«Величайшая сила в истории не измеряется армией или знаниями: она сокрыта в каждом из нас и есть начало всему, ради чего мы живем и сражаемся. Каждый раз, пользуясь этой силой, мы чем-то жертвуем ради будущего блага – ибо мы верим…»
– Мисс Розария! Старейшина уже ожидает вас. Я попрошу Александрию принести цветы для обряда, – говорила Изольда только прибывшей Розарии и её прабабушке.
– Стой! Розария! – держа младенца в руках, прабабушка окликнула её. – Я должна рассказать тебе о последствиях.
– Мне плевать на них! я всего лишь хочу спасти своего сына!
– Ты не сможешь любить его, Розария!
«Обряд чужого дитя» – ритуал способный излечить младенца ценой любви его матери. После свершения обряда, родитель теряет все теплые чувства к своему ребенку, взамен на его жизнь. Любая попытка пробудить в нём ощущение любви или излишне долгие касания будут сжигать их тела, а в последствии это может сказаться и на других её детях....
Костёр, длинные языки пламени. Они прошли к величественному священному древу с сиреневыми листьями. Розария положила младенца на лежанку, собранную из листьев. Стебли сразу же начали расти по его телу, а пламя вокруг вспыхнуло и поднялось ввысь. Прабабушка и старейшина деревни вместе с членами семьи Шаппелия начали хором произносить слова, наделяя их силой. Младенец начал плакать, а Розария упала на колени от чувства жжения в груди. Огонь вокруг закружился и сформировался в единую колообразную форму над младенцем. Яркий свет в глазах ребенка: единственное в его жизни мгновенье тепла – Любовь его матери в виде огненного кола, вонзенного ему в сердце. Розария поднялась и закрыла лицо руками. Она не испытывала ничего: ни слез, не сожалений: она теперь не испытывала любви к своему дитя – это чувство убивало её изнутри.
– Я буду любить его теми же воспоминаниями, в которых я была счастлива… – она подошла к своему ребенку и взяла его на руки, уже укутанного в одеяло старейшиной.
Розария смотрела на него и понимала, что отныне, он ей будто чужой. Воспоминания, которым нет и дня – единственное, что у неё осталось. Тело младенца начало покрываться ожогами, а Розария снова испытала сильную боль в груди. Старейшина тут же отобрал у неё дитя.
– Принесите воду! Нужно охладить их! – Александрия подбежала и обняла Розарию. Её тело горело и опаляло ткань одежды.
– Это невозможно пережить… – она крепко обнимала мучающуюся от боли мать ребенка, смотря на то, как того обливали водой.
Спустя несколько минут, как их остудили, она подошла к своей прабабушке, которая держала и убаюкивала её сына.
– Я хочу дать ему имя, – тихим голосом произнесла она и прикоснулась к его лбу. – Тебя будут звать Фламиргус. На языке моего дедушки это значит – пылающий…
– Эгберт! – прокричала Александрия, схватившись руками за клинок, проткнувший её насквозь.
Брошенное огниво. Вспыхнувшее пламя…
Стук копыт. Крики и паника горожан вдалеке. Стражи не видно. Огромный столб огня, нависший над столицей.
– Мы не успели…
Огонь отражался в глазах Амелии. Её сердце замерло от страха. Они ехали по вымощенной дороге вблизи города. Крей положил руку на её плечо.
– Вперед…
Таверна Джессики: она сидела возле кровати с мокрой тряпкой и протирала лоб раствором из волчьего цветка одной девушке. Бледная и худая, она медленно восстанавливалась от ранения.
– Где вся стража?! – ругался Олливер, посматривая в окно и цыкая.
– Королева приказала им отступить с горожанами. Она решила пожертвовать собой ради тех, кто бы умер зазря, сражаясь с силами им не равными.
– А вот они так не думают… – Олливер возразил ей.
Десятки серебряных рыцарей твердо и решительно ступали ко дворцу под предводительством Калеба Дан Адрийского, держа штандарт Королевской семьи.
– Я же говорил вам, что у меня свои глаза и уши, Королева…
«Приказы ничего не значат перед совестью и желанием людей сделать благое дело…»
– Аннет скоро проснётся, я это чувствую…
Эгберт спрыгнул с Антресоли и издал громкий рык, услышанный стражей.
– Отпусти мою дочь!
– Старый волчонок наконец вспомнил кто он есть… Стража вперед! – прокричал Калеб
Фламиргус со всех сил отшвырнул Александрию в стену и бросился на Эгберта.
– Папа… – её руки были в крови от глубокой раны.
Она из последних сил открыла глаза и попыталась остановить разъяренного убийцу: её тело покрылось сиреневыми сплетениями, а кожа стала серой: её жизнь иссякала. Фламиргус упал на колени, а после Эгберт впился в его грудь когтями и начал рвать ему плоть, ударяя и швыряя об стену, затем кинув в огонь на обугленные деревянные столбы. Стража зашла во дворец и незамедлительно направилась к лежащей на полу среди огня и обломков Королеве.
– Оцепить территорию! Спасти её Величество и его Высочество Эгберта!
Стража с трудом помогла Королева подняться. Её отец стоял рядом с лежащим телом Фламиргуса, как пальцы слегка дрогнули… В эту же секунду, Фламиргус на огромной скорости схватил Эгберта за горло и вбил его об стену – от такого удара стена разбилась на куски, оставив огромную вмятину. Стража рядом попыталась освободить его, но Фламиргус посмотрел в их сторону… они как вкопанные замерли на месте не в силах пошевелиться – сны и иллюзии. Та же сила, что и у Лоренса: неудивительно, они ведь родные братья… Прижатый к стене Эгберт брыкался, пытаясь освободиться. В глазах потемнело, почувствовав, что он сжал его горло ещё сильнее – он в последний раз взглянул в сторону своей дочери.
– Не плачь, моя девочка… задача родителей – отдать жизнь за своих детей. Ты выросла сильной, мой лепесток…
– Из лепестков, мы взрастили дерево. Я счастлив… – хриплым голосом произнес Эгберт.
Хруст шеи. Тело Эгберта упало на землю и Фламиргус с довольной ухмылкой повернулся в сторону Александрии.
– Ты следующая…
Она услышала последние слова своего отца и перед тем как потерять сознание закричала. Этими словами заканчивалась сказка, написанная Эгбертом для неё и её сестер ещё в детстве. Всё это время сказка была посвящена тому, как они была счастливы растить своих дочерей…
Александрия открыла глаза. Голова кружилась: лицо было в крови – затылок был разбит от удара об стену. Приходя в себя, она подняла перед собой руку пытаясь сфокусироваться: за ней пока ещё смутно было видно раненого мужчину в серебряных доспехах с отличительными золотыми вставками.
– Снова ты мешаешь мне! Генерал Калеб… – кричал ему Фламиргус своим противным голосом исподлобья. – Почему вы всегда хотите всё мне испортить!
Стены снова затряслись и дворец начал рушиться. Всё вокруг было объято огнём.
– Королева, вы пришли в себя, какое чудо. У нас есть одна маленькая проблемка – в скором времени, выход позади нас завалит и тогда мы не сможем отсюда выбраться… Я испробовал на нём все что смог, я не могу одолеть его. Мы не можем… – Калеб стоял, держа одну руку у ранения около живота, а в другой – меч с золотым эфесом.
Вся стража была мертва. Всё вокруг полыхало средь обломков, некогда Золотого дворца.
Стук копыт. Амелия ещё на скорости, выпрыгнула из кареты. Крей и Мадам Шейли последовали за ней, сказав кучеру двигаться к безопасному месту. Амелия хотела войти во дворец сквозь густой дым и огонь, но мадам Шейли остановила её: они увидели раненного Калеба, истекающую кровью Александрию у стены и стоящего у трона Фламиргуса.
– У нас гости…
Амелия испытала настоящий страх, её руки дрожали. Глаза засияли золотом и Фламиргус почувствовал на себе её силу – её гнев…
– Ну же, принцесса Амелия. Не бойтесь, как вам ваша коронация? на костях и крови…
– Сволочь! – она закричала и бросилась в атаку – лоб в лоб, разорвав сдерживающие её движения подол.
Крей не успел остановить её – звон мечей, золотой и голубоватый свет, мелькающий в густом дыме. Крей стоял, крепко сжав кулаки и колебался
– Я за ней! – он вытащил меч из ножен и бросился за ней.
Время остановилось. Всё вокруг начало излучать яркий, лазурный свет и девочка спустилась перед ним.
– Мгновенье, ради которого ты здесь, перед тобой. Если отступишь, ничего не изменишь, но знай, времени у тебя мало…
Стрелки часов снова пошли по кругу и Крей ринулся в бой.
– Идиоты! – прокричал им в след Калеб, наблюдая за их отчаянным сражением с Фламиргусом.
Звон мечей и выкрики. Неуловимые, хаотичные движения от одной стены к другой. Крей смог ранить его, но тут же получил в ответ сильный удар ногой. Мадам Шейли подбежала к Александрии и подняла ей голову.
– Нужно уводить их отсюда… – в полуобморочном состоянии говорила Александрия. – Я задержу его вместе с Калебом.
Амелия издала крик и отразила меч Фламиргуса, отчего тот отлетел в стену.
– Нет, дочь моя. Мы остановим его вместе…
Фламиргус начал истерично смеяться, пока дворец разрушался ещё сильнее: он не чувствовал ни боли, ни страха.
– Ты знаешь, в чём между нами разница, принцесса Амелия? – медленно говорил он, поднимая свой клинок. – Я действительно хочу убить тебя!
Менее чем за секунду, он оказался рядом с ней.
– Не смотри! – прокричала Александрия.
Было поздно. Амелия была под его чарами: иллюзии и видения смешивались с его воспоминаниями… то, как он убил Лоренса.
«Это что я? Я радовалась, когда видела его…»
В его воспоминаниях, она увидела себя: маленькую и с улыбкой на улице.
«Пожар? Почему здесь Фламиргус? Это ведь мама Алисы…»
Она увидела горящие дома в которых провела своё детство пока Александрия не забрала её жить с отцом. Перед её глазами появился темный шар и Фламиргус упав на колени, закричал от боли…
– Прости меня брат… Бегите от меня!
Амелия слышала плач Фламиргуса и его просьбы не подходить к нему, но никто его как и прежде не слышал…
– Калеб!!! Хватай их и сваливайте отсюда! – во весь голос орала Александрия, испугавшись за их жизни.
«Мама? я слышу её…»
Фламиргус вонзил клинок ей в живот и бросил в сторону горящих обрушившихся балок. Глаза Крея блеснули сапфировым сиянием и с невиданной ранее ему скоростью он устремился к ней и поймал своим телом, упав на огонь.
– Белый свет! – Калеб достал крест и ослепил Фламиргуса, намеревающегося убить обоих разом.
Александрия остатками своей силы лишила его возможности двигаться.
– Крей! Хватай её и бегите! – Калеб держал крест и медленно отходил в сторону выхода, прикрывая собой Крея.
– Ты… жалкий раб церкви! – раздался оглушающий вопль – все стены затряслись и уже почти завалили все вокруг.
Александрия и Шейли подбежали к нему: Королева, что есть сил схватила его мертвой хваткой, пока мадам Шейли резала себе руку.
– Калеб… иди с ними – мадам Шейли повернулась к нему. – Ты нужен ей…
Амелия очнулась на руках несущего её Крея и резко вскочила ноги, истекая кровью от ранения.
– Мама, бабушка, нет! – постоянно кричала она с наворачивающимися слезами из глаз. – Я не оставлю вас!
Калеб схватил её и вёл к выходу, пока Шейли разбрызгивала вокруг свою кровь.
– Я смогу лишить его сил с помощью своей оскверненной крови, – говорила мадам, поглаживая по щеке свою дочь. – У нас мало времени…
– Во имя семьи, – ответила ей Александрия, держа свою маму за руку.
Амелия продолжала кричать и молить спасти их. Александрия и мадам Шейли в последний раз посмотрели в их сторону.
– Я люблю тебя…
«Задача родителей – отдать жизнь за счастье своих детей…»
Выход завалило: пламя распространилось за пределы дворца – взрыв… их вместе с воротами ударной волной вытолкнуло на площадь: это было из-за бочек, заложенных Эгбертом под дворцом.
В ушах звенело. Калеб протянул руку Крею, а он помог подняться Амелии. Она сделав несколько шагов – упала на колени, и затем закричала: её душераздирающий крик пеленой накрыл всю столицу. Вся стража и горожане в страхе вышли ко дворцу: это была ужасная трагедия, смотря на которую все несколько переглянулись – всё, на что они были сейчас способны это приклониться.
– Крей! – к ним подбежала Джессика, и осознав, что произошло – она как и все застыла от увиденного.
Воздух вокруг был спёртым: безмолвие и невыносимое горе дочери, только что потерявшей родную мать пропитало все вокруг: уткнувшись лбом в землю она рыдала, пока её кровь стекала и капала на землю.
Все смотрели на огонь – тлеющий до основания Золотой дворец…
Глава 13 – "Лёд, покрытый золотом…"
Несколько часов спустя – уже светало. Ранее Крей увёл раненую и измотанную Амелию к Джессике, где она дала ей раствор из волчьего цветка и положила в одну из комнат. Калеб оседлал лошадь возле трактира.
– Куда ты? – спросила его Джессика, выйдя на улицу.
– Оповестить знать о произошедшем и по пути заглянуть в дом Священного креста.
– Во дворец Девяти? Почему они не оказали помощь?
– У Александрии с церковью были не очень хорошие отношения. Позаботься об Амелии, я прибуду через несколько дней, – окончательно надев шлем, он поскакал за город.
Крей пил спиртное за столом с Олливером; а принцесса отдыхала. Трактир стал их временным пристанищем под охраной Серебряной стражи пока Аннет все также крепко спала, но уже начав дышать: ещё порядка пару часов и она проснется.
– Ты как? – Джессика вошла в трактир и положила руку Крею на плечо.
– Не могу сказать, что я в порядке, – он выдохнул и залпом выпил содержимое стакана. – Александрия, бабушка Шейли, Эгберт… прошло не так много времени; но теперь их нет, мне их и вправду не хватает. Они отдали свои жизни, защищая то, что любили больше всего на свете. Они доверились мне…
– Ты ведь не бросишь её?
Крей повернул голову на Джессику. На лице, как на камне была высечена грусть и тоска; его время тоже скоро истечет. Он сделал то, ради чего оказался здесь. Точнее, он сделал то, что должен был, находясь здесь. Изначально, его цель состояла в том, чтобы быть нейтральным наблюдателем, но начав терять свои прежние воспоминания и по-настоящему полюбив Амелию – он не смог.
– Я сделаю все возможное.
– Кто же ты такой… Крей Валиус Де Азмантис… – Джессика прошла к барной стойке и поставила стакан, а затем пошла в сторону комнаты Амелии вверх по лестнице.
Комната Аннет. Он прошел к её кровати и взял за руку.
" Не покидай меня. "
Смочив тряпку в растворе, Крей положил ей на лоб. Его терзало большое чувство вины.
«Мог ли я сделать всё иначе, или так было предписано судьбой. Виктор наверняка всё знает, но молчит».
Закрыв глаза, он снова увидел девочку, приближающаяся к нему медленным шагами и в конце уже хотевшая обнять его, как он открыл их. Яркий свет из окна и рука Аннет, сжавшая его руку.
– Как же мне, жаль тебя… – её голос был тихим. Ей было ещё тяжело дышать.
– Знаешь, я не тот, кого следует жалеть. Я хочу, чтобы ты осталась с ней, после того как я уйду. Прошу тебя…
Джессика постучалась и вошла в комнату. Увидев, что Аннет начала шевелиться она подбежала к ней и обняла. Это было одно из немногих случившихся сегодня радостных событий.
– Амелия проснулась, ты нужен ей, – Крей услышал её просьбу и направился к двери. – Когда? – Джессика спросила его, не отпуская Аннет из рук.
– Не могу сказать точно. Может быть к обеду меня уже не станет.
– Я не до конца понимаю о чём ты говоришь, но даю тебе слово, что буду рядом с ней. Ты говорил ей?
Крей промолчал и отвернул голову.
– На тебя пала очень большая ноша, тебе нужно сказать ей, – говорила Джессика, приоткрывая Аннет глаза: они излучали зелёный свет. – Всё хорошо, сила лечит её.
– Давно хотел спросить: откуда вы знаете про нас?
– Мой муж был таким. В начале увидев клыки и когти – я испугалась, но не смогла разлюбить.
"Получается, её ребёнок полукровка? Гибрид человека и оборотня?" – он вышел в коридор и закрыл дверь.
"Я не хочу делать ей больно…"
Крей налил стакан спиртного у барной и сделав глоток, поднял глаза к потолку: минуты молчания были вечностью. Безмолвие, пропитанное утратой и грядущей болью.
"Что ждет меня, когда я вернусь – вернусь туда, где мне отныне нет места. Я хочу остаться здесь. Я хочу быть с ней рядом…"
– Госпожа, я вхожу.
Амелия сидела на кровати, укатанная в одеяло. Крей сел напротив неё и протянул стакан с лекарством. Подняв глаза, она тут же обняла его и начала рыдать навзрыд.
– Не бросай меня…
"Чёрт…" – это был первый раз, когда из его глаз пошли слезы.
Упав вместе на кровать, Крей смотрел на Амелию и держал за руку. Утренний свет сочился из окон.
" Я бы всё отдал, чтобы каждый день видеть этот свет."
Они пролежали так несколько минут, как Амелия заёрзала и села на него.
– Помнишь, что ты сказал мне, когда мы впервые встретились? Ты сказал, что я первая девушка, в которую ты влюбился, и что никогда не откажешься от этих слов…
Она сняла с себя платье, наклонилась к нему и произнесла шёпотом:
– Вот и настал момент, когда я должна ответить тебе: ты первый, кому я позволю любить меня…
Около получаса назад Джессика заметила толпу стражей, идущих к тому месту и пошла за ними. Церковь в северной стороне от Королевского дворца, именно здесь, ещё в младенчестве Фламиргуса крестили: это место стало ему последним оплотом. Возле Алтаря она увидела полумертвое, без одной руки истекающее кровью тело: его взгляд был другим, он страдал и извинялся. Честный, любящий своего брата и заботившийся о своей приёмном сестре – Фламиргус.
– Простите меня…
Стража с ненавистью смотрела на него и уже намеревалась добить как Джессика закричала:
– Постойте! – стража остановилась и повернулась к ней. – Вы же видите, что он умирает.
– Гражданочка, почему вы защищаете его? Если будете мешать нам, мы убьем и вас, так как сочтём, что вы помогаете ему.
– Если уж и убивать его, то не вам. – Джессика видела в его глазах желание поговорить. – Я приведу себя Амелию и Крея – единственных выживших членов Королевской семьи, они сами вынесут приговор.
– Это звучит благородно для простой хозяйки публичного дома, – стражник ухмыльнулся.
– Хочу подметить, что моя семья была из знатного рода, – она назвала свою урожденную фамилию.
Стража оступилась и послушала её. Один стражник снял шлем и поднес сигару ко рту. Его лицо было покрыто грубым шрамом.
– Я лично знал вашего отца, будучи его пажом. Он обучил меня владению мечом и манерам. Получается ли, что теперь я должен служить вам, как его дочери?
– Мне гордо слышать о моем отце от командира Серебряных рыцарей, но я попрошу вас о другом. Возглавьте стражу Королевского дворца, скоро будет Коронация. Нас ждёт новая Королева…
Солнце окончательно взошло над столицей. Крей и Амелия лежали на кровати, как за дверью послышались шаги. Стук в дверь. Накинув на себя всё то, что попалось под руку он открыл еë. На ней было немного потрепанное серое пальто и черного цвета брюки.
– Кажется, я немного не вовремя, – Аннет ухмыльнулась, подмечая его внешний вид. – Оденься сначала! – сказала она, когда Крей на радостях хотел обнять её. – Я очень благодарна тебе, что ты отнес меня к Джессике, удостоверившись, что я не умерла. Сама не знаю, как так вышло: ранение в сердце обычно смертельно даже для сильных проклятых, но я почему то смогла восстановиться – видимо, ответ на этот вопрос находится в моих настоящих родителях.
– Когда ты проснулась?
– Около получаса назад. Лучше скажи мне, а кто лежит на кровати? – говорила она, посматривая ему за плечо.
Светлые волосы, голые плечи и разбросанная одежда. Она как обычно крепко спала, даже невзирая на яркое солнце, ожидая пока дворецкий войдет в спальню и разбудит её
– Она что из знати? С ума сошёл? – воскликнула она обвинительным тоном, увидев знатную одежду. – Если её папаша узнает, проблем не оберёшься, – Крей улыбнулся и почесал затылок.
– Тебе смешно? А ну-ка пусти меня.
Пройдя в комнату и увидев искусно сшитый чёрный камзол, она снова взглянула на девушку на кровати, и с презреньем покивала головой.
– Ты… сумасшедший, – шёпотом, чтобы не разбудить Амелию сказала Аннет, не отрывая от неё взгляд.
По ходу того, как Крей одевался он рассказал ей о случившемся, и обо всем что происходило с ним с их последней встречи. На лице Аннет можно было разглядеть десятки различных эмоций, от радости и слов похвалы, до печали и осуждения. Он также не забыл ей и рассказать немного о себе.
– Не уходи от темы Крей, то есть ты переспал с дочерью Королевы Англии, де-факто – наследницей престола после инцидента с горящим дворцом, где погибли почти все её близкие? Ты ненормальный…
Амелия повернулась на бок и накрыла себя одеялом. Аннет не очень понимала, о чём хотел сказать Крей, когда он говорил о том, что скоро его не станет. Она предлагала ему помощь и просила рассказать, но он отнекивался и продолжал повторять слова о том, что не может рассказать всего, как она подошла и обняла его.
– Это подождет, Джессика немного рассказала мне об этом. Я уже и позабыла зачем пришла, она ждет нас у Церкви – разбуди Амелию и выходите на улицу. Нужно довести дело до конца.
– Это от Лоренса, – Крей потянулся ко внутреннему карману своего костюма и протянул ей письмо. – Он просил передать его, когда ты очнешься.
Аннет с выступающими слезами из глаз улыбнулась и взяла письмо. По мере прочтения она разрыдалась и взяла у Крея платок, чтобы вытереть слёзы. Слова Лоренса были пропитаны любовью и заботой, он жалел о том, что не смог защитить её и быть рядом. Жалел о том, что не смог сказать ей этого лично.
Лаборатория. Профессор Барэл медленными, дрожащими шагами зашел в наблюдательный пункт. Бледность на коже Крея начала пропадать, пальцы приходили в прежний вид, а последний биохимический анализ крови был ближе к тому, с которым его подключили к устройству. «Кто запустил его? Здесь была она? Почему она не хочет увидеться с ним лично?» Он вывел на монитор изображение, синхронизированное со зрением Крея, и просмотрел всё то, что он пропустил. Любовь, страсть, и желание быть всегда рядом. Это напомнило ему о своей жене. «Я не могу винить тебя, ты сделал то, чему нельзя противиться. Я верю в тебя…»
Англия. 376 год от Первого заката. Церковь на севере от Золотого дворца. Они зашли внутрь и увидели ещё живого, но потерявшего много крови Фламиргуса, лежащего у алтаря.
– Вы так выросли, госпожа Амелия…
Её руки затряслись. Его голос звучал иначе, также как в её воспоминаниях. Ненависть, перемешанная с чувством сострадания – «он же невиновен.» Свет из расписанных витражей просочился внутрь. Его накрыло светом, тьма вокруг ушла и Фламиргус вздохнул. Аннет расплакавшись, подбежала и крепко, без слов обняла его.
– Тепло… я рад, что ты жива, Аннет.
Крей и Амелия подошли к нему. У него всё также были темные и покрасневшие глаза, вот только взгляд его был совсем другим. Стража перешептывалась, Джессика скрестила руки перед собой и наблюдала за всем со стороны. Они общались, смеялись. Много слов извинений и сожалений о случившемся. Одна история была им поведана. В день, когда родной дом Амелии сгорал до тла, Фламиргус вместе с братом эвакуировал людей, ослепших и задыхающихся от дыма. Среди деревьев, на коленях с прикрытым лицом сидела Мерула. Он увидел её спустя долгое время и побежал в её сторону, полагая, что ей нужна помощь. Перед ним в полный рост около двух метров предстал мужчина в черной одежде. В своей руке он держал прозрачный сферический шар, наполненный изнутри чернотой и источающий наружу всё зло в виде еле заметных темных сгустков, напоминающих дымку. На этом моменте его воспоминания обрываются, иногда оставляя только отголоски совершенных им злодеяний.
Амелия внимательно выслушала его и привстала, отряхнув колени. Его глаза уже смыкались, оставалось принять одно важное решение. Позволить ему умереть самому, или убить его… Закрыв глаза и задумавшись она вспомнила и снова пережила эту ночь. «Так мне будет легче убить его.»
– Каким будет ваше решение, Королева? – один стражник стоял у неё за спиной и встав на колено спросил её.
Крей и Джессика переглянулись. Какой смерти он заслуживает? Неизвестная сила завладела его разумом и грешила от его имени, мог ли он ей противиться? Есть ли его вина в произошедшем? Нелюбовь к матери или зависть своему брату? Прозвучал металлический звук: Амелия подняла с пола меч и встала перед ним, на что Фламиргус ухмыльнулся и посмотрел на её горящие глаза.
– Почему ты решила убить меня своими руками? Вернуть погибших или отомстить за них? Месть или благородный гнев?
– Я не очень помню тебя Фламиргус, из-за этого мне немного легче убить тебя, за всё то что сделало то чудовище с твоим лицом. Отвечая на твой вопрос, полагаю, что это месть, вызванная праведной ненавистью.
Ненависть – это постоянно расширяющаяся опухоль, опустошив её – остаётся дыра, которую нужно снова чем-то заполнить…
Фламиргус своими последними словами, хотел предостеречь её от дальнейшего следования по пути мести. Останется ли после в её жизни то, что сможет заполнить её утрату?
– Аннет, отойди от него, – она подняла меч в стойке быка и направила в его сторону.
Её руки медленно и неуверенно оставили его на свершение правосудия.
– Знаешь, что ты сказал мне несколько часов назад? Это будет моей кровавой коронацией…
Остриё пронзило его сердце в полной тишине. Его рука легла на меч, и он вдавил его в себя ещё сильнее. Даже после смерти он всё также продолжал смотреть ей в глаза. Амелия повернулась к своему дворецкому. Её лицо и рукава были в крови. Головная боль, снова видения и всплывающие прозрачные образы. Она переступала через множество окровавленных трупов, держа за руку маленькую девочку – эта картина до самой смерти отпечаталась в его голове.
Яркий солнечный день. Все стояли на улице у трактира Джессики, намереваясь зайти, только Крей не спешил. Он оглянулся по сторонам и решил, что ещё не готов вернуться, не исполнив своё последнее желание. Взяв с себя слово вернуться через несколько десятков минут он умеренными шагами, тоскливо шагал по городским площадям и по пути наблюдал за всем, чему раньше не придавал особого значения. Остальные зашли внутрь. Амелия в своей комнате смотрела на начатые работы, по восстановлению Золотого дворца, в то время как Аннет и Джессика ждали его у входа, надеясь, что он ещё вернётся.
Несколько стуков и прозвучавшие на двери подвески. Аннет побежала в его сторону и обняла. Крей вернулся. Джессика искренне улыбнулась и залпом выпила бокал виски.
– Я бы никогда не ушёл, не попрощавшись.
Из кармана он достал белую коробочку, на что они одобрительно кивнули ему и Крей по лестнице поднялся вверх к Амелии. Встав у двери и схватившись за ручку Крей снова замер. Это его последний визит. Больше он никогда не сможет открыть эту дверь. Дверь, за которой его будет ждать она.
– Госпожа я вернулся к вам, – он, как и всегда – приклонился, а затем подошел к ней поближе и взял за руки. – Амелия, могу ли я пригласить тебя на прогулку?
– Поздновато ты, – ухмыльнулась она. – На свидание принято звать до признания в любви, а тем более после сегодняшней ночи.
Амелия спустилась вслед за ним. Джессика и Аннет приготовили ей не пышное городское платье с вуалью и вместе зашли в одну из комнат – одной ей будет тяжело его надеть. Олливер стоял за барной и наливал им обоим по стакану виски.
– Смелости тебе не помешает, юноша, – он протянул ему стакан и задумчиво посмотрел на него. – В конце концов, это твой последний виски в этом трактире.
– Тебе Джессика рассказала?
– Разумеется, мне знаешь ли тоже тоскливо.
Крей допил виски, всмотрелся в помутненный стакан и решительно поставил его на стол, а после протянул Олливеру руку.
– Прощай, Олливер.
– Ты как ни крути проживешь куда побольше меня, юноша. Буду рад если найдешь время навестить.
– Обязательно…
Они крепко пожали друг другу руки. Ручка двери провернулась и проскрипела. Аннет и Джессика вышли первыми, а за ними и она. Простая, скромная красавица со светлыми волосами, собранными в пучок. Амелия изменилась – её взгляды и амбиции, жизнь приобрела смысл и в ней нашлось место любви. Как и говорила бабушка Шейли:
«Сила людей строится на пережитой ими боли и желания достичь своей цели.»
Разговор Крея с Аннет и Джессикой переместился на улицу, где Амелия уже прикрывала лицо от Солнца.
– Прощай, Аннет, – он взял её за руки и немного наклонил голову. – Я буду ценить всё то небольшое время, проведенное в твоей компании, и обещаю, что никогда не забуду, – Аннет сквозь слёзы улыбнулась и заверила, что будет помнить его до конца жизни. Будет рядом с Амелией.
– Прощайте, Джессика. Я буду бесконечно восхищаться вашей мудростью. Вы прекрасная мать и первый человек, протянувший мне руку помощи тогда, и сейчас.
– Счастливого пути тебе, юноша, – ответила она, напоследок отряхнув ему плечи.
Амелия немного нахмурилась от долгого ожидания и окликнула его. Крей в последний раз повернул голову в сторону трактира, в то время как Амелия тащила его за руку. Скорбь и сожаления о несбывшимся. Оставшись здесь, какова была бы его жизнь? Был бы он счастлив? – бесспорно…
Путь всё близился к обрыву. Достигнув своей кульминации, история неминуема погружается на дно, лишь в редких случаях являясь предзнаменованием к чему-то большему. Что если эта история является лишь началом? Подобно интраде в музыкальной пьесе?
Девушка со светлыми волосами держала его за руку и смотря по сторонам была счастлива. Счастлива, что может забыть о пережитом горе, разгуливая по улице с человеком, которого по-настоящему полюбила за столь не долгое, но наполненное эмоциями и переживаниями время. По пути они зашли в популярную среди народа кофейню – маленькую, на то и уютную, наполненную столиками простых и жизнерадостных людей, погруженных в светские беседы. Здесь никого не волновало кто ты и откуда, какого ты статуса или сколько у тебя денег: все приходят сюда насладиться кофе и спокойствием. Крепкий, приятный вкус, согревающий тебя изнутри, но оставляющий после себя горькое послевкусие. Амелия подняла руку и заказала пару лёгких закусок, пока Крей не переставая смотрел на неё, отвлекаясь только на то, чтобы сделать очередной глоток. Так, беседую обо всём, о чём не важно, они незаметно для себя просидели больше часа. Время шло очень быстро: к ним подошел официант с угощениями за счёт заведения, и наклонившись к Крею шёпотом сказал:
– Меня попросили передать вам записку.
Время. В ней было написано оставшееся время. Осмотревшись вокруг, он хотел вычислить отправителя, но никто подозрительный ему на глаза не попадался. Амелия ничего не подозревая, заказала ещё по чашке кофе к принесенным десертам, и они продолжили общаться. Зная сколько ему осталось, он не жалел ни минуты на то, чтобы оставаться в этих, уже родных стенах.
Кофейная гуща на дне чашки. Тарелки опустели. Крей взял её за руку, и они вышли на площадь: на ту самую, где они однажды, впервые встретились. Оживлённые толпы людей не замечали их, и как ни в чём не бывало были погружены в повседневную рутину своих дней. А ведь, они никогда не узнают, что в тот день, судьба двух влюбленных в друг друг людей была навсегда вырезана со всех страниц, что история Англии была навсегда переписана действиями одного человека. Человека, который, спас их будущую Королеву, и возможно их самих от неминуемой гибели…