Глава 7. «Белый слон»
Павел Иванович прибыл в «Белый слон» заранее, чтобы немного освоиться. Уютно расположился в кресле. Подошел официант. Павел Иванович сразу попросил сто пятьдесят коньяку. Официант быстро принес. Наконец можно было спокойно сделать заказ: бутылку коньяку, рыбную тарелку, моллюсков, на тарелочке больших испанских оливок, лимон и зеленое яблочко. Павел Иванович немного выпил, чтобы скрыть волнение. Аркадий Семенович запаздывал.
Он появился через десять минут в сопровождении свиты. Они кивнули друг другу. Павел Иванович протянул руку первым и на правах хозяина, предложил располагаться. Аркадий Семенович сел в кресло напротив, при этом он повернулся к своей охране давая понять, что все в порядке, и они могут удалиться. Со сцены звучал легкий джаз. Негр солист исполнял песню на английском языке. На беду, Павел Иванович знал английский как родной:
…Моя девочка мне сегодня так плохо без тебя.
Нас отделяют тысячи километров,
Но я помню наше расставание, как будто это было вчера.
Я рабочий на буровой установке и добываю черное золото.
Я тоже черный, но золотом для меня навеки будешь только ты…
«Какой бред. Надеюсь, Аркадий Семенович не знает английский», – он открыл запечатанную бутылку и разлил в большие коньячные бокалы. Они молча выпили.
Принесли рыбу, она была великолепна и свежа. Промочив глотку, не сговариваясь, взяли по маслине на шпажке. Коньяк плавно опустился согревающим мягким теплом. Алкоголь быстро, но аккуратно ударил в голову. Павел Иванович молчал, он посматривал то на сцену, то на своего молчаливого собеседника.
– Больно бойкий джаз банд, скорей на банду негров похож. Вам так не кажется Павел Иванович?
– О, ну, что вы, Аркадий Семенович, отличные ребята. Я их не первый раз слушаю. Это они не распелись еще, сейчас войдут в ритм будет то, что надо, – напропалую врал Павел Иванович, прекрасно понимая, что этого делать не стоит, особенно сейчас.
– Ну что же, если вы так говорите, значит, так оно и есть, – Аркадий Семенович зацепил на вилку филе красной рыбы.
Павел Иванович тянул время, чтобы начать серьезный разговор, не забывая дополнять бокалы. Он вдруг подумал, что тогда, год назад он мог все изменить и возможно сегодня они могли так же сидеть в этом же баре, но уже при других обстоятельствах. Скажем, как друзья или компаньоны. Павел Иванович мог предложить ему работу у себя в институте, с хорошим окладом, скажем, раз в сто больше, чем он получал как младший научный сотрудник у себя в институте. Да все могло быть иначе.
Павел Иванович налил еще. Главный катализатор такой беседы – достаточная доза алкоголя в крови. Аркадий Семенович улыбался, и было не понятно, была ли это злорадная усмешка победителя или ему просто было хорошо. На сцену он больше не смотрел. Они подходили к точке невозврата. Официант принес моллюсков. Моллюски были великолепны своей свежестью. Под них налили еще. Бутылка закончилась, Павел Иванович распечатал вторую. Первым начал Аркадий Семенович:
– Павел Иванович, может это звучит нелепо с моей стороны, но я бы хотел вас поблагодарить. Я и прибыл сюда только за этим. Попутно отвечу на ваши вопросы. Ведь они у вас ко мне есть? Ведь только для этого вы и назначили встречу? Я прав? – не дожидаясь ответа, он продолжил: – Только благодаря вам, как бы это громко не звучало, я обрел себя. Это всегда было рядом, на поверхности, вы сами подцепили и дали мне в руки, – Аркадий Семенович сделал паузу. Говорил он спокойно, контролируя каждое сказанное слово: – Видите, я ни сколько не скрываюсь, и не опасаюсь. Я всегда завидовал таким как вы – пройдохам больших масштабов и сам просто мечтал стать таким как вы. Да я тупо хотел денег и чем больше, тем лучше. Вы знаете, когда я пришел к вам, сколько я хотел? Сейчас это смешно звучит. У меня даже была бумажка с собой с написанной суммой, чтобы только молча показать, не называя вслух. Сто тысяч долларов. Дай мне тогда вы деньги и не было бы того Аркадия Семеновича, что сейчас сидит перед вами.
– Правда? А я думал, что сумма будет в десятки раз больше.
– Но сейчас, как вы уже поняли, деньги как таковые меня мало интересуют. Нет, они интересуют меня постольку поскольку. Для научной работы. И нужно не мало, но так уж получилось, что я в них сейчас не нуждаюсь. На пресс конференции я естественно не все сказал, но с вами могу быть откровенен, так как информация уже не является секретной. У нас есть гель, и мы давно уже его используем. Могу сразу сказать, гель – это моя личная разработка и правом его использования обладаю только я, во всем мире.
– Вы изобрели гель и уже используете его? – повторил Павел Иванович. Такого поворота событий он не ожидал.
– Представьте себе, да. Любой человек, ну конечно имеющий достаточные средства, может быть погружен в сон на любой срок. Время не ограничено, только плати. Без потери памяти, без вреда организму. Вижу, что вы хотите спросить. Да, мы проделывали это уже сотни раз. Тысячи лежат у нас, ожидая очереди на трансплантацию. Кому-то просто надоело жить и он решил посмотреть на будущее или посмеяться над постаревшими одноклассниками. Причины у всех разные. Самое смешное, что есть и такие: допустим, муж – от которого ушла жена и он ложиться лет на двадцать, чтобы прийти потом и посмеяться над сильно постаревшей супругой. Но это уже больные люди. Павел Иванович, вы, конечно же, слышали о готовящемся полете на марс с экипажем? Так вот и астронавты будут погружены в сон с помощью нашего геля, сейчас проходит тестирование аппаратуры. Кстати, ваше американское начальство тоже связывалось со мной, они хотели приобрести патент на использования геля. Я отказал. Вы спросите: почему я все это вам рассказываю? Но ведь вы пришли за ответами. Мы наверняка больше не увидимся и это наша последняя встреча.
Павла Ивановича прошиб пот, он мигом протрезвел. Как такое могло случиться, что его не поставили в известность? Его просто обошли стороной. Ведь были же в деле люди приближенные к власти, они точно знали и ничего не сказали.
«Меня слили», – Павел Иванович налил полный себе и половину Аркадию Семеновичу. Свой он выпил залпом. Перехватило дыхание. Быстро закусил лимоном.
– Послушайте Аркадий Семенович, – развязно облокотился на спинку кресла Павел Иванович. Коньяк делал свое дело: – Вы же не Семенович, Вы больше похожи на Симеоновича!
– А я и есть Симеонович, – улыбнулся Аркадий: – Просто в советское время, чтобы попасть в мало-мальски приличное НИИ, надо было кое-что подправить в биографии.
У Павла Ивановича мелькнула шальная мысль: «А может…»
– Нет, Павлуша, не сможем, слишком поздно, – догадываясь и опережая ход событий, ответил Аркадий Семенович.
Павел разлил по бокалам. Вторая бутылка подходила к концу. Официант принес спелейшие и сочные азербайджанские гранаты. Павел взял один, разломил на кусочки поменьше и сосредоточено занялся делом. Аркадий наблюдал за ним. С каким воодушевлением он ел красный плод. Наступила очередная пауза в разговоре. Молчание несколько затянулось, и Аркадий сам взял бутылку и разлил.
– Да, ничего не скажешь, чистая работа. Вы молодец. Да нет, правда, вы молодчина. Я прекрасно понимаю, что в нынешнем положении вас уже не интересует вся эта трескотня и погоня за металлом, и вы находитесь на более высокой частоте и остается только поздравить вас. Но хотелось бы и мне попробовать. А чем черт не шутит? Вот так возьму и брошу все,– злость и зависть покинули его душу. Надолго ли Павлуша? Может это всего лишь алкогольные пары?
– Павлуша, почему такой странный выбор – коньяк? Если честно, я думал мы будем пить водку или по крайней мере, виски, – спросил Аркадий.
– Есть повод, поэтому и коньяк. Умер прежний Павел Иванович и родился Павлуша. Вот за это и пьем. Ну его к чертям, того Павла Ивановича, туда ему и дорога … да и Павлушу туда же, – ответил Павел Иванович.
– Больно веселые поминки под коньяк получаются, – улыбаясь, сказал Аркадий.
– Какие есть, – так же улыбаясь, ответил Павлуша.
– Знаешь, Павлуша, сначала я хотел отомстить и страшно, но потом все больше и больше начал понимать, что только ты являешься самым лучшим и дорогим для меня человеком. Я понял, что могу быть полезен. Нет, не людям, конечно, и уж тем более не обществу. Прежде всего, самому себе. Только благодаря тому труду, который я писал специально для тебя, чтобы выудить побольше. Я и стал тем, кем всегда только мечтал быть. Как ты знаешь, сейчас я заведую институтом и на мне нет той старой, дрянной одежонки. Думаешь я не видел, как ты смотрел на мои ботинки? Я готов поклясться, что ты заметил даже мои выцветшие шнурки, – они оба засмеялись: – И самое главное, я смог выкинуть ненавистное мне пальто. Скажу тебе, что я не готовился, идя к вам, одевая такие вещи. Это была моя обычная одежонка. Какая жизнь, такие и дрянные вещи. Я мог, конечно, себе позволить, ну не шикарную, но более менее сносную одежду, но все средства и силы употреблял для достижения только одной цели. Сначала цель была понятная и по-человечески нормальная, особенно если учесть город и условия, в которых мы живем. Цель простая одна на всех – взять свое. Это когда на финише теряешь себя, – Аркадий замолчал, налил остатки коньяка и выпил.
Официант принес салат из морепродуктов. На тарелочке подали свежезасоленное филе тунца. Тунец был ярко красного цвета и порезан «по-нашему» – на кусочки толщиной в пол сантиметра, чтобы ощущать приятную тяжесть, когда цепляешь его на вилку. На большой общей тарелке подали свежеиспечённый хлеб. Он был с вкуснейшей хрустящей корочкой и пах настоящим хлебом. Аркадий взял ломоть, положил на него тунца и с хрустом откусил:
– А-ля тунец по-русски! Хорош, собака! – крякнул Аркадий от удовольствия: – Сколько я не пробовал и все не перестаю удивляться: зачем свежезасоленную рыбу надо во что-то добавлять? Салаты там или еще во всякую фигню. Любая свежая, слабосоленая рыба хороша сама по себе, будь то селедка, лосось или вот этот чудный тунец. Единственное, что не портит вкус рыбы – это свежеиспеченный белый хлеб, причем, только без дрожжевой и обязательно с нежнейшей, тонкой, хрустящей корочкой, – закончил гастрономические изыски Аркадий Симеонович. И продолжил:
– Сознайся, Павлуша, ведь тогда ты меня чуть не «того», – Аркадий Симеонович сделал характерное движение, проводя ребром ладони по горлу: – Кокнул-с. Я видел, как ты нажал левой рукой на кнопку тревоги и дал сигнал своим молодчикам поджидать меня внизу. Ты думал я не замечу, ошибаешься, просто я знал, где у вас эта кнопка заранее и знал, что скорее всего ты ею воспользуешься. Молодец, ничего не скажешь. Но что же помешало доделать начатое? Я предвидел, что ты вряд ли решишься и попытаешься сначала выяснить, кто за мной стоит. Эх, Павел Иванович, Павел Иванович, обдурил ты сам себя, но благодаря этому я остался жив. Спасибо.
– Да, грешен, каюсь, но сейчас я не такой, я хороший. Я больше так не буду, – они оба громко рассмеялись.
– Да, кстати, чуть не забыл. Ваш сотрудник приезжал к нам, точнее сотрудница, в «Небесную свободу» и пыталась устроиться на работу. Кажется месяца два тому назад. Полина Марковна, если не ошибаюсь. Откуда она узнала, ума не приложу, хотя возможно, американские коллеги помогли. Я не дал ответа.
«Предательница, знать и ничего не сказать мне. Ах, Полина Марковна, а я так доверял тебе. Интересно, в какой момент я потерял хватку и начал ошибаться в людях? Выходит, что корень всех моих бед – я сам. Я перестал владеть ситуацией, и по-видимому, уже давно», – Павел Иванович, хоть и думал так, но в душе не злился на нее. В конце концов, каждый спасает свою шкуру как может. Неизвестно, как бы он сам поступил в сложившийся ситуации.
–Ты о какой свободе говоришь, Аркадий, о свободе выбора? – не понимая о чем речь, спросил Павлуша.
– Нет никакого выбора, есть только «Небесная свобода».
– Но позвольте, даже взять наш случай. Это же я позвонил первый.
– Павел, ты, надеюсь, согласен с тем, что человек такая же часть мироздания, как и все остальное? И все эти разговоры о свободе, остаются пустыми разговорами.
– Да, конечно же, я согласен, что человек является только лишь частью мироздания. А как же право выбора каждого?
– Павлуша, ну, ты прям как ребенок, честное слово, хоть на вид и взрослый дядька. Даже я знаю твою судьбу наперед, поверь мне, это не так уж и сложно. Пожалуйста, носись со своей свободой выбора, сколько пожелаешь. Я не против, мне так даже удобней. Как ты думаешь, у дерева есть право выбирать расти ему или нет? Или расти как-то по особенному. Или у голодного волка, который из леса слышал, как загнали овец в овчарню. Есть у него возможность выбирать идти ли сегодня ему ночью на охоту или нет? Конечно, он пойдет, даже если это ему будет стоить жизни. С чего это мы вдруг сами стали думать, что мы какие-то особенные и даже эксклюзивные? Неужели ты всерьез думаешь, что кто-то там наверху специально сидит и создает вот такие вот эксклюзивы как мы? Право выбора лишь иллюзия, – закончил Аркадий
Он уехал первый, оставив на прощание черный сверток со словами:
– А это тебе. Только открой, пожалуйста, дома. Будет весело, обещаю.
Павел обратил внимание на сцену. Негр-солист просто неистовствовал, катаясь по сцене, кривляясь и срываясь на крик, на том же английском языке:
…Мы встретимся с тобой, когда я стану свободным
Ты увидишь, наконец, это синее небо.
В этой тюрьме меня сковали цепями,
Но никакие преграды не способны остановить меня,
Ведь сегодня я выпил американский виски
И полетел с платформы в огромный океан,
Чтобы стать черной нефтью, разлитой на воде.
Ты увидишь, детка, я вернусь к тебе разлитым на воде пятном…
Негр перешел к жуткому припеву.
– Что за черт?
Слушать такую галиматью было невыносимо, особенно если хорошо понимаешь английский. Павел посидел еще минут пять, потом попросил официанта вызвать ему такси. Он чуть не оставил подарок в ресторане. Официант догнал его, когда Павел Иванович уже садился в такси. Домой он приехал поздно. Жена спала. За долгие годы она привыкла не ждать. Павел Иванович тихо прошел в свою спальню и лег. Завтра он проснется совершенно другим человеком. Отныне он сам будет сроить свою жизнь и больше никогда не пойдет на джаз и уж точно в «Белый слон».
«Я уеду туда,
где стоит вдоль дороги,
Запорошена снегом рябина»
Так думал, засыпая, пьяный Павел Иванович.
«Черный сверток! Кажется, я занес его, надо бы посмотреть, что там», – было последней мыслью, перед тем как окончательно отключиться.
Полина Марковна, как женщина умная, оставит его и попытает счастье в штатах. Промаявшись там какое-то время, в бесплодных попытках, вернется обратно. Она устроится в каком-то банке штатным психологом, состарится одна в своем кабинете, куда никто и никогда не заходил. Дом и шикарную квартиру она содержать уже не могла, поэтому пришлось их продать. Вложив деньги в банк, она вскоре потеряет и их по причине скорейшего и внезапного закрытия последнего.
Глава 8
Сон Аркадия Симеоновича в машине
– Все просто. Все просто… Сюда легко попасть, друг мой, но можно и пропасть, – Аркадий Симеонович ехал домой на заднем сиденье своего автомобиля. Он спал. Как давно это было? Белая пена струилась под утренним солнечным ветром. С кормы кричал матрос:
– Капитан, я вижу стаю рыб, похоже, это марлины!
– Поднять марсовые, травить шкоты, задраить люки и пошевеливайтесь там! Свистать всех наверх! Начинается охота! – кричал капитан на матросов.
Корабль заметно прибавил скорость. Брызги долетали до мостика, он чувствовал вкус соли на губах. Капитан был в ударе. Иногда огромная боковая волна обрушивалась на корабль, полностью закрывая собой, и уже казалось, корабль никогда не выберется из этой пучины. Но капитан в своей неиссякаемой силе к жизни вытаскивал его и оттуда.
– Бегом, у меня нет времени ждать следующую стаю, этот куш мы возьмем сегодня. Три тысячи чертей!!! – кричал он все громче. Стаи не было видно, и только один капитан знал, что она впереди.
– Но капитан, судно может не выдержать, – забегая с палубы, кричал ему помощник. Шум моря глушил речь, и поэтому приходилось вовсю драть глотку.
– К черту судно! Готовить снасти, багры и крючья, – бесстрашно отдавал приказы капитан.
Тем временем шторм разбушевался не на шутку. Капитан неистовствовал, казалось, сам океан питал его своими силами:
– У вас все готово?! – орал он старпому.
– Да капитан! – крикнул тот.
Вдруг одна из огромных рыб выпрыгнула из воды, перекручиваясь в воздухе, превратилась в дельфина и всем весом рухнула на палубу. Раздался хруст ломающегося дерева, щепки полетели в разные стороны. Матросы с баграми и крючьями наперевес бросились к своей добыче.
– Назад! Назад, я сказал!! – бросая штурвал, капитан уже бежал к месту событий. Увидев, что произошло, капитан немного растерялся, но тут же взял себя в руки: – Разойдись! Куда прешь, дурья башка?! – ругался он на матросов. Матросы разом остановились в нерешительности, капитана слушались беспрекословно. Перед ним был великолепнейший экземпляр дельфина – самец в полном рассвете сил. Он смотрел на всех глазами полными страха. Шторм затихал.
– Брезент, тащите сюда брезент. Этого еще не хватало. Как же это тебя угораздило?
Матросы принесли брезент, чтобы завернуть дельфина.
– Вот это рыбка, – сказал кто-то из-за спин.
– Болван. Какая же это рыба? Глаза разуй, это дельфин, – тихо переговаривались между собой матросы.
– А что, дельфин это не рыба?
– Сам ты рыба.
– Быстрее. Чего вы возитесь? Заворачивайте его сюда. Да аккуратней же! Куда хапаешь? А ну, отойди отсюда, – и капитан, отшвырнув матроса, продолжил дело. Бережно завернув дельфина в брезент, его выпустили в родную стихию.
– Плыви друг, мы еще с тобой увидимся, – провожал капитан дельфина, стоя на корме судна.
– Аркадий Семенович, Аркадий Семенович, приехали, – чуть тряся за плечо, будил водитель. Аркадий Семенович окончательно проснулся.
– Саша, как прошло? – спросонья спросил он.
– Оппонент услышал, что и должен был услышать, – ответил Саша.
– Да уж, оппонент, – Аркадий Семенович вышел из машины и пошел в дом.
– Подарок! – вспомнил он на полдороги: – Он его забрал?
– Все в порядке, подарок на месте. Он занес его домой, мне только что доложили, – Саша, как всегда был на высоте, ведь он был не только личным водителем Аркадия Симеоновича.
Спящая красавица
Утро, на удивление Павла Ивановича, выдалось не туманным. Несмотря на выпитое накануне, чувствовал он себя просто великолепно. Он прекрасно выспался. Жена не имела привычку будить его. Умывшись, он прошел на кухню, где супруга готовила ему завтрак. Настроение было великолепное. Улыбнувшись супруге и пожелав ей доброго утра, он сел за стол. Сегодня ему захотелось прямо с утра крепкого кофе. Обычно Павел Иванович, если и пил кофе, то делал это после обеда на работе, но сегодня ему хотелось этого душистого кубинского напитка утром.
Он подошел к кофе машине и нажал «американо». Тихо жужжа и пощелкивая, машина начала молоть зерна. Пошел чудесный аромат – аромат отличного утра. Павел Иванович забыл, когда он в последний раз вот так пил кофе с супругой. Обычно в шесть часов его уже не было дома, а сегодня он решил подзадержаться.
Кофе тоненькой струйкой побежало в красивый кофейный стаканчик, он хорошо помнил эти стаканчики, жена сама их выбирала для новой квартиры. Как давно это было. Машина подала знак. Кофе готов. Павел Иванович взял кофейный стаканчик и сел напротив окна, чтобы спокойно выпить, наблюдая, что творится во вселенной.
Супруга тем временем закончила резать фрукты, подола на стол. В тарелке у Павла Ивановича был салат: кружочками порезанный киви, банан и яблоко, и все это посыпано зернами граната. Жена села рядом. Она так редко видела своего супруга дома. У Павла Ивановича была разумная жена, она понимала, что для мужа работа очень важна, только там он чувствует себя настоящим мужчиной, и поэтому не мешала, предоставив полную свободу. За долгие годы они первый раз очутились на кухне вдвоем и по-настоящему наслаждались обществом друг друга.
Спустя полчаса Павел Иванович вспомнил о вчерашнем свертке. Уж не потерял ли он его? Павел поспешил к себе в комнату, на ходу чмокнув супругу в лоб. Уже в комнате он не сразу вспомнил, что сверток под подушкой. Видимо вчера, он посчитал, что это будет самое надежное место. Сверток был увесистый и тянул примерно на килограмм, оторвав верхушку, он достал содержимое.
Внутри было три вещи, совершенно не понятные ему. Первое, что бросилось в глаза и вызвало наибольшее удивление – был то ли стеклянный, то ли пластиковый герметичный параллелепипед, с находящейся в ней черной крысой. На одной из сторон старинными буквами было выгравировано по-английски: «РИЧАРД». Скорее всего, крыса была не живая, она просто не могла быть живой, по причине герметичности контейнера.
Что бы это значило? В голове заметались мысли. К чему это ему прислали крысу, да еще в такой упаковке и совершенно не понятно, причем тут РИЧАРД.
Ну, РИЧАРД понятно, это король. А что из этого следует? И причем тут крыса? Намек на того, кто первый бежит с корабля. А почему черная? А зачем этот прозрачный контейнер, что за параллели со спящей красавицей? Толи это намек, на то, что он спит или еще на что-то, было не понятно. Он поставил контейнер на письменный стол, желая заняться другими «подарками».
Вторым была книга Лао Цзы «Книга перемен», с этим было более менее понятно. Полистав ее немного, отложил в сторону.
Третьим подарком была флэшка. Павел Иванович поспешил вставить ее в компьютер, в надежде, что она прояснит ситуацию. На экране сразу появилась карта. На ней красной точкой обозначался его дом – это был маршрут. Павел Иванович попытался проследить конечную цель, но пунктир показывал только первый километр от его дома, дальше, видимо, предлагался выбор: ехать по нему или нет… Он решил ехать. Любопытство взяло верх, нужно было поставить точку в этом вопросе, а вопросов только прибавилось. Он попрощался с женой, та почему-то сегодня решила проводить мужа до двери и еще долго не закрывала, вслушиваясь в шум лифта и дверей. Он сел в машину, вставил флэшку в навигатор и тронулся в путь.
– Я ничего не теряю, – вслух думал он: – В принципе, и терять мне больше нечего. Может, что-то и получится из всего этого.
Между тем, навигатор вывел его за город. Пунктир показывал выстроенный маршрут на пять километров вперед.
– Ничего, прокачусь, буду считать это маленьким выходным для себя.
Если честно, вчера Павел Иванович не совсем поверил Аркадию Симеоновичу. Тот явно привирает и привирает почти во всем. Он не верил, что гель был изобретен, прошел тестирование и запущен в оборот. Слишком мало времени прошло с момента их первой встречи, невозможно за короткий срок создать масштабы такие, о каких ему вчера говорили.
– А если я не верю, то какого я еду неизвестно куда? Может, лучше с женой было остаться? В кои то веки… Но тогда, что это за крыса, упакованная в стеклянный гроб, что за шуточки со спящей красавицей? – было не понятно.
Любопытство взяло верх над разумом. Мысли в его голове шли одна за другой. Слишком много загадок возникло в последнее время, и чем больше он пытался их разгадать, тем в еще более густые заросли забирался. Он включил музыку. Надо было попытаться отвлечься. Тем временем, спидометр показывал, что он проехал уже двести шестьдесят шесть километров. Павел Иванович свернул с трассы, дорога уводила все глубже в лес, но при этом дорожное полотно стало еще более качественным. Проехав по лесу двадцать километров, он удивленно заметил, что ни одной машины не попалось ему на встречу. Вскоре он оказался перед военизированным постом. По форме было понятно, что это не просто военные. Сходу открылся шлагбаум, предлагая ему проехать. Один из них махнул Павлу Ивановичу, чтобы он немного притормозил и опустил стекло.
– Добрый день, Павел Иванович. Надеюсь, РИЧАРДА вы захватили? Аркадий Симеонович очень просил, – с улыбкой спросил тот.
– Добрый. Да-да, он у меня, – все больше не понимая, что происходит, ответил Павел Иванович.
– Прошу вас, вы знаете куда, – дал отмашку военный.
«Что это за место? РИЧАРД, прошу, вы, добрый день. Что-то не то. И почему это он у меня спрашивает, про какую то крысу? А я, ну болван, чего это я бросился с такой готовностью отвечать ему?»
Отступать, тем не менее, было уже поздно. Километра через два перед ним, наконец, выросло современное пятиэтажное здание из стекла и бетона. Перед входом его встречал Саша, Павел Иванович заметил его вчера, когда тот зашел в зал с Аркадием Симеоновичем. Тот махнул ему рукой, предлагая остановиться. Павел Иванович остановился возле него и вылез из машины.
– Можно ключи? Мы отгоним на парковку, – попросил Саша. Подошел еще один, видимо, чтобы отогнать машину. Павел Иванович не любил, когда кто-то садился в его Мазератти, но делать нечего, он на чужой территории, и Павел с неохотой отдал ключи. Саша уловил едва заметные нотки недовольства и поспешил заверить, что с машиной будет полный порядок. Тем временем, подошедший уже сел за руль автомобиля и направил его к боксам, дверь автоматически поехала вверх.
На фасаде здания не было ни огромных объемных световых букв вывески, ни даже маленькой таблички. Ничего, что могло рассказать, чем, собственно, здесь занимаются. Они зашли в вестибюль, перед ними простирался громадный зал, посреди которого располагалась трехметровая статуя, отлитая из металла.
– Конфуций?
– Не совсем, – Саша и жестом предложил подойти поближе. Внизу была надпись.
Это зовется «быть единым в свойствах жизни».
Они все заодно и не имеют корысти.
Имя этому – Небесная свобода.
Чжуан-цзы.
Гласила она.
В потолке над статуей был купол из стекла диаметром метров восемь, причем стекло шло цельным куском, видимо, чтобы никакие перегородки не препятствовали солнечному свету. В зале находилось много людей, которые сновали туда-сюда. Все напоминало гигантский муравейник.
– Нам сюда, – показывая на лифт, сказал Саша. Они сели в лифт, однако поехали не вверх, а вниз.
– Все прямо как у нас, – было первой мыслью Павла Ивановича. Табло показывало цифру тридцать, лифт остановился. Они вышли. Сразу возле лифта их встречал сияющий Аркадий Симеонович.
– Павел Иванович, ну здравствуйте, а мы вас уже заждались! Как самочувствие? Голова не болит? Милости прошу, будьте как у себя дома. Собственно и так уже, – сразу взял в оборот Аркадий Симеонович.
– Что простите? Я немного недопонял.
– Да так, пустяки, не обращайте внимания, я кажется, немного вчера перебрал. Добро пожаловать в «Небесную Свободу» – проект, полностью отвечающий на все запросы данной цивилизации «гомо сапиенс» и открывающий невиданные до этого момента возможности.
– Так уж и не виданые?
– Представьте себе, да. Ну, что я буду вам объяснять, вы и сами скоро все увидите, – и Аркадий Симеонович повел его к огромному монитору, на котором была 3Д модель всего комплекса.
– Правительство предложило нам занять эти три шахты, как вы уже поняли, раньше здесь были ракеты дальнего действия. Наш проект – это закрытый город, где мы с вами и находимся, а это лаборатория, где мы вводим гель. Все как у вас, дорогой вы мой Павел Иванович, вы даже не представляете насколько я рад, что вы сами приехали к нам. Кстати, Ричард был усыплен именно здесь. Сейчас нам его принесут, но несколько ожившим, а то, я вижу, вы мне не до конца верите, дорогуша. А пока, пройдемте в главный зал – одну из шахт и сами убедитесь.
Они сели в электромашину и поехали по тоннелю. Саша неотступно следовал за Аркадием Симеоновичем. Машина остановилась около огромной и круглой двери, такие он видел в кино, в очень крутых банках. Аркадий Симеонович сошел с электромобиля, подошел к двери и сказал:
– Сезам откройся, – дверь пришла в движение, открывая свои тайны: – В принципе, я могу говорить все что угодно, система настроена так, что сканирует мой голос, – пояснил он фокус с сезамом. Они проехали внутрь. То, что увидел Павел Иванович, сразило его наповал. Такого масштаба он просто не ожидал, он до последнего верил, что все это развод для публики. Их нагнал другой электромобиль – привезли Ричарда. Крыса была живая и активная.
– Здравствуй мой дорогой, ну что заставил я тебя понервничать? – Аркадий Семенович взял крысу на руки и принялся ее гладить. Экскурсия продолжилась.
Шахта бала необъятна. Вдоль стен во всю высоту шли прозрачные саркофаги и все были заполнены людьми. Шахта в высоту имела метров сто и диаметр семьдесят, и все это пространство было заполнено. Света было много и все можно было разглядеть в деталях. Здесь их было десятки тысяч.
– Еще двадцать, в двух других по соседству и в Сибири на пятьдесят тысяч мест. Здесь все заполнено. В филиале есть места. Мы еще подыскиваем одно, но уже не хотим брать готовую шахту, а хотим построить с нуля. Со старой шахтой слишком много возни и мало места. Друг мой, здесь пол Америки лежит, в том числе и парочка директоров из вашего офиса, они оформили договор на двадцать лет. Все до последнего надеялись, что я им патент продам. Спрос жутко растет, ведь мы единственные в своем роде, со всего мира едут только к нам.
«Похоже, не врет» – последние сомнения покинули Павла Ивановича, а с ними и надежда на спасение его бизнеса. Аркадий Симеонович продолжил:
– Правительство предлагало нам занять половину шахт на территории России. На сегодняшний день мы являемся самым охраняемым объектом в мире. В нашей безопасности заинтересованы все, начиная от так называемых террористов и заканчивая крупными семейными кланами и корпорациями по всему миру. Все эти Рокфеллеры, Ротшильды, поп дивы и кинозвезды, вся эта разношерстная публика находиться здесь, в соседнем боксе. Вы думаете, что это они в Россию зачастили, на кремль посмотреть что ли? Американское правительство проявляет нежнейшую заботу о нас и не раз предлагало свои услуги по обеспечению безопасности, бесплатно, разумеется. Я уж молчу о Китае и Европе. Кстати, их здесь немало, всяких сенаторов, конгрессменов, представителей палаты лордов и бывших европейских президентов, еще кого-то, я уж и не помню. Вот она самая настоящая «Организация объединенных наций», только в отличие от той, тут все заодно, так уж получилось. Мы являемся наиболее эффективной гарантией безопасности нашего государства, а непосредственная приближенность наших объектов к городам, обеспечивает полную неприкосновенность данных городов. Могу сказать точно, намного эффективней ядерного щита. Причем заметьте, мое предприятие приносит еще и доход. Каждая, я говорю совершено честно, абсолютно каждая страна заинтересована в нашей безопасности. Здесь отдыхающие со всего мира и как вы сами понимаете, далеко не последние люди. Президенты и певички-пигалицы, коммунисты и капиталисты, а саркофаги у меня для всех одинаковые, ну да это никого не останавливает, для них важно то, что они получают взамен, – при этом Аркадий Симеонович мечтательно зажмурился, вспоминая, что-то приятное про себя.