенно издалека. Поэтому лохам и наёмным убийцам кажется, что я беззащитен…

Мои телохранители арбалетчика схватили. Эта сволочь так умело сопротивлялась – даже зарубила двоих моих, пока они пытались, выполняя мой приказ, взять его только живым.