Болезни Белокамня

– Давай! – охотно согласилась девушка. – А куда мы пойдём?!

– Да тут недалеко! – хихикнул Дюмон, доставая из-под ворота своей рубахи ключ, висевший там на верёвочке. – Прямиком за твоей спиной!

Нэтали обернулась, после чего сразу же нахмурилась.

– Ты предлагаешь мне пойти с тобой туда?!

– А почему нет?! – усмехнулся парень, начиная колдовать своим ключом возле большого навесного замка закрытого на ночь лодочного амбара. – Внутри тепло, сухо и довольно просторно! Кроме того, у меня при себе кое-что есть, погляди!

С этими словами Дюмон нагнулся к своему мешку, показывая своей девушке его содержимое. А там обнаружилось вино, початый сыр, хлеб, фрукты и даже немного вяленой рыбы, которыми контрабандист обычно питался в походах.

– На двоих хватит! – улыбнулся он. – Ну так что, пошли?

– Идём! – кивнула ему Нэтали, чувствуя подступающую к телу приятную истому.

– Вот эт по нашему! – кивнул Дюмон, открывая амбар. – Милости прошу!

Если бы в подобное место девушке предложил заглянуть кто-то иной, то она бы ни за что на свете туда не отправилась, но любовь, и особенно девичья и юношеская, дело такое тонкое, что не нам судить Белогривку и её парня. Прошмыгнув мышью вовнутрь амбара, Нэт насторожилась, глядя на своего молодого человека, который совсем не спешил заходить следом за ней, глядя куда-то в сторону.

– Что такое?! – насторожилась девушка.

– Сюда движется какой-то человек, и, кажется, я его знаю! – ответил ей Дюмон, всё ещё стоя в раскрытом дверном проёме.

– И что с того?! – поразилась Нэтали. – Закрывай дверь и давай уже найдём внутри местечко поудобнее! – нахмурилась Нэтали, которая, как и все девушки, не любила, когда парни переставали обращать на неё внимание, отвлекаясь на что-то иное.

– Нет, погоди! – остановил её контрабандист. – Этот малый мой бывший пассажир, я его узнал по одежде и походке. Похоже, что он также узнал меня!

– И что?! – нахмурилась Белогривка. – Он тебе важнее меня?!

– Ты не понимаешь, любимая, – повернулся к ней улыбавшийся Дюмон. – Этот парень не просто щедр! Он оплатил мне своё незаконное проникновение в город втройне, и, чувствую, я мог бы вытянуть из него и ещё больше монет, если бы продолжил торги. Ощущение такое, что у него денег куры не клюют, и, возможно, он сейчас хочет меня попросить об очередной услуге!

– То есть тебе работа важнее меня?! – оскорбилась девушка.

– Нет, это значит, что вместо вот этого, – с этими словами парень достал из кармана серебряное ожерелье, протянув его Нэт. – Я смогу подарить тебе золотое, или отличный перстень!

Естественно, что при виде подарка сердце девушки оттаяло, и она с восторгом приняла дорогую вещь, сразу же поспешив примерить украшение, приложив его к своей шее. Единственное, о чём умолчал при этом Дюмон, было то, что упомянутый им щедрый пассажир оказался чертовски страшным и подозрительным малым, поскольку всю дорогу он только и делал, что кашлял да чесался. Пару раз в тусклом лунном свете были видны руки неизвестного мужчины, когда тот решил почесать себе предплечья, на которых обнаружились набрякшие волдыри и язвы, от вида которых молодому человеку стало дурно, но он постарался не подавать вида, усиленно налегая на вёсла, чтобы поскорее доставить неизвестного в город и расстаться с ним, отправившись восвояси, опасаясь того, что этот незнакомец может оказаться заразным. Да, заплатил он тогда огромную сумму по меркам самого контрабандиста, желая скрытно попасть в город, но кто знает, чего он захочет теперь? Может, выбраться из него или перебраться на другую сторону реки? Что ж, если у больного засранца окажутся при себе монеты, Дюмон был не прочь рискнуть во второй раз.

– Перевези меня на другую сторону! – прохрипел незнакомец, едва только он приблизился к амбару, у входа в который по-прежнему стоял контрабандист. – Плачу такую же сумму!

От столь щедрого предложения у Дюмона захватило дух, и он кивнул, даже не думая совещаться с Нэтали, которая в это время начинала дуться на своего парня за то, что мало того, что он и так отсутствовал целую неделю, так и теперь бросает её. Пусть он делал это ради денег и ради подарка, но этот скот мог хотя бы сначала узнать её мнение?

– Хорошо, – кивнул ему Дюмон. – Я сейчас подойду к вам, только закрою дверь. Подождите меня немного на пирсе!

– Да, – прохрипел покачивающийся человек, кутавшийся в плащ. – Только поскорее!

– Я уже практически иду! – улыбнулся ему Дюмон, хотя парня просто бросало в пот от этого подозрительного субъекта.

Контрабандист повернулся к девушке, стоявшей поблизости от него, после чего тихим шёпотом сказал ей.

– Нэт, это тот самый шанс, которого я так долго ждал! Денег у этого парня, как я уже говорил, куры не клюют, и если я ему помогу во второй раз, то озолочусь! Давай встретимся с тобой завтра. С меня подарок, как я и обещал! Ладно?!

– Ладно! – нахмурилась девушка. – Только прошу тебя, будь осторожен!

– Я всегда осторожен! – улыбнулся ей в ответ Дюмон. – Ты же меня знаешь! Меня никто не сможет схватить или одолеть в бою. Ну, тогда до завтра?

– До завтра! – кивнула Нэт, выскальзывая из амбара и уклоняясь от поцелуя молодого человека.

– Увидимся! – шлёпнул её на прощание по мягкому месту Дюмон, после чего быстро закрыл дверь и навесил замок, направляясь к шатающейся неподалёку фигуре таинственного незнакомца.

Наблюдавшая за ним с опаской Нэт остановилась неподалёку, желая проследить за тем, куда направятся её возлюбленный и его пассажир, хотя, очевидно, они должны были для начала спустить один из яликов в воду, а уже потом отправляться в сторону далёкого противоположного берега богатой половины города, где обитали сливки общества, отделившиеся от черни рекой. Однако не успел ещё Дюмон сойти в шлюпку, привязанную на ночь у пирса, как топавший за ним пассажир неожиданно набрасывается на молодого человека, вероятно решив напасть на него и уплыть на лодке, не заплатив.

Вскрикнувшая девушка уже летит по направлению к пирсу, где начали сражаться между собой контрабандист и его таинственный клиент, и даже в полумраке опустившийся на землю ночи видно, как неестественно и судорожно двигается фигура незнакомца, закутанного в чёрные одежды. Дюмон, само собой, попытался первым же делом стряхнуть с себя врага, сбросив его в воду, однако тот клещом цепляется за руки парня, отчего они оба едва не оказываются за бортом качавшейся шлюпки. Спешившая к месту драки Нэт уже извлекла из спрятанных в своих одеждах ножен небольшой добротный кинжал, подаренный ей матерью, но к этому моменту её возлюбленному уже удаётся побороть мерзавца, опрокинув его обратно на доски пирса. Блеснуло лезвие ножа в лунном свете, однако незнакомец не так прост, как кажется, ибо он начинает биться под оседлавшим его Дюмоном крупной судорогой, после чего изрыгает на него фонтан рвоты, окатив парня с головы до ног. Ошеломлённый контрабандист размахивает своим ножом, пытаясь ударить больного мерзавца, но сослепу втыкает лезвие не в лицо или грудь врага, а в доски причала, после чего оружие застревает в них. Однако оно больше и не требуется, как и помощь подбежавшей к месту схватки Белогривки, ибо незнакомец уже затих и не подаёт признаков жизни.

– Ты как, милый?! – спешит к Дюмону девушка.

– Не подходи ко мне! – кричит он на неё, махая рукой, жестами веля держаться ей подальше.

– Почему?! – удивляется та.

– Этот козёл был болен, и обрыгал меня! – поясняет утиравшийся Дюмон. – Он может быть заразен и опасен даже в мёртвом состоянии.

– Так что же нам делать?! – ужаснулась девушка.

– Тебе – ничего! – мотает головой контрабандист. – А вот мне нужно смыть с себя эту дрянь как можно скорее, но сперва…

Он выдирает из досок причала свой нож, после чего вспарывает одежду незнакомца, и с оханьем отпрыгивает прочь, поскольку всё тело таинственного мужчины покрыто различными уплотнениями, сыпью, и язвами, истекающими гноем, да и сама его кожа болезненных зеленовато-землистых оттенков, отчего он похож скорее на монстра, нежели на человека. Но это человек, и виной всем этим изменениям его болезнь, которая называется…

– Это чума, Нэт! – в ужасе пятится назад от трупа Дюмон, стирая со своего лица кровавую рвоту почившего больного. – Мне конец!

После чего с разбегу прыгает с причала в воду, оставив ошарашенную девушку стоять неподалёку от трупа, окатив и его, и саму Белогривку каскадом брызг, от которых та с ужасом шарахается в сторону, после чего бежит с причала в сторону дома, не разбирая дороги…

– Нужно дождаться матери и срочно бежать из города! – стукает себя пальцами по плечам обуреваемая ужасом Нэтали, ходя из угла в угол, меряя шагами свою спальню уже в сотый раз. – Нужно бежать из города, пока его не закрыли, пока нас тут всех не позакрывали! А что если я уже заражена?! Говорят, что болезнь эта жутка заразная, и многих, кто находился рядом с трупом потом может ждать смерть. А ведь я стояла всего в паре шагов от покойника! Как же быть?! Ведь если я заболею, то могу заразить прочих! А что же Дюмон?! Почему я не осталась на пирсе и не проследила за ним?! Он утонул или выплыл наружу, смыв с себя заразу?! Чёрт! Как же много вопросов, и ни одного ответа!

Девушка стукнула кулаком по стене ветхой лачуги, которая служила ей и маме домом. Много раз задавалась вопросом почему же их семья не переберётся хотя бы в Ремесленный Квартал, где могли позволить себе купить жильё побольше, просторнее и посолиднее, благо денег, заработанных мамой своим нечестным нелёгким трудом, на это хватало с лихвой. Да вот только не желала Санса перебираться из Вшивого переулка в иной район, ведь тогда бы добираться до борделя оказалось намного дольше и проблематичнее. Да и тот факт, что местные знали о том, кем являлась работница борделя, помогало поддерживать ей необходимую репутацию, которая в трущобах также могла сойти за отменное оружие. Задирать любую банду в Дыре занятие самоубийственное по своей сути, поскольку в таком случае вы рискуете не дожить до следующего утра, или проснуться уже глубоким инвалидом. В Ремесленном же районе о грозной Вдове и её дочери никто и знать не знал, а посему к ним могли начать приставать различные недоброжелатели, которые могли навредить Белогривке, ибо за себя Санса перестала переживать и волноваться уже очень и очень давно.

– Эфраим как знал, что мне не нужно было отправляться сегодня на пирс! – подумала в очередной раз Нэтали. – Ну кто мне мешал согласиться с его предложением и отправиться смотреть представление сегодня вечером, вместо того, чтобы шарахаться по причалу?! Хотя, с другой стороны, откуда я могла знать, что там произойдёт нечто подобное?! Может, направиться прямиком в бордель и выдернуть оттуда маму, пока не стало слишком поздно?!

Однако когда она уже хотела было отправиться в сторону Смачных Прелестей, снаружи раздались испуганные вопли. Прильнув к окну, девушка осторожно выглянула на улицу, и всё лишь для того, чтобы увидеть, как у стены соседнего дома на земле в корчах бьётся какой-то мужчина с нездоровым цветом лица, при этом постоянно кашляя кровью, что и напугало немногочисленных прохожих, которые теперь спешно разбегались прочь, зажимая рты и носы руками. Сколько припадочных уже на своём коротком веку повидала Белогривка, было попросту не сосчитать, однако этот явно отличался от всех виденных ею ранее. Ну, во-первых, кровью до этого кашлял всего один человек, и тот оказался чумным. А во-вторых, многие виденные ею раньше люди также страдали от различных болячек, но при этом таких жестоких судорог не выдавали, и не вызывали тем самым такой паники у невольных зрителей. А те уже с воплями разбегались кто куда, поднимая панику и заставив всех жителей высыпать на улицы или прильнуть к окнам.

– Больше ждать нельзя! – решила для себя Белогривка, тряхнув своей головой, решительно направляясь к двери, не забыв перед этим взять с прикроватной тумбочки нож.

Однако не успела она отпереть засов, как вскрикнула от неожиданности, когда в её дверь постучали.

– Нэт, ты дома?! – раздался снаружи знакомый и до боли родной голос её соседа. – Это я, Эф!

– Погоди, – ответила ему девушка. – Сейчас я тебя впущу!

В следующее мгновение юноша уже прошмыгнул вовнутрь её обиталища, а дверь за ним сразу же закрылась. Выглядели оба молодых человека крайне напуганными и взъерошенными, словно обоим довелось увидеть приведение.

– Что это с тобой?! – спросила у товарища Белогривка.

– На моего отца сейчас напали, – пояснил тот. – В подворотне рядом с нашим домом.

– Я слышала какие-то крики снаружи, – кивнула девушка. – Возможно, это было как раз то самое нападение?

– Возможно! – не стал отрицать Эфраим. – Но я здесь не за этим!

– А зачем?

– Во-первых, хотел убедиться, что ты в порядке, – ободряюще улыбнулся молодой человек. – Я видел свет у тебя в комнате сквозь прикрытые ставни, и решил убедиться лично.

– Спасибо, я в порядке! – кивнула Нэт. – А как твой отец? Его не ранили?

– А вот это вторая причина, почему я здесь! – нахмурился Эфраим, подходя к окну, чтобы выглянуть наружу.

– Что такое?! – сразу же заволновалась девушка. – Ему досталось в той стычке?!

– Нет, он в порядке, если не считать пару ссадин и синяков.

– Хвала Заступнику! – выдохнула девушка. – Но что тогда не так?

Вздохнув, юноша обернулся, отходя от окна, после чего подошёл к своей возлюбленной, взяв её за руку и предлагая ей сесть.

– Мой старик считает, что нападавший на него безумец был болен чумой! – осторожно сказал он, ожидая возможных приступов паники со стороны девушки или иных неприятных последствий в виде истерики, криков или неверия.

Однако Белогривка не стала устраивать скандалов или падать в обмороки, а лишь нахмурилась, понимая, что двух совпадений в одну ночь быть не может, а, следовательно, это не один и тот же человек, но несколько разных больных, и каждый из них пострадал от чумы, как посчитали два вполне опытных человека. Следовательно, скоро следует ждать новых вспышек заразы, но лучше этого не делать, а…

– Наша семья отправляется прочь из города прямо сейчас! – оторвал от тягостных размышлений девушку молодой человек. – Мы берём только самые ценные вещи и еду, сколько сможем унести. Пойдём с нами!

– Почему вы так уверены, что это чума? – осторожно осведомилась Белогривка, которая радовалась тому, что Эфраим не стал её расспрашивать о ночном походе и не обратил внимания на то, как спокойно та отнеслась к пугающему известию.

– Отцу не раз об этом рассказывали его друзья в доках, – пояснил Эф. – Однажды много лет назад в порт пыталось причалить судно, полное чумных трупов, вероятно с целью принести заразу в Южный, однако своевременный досмотр выявил запретный груз, и корабль сожгли прямо в бухте. Тогда-то один из знакомых моего отца и увидал эти тела, что красочно и расписал потом всем товарищам.

– Но ведь возможно это всё же не чума? – со слабой надеждой в голосе осведомилась девушка.

– Даже если и нет, то зачем подвергать себя возможному риску?! Ты же сама знаешь, какие правила действуют во времена эпидемий…

– Беги подальше, общайся меньше, отсутствуй дольше! – кивнула Нэт, перечисляя все те заветы, которым предки учат своих детей на случай непредвиденного обстоятельства в виде вспышки какой-либо заразы.

– Ну вот видишь, ты всё прекрасно понимаешь сама! А на счёт болезни, то шут его знает, что это за дрянь такая…

– Чума! – заголосил кто-то на улице, вероятно споткнувшись о труп поверженного больного, которого прикончил в своё время отец Эфраима. – Это чума! Бежим!

Сразу же раздались перепуганные вопли, а потом и звуки быстрых громких удалявшихся шагов, когда обыватели порскнули кто куда. Помимо этого на улице начал нарастать какой-то гул, видимо местные жители, обитавшие в близлежащих домах спешно закрывали окна и двери, либо начинали свои торопливые сборы, спеша покинуть трущобы прежде, чем их охватит зарождающийся пожар паники и заразы.

– Нам нужно уходить отсюда, Нэт! – покачал головой юноша. – И чем скорее, тем лучше! Айда с нами к восточным воротам! Мы уже сейчас выходим!

– Я не могу! – покачала головой девушка. – Не могу бросить мать, спасаясь без неё!

– А я не могу бросить свою семью, – шмыгнул носом Эфраим. – Но и тебя оставить так просто тоже не в состоянии!

– Нет, ты можешь! – кивнула девушка. – Иди скорее домой, и помогай своим родителям, ты им сейчас нужнее! Ты после отца второй защитник в семье, и твои братья с сёстрами нуждаются в тебе.

– Но как же ты?!

– А что я? – не поняла его Белогривка. – Я дождусь мать с работы или отправлюсь за ней, а потом мы также отправимся прочь. Куда вы собираетесь уйти?!

– Просто за стены города, чтобы нас тут не смогли запереть, – пояснил юноша. – А вы?!

– Не знаю! – пожала плечами Нэт. – Но мне нужно срочно добраться до борделя и вытащить оттуда мою мать, чтобы она смогла решить, что нам делать дальше.

– А решить самостоятельно ты не в состоянии?

– А бросить свою семью ты в состоянии?! – усмехнулась девушка.

– Эфраим! – донеслось с улицы, после чего в дверь жилища Белогривки постучали. – Санса, Нэтали! Мой сын не у вас?!

– Тебя зовут! – пихнула локтем друга девушка. – Иди уже! Тебя заждались!

– Не пойду! – неожиданно взбрыкнул парень. – Мои родные справятся и без меня! Я же помогу тебе найти мать и покину город вместе с вами!

– Не выдумывай! – ужаснулась Нэт. – Я справлюсь сама, а ты отправляйся! Нечего пугать своих родных!

– Санса! – снова раздался громкий стук в дверь. – Я слышу, что внутри кто-то есть! Открывайте!

– Сейчас, мистер Томмен! – ответила Белогривка, направляясь ко входу. – Ваш сын и правда у меня!

– Зачем ты меня сдала?! – зашипел недовольный Эфраим, который не желал оставлять свою возлюбленную в городе даже под угрозой разлуки с родными.

Однако девушка уже отпирала замок, позволив соседу заглянуть вовнутрь, на что тот не преминул забрать с собой сына, после чего предупредил девушку о возможной вспышке заразы.

– Спасибо, мистер Томмен, но я уже знаю об этом. Ваш сын мне всё рассказал.

– Если хочешь, Нэтали, можешь бежать из города вместе с нами со своей матерью, – повторил предложение собственного сына мужчина. – Мы не против! Только собираться нужно быстро, брать самое ценное и необходимое, а…

– Спасибо, но нет! – мотнула головой Белогривка. – Моя мать ещё не вернулась домой, а без неё я бежать не собираюсь!

– Так оставь ей записку, встретитесь потом снаружи за городскими стенами!

– Спасибо, мистер Томмен, но я как-нибудь сама!

– Ну, как знаешь! – пожал плечами тот, потянув сына наружу. – Прощай, Нэт! Пошли, Эфраим! Там твоя мать уже вся извелась, и едва не упала в обморок, когда мы поняли, что тебя нигде нет поблизости! Идём!

В итоге упиравшегося Эфа утащили обратно домой, с тем, чтобы увести его со всей прочей роднёй, так и не дав друзьям толком попрощаться. Однако самой девушке было не до этого, ибо она была полна решимости как можно скорее разыскать свою мать, чтобы вместе с нею незамедлительно покинуть трущобы и город. Выйдя на улицу следом за ушедшими соседями, девушка заперла за собой дверь, пронаблюдав за тем, как её друга детства едва ли не волоком тащат обратно домой, чтобы тот не вздумал дурить и убегать повторно.

– Я люблю тебя, Нэт! – крикнул напоследок Эфраим, прежде чем Томмен втолкнул его обратно в дом, где уже вовсю гремели вещами и плакали младшие дети. – Люблю! Слышишь?!

Однако ответить ему девушка уже не успела, поскольку влюблённого юношу уже впихнули вовнутрь, чтобы упаковать его вместе с остальными вещами, если тот откажется покидать город вместе с семьёй добровольно. Вздрогнувшая от подобного признания Нэт лишь вздохнула, опуская на голову капюшон короткого плаща, в очередной раз проверив свой небольшой кинжал, после чего пустилась вниз по Вшивому переулку, намереваясь добраться до борделя как можно скорее. Возле трупа заражённого мужчины она невольно ускорила свой шаг, стараясь не задерживаться возле него и дышать через раз сквозь тонкий платок, который она приложила ко рту и носу. О том, что чума передаётся с дыханием и кашлем заражённых, Нэт знала, но откуда, она припомнить этого не могла. Мельком глянув на труп умершего человека, девушка сразу же пожалела о своём решении, ибо выглядел тот ужасно. Не добавлял оптимизма и торчавший в ухе покойного нож, а также множественные колото-резаные раны на пояснице и спине, как и раздутая окровавленная ряха, в щербатой посмертной ухмылке которой обнаружились серьёзные пробелы в пяток зубов.

Стоявшие неподалёку от покойного местные жители гадали, что же это может быть за проказа или иная хворь, разглядывая язвы и вздутия на теле мертвеца, которое уже было предложено сжечь. Сейчас один из добровольцев как раз занимался тем, что зацепился верёвочной петлёй за ногу покойника, вытаскивая с её помощью труп волоком из лужи, чтобы второй мужчина смог обильно полить останки горючим маслом и укрывая сухой ветошью. Когда с приготовлениями было покончено, в небо взметнулись ярко-красные языки жадного пламени, и жители поспешили расступиться по сторонам, чтобы дым не дул в их стороны, заворожено наблюдая за импровизированным погребальным костром.

– Надеюсь, это остановит распространение заразы! – вздохнула какая-то женщина, однако проходившая мимо неё Белогривка лишь покачала головой.

– Вряд ли это поможет! – подумала девушка, вспоминая о том, что заражённый был не один. – Тот страшный человек на причале тоже был заражён, и тоже напал на первого встречного. Ах, Дюмон, Дюмон! Что же ты наделал?! Зачем ты привёз в город этого больного мерзавца, позарившись на его деньги?! Что с тобой стало?! Где ты сейчас?! Здоров ли, или уже заразился?! Бог ты мой! Да я ведь дважды контактировала с заразой, пусть и косвенно! Первый раз тогда, на пирсе, а второй раз сейчас, разговаривая с Томменом и проходя мимо этого покойника! Заступник! Да что же это такое творится, что в одночасье наш район подвергся засилью заражённых?

Добраться до борделя без приключений не удалось, ибо дорогу девушке заслонили трое здоровых лбов, преградивших ей путь. Двое из них были обезображены многочисленными оспинами и шрамами, зато вот их лидер щеголял татуированным лицом, которое было превращено неумелым мастером в нечто несуразное вместо запланированного ужасающего. Изначально предполагалось, что наколотая на лицо маска должна быть страшной и отталкивающей, отпугивая потенциальных собеседников и врагов этого мужчины, и она и правда отпугивала, правда своей несуразностью и нелепостью. Первой мыслью девушки, например, как и многих прочих людей, столкнувшихся с Чёрным Фредом, было настойчивое ощущение, что тот перемазался грязью или иной, не менее неприятной субстанцией, ибо и пахло от разбойника соответствующе. Однако смеяться над ним или подшучивать было опасно, так как мужчина был вооружён не только большим ножом, но ещё и скверным запахом изо рта, был не сдержан в своих эмоциях и порывах, и неразборчив в окружении, отчего два его спутника также не блистали интеллектом и отличались повышенной кровожадностью.

– Капюшон сымай! – распорядился Чёрный Фред, оскалив свои жёлтые зубы, которые отлично контрастировали с его тёмной татуированной мордой. – Живо!

Ничего против этого Белогривка не имела, ибо тем самым могла легко показать разбойникам свою белоснежную шевелюру, которой в Дыре хвастать было практически некому, ибо блондинов в ней было всего ничего.

– Ух ты! – восхитился увиденному один из громил. – Вот это лярва!

– Знаете, кто я такая?! – как можно более спокойным и даже грозным тоном осведомилась Нэтали у бандитов.

– Какая разница?! – усмехнулся шрамированный разбойник, которого в криминальных кругах знали под прозвищем Копыто, ибо однажды он получил ниже пояса от одного коня, что и запомнили его товарищи. – Какая разница кто ты и откуда?! Выворачивай карманы, живо! А потом скидывай с себя свою одежонку, сладкая!

– Тебе такое название как Вдовы ни о чём не говорит?! – продолжала упирать на авторитет своей матери Нэт.

– Ха, насмешила! – усмехнулся Копыто. – Что-то ты больно молодая да ранняя для такой компании!

– Зато я – нет! – послышалось сзади, и прежде чем разбойники успели сообразить, что к ним подкрались со спины, было уже поздно.

Уставшая Санса, возвращавшаяся домой раньше срока из-за переполоха в борделе, как нельзя кстати столкнулась с шайкой грабителей, которые решили пристать к её дочери. И теперь её кинжал уже был приставлен к горлу Чёрного Фреда, поскольку женщина безошибочно определила лидера шайки, зная многих криминальных личностей не понаслышке по долгу своей преступной службы. Вдовы умели не только раздвигать ноги под мужиками, но ещё и пытать, калечить и убивать их весьма жестокими и болезненными методами. Не зря бандой взбалмошных баб преступники пугали друг друга на дружеских посиделках, считая их одними из самых кровожадных и отмороженных группировок Дыры, поскольку слава эта была ими заслужена вполне справедливо.

– Если кто-то двинется, то Фред умрёт первым! – пригрозилила Санса из-за мужчины, взятого ею в заложники.

Она умело оттянула голову разбойника назад за его грязные немытые патлы, второй рукой приставив к его шее нож, слегка надавив его лезвием под кадык умелым и отточенным движением. Похоже, что действовать подобным образом Сансе приходилось далеко не впервой, и этот мерзавец был у неё отнюдь не первым заложником.

– Бросай свой нож! – велела Вдова, что Фред сразу же послушно и сделал. – А теперь вы, двое! Валите отсюда подобру-поздорову, пока я не прирезала вашего дружка! Разойдёмся миром или будем драться – решать вам!

– Идите, парни! – хрипло ответил татуированный главарь из захвата, после чего добавил не очень уверенно. – Я вас вскоре догоню! Санса, это ты?!

– Я, я, паскудник! – встряхнула заложника женщина. – И раз ты знаешь меня, то и про дочь мою в курсе, подонок! Но это тебя не остановило, тем более, что Нэтали сообщила тебе о том, что у тебя будут проблемы со Вдовами, ежели вы её будете атаковать. Но ты всё равно не отступился от своей затеи, пока не появилась я! А ну стоять!

Этот окрик, как и последовавший затем хрип Фреда адресовались Копыту, который было дёрнулся в сторону Белогривки, намереваясь захватить девицу в плен, чтобы иметь возможность торговаться с нахальной Вдовой, но Нэтали оказалась не промах, порезав прыгнувшему к ней мужчине ладонь своим ножом, после чего белой лисой улизнувшей прочь.

– Ах ты сучка! – вызверился бандит, зажимая пораненную ладонь, но теперь не горевший желанием преследовать опасную добычу.

– Молодец, доча! – похвалила девушку Санса. – Уходите, считаю до десяти! Потом – пеняйте на себя!

На счёт шесть оба свободных бандита скрылись в ближайшем переулке, и посреди небольшого запущенного грязного дворика остались только мать с дочерью, пленный разбойник.

– Отпусти меня, Санса! – прохрипел из захвата Чёрный Фред. – Прошу тебя! Мы же уже сдались!

– Подними его оружие, милая! – приказала женщина.

– Хорошо, мам! – склонилась девушка, однако почти сразу же вскинула голову кверху, когда услышала страшный хрип.

Не успела ещё Белогривка подняться с колен, как наземь рухнул захлёбывающийся кровью разбойник, шея которого оказалась взрезана практически от уха до уха, и теперь Фред умирал, агонизируя на грязной земле, суча по ней ногами и руками, орошая всё вокруг себя кровью. В глазах Нэтали плескался один единственный немой вопрос на волнах ужаса и страха, на что мать будничным голосом поведала о том, что де мерзавец хотел вырваться силой из захвата и его пришлось прикончить.

– У меня просто-напросто не было иного выхода! – пожала плечами Санса. – Если бы ему это удалось, он мог наброситься на тебя или вырвать мой нож, а рисковать, тем более тобой, я не имею права!

– Но зачем было его убивать?! – прокашлялась, наконец, Нэтали.

– Девочка моя, – вздохнула женщина. – Мы живём в суровом мире, и многие поступки продиктованы ужасной необходимостью. Я не могла поступить иначе, понимаешь?! Мы с Фредом давние враги, и этот шрам мне достался в память от него.

С этими словами Санса приподняла край своей туники, обнажив живот, показывая старый след от ножевого ранения, от которого Вдова едва не умерла два года назад, едва сумев доползти до дома, перепугав до смерти свою дочь. Выходили тогда разбойницу с большим трудом, и Нэтали уже боялась того, что ей суждено остаться сиротой, но крепкий организм разбойницы справился, и вскоре пациентка пошла на поправку.

– В моём мире, где я живу и работаю, – продолжила со вздохом Санса. – Либо я, либо меня! Пошли скорее отсюда, пока дружки этого урода не вернулись, и не решили на нас напасть!

– Ты их боишься? – спросила Белогривка.

– Их?! Пф-ф-ф! Конечно, нет! Я боюсь за тебя, но не за себя! Уходим!

Мать и дочь отправились обратной дорогой в сторону борделя, ибо возвращаться сейчас в сторону дома было опасно – именно в том направлении скрылись подельники покойного ныне Чёрного Фреда. Их Санса нисколько не боялась, наоборот – она с удовольствием бы встретилась с ними в тёмном переулке, чтоб выпустить наружу кишки Копыту и его дружку, ибо с ними у женщины также имелись старые счёты иного плана, и оставлять своих врагов безнаказанными она не желала. Но ради дочери стоило пойти на подобные жертвы, ибо потерять Нэт для Сансы было самым худшим наказанием. Даром, что ли, женщина после того ранения не может больше иметь детей, которых могла бы родить и воспитать?

– Мне пришлось это сделать, милая, – снова начала оправдываться перед дочерью мать. – Поскольку этот подонок узнал тебя и не собирался отступаться. Возможно, он хотел тем самым через тебя насолить мне, да вот только просчитался. Ну да ладно, нечего даже вспоминать об этом уроде! Зачем ты вышла на улицы ночью?!

– Чума, мама! – коротко ответила девушка.

– Значит, ты уже в курсе?! – вздохнула Вдова. – Хотя в этом нет ничего удивительного. Посмотри!

И правда, пустынные обычно улицы под ночным небом, сейчас были запружены галдевшими людьми, которые громко переругивались, перекрикивались, общались между собой, высыпав из домов наружу. Зловещее слово витало в воздухе, словно бич, пугая обывателей и способствуя распространению паники. В сторону Восточных ворот, доков и мостов потянулись первые горожане со скарбом на плечах, ослах, лошадях и даже телегах. Похоже, что угроза заражения оказалась нешуточной, ибо на пустом месте подобной паники не бывает.

– К нам в бордель сегодня зашёл один мужчина, – начала рассказывать мать, упрямо пробиваясь сквозь группы первых беженцев, рассекая толпу, как раскалённый нож масло, потому как вид имела самый решительный, подкреплённый окровавленным кинжалом, который не стала очищать и убирать, по-прежнему держа его в руке. – Так вот, когда его раздели, Офелия чуть в обморок не грохнулась, когда обнаружила что у него там… Гм-м… В-общем, заразу распознали быстро, козла этого к стенке приставили, велев говорить, на что тот сообщил, что чувствует себя хорошо. После пары зуботычин он признался, что болеет уже вторые сутки, но не считает себя заразным. После ещё нескольких оплеух, он заплакал, и сказал, что решил погулять напоследок, а на вопрос, чем он думал, когда отправлялся в наше заведение, он лишь пожал плечами, заявив, что надеялся, что его не заподозрят или не откажутся обслужить за дополнительную плату. Вот ведь мерзавец! Между наших девочек и так уже ползли тревожные слухи, что в трущобах видели нескольких то ли прокажённых, то ли больных, но приняли их за попрошаек. А теперь же увидели больного воочию, и все переполошились. Стоит ли говорить, что все Вдовы тотчас разбежались по домам или стали укреплять бордель для длительной осады на тот случай, если зараза начнёт расползаться по району. Как только я услышала о больном, то сразу же поспешила за тобой. Ты же, смотрю, шла за мной с той же самой целью, верно?