Мы пожали друг другу руки. В этот момент мне показалось, что у Кати словно камень с плеч упал. Будто она очень давно хотела всё высказать. Я уже действительно не держал ни на неё, ни на других, обид. Мне было всё равно. Жизнь ведь продолжается. Но, после её слов, стало лучше. Возможно, я просто глубоко спрятал свой камень, и теперь он тоже упал. Как мои последние оковы. Так и захотелось крикнуть: «Я свободен».
Как только я вышел из больницы, то решил направиться к Юле. Она мне так ничего и не написала, поэтому беспокойство моё росло. Хотелось, как можно скорее её увидеть. Когда я уже подходил к дверям больницы, оттуда вышла Лена.
– Лена, ты? – я был удивлён.
– Тебя выписали? Всё хорошо? – она же не была особо удивлена моему тут появлению.
– Да, я теперь здоров…Ты что, ходила…
– К Юле, да. А что, нельзя?
– Нет, просто…
Лена выглядела очень грустной и даже как-то не особо хотела со мной говорить.
– Послушай, на счёт нашей последней встречи…
Она посмотрела мне в глаза.
– Ну, ты же к ней идёшь. Иди. Я думаю, сейчас не лучшее время и место для разговоров. Тем более у тебя же конкурс через три дня.
– Да.
– Вот, тебе готовиться нужно. Скажешь мне свой ответ после него, ладно?
– Ну…хорошо.
– Я обязательно приду послушать тебя, – она, наконец, улыбнулась. – Пока, Ром.
Я даже ничего не смог ей ответить, а просто проводил взглядом. Ещё ни разу такой не видел.
К Юле со вчерашнего дня были разрешены посещения, поэтому меня спокойно пропустили. Когда я вошёл к ней в палату и взглянул на неё, то не поверил своим глазам. Передо мной была не Юля. Словно другой человек заменил её. Увядший цветок лежал на кровати. Она сильно похудела, вид совершенно неухоженный, мешки под глазами, сильный кашель. Даже руки ей было тяжело поднять. А какие они были холодные.
– «Рома, привет. Как ты? Я слышала, что ты лежал в больнице».
– «Да, это тут вообще не причём. Что с тобой? Ты очень плохо выглядишь».
– «Это временно, ничего страшного, скоро всё пройдёт».
– «Ты это уже несколько месяцев говоришь. Почему болеешь, что с тобой?»
– «Всё хорошо. У меня последнее время сердечко барахлит, вот и выгляжу не на 100%», – она мило улыбнулась, и на секунду я увидел ту Юлю.
– «Я как-то могу тебе помочь? Что угодно», – взял её за руку и пристально посмотрел в глаза.
– «Поправлюсь. Это временно. Тебе не стоит так переживать».
– «Давай я буду каждый день к тебе приходить?»
У Юли устали руки, и она взяла небольшую паузу.
– «Зачем, не надо. Тем более, ты же выступаешь скоро».
– «Одно другому не мешает».
– «Мешает. Не нужно каждый день (пауза). Эх, я бы хотела сходить на твоё выступление».
– «Ты ещё сходишь на мои выступления. И услышишь их. Обещаю».
Юля снова заулыбалась. Я стал ей рассказывать о наших приключениях с Жекой и Антоном. Про Аню и Катю тоже упомянул. Ей от этих историй стало немного лучше. Даже вид чуть преобразился. Словно увядший бутон начал распускаться. Мне хотелось спросить у неё про Лену, но, почему то, я не смог. Может оно и к лучшему. За те пару часов, что я пробыл у неё, старался всё время смешить и веселить. И это действительно благотворно подействовало. Юле стало лучше. Перед уходом я пообещал, что за день до конкурса зайду.
Своё обещание я, конечно, сдержал. Прошло всего два дня с нашей последней встречи, а изменения произошли серьёзные. Юля снова была прежней. Она гуляла по палате, прыгала, веселилась. На лице не было и толики того, что я видел. Лишь худоба осталась.
– «Вот видишь. Я же говорила, что это временное. Вот иду на поправку».
– «Серьёзно? Я так рад. Уже было заподозрил неладное».
Такие её преображения действительно поставили меня в тупик. Юля сказала, что, может быть, через неделю её выпишут. Были сомнения, но видя её сейчас, в это можно было поверить. Юля была такой же, как и всегда. Я чувствовал снова себя счастливым рядом с ней. Словно Юля заряжала меня своим позитивом, своей улыбкой.
– «Я надеюсь, что ты лучше всех сыграешь завтра».
– «Обещаю. Потом сразу же к тебе приду с главным призом».
– «Хорошо».
Несколько раз я её держал за руку. Мне так сильно хотелось сказать о своих чувствах, но что-то всё время останавливало. Перед уходом, стоя в дверях, я обернулся и уже открыл рот, чтобы произнести: «Я люблю тебя, Юля». И, словно невзначай, она тихонько качала головой, будто говоря: «Нет, не надо». И я не стал ничего говорить, кроме того, что обязательно приду завтра.
– «Я приду. Жди меня».
Юля улыбнулась в ответ.
Глава 25
Выбор музыки – самое главное для музыканта. Ты, будто, вырываешь часть себя и преподносишь на блюде слушателю. Очень важно понять, как их, так и своё, настроение. Если не найдёшь нужное русло, то и не прочувствуешь. Музыка уйдёт мимо, словно её и не было. Моё настроение за последнее время было совсем не ахти, поэтому я выбрал более мрачные композиции. Первым делом решил сыграть Бетховена. «Соната №17 «Буря», 3 часть Allegretto». Играя её, я представлял самого себя, бегущего от бури. От бури проблем, бед и горя. Но она всё равно настигает меня, как бы быстро не бежал. И в конце, так и чувствовал, она проглатывает и продолжает двигаться дальше, как ни в чём не бывало. Второй композицией стала «Ballade №1 in G minor, Op.23» Шопена. Её я хотел сыграть уже очень давно, но всегда что-то отталкивало в последний момент. А тут, словно снизошло. Хотя причина, на самом деле, была ясна. Юля. Это её композиция. Её жизни, её улыбки, её боли. Играя, я сразу же видел только эту девушку, грустно смотрящую на меня. И танцующую.
Сегодня было пасмурно. Я глядел в окно на падающий снег. В концертный зал шли люди. Женя пришёл вместе с Леной. Я был удивлён, что не с Катей, но он сказал, она будет позже. Оба пожелали мне удачи и лучшей игры. Лена старалась вести себя непринуждённо, но я чувствовал напряжение внутри неё. Катя пришла чуть позже, да не одна. Она привела моих одноклассников. Когда они все подошли ко мне, я потерял дар речи. Стас и Вова протянули мне руки для рукопожатия и извинялись за всё. Каждый пришедший извинился. Просил прощения за издевательства. Стас даже спросил, сможем ли мы когда-нибудь стать друзьями. Я не мог ничего толком сказать, а лишь улыбался как дурак. Катя стояла в стороне и тоже улыбалась. Когда мы встретились глазами, я прочёл по её губам: «Прости нас. Это мы во всём виноваты». Особая атмосфера витала между всеми нами в тот момент.
Начались выступления. По жребию я должен был выступать последним, а Антон как раз передо мной. Хотя, мне казалось, что организаторы так специально всё задумали. Для сегодняшнего выступления я специально прикупил смокинг, правда, носить не слишком любил такую одежду. Кто-то хлопнул меня по спине.
– Ну как, волнуешься? – это был Антон.
– Есть немного, как сам?
– Я сама скала, меня ничем не пробьёшь.
– Ну-ну.
– Я тебе говорю, – сказал он, засмеявшись. – Покажем сегодня наше лучшее выступление.
– Давай.
Мы пожали друг другу руки и отправились в комнату ожидания.
***
Наступила моя очередь. Впервые за долгое время я вышел на сцену совершенно спокойным, даже серьёзным. Ничего не боялся. Только хотел играть. Играть, как никогда раньше не играл. Я поклонился залу, мне захлопали. И вот, началась «Буря». Мне хотелось окунуться в эту бурю без остатка, почувствовать всю её силу. Я закрыл глаза и стал раскачиваться в такт музыки. Мне было плевать, правильно ли я технически исполняю Бетховена. Я играл в своём стиле. Со своей бурей. Той бурей, что так долго сидела во мне. И вот, наконец, она освободилась. Правда, теперь ей хотелось уничтожить меня, захватить в свои смертельные объятия. Буря клокочет, кричит, преследует. А я бегу. Сил уже больше нет. И вот, конец. Она догнала меня. Поглотила. И ничего. Ничего не изменилось. Буря всё также двигается вперёд. Мир стоит на месте. Моего исчезновения никто не заметил. Увы.
Я закончил играть, встал, поклонился. Раздался шквал аплодисментов. Показалось, что хлопать будут бесконечно. А мне было всё равно. Впервые не чувствовал ничего. Просто сел за рояль и начал играть вторую композицию. Как только пальцы коснулись клавиш, вокруг наступила тишина. А я снова закрыл глаза. Передо мной появилась Юля. Эту мелодию я ассоциировал только с ней. Неровная, взрывная, спокойная. Она танцевала в красном платье с грустной улыбкой на лице. А я играл для неё. И Юля слышала. Она слышала мою мелодию. Волны, одна за другой, окатывали меня. Ветер бил мне по лицу. Маленькие яркие огоньки поднимались из земли и кружили вокруг меня. Тепло. Правда, это какое-то беспокойное тепло. Словно оно борется с чем-то. А она танцует. Всё также красиво. Я взглянул в зал. Там не было никого. Мы были лишь вдвоём. Я играл только для Юли.
Началась кульминация композиции. Сейчас будет самый эмоциональный отрывок. И тут моего плеча кто-то коснулся. Я повернул голову.
– Рома, – Юля стояла всё в том же платье и улыбалась мне.
«Она сказала. Без жестов». Я смотрел на неё. И вдруг, свечение начало увеличиваться, а она словно отдаляться. Её глаза наполнились слезами. Мелодия становилась громче. И вот, в самом апогее, Юля начала исчезать.
– Прощай.
Она начала растворяться, превращаясь в те самые огоньки. «Почему? Когда я играл раньше, такого не было. Что случилось?» Юля исчезала, а я уже не мог сдержать слёз. Я ревел, играл и глядел на исчезающую девушку в красном. Мелодия закончилась. Юля исчезла.
Под гром аплодисментов, весь в слезах, покинул сцену. Голова кружилась, ноги еле держали. Я сел в коридоре на пол и закрыл лицо руками. Ко мне подбежал Антон и стал что-то говорить. Я совершенно его не слушал. Он говорил о моём выступлении. Но у меня в голове было только видение. Почему-то я боялся его. Антон дёргал за плечи.
– Эй, да что с тобой. Пошли, сейчас объявят результаты.
И вот, мы уже все стояли на сцене, но я не чувствовал ничего вокруг. Ведущий что-то говорит о конкурсе, участниках, атмосфере. Все его слова проходят мимо моих ушей. В этот момент завибрировал телефон. Пришло сообщение. Я достал его из кармана.
– Второе место – Антон Барышев, – сказал ведущий.
Оно было от Юли. Моё сердце забилось. Прямо на сцене я начал читать его. «Рома, это Настя. Юля умирает».
– И первое место нашего конкурса – Кижич Роман.
Глава 26
Я бежал со всех ног. Наверное, ещё никогда так не бежал. Несколько раз поскользнулся и упал, но это нисколько не изменило моей дальнейшей скорости. До больницы было далеко от концертного зала, но у меня и в мыслях не было садиться в транспорт. Я бежал. Что есть силы. «Почему? Я же сказал, что приду. Чтобы она ждала меня. Я ведь так и не сказал ей. Не сказал. Почему?» От слёз плохо было видно дорогу и прохожих. Кто-то выругался, когда я с ним столкнулся. Мне было плевать. На всё, что происходило с этим миром. Я бежал к ней. Я думал о ней.
Возле больницы я заметил Настю. Она сидела на холодной заснеженной лавочке и смотрела себе под ноги. Только, когда я остановился, понял, что уже не чувствую собственных ног. Они горели, болели, ныли. С трудом, но я дошёл до неё. Настя подняла на меня голову. Всё её лицо опухло от слёз.
– Врачи…сказали…что ей осталось немного. Буквально…часы…может….день.
Я стоял и не мог поверить её словам.
– Как, почему? Она…она ведь…вчера всё было хорошо.
– Сердце. Её сердце. Оно всегда болело. Всю…жизнь. И сейчас оно останавливается.
– Почему…почему она не говорила? – я смотрел непонятно куда, схватившись за голову.
– Не знаю…видимо…Юля не хотела тебе говорить. И мне сказала молчать. Она давно знала, что этот день…настанет, – Настя снова зарыдала.
– Я могу…
– Тебя не пустят. Никого не пускают к ней сейчас. Она под сильным наркозом и подключена к аппарату искусственного дыхания. Там мама с врачом. Она в истерике.
Я просто стоял как истукан, не мог сдвинуться с места, сказать хоть слово. Внутри стало пусто. Всё рухнуло. Теперь прошлые проблемы стали такой мелочью. Ничтожными. Я не знал, что делать.
– Рома.
Я повернулся к Насте. Она протягивала мне бумагу. Нет. Письмо.
– Это от Юли. Тебе. Правда…она сказала отдать уже после того как…ум…умрёт. Да какая теперь разница. Она ведь не расстроится от этого (снова зарыдала). Я не могу больше.
Она отдала мне письмо и побежала обратно в больницу. А я по-прежнему стоял не шевелясь. Сердце бешено стучало, в голове пульсировало. Я взглянул на письмо. Там Юлиным почерком было написано «Роме». Руки дрожали. Со второй попытки удалось его вскрыть. Я стал читать.
«Рома, привет.
Я вот решила тебе написать. Я не могла не написать. Тем более это ты прочтёшь, когда меня уже не будет. Вот так вот. Я пишу сейчас, а у тебя через несколько часов выступление. Знаешь, как хочется побежать к тебе, послушать твою игру. Хоть раз.
А я ведь тебя очень давно знаю. Это было ещё в третьем классе. Мы пришли с родителями на концерт. Я и Лена. Да. Лена была моей лучшей подругой. А ты. Ты нас поссорил. Представляешь. Я не слышала с рождения, но всегда хотела побывать на концерте. Просидев пару часов, поняла, что без музыки это бессмысленно. И тут вышел неуклюжий мальчик нашего возраста. Который чуть не упал. В этот момент я почувствовала музыку. Не услышала, но почувствовала. Словно невероятное тепло окутывает меня. Улыбка сама появилась на моём лице. Мы с Леной не отрывали от тебя взгляда. Тогда-то я и влюбилась. Безумно. В тебя. И как, наверное, понимаешь, Лена тоже. После того концерта мы и поссорились навечно. Тем более, вскоре, она подружилась с тобой. А я. Что я? Кто будет дружить с глухой девочкой? Но я верила, что ты добрый…Потом я перевелась в твой класс. Какое же было счастье видеть тебя. Правда, к тому моменту ты стал другим. Я знала почему.
Никогда. Запомни, никогда. Я не скажу о тебе ничего плохого про тот период. Я…я пыталась сблизиться с тобой, подружиться. Хотела, чтобы ты снова играл. Но, нет. Каждый день говорила сама себе, что все издевательства – это моя вина. Может я вела себя неправильно? Что-то делала не так? Ведь ты не плохой человек. Просто…Я не знаю, как это описать. А на счёт того, что я чуть не спрыгнула с крыши. Депрессия. Я ведь так хотела быть с тобой, но ничего не получилось. И вот, снова одна. Одна в тишине. Со временем я нашла таких же «людей в тишине». Жизнь изменилась.
И вот, через столько лет, мы встретились. Ты появился так неожиданно в моей судьбе, держа в руках ту самую тетрадку. Я правда испугалась. Очень сильно. Видя тебя, перед глазами всплывал тот мальчик, издевавшийся. Но, нет. Ты изменился. Стал другим. И я снова в тебя влюбилась. Ещё сильнее. Блин, я так ждала каждой нашей встречи. Ночами не спала. Как хотела увидеть твою игру на пианино. Как хотела поцеловать тебя.
Прости, что так и не сказала о своей болезни. Не хотела, чтобы ты знал и переживал. Ещё в раннем детстве я перенесла операцию на сердце. Это никак не было связано с глухотой. Меня регулярно лечили амбулаторно. А затем я начала терять сознание, стала более слабой. Мама всю жизнь воспитывала меня одна. У нас никогда не было особо денег. Правда, даже если бы были, это не помогло. Мне сообщили, что я долго не проживу, и сердце остановится. Найти другое практически невозможно, так как у меня редкая группа крови, да и совместимость с моим организмом тоже сложно получить. Поэтому я решила не думать об этом и жить. Просто жить.
И этот последний год был самым лучшим. В этом помог ты. Рома. Подарил столько добрых, весёлых дней. Исполнил мои мечты. Но я не хотела, чтобы ты сильно ко мне приближался. Привязывался. Потом ведь будет больно. Я чувствовала, что ты хочешь сказать что-то важное, и всё время останавливала тебя. Ты всегда просил прощения, а я тебя останавливала. Это я. Эгоистка такая. Во всём. Виновата.
Передавай Жене большой от меня привет. И Лена. Мы встречались недавно. Пусть она на меня не обижается. На ту, что проходила мимо.
Интересно, я смогла поселиться в твоём сердце? Может, ты запомнишь меня? Хоть ненадолго. Пожалуйста. Не забывай меня. Обещай.
Рома…Я тебя люблю! Люблю, люблю, люблю! Прости, что так и не сказала тебе это. Прости меня, за всё. И. Спасибо тебе…
P.s. знаешь, этой ночью мне приснился сон. Очень странный сон. Во сне мы совсем маленькие. Вокруг огромная равнина, вся покрытая снегом. Далёкие огни домов расплываются и тонут во тьме. Мы идём по ковру свежевыпавшего снега, не оставляя следов. Идём и думаем, что однажды мы снова будем любоваться весенним цветением деревьев вместе. Ни ты, ни я не сомневаемся в том, что всё будет именно так».
Бумага вся намокла. Но не от снега. Он не падал. Падали мои слёзы. Я ещё никогда так не плакал. Дочитав, по-прежнему смотрел на письмо. Казалось, пока я читал, прошла целая жизнь. Новая, доселе не виданная, жизнь. Жизнь, в которой хотел быть, но уже не мог. Никогда.
Я стоял так ещё несколько минут. В голове шёл целый мыслительный процесс. Мысли то сбивались в кучу, то снова расходились. Я посмотрел на небо. Оно было ясным. Как и моё решение. Взяв телефон, набрал Жене.
– Алло, Жека.
– Ты куда, мать твою, свалил? Ни слова не сказал, ничего. Мы тут с Антохой твой приз и деньги взяли. Что случилось? Что-то с Юлей?
– Жека, слушай, передашь Виталию Михайловичу, что я извиняюсь перед ним. Он рассчитывал на меня, а я не смогу поехать на соревнования.
– В смысле? Ты что бухой что ли? Что за глупости несешь. Что с тобой? Что случилось?
– Прости, Женёк…
– Алло, Ром…
Я отключил телефон.
***
Я побывал в больнице, где сделал кучу анализов. Вероятность того, что этот путь может быть бесполезен, конечно оставалась высокой, но уже всё решил. Я ведь не смогу без неё жить. О способе собственной смерти размышлять мне ещё никогда не приходилось. Но, всё что нужно сделать и каким образом, я успел прочитать. Мне удалось выкрасть из больницы препарат, большая доза которого убьёт организм. «Зато моё сердце спасёт ей жизнь».
Что удивительно, выкрасть получилось очень легко. Мне невероятно везло. Дверь в нужный кабинет с сильнодействующими препаратами осталась открытой. Оттуда вышел странный мужчина в чёрном плаще и с шляпой. Будь я в другом положении, очень бы удивился такому человеку, но сейчас мне было всё равно. Проходя мимо, он улыбнулся, а дверь даже не закрыл за собой. Медсестёр и врачей поблизости не было, и мне удалось спокойно улизнуть домой с препаратом.
Я написал большую записку, где просил отдать своё сердце Юле, и что это добровольное решение. После позвонил в полицию, заявив, что собираюсь покончить с собой. Шприц уже был готов вонзиться в мою плоть.
Солнце ярко светило из окна, погода сегодня радовала. Я совершенно забыл о всех своих друзьях и близких. Я думал только о Юле. Человеке, которого я бы очень хотел ещё раз увидеть. Из приёмника, стоявшего у окна зазвучала песня «Би-2».
– Блин, даже как-то приятно умирать под такую красивую музыку.
Играла песня «Её глаза». Нужная доза уже была во мне. Я улыбался.
– А ведь действительно, её глаза на звёзды не похожи. Там нечто большее, невероятное.
Мне вспомнился летний вечер, когда мы вдвоём сидели у воды. «Кажется, это было так давно. Какое чудесное время. Я не ценил ни одной минуты, ничего».
– Интересно, будет ли она слушать мои выступления? Нет. Главное, что она будет слышать.
Я весь выигрыш от конкурса и часть собственных денег, что были на моём счету, отдавал Юле. Для Жени и Лены тоже оставил. По сути, я всё разделил между ними тремя. В завещании так и указал, которое лежало рядом с запиской.
Я вспомнил тот день, когда мы встретились через много лет. «Как же тогда испугал её. Она меня боялась. И правильно делала. Интересно, как бы всё сложилось, если бы я не обижал Юлю, а подружился. Какой же дурак был».
– Я люблю тебя, Юля.
Песня закончилась. Мои глаза закрылись.
Улыбка
Сегодня день обещал быть жарким. Солнце нещадно палило уже несколько часов. Мало кто хотел задерживаться на улице и стремился спрятаться в тень, вытереть пот, льющийся по телу ручьями. После недели проливных дождей такая резкая смена погоды отнюдь не казалась облегчением.
Я снова не пошёл на последние занятия в университете и теперь торопился домой, чтобы решить все дела с предстоящими выходными. Обычно я возвращаюсь на своём автомобиле, но вот уже неделю как приходится ходить пешком. Полицейский – сволочь, лишил меня прав. Ну, ведь никто же умер в той аварии, бывает. Пьяный человек за рулём после гулянки, что ещё можно ожидать. Меня просто отвлекла девка на соседнем сидении. Как там её звали? Джулия? Не важно. Ну, выехал на встречную и столкнулся. Бывает ведь. А меня прав лишили. Даже имя отца не помогло, хотя тот тоже, скотина, посчитал, что мне полезно без авто побыть. Спасибо, что до суда дело не дошло, но можно было и вообще всё замять. Я имею полное право на маленькие радости, я же его сын. А он ещё и дом мне покупать не хочет. Скотина настоящая. Всё время ругаюсь с ним. Он не понимает меня. Говорит, что я не ценю деньги и эту жизнь. А что поделать, если он живёт старыми понятиями. Сейчас другое время. Другие нравы. К моему старшему брату так ведь не относится. Хотя, какие были планы на него у отца, а тот просто ответил ему «нет». И ушёл. Заниматься своим любимым делом. Не прося ни капли денег. Такое чувство, что теперь отец, ругая меня, словно говорит все те слова, которые хотел сказать Брайану.
Идти в такую жару просто невыносимо. Ещё и эти людишки ходят вокруг. Ненавижу людей. Одеты, чёрт знает во что, на вид все неприятные. Ну как так можно жить. Хотя, я даже друзей своих недолюбливаю, но эти уж совсем ужасны. Сложно назвать мне хоть одного человека, который будет приятен. В попытках укрыться от всего этого безобразия, да и от погоды, я пошёл в сторону Центрального парка. Не люблю такие места, но сейчас нужно выбирать из всех зол наименьшее. Большинство жителей Нью-Йорка заняты своими делами, поэтому народу не должно быть много.
В той части парка, где я оказался, царила тишина, лишь птицы показывали, что кто-то всё-таки есть. Я был очень рад, не видя никого поблизости, и можно теперь, спокойно, пару минут отдохнуть, а потом уже отправиться дальше. Сел на первую попавшуюся лавку, находившуюся под деревом. Тень давала долгожданную прохладу. Я достал из кармана пачку сигарет. Огляделся по сторонам. Курить здесь было запрещено, но меня это только подстёгивало.
– Блин, последние две. Надо бы не забыть купить.
Курение всегда успокаивало. Последнюю сигарету вместе с пачкой я положил на лавочку и стал спокойно наслаждаться прохладой. Так, успокоившись, даже и не заметил, что рядом со мной кто-то был. Маленькая белка уже пару минут с любопытством смотрела в мою сторону. Её заинтересовала пачка. Неслышными движениями она забралась на лавку, ещё раз посмотрела на меня и уже после этого вытащила сигарету. В этот момент я только смог её услышать.
– Ах, ты, сволочь!
Она уже с сигаретой в зубах бежала в сторону кустов. Само собой, я ринулся за ней.
– Поймаю тебя, точно убью.
Но догнать это существо – это та ещё проблема. Хвост мелькал где-то впереди между деревьями, но достать, никак не получалось. В итоге, потеряв её из виду, я выбежал на небольшую полянку. Часть её была заполнена красивыми ярко-синими цветами, а по периметру красовались странной формы фигуры из камня. Похожие то на людей, то на сооружения, они создавали, своего рода, экспозицию на этой поляне. Различные переходы и тоннели превращали место в игровое поле, например, для детей. Мне никогда не доводилось видеть это раньше, поэтому было небольшое удивление. А белки, всё-таки, след простыл, поэтому я с мрачным видом начал покидать поляну. Вдруг за одной из стен неожиданно раздался голос: «Эй, ты чего такой грустный? Погода хорошая, улыбнись».
Маленькая девочка с игрушкой в руках стояла возле одной из фигур и смотрела в мою сторону. Большие голубые глаза, большой белый бант на золотистых волосах, сама она в майке и шортах, правда, уже изрядно запачканная. Плюшевого мишку она посадила на землю и снова стала смотреть на меня.
– Что ты тут делаешь? Это ты гонялся за белкой?
– А тебе какое дело, малявка? Сама то, что тут шастаешь?
– А меня Мэгги зовут. А это мой друг, – показала на медведя.
Игрушка была видимо очень старой, так как вид её совсем потрёпанный. Я уже понял, что белку мне не поймать и придётся идти обратно без сигареты. Собрался уходить, как эта мелкая снова пристала ко мне, подбежав и перегородив путь.
– Подожди, ты уже уходишь? Давай поиграем вместе с нами. Сюда, ко мне никто в гости никогда не заходит.
– Слушай, мелкая, мне не до тебя. Нашла место, где играть, спрятавшись в этом парке. Ищи себе по возрасту друзей. Сколько вот тебе, лет 8 наверно?
– Десять будет скоро.
– Ну вот. А ко мне не лезь, а то врежу тебе, мало не покажется. Видишь, я не в настроении.
– А ты улыбнись, лучше будет.
Я скорчил перед ней страшную рожу, а она только рассмеялась своим звонким голоском. Вдруг резко сорвалась с места, спряталась за небольшой каменной стеной и стала наблюдать за мной через щель. Я уже было решил, что разговор окончен, и начал двигаться в обратном направлении. В этот момент что-то попало мне в голову, и раздался смех. На земле лежал маленький мячик-попрыгунчик.
– Ты чего вытворяешь, а? Убить ведь можно.
Но из-за стены слышался лишь заливной смех. В этот момент в мою сторону полетел ещё один. Я увернулся и собрался надавать этой мелкой, сделал пару шагов к стене, но град мячей полетел на меня. Пришлось укрыться за соседней фигурой, прихватив один из них. «А ведь у меня тоже такой в детстве был попрыгунчик, любил с ним играть».
Задумавшись об этом, я и не заметил, что моя голова у неё на виду. Мяч достиг цели, попав мне в лицо. И снова этот смех. Тут уже я не выдержал, схватил ещё один и спрятался.
– Ах ты, паршивка. Хочешь войны, ты её получишь.
Но как только выглянул всего на пару секунд, чтобы определить, где она, точный бросок угодил мне по лбу. Тут я действительно завёлся, появился задор. «Да я в неё не попаду ни разу. Надо на чём-нибудь потренироваться». Мишенью выбрал медведя и стал целиться в него. Со второй попытки попал.
– Эй! Как ты мог обидеть его.
Целый град попрыгунчиков полетел в мою сторону.
– У тебя там их сколько? Это ведь нечестно.
Как партизан начал глядеть через щели и, наконец, заметил её. Чёткий бросок в дырку был мной совершён.
– Ха, получила, малявка!
Я так был поражён своей точностью, что аж загордился, но вдруг услышал крики боли. «Блин, наверно я попал ей в лицо. Я же не хотел, ещё попадёт от её родителей. Вдруг что серьёзное». Быстро выбравшись из убежища, поспешил к ней.
– Эй, с тобой всё хорошо?
И тут, будучи абсолютно беспомощным, на меня обрушился очередной град из мячей. Я даже упал на землю от неожиданности. А Мэгги всё кидала и смеялась. Похоже, она меня обманула.
– Ну, ты обманщица конечно. Всё, всё, сдаюсь.
Я поднял руки вверх, и она успокоилась. Хоть и тяжело дышала, но на её лице было столько радости и счастья. Я встал и отряхнулся от грязи.
– Ладно, всё, хватит. Я пойду. Надо знать меру веселья. И так тут, как дурак, с тобой игрался. Чтобы никому не говорила об этом, а то убью.
– Хорошо.
– А ты это, ну давай тут одна не гуляй, а то всякие могут ходить типы, вроде меня.
Пора было возвращаться в нормальный мир, минутка слабости закончилась. Я уходил с поляны.
– А ты ещё придёшь сюда? Приходи завтра. Мы с мишкой будем тебя ждать.
– Не, спасибо. Мне что, заняться, думаешь, нечем. Специально я сюда не попрусь. Ищи себе друзей по возрасту, поняла.
– А как тебя зовут?
– Вот не всё ли равно. Противная какая. Джо меня зовут. Думаю, тебе это не понадобится, ведь мы больше не увидимся. Всё, давай.
– Джо. Я запомнила. Я всё равно буду ждать.
***
Прошло два дня. Жара в городе до сих пор не спала. Все, кто находился на улице больше двух часов, страдали и мучились под палящими лучами солнца. Я по-прежнему возвращался из университета пешком. После вчерашнего дебоша в клубе, думаю, отец ещё очень долго будет на меня злиться, а попытки попросить вернуть права не будут иметь смысла. Да и плевать. Этот старый хрен уже меня достал. Конечно, Робби мог подвезти, но после того, как я ему врезал в клубе, теперь и он не будет со мной разговаривать. Не, ну сам пацан виноват. Я за той девкой приударил, а он полез, куда не следует. Ещё и в университете проблем куча. Частые прогулы и плохие оценки дали повод для звонков отцу. А это ещё больше его взбесило. Понятно, что меня не отчислят, но у нас и так напряжённые отношения, а теперь ещё хуже становится ситуация. После смерти матери уже никто не может нас успокоить двоих. Я пытался дозвониться Брайану, поговорить, попросить совета, но тот, как обычно не брал трубку. А раньше он часто мне помогал, хоть мы и совсем разные. После того, как уехал две недели назад в Европу, от него ни слуху, ни духу. Интересно, у него хоть какая-то работа появилась, а то последнее время был совсем на мели. Работа частного детектива, это занятие такое себе. А он ещё и самоучка, всего достиг сам, заимел какую-никакую известность. Хоть в своём деле Брайан был и неплох, но часто сидел без денег. Отец не любил его род занятий, но ничего поделать не мог. Вот так мы и жили.
Мои грустные размышления снова привели к парку. Я решил пройтись через него. Если честно, то про ту малявку я бы и не вспомнил, если бы снова не увидел белку. Чисто из интереса направился вглубь парка на ту поляну. Белка бежала рядом со мной, будто она меня и звала к тому месту. Деревья расступились, и я снова оказался там. В её центре сидела девчонка со своим медведем, рядом резвились две белки. Она собирала на земле камушки и пыталась из них что-то соорудить. Увидев меня, на лице появилась улыбка, она встала и начала радостно кричать.
– Ура! Джо снова пришёл!
– Эй, эй. Ты чего так орёшь то? Совсем того?
– Ура! Ты пришёл. Я так долго тебя ждала, и ты пришёл.
Девочка просто вся сияла от радости.
– Ты что, все эти дни тут была? Э-э-э, как тебя там? Мэри?
– Мэгги. Я Мэгги. Я сюда каждый день прихожу.
Я почесал свой лоб. «Да, странная, однако, эта Мэгги. Ей что, заняться больше нечем?»
– И ты тут вот так одна гуляешь каждый день?
– Почему? Ты же вот пришёл снова. Я теперь не одна.
«Мда. Реально странная девка». Я всё равно никуда не торопился, поэтому решил присесть рядом с ней на полянке и отдохнуть чутка.
– Так, а родители где твои? А то увидят нас, подумают, что я маньяк. Мне и так проблем с полицией хватает в последнее время.
– Родители? Они…они вечером придут только.
– Ясно. И вот ты не боишься здесь одна сидеть?
– Я не одна. Тут ещё мой медведь.
– А, ну да, как я мог забыть. Вам вдвоём не страшно тут сидеть?
– Не. Сюда никто не приходит, никто не замечает такое место. А чего можно бояться? Если всего бояться, то будет неинтересно.