Сказка про доброго дракона. Сказка для взрослых

Девица зарделась от таких хороших слов: ничего себе, дракон ей в любви признался, он ей тоже начал нравиться последние две недели, как появились первые ласточки весны – они прилетели с весёлым щебетом, дескать, звери и птицы лесные, просыпайтесь, весна идёт. К тому же за зиму Власик себя вёл как в высшей степени влюблённый элегантный кавалер: читал стихи вечером Маше, беседовал с ней на разные темы, был всегда внимателен и предупредителен. И у неё не раз мелькала мысль, как хорошо было бы, если б он превратился каким-нибудь чудесным способом в человека… «У нас тогда всё было бы как у людей; вина он не пьёт, да и я не дам, матом не ругается, руки не распускает». Она уже и перестала замечать его крокодилью морду, шипы, когти на лапах, грушевидное туловище.

К тому же Власик с ней разговаривал всегда нежным убаюкивающим голосом:

– Да вы, Марья Вакуловна, как чудесный цветок, радуете глаз, как волшебный нектар на мою душу.

Девушка прямо таяла на глазах, и сердечко у нее: тук-тук, тук-тук, тук-тук – билось чаще обычного.

– Ты тоже мне нравишься, Власик, – ответила ему девица, – но что нам делать? Мы же ведь с тобой никогда не будем счастливы и не сможем жить полноценной жизнью, какой живут настоящие влюблённые. Ты же совсем из другого племени, у тебя вон крылья, и хвост, и когти на лапах. И как ты меня будешь целовать с такой-то мор… с таким нечеловеческим лицом? И губы не такие, как у наших парней! А любовь у девушки к парню становится ощутимее, если он её с чувством целует в губы, чтобы закружилась голова… Ну и всё остальное. Как мы с тобой говорили на эту тему любви, помнишь? Это только в сказках бывает любовь без основного компонента: одни только вздохи да ахи, да стихи при луне. Тем более ты пламя извергаешь… Вдруг во время поцелуя не сконтролируешь себя и обожжёшь меня и стану я уродиной обгорелой! – Увидев, как у Власика от её слов испортилось настроение, добавила: – Вот если бы ты превратился в человека…

Молодой дракон после такого ответа впал в депрессию на три дня, перестал пить и есть и слушать любимый джаз, лёг в своём углу на шкуру мастодонта, она как раз подходила ему по размеру, он на ней спал, и ещё хватало, чтобы укрываться, как одеялом, и так лежал, иногда тоскливо посвистывая.

– Ну что ты, Власик, – сказала Маша, увидев такое дело и тоже сильно переживая за него, – можем и так жить, я же не ухожу от тебя, хотя он ей сказал на другой день, что она свободна и может идти, куда хочет, а ему только осталось умереть с горя. – Вставай давай, – теребила она его, – поешь супа картофельного со свининой – очень вкусный получился!

Власик встал, съел, чтобы не расстраивать девушку, две ложки, ничего у него не лезло в депрессии. В такие периоды жизни его отец усиленно налегал на алкоголь. «Хоть бы староста, что ли, пришёл принёс настойки или самогонки, – уныло подумал Власик, – я бы тогда не стал отказываться, всё равно Маша меня не полюбит с такой-то мордой крокодильей… А староста в прошлый раз, когда я отказался пить настойку, рассказывал, что самогонка – тоже стоящая вещь, если делать с умом, лучше любого бренди и виски, какой делают за Стеной в городищах люди-мутанты, пьют это пойло, а после этого начинают безобразничать: бить друг другу морды, резать и стрелять друг в друга».

А ночью, на четвёртые сутки, как он задепрессовал не по-детски, Власик встал со своего драконьего ложа, съел немного супа, вытащив кастрюлю из холодильника, даже не стал разогревать, ещё холодца съел и осторожно, чтобы не разбудить девушку, вышел на воздух: стояла чудесная мартовская ночь, небо чистое, звёздное, но был весьма ощутимый мороз, около минус пятнадцати градусов Парацельсиона, и стартовал со своего пня на поляне и долго летал над лесом, выгоняя депрессию движением, как вдруг заметил спящего под дубом жангруза.

Это был массивный экземпляр, весом больше сотни килограмм, одет в шкуру бизона, и на ногах сшитые воловьими жилами штаны из козьего меха, а рядом лежала большая кожаная сумка, чем-то уже набитая. Жангрузы – племя полулюдей-полуобезьян – жили в гигантском лесу, высокие, от двух метров и выше, густо покрытые волосами, даже лица. Они были отъявленные негодяи, воры и разбойники, совершали набеги на селения и деревни, грабили и нередко убивали мирных жителей. «Значит, – подумал Власик, – уже где-то украл или кого-то ограбил». И напал на него.

Жангруз увидал злого летящего прямо на него дракона, испугался, схватил свою сумку и побежал. Хотя обижать мирных селян – людей – эти отъявленные негодяи всегда «герои». И гнал его Власик по лесу около километра, только ветви трещали.

А как сукин сын выбился из сил, упал на поляне и взмолился:

– Не губи меня, могущественный дракон, я могу тебе дать ценный совет!

Власик элегантно спланировал на ветвь гигантского дуба (в то время дубы росли в два-три раза выше и крепче нынешних, грязь цивилизации даже на деревья влияет!), на самую толстую нижнюю ветку сел, сложил крылья.

– Ну рассказывай, что за совет, да поживее, а то сейчас заживо спалю – ты нас, драконов, знаешь!

– Ну, тогда задавайте вопрос, – ответил трясущийся от страха жангруз, – у меня есть сова-оракул, может, она на него ответит! Но только обещайте мне, что если этот вопрос не входит в поле её знания и она не сможет вам дать ценного совета, вы мне ничего худого не сделаете!

– А что, есть такие вопросы? Она же, как ты говоришь, сова-оракул?

– Есть, тем более драконам она ещё советов не давала!

– Хорошо, – согласился Власик, – только после этого в любом случае ты сразу же… чтобы я тебя больше не видел в своём районе!

Жангруз закивал большой лохматой головой, потом вытащил из сумки какую-то грязную всклокоченную птицу. Чего-то сказал ей на ухо.

– Кхуа, кхуа, кхуа! – заквохтала птица.

«Это и есть его сова-оракул?» – с недоверием посмотрел на неё дракон.

– Она говорит, – обратился к дракону нехороший почти человек, – чего вы хотите узнать?

Шепнул что-то сове и выпустил её из рук. Сова сделала несколько пируэтов над драконом, словно опасаясь, что тот может её съесть, дракон понял её страх и мягко рыкнул: дескать, не бойся, я такую мелочь не ем. После этого сова осторожно спланировала на плечо к Власику. Власик конфиденциально изложил свою проблему сове на птичьем языке.

Сова поморгала своими круглыми глазами, закрыла их и замерла, словно окоченела, на несколько минут, потом открыла глаза и опять заквохтала.

Власик, понимающий язык животных и птиц, на этот раз с трудом разобрал, что ему сможет помочь старый дряхлый дракон, живущий очень далеко, если он, конечно, ещё жив.

– И это всё? – разочарованно переспросил Власик.

– Кхуа, кхуа, кхуа, – закивала головой птица и на всякий случай вспорхнула и пересела на плечо своего хозяина.

– Ладно, я свое слово – понял, да? – держу. Чтобы я тебя больше не видел в своём лесу и в ближайших тоже, – а надо сказать, что в то время «свои леса» простирались на десятки, а то и сотни километров, – и твоих дружков чтобы духу здесь не было!

Жангруза и след простыл после слов Власика. «А ведь мог бы и выйти на бой со мной, – подумал дракон, – вон какой тесак на бедре в ножнах болтается, если бы не был трусом!» Власик в таком состоянии депрессии был рад погибнуть в схватке с кем-нибудь, чтобы не мучиться и не мучить Машу. Надо отметить, что Власик хотя и был дракон с добрыми глазами, поэт и мечтатель, однако, происходя из древнего аристократического рода, был весьма не робкого десятка и мог с честью постоять как за себя, так и за своих близких. «Жалко, нет настоящего витязя, – пришла к нему неожиданная мысль, – я бы сейчас сразился с ним и погиб бы смертью храбрых. И Маша, может быть, принесла бы мне на могилу незабудки».

Однако совет мудрой совы дал ему некоторую надежду.

Прилетел Власик в пещеру под утро, Маша ещё спала. Лёг на свою рогожку и заснул как убитый. А как проснулся, рассказал Маше про жангруза и сову-оракула.

– И ты поверил? – Маша с сомнением покачала головой. – Я бы не доверяла фокусам всяких проходимцев, тем более жангрузам – это ещё те негодяи!

– Ты права, моя звёздочка, – Власик от волнения защёлкал сильнее зубами и начал раздувать ноздри и выпускать пар, – но не переживай, дай немного времени, я чего-нибудь придумаю!

Но придумывать ничего не надо было, у молодого дракона его безнадёжная влюблённость в девицу и сильный стресс после последнего серьёзного разговора дала импульс и в самом деле начал открываться провидческий дар, даже намного раньше. Не зря, значит, староста к нему захаживал. И дар этот проявился, когда Власик спал днём, наевшись борща (Маша отличный умела варить борщ) и зажаренной утку с картофельным гарниром, а Маша в это время ушла в лес, она теперь не боялась ходить одна в лес в любые его дальние закоулки и трущобы, тёмные и мрачные, как боялась раньше, все звери её уважали, даже волки, и медведи, и дикие кабаны, потому что знали, что эта человеческая самка живёт у дракона, а его, после рыка и пускания пламени, в лесу боялись.

Кикимора рассказала, какой у них теперь появился свирепый лесной квартирант.

– Как дунул из пасти пламенем! – рассказывала она другим кикиморам на пенёчке.

Те в это время зевали, курили папиросы, наводили макияж – в общем, прихорашивались. Некоторые из кикимор до этого жили в селениях, они были простые женщины, но деградировали из-за своей порочности, сначала лени, нежелания работать, потом начали употреблять алкоголь, потеряли девственность и чистоту, трахаться с кем попало, спились, изшалавились (от слова «шалава») в доску, были изгнаны из общества с позором. Кто из них нашёл прибежище в лесу от такой деградации, превратились в кикимор болотных, а других шалав тайно переправили как эмигрантов за Стену в поганые индустриальные городища, отравленные химией, радиацией и отходами человеческой деятельности, скопище мрака, мерзости, грязи и человеческих пороков – что-то типа высокотехнологического ада. Из этого мира – в тот. Людей-аутсайдеров, нагрешивших здесь сверх меры и каких общество изгнало, тайно переправлял один дракон-контрабандист, у него были связи среди тамошних дельцов-мутантов. Они занимались непривлекательным бизнесом, вот этих падших дам он переправлял работать проститутками на панелях, девицами по вызову, хотя там и своих шлюх хватает. Вот откуда пошла древняя профессия, а не из Древней Греции с её гетерами.

– Так вот, – говорила кикимора, – в небо взметнулся столб огня, это он так запросто и лес наш спалить может, его даже люди боятся и уважают – хату ему оборудовали.

И приснилось Власику, когда он спал днём, как они с Машей летят к дракону – главному колдуну, тот может помочь их беде – трансформировать Власика из дракона в человека. Власик сразу проснулся, вспомнил, что ему напророчествовала сова, тут как раз и Маша пришла из леса, подснежников принесла, в вазу поставила.

– Ты что такой… взволнованный? – спросила она, сразу с порога заметив, ещё сапожки из яловой кожи, демисезонные, мама ей принесла, не успела скинуть, что Власик какой-то… И в самом деле она угадала: глаза горят, прищёлкивает, поводит головой из стороны в сторону, лапы потирает, словно в лото выиграл миллион золотых монет.

– Сон мне приснился…

Дракон вкратце пересказал его содержание.

– И кто это – дракон главный колдун?

– А гоблин его знает! Ни мама, ни дядя, ничего мне не говорили о нём!

– Ладно, – Маша ласково улыбнулась Власику; она с удивлением стала замечать, особенно в последние дни, что почти не видит в нём внешнего уродства, а только внутренние «человеческие» достоинства, которые и у настоящих-то людей… не у всех они есть… не буду их перечислять, вы сами, да, знаете, какие они. И потрепала, как любимую собаку, по щеке. – Завтра должна придти матушка, я ей скажу, пусть пришлёт старосту – он узнает у других старост, съездит к знакомым, у кого драконы, кто это такой у них, главкколдун, и где он живёт.

Власик зажмурился от удовольствия, что Маша иногда начала оказывать ему такие знаки внимания, у него аж крылья начинали подёргиваться за спиной – так было приятно. «И мне эту красотулю надо было съесть, – думал он в такие минуты, – как хорошо, что я этого не сделал!»

Староста всё исполнил, как ему приказали, добросовестный был товарищ, когда дело касалось, как бы угодить дракону, разузнал у своих соседей с драконами, кто из них может дать информацию про этого дракона-колдуна.

Маша с Власиком переглянулись, как к нему добраться, и, узнав, где тот живёт, на следующий же день Власик слетал сам к дракону-соседу и узнал много интересного.

Да, есть такой дракон-колдун, живёт в удалённом районе, почти забытый всеми, совсем дряхлый, чуть ли не тысячу лет живёт отшельником-мизантропом, и о котором среди драконов не принято говорить: чего-то он начудил в своё время, и его отправили в изгнание. Лететь до Лысой горы, на какой жил колдун, около пяти суток. Сосед даже нарисовал приблизительный маршрут.

По дороге встретятся два опасных места, через которые придётся пролететь: Пастарианская радиоактивная пустошь и гигантский лес, где растут деревья высотой в полкилометра. В этом лесу живут жангрузы, можно сказать, это их обитель.

– Смотри, будь внимательнее, когда полетишь над лесом, у некоторых деревьев кроны прямо под летящим объектом будут, а, как ты знаешь, и мы на такой летаем, выше нельзя, как написано в правилах полёта, из-за низкой температуры и сильного разряжения воздуха, может наступить кислородное голодание и потеря сознания прямо во время полёта, а это грозит тем, что запросто можешь разбиться. И такие случаи не редкость, когда молодёжь теряет голову от свободы – лечу куда хочу. Поднимается слишком высоко, отключается и падает на землю – костей не соберешь. А эти негодяи жангрузы наловчились из крон деревьев-гигантов кидать сети на пролетающих, будь то драконы, или неразумные ящеры или огромных размеров птицы, и ловить их: драконов они потом обменивают на драгоценные металлы у Сообщества, а прочую летающую живность съедают. Сначала-то жангрузы вообще боялись ловить сетью драконов, а потом обнаглели, когда поняли преимущества своего леса и то, что за последние пятьсот лет наша популяция сильно сократилась и ослабло могущество. Так что будь внимателен, когда полетишь над этим лесом. Облететь его нельзя; он простирается на добрую сотню километров, как назло поперёк пути лежит, так себе дороже будет. Над пустошью же когда полетишь – это место ещё опаснее. Говорят, лет пятьсот назад в этой области зоны человеческого мозга, пардон, районе, упал гигантский космический корабль с живыми существами, предположительно относящимися к человекообразным гуманоидам, и после падения и взрыва вся местность – там раньше был лес – выгорела дотла и была заражена радиацией. Этот район теперь состоит сплошь из обугленных от высокой температуры во время падения камней, валунов, булыжников и даже оплавленных скальных пород холмов. После катастрофы корабля несколько гуманоидов каким-то чудом выжили. Радиация их не убила. Зато дала неожиданный побочный эффект. От удара звездолёта о землю и взрыва активировался залегающий в этом месте пласт с радиоактивной рудой, начавший излучать умеренный радиоактивный фон. Этот фон на выживших звездолётчиков повлиял так, что они могли жить в нём, но, чтобы жить, нужно есть исключительно сырое мясо. Причём не важно, каких животных. Даже мясо людей они стали употреблять в пищу. А жить в нормальной среде им уже нельзя. Через шесть часов, когда такой обновлённый для экстремальных условий среды гуманоид попадал в безрадиоактивную местность, у него происходила странная реакция с воздухом пропитанного радиацией организма – в результате окисления лопалась кожа и сосуды внутренних органов, гуманоид умирал в мучениях. Но до шести часов можно было находиться вне своей радиоактивной зоны, нормальной для остальных живых существ. Поэтому они делают вылазки за «пищей» из зоны и стреляют из своих нервно-паралитических ружей всё, что летает, бегает, плавает, включая людей и даже кикимор в болотах. Но еды им всё равно не хватает, поэтому из подручных, оставшихся со звездолёта, технических средств они сделали несколько пушек для стрельбы по пролетающим над их местностью живым объектам. И всё, что подстрелят из летающей крылатой живности, идёт в пищу, в том числе и драконы. И когда удаётся подстрелить дракона, тут нет предела их радости, столько сразу у них появляется еды! Ни на драгметаллы и камни они их не обменивают – они им без надобности. Ещё одним необычным экстравагантным образом повлияла на инопланетян радиация. Так как среди них не было астронавта женского рода, то есть дамы-гуманоида, то через какое-то время у них встал вопрос репродуктивного сохранения своего вида на этой планете, проще говоря, они должны были вымереть естественным образом, помощи от своих, что те прилетят из далёкого космоса, ждать не было смысла. Тогда эти парни додумались до того, что при очередной вылазке в незаконспирированный мир, отловили трёх человеческих самок у ближайшего населённого пункта (те на свою голову пошли за грибами в лес), но не съели их сразу, а, пересилив это желание, затащили в пещеру из железисто-титанового кварца, почти не пропускающего радиацию, и там совершили с ними акт насильственной любви в качестве репродуктивного эксперимента. Оставили их пока жить в этой пещере, посмотрев, что из этого получится, и даже кормили их, кроме мяса, овощами и фруктами, которые специально добывали из незаражённого мира. На удивление, эксперимент оказался удачным, все три дамы через шесть месяцев родили по маленькому мутантику, правда, с небольшой аномалией – с двумя головами. Но аборигены пустоши и этому были рады, по поговорке: одна голова хорошо, а две лучше. Детёнышей взяли в воспитание, а с матерями повторили ещё несколько раз детородный эксперимент, пополнив свою крошечную колонию разумных существ двухголовыми детёнышами. Те не умерли в раннем детстве, наоборот, ещё лучше адаптировались к радиоактивному фону и даже в чем-то стали совершеннее своих одноголовых родителей. Выше ростом, сильнее, сообразительнее, успешнее в охоте за пределами своего отравленного радиацией края. В дальнейшем они уже специально присматривают деревню или посёлок и воруют человеческих самок, каких потолще, чтобы весила не менее ста килограмм. Говорят, те им наиболее успешно рожают крупных двухголовых детёнышей. И к сегодняшнему дню за пятьсот лет эти выжившие после катастрофы своего космического корабля астронавты не только не вымерли, а даже слегка расплодились до полутора сотен двухголовых, кровожадных, злых, но уникальных на планете Земля гуманоидов, способных жить в радиоактивной среде. Эти двухголовые парни ходят почти голые, с набедренными повязками, как негры в Африке. Температура позволяет и зимой, и летом, там плюс двадцать пять градусов, не больше и не меньше, потому что круглый год радиация поддерживает такую температуру. Так что увеличение их численности населения пусть и медленно, начинает представлять угрозу для людей, да и драконов, живущих в нормальных условиях. И поэтому они беззащитны перед двухголовыми. Также говорят, что они уже напали на одного дракона вне своей зоны: подкрались к его пещере, выбили дверь, усыпили выстрелом из ружья с нервно-паралитическим ядом, связали и утащили к себе. А жители той деревни растерялись, когда узнали наутро, что случилось: то ли радоваться, то ли плакать… Так что единственный шанс у тебя пролететь невредимым над пустошью ночью, – наставлял Власика дракон-сосед, – потому что в это время они спят все как убитые. Кроме тех, что уходят на охоту в чистые районы. Тем более этот радиоактивный фон именно ночью заволакивает пустошь как бы пеленой, а утром рассеивается. Но всё равно надо быть осторожным – у мутантов хорошие зрение и слух, и на звук даже в темноте ориентируются успешно. Тут есть одно средство, чтобы тебе пролететь без риска: пусть в деревне сошьют балахон, заглушающий шум от маха крыльев, ну а там уповай на удачу!

Это Власику всё подробно рассказал дракон, непонятно только, откуда у него была такая подробная информация… И ещё сказал одну очень ценную вещь, видно, догадывался (драконы, они всё-таки мудрые твари, не зря их некоторых выбирают в государственные органы управления), если у него девственница уже полгода живёт, а Власик и не собирается её кушать, как положено молодым драконам по закону, дракон-сосед сразу догадался, что это неспроста, он ему сообщил по большому секрету, что ходят слухи, что Солнце подействовало на них, и не только так, что их предки мутировали в драконов, но и наоборот, можно опять превратиться из дракона в человека, загвоздка только в том, чтобы дракона полюбила человеческая самка, а дракон-главкколдун знает какое-то очень важное заклинание, чтобы подопытный опять превратился в человека, и будто он уже опробовал его на одном драконе и превращение произошло успешно. Тут Власик вспомнил рассказ дяди, когда они пили настойку. За это Сообщество драконов и выслало его в глухомань и запретило принимать простых драконов, но всё равно, говорят, к нему летают, в основном молодёжь, за советами. А то что же это получится? Все молодые драконы пошлют их дозревать к человеческим поселениям, они там влюбятся в местных человеческих красавиц, все попревращаются в людей – какой удар по престижу драконьей нации! «Какие-то жалкие презренные людишки, которым мы подарили на заре цивилизации так много полезных вещей, выше нас, что ли? Мы уже и за Заколдованную Стену, которую сами и создали от скверны тамошней технократической цивилизации, своих засылаем, они там под личиной, чтобы не раскусили, заняты на важных руководящих постах и в политике, и в бизнесе, и с местными олигархами налаживаем тесные контакты, а из-за каких-то человеческих самок и из-за любви, которую они внушают некоторым недорослям, всё пойдёт коту под хвост! Такого нельзя, чтобы произошло!» Ещё у этого дракона нашлись рисунки, какой балахон надо сшить с прорезями для крыльев, чтобы при полёте издавал минимум шума, он сам начертил на листке бумаги маршрут, по какому надо лететь к Лысой горе – жилищу дракона-чародея.

Всё это Власик, волнуясь, рассказал Маше, когда прилетел из соседнего уезда, тот дракон уговаривал его погостить два-три дня, а то, говорит, одному тоже иногда бывает тоскливо, хоть зря пламя жги в небо, летая над лесом и пугая зверей и леших с кикиморами.

– Они, кстати, меня очень боятся! Люди так не боятся, как они. А местные жители, прикинь, сосед, уже привыкли ко мне, я ведь уже восьмой год тут, что называется, дозреваю до кондиции, надоедают, особенно женщины, приходят за советами, даже не боятся, ведь у меня открылись способности к предвидению на ближайшие годы, что ожидает того или иного человека, вот и ходят, достают, особенно девицы.«Да кто у меня, господин дракон, будет жених в следующем году? Вот вам их фотографии. И вообще, будет ли? Да сколько детей от него родится?» И ведь не думают о том, что какая-нибудь из них после кастинга пойдёт ко мне на съедение! Вот люди какие удивительно безалаберные легкомысленные создания, особенно молодые девушки… да и не девушки, и не очень чтобы молодые тоже приходят.

И ещё перед тем, как Власик откланялся, сосед ему сказал:

– Подожди немного, ещё часа полтора-два, я сейчас войду в транс, и, если спроецируется твоя будущая жизнь, я её увижу у себя в голове на ближайшие несколько месяцев: получится у тебя то, что ты задумал, или нет.

Власик послушался соседа и терпеливо высидел перед ним три часа, когда дракон-визави, удобно усевшись в кресло, хлебнув вина, закрыл глаза и вошёл в транс. А когда открыл, сказал Власику:

– Счастливого пути, парень, дерзай и верь в свою счастливую звезду, если и в самом деле неравнодушен к человеческой самке, тогда вас ждёт удача!

Власик, окрылённый таким напутствием, полетел в хорошем настроении и, волнуясь, всё рассказал Маше.

Теперь у них появилась реальная надежда.

Так они и решили, почти как на семейном совете, лететь вместе после того, как ему сошьют балахон и как Маша освоит технику полёта у дракона на спине.

Сшили Власику за неделю балахон-накидку на крылья деревенский портной с подручными швеями – уж больно женщины в их селе были рады, что дракон не съел Машу, а, говорят, «втрескался» капитально, староста болтал, и засмеяли бывших Машиных ухажёров, дескать, вот это у Машки жених всем женихам жених, не чета вам, огрызкам. И разговоров было, что им попался какой-то не такой Дракон и что совсем не страшный. Слухами земля полнится.

Да и староста, образно говоря, подливал керосина в костёр:

– Прислали нам какого-то дефективного дракона, пугать никого огнём не пугает, хоть бы раз пролетел над деревней, полыхнул для порядка, чтобы люди видели, какой у них грозный дракон, девицу не ест, только стихи ей читает, типа Ушкина: «Я помню восхитительное виденье», вина не пьёт, табак не курит, не сквернословит, не дракон, а, тьфу, какое-то недоразумение!

Собрали рюкзак еды на несколько дней, а также балахон положили в отдельную сумку, Машину шубку; на высоте-то холодно будет ей. Устроилась она у Власика поудобнее на спине, за загривком, там больше всего ей понравилось, а перед тем, как лететь, они потренировались, десятка два раз полетали над лесом ночью, чтобы никто случайно не увидел. Слыханное ли дело, чтобы девица в качестве жертвоприношения летала на драконе, он же не какой-нибудь списанный дегенерат-алкоголик. Да и Маше нужно было привыкнуть к такому виду передвижения, это не на лошади в лес за дровами (она не раз ездила с отцом), она сначала боялась садиться на Власика и лететь высоко в небе, выше леса, как птицы, хотя и не была трусихой, но потом напрактиковалась, освоила эту премудрость – полёт на драконе в любую погоду. Они и в дождь один раз летали, мало ли, когда полетят, какая будет погода, и даже летала с удобствами.

Выбрали они тёплую звёздную ночь, она приторочила к нему на спину рюкзак, котомку и сумку с балахоном и её одеждой и колчан со стрелами – отец принёс. Мало ли, за время полёта всего можно ожидать.

Власик ещё удивился:

– Ты и из лука стрелять умеешь?

– А как же, – ответила дева, – меня папка научил, я вместе с ним на охоту ходила.

Надела она два свитера и зимнюю шубку, а голову повязала пуховым платком – всё-таки на высоте пятьсот метров ледяные потоки воздуха, Власик взгромоздился на пенёк – «драконодром», как ему придумала название Маша, подставил ей ногу, как галантный кавалер, она забралась к нему на загривок, и они стартовали с пня не хуже искусственного летательного аппарата, только ветер засвистел в ушах у дракона.