Остановившись напротив залитого воском стола, девушка как будто не замечала отца Конрада. Её взгляд, словно в поисках паутинки, был устремлен в правый верхний уголок кельи.
«Дитя моё, я выслушаю тебя сегодня от имени святой инквизиции…» – произнес скрипучим голосом отец Конрад. Девушка испуганно опустила свой взгляд и слегка склонила голову.
«Боже, сверши суд праведный над дитём Своим… Прошу, прояви милость…» – прошептал монах-францисканец в надежде на милость Божью и мудрость отца Конрада.
Допрос продолжался не более получаса. Для большинства собравшихся он не представлял ни малейшего интереса, насколько об этом мог судить молодой монах по реакции окружавших его капюшонов. Для безмолвных участников допроса это был всего лишь суд над одиноко стоящей перед столом девушкой с русыми до пояса волосами, один из многочисленных и однообразных процессов.
За время допроса юная девушка не сказала и двух полных фраз. Она только лишь испуганно кивала головой, даже не всегда попадая в такт вопросов главного инквизитора Германии. Изредка отец Конрад наклонялся к сидевшему по левую руку секретарю священной конгрегации, который учтиво вел запись судебного процесса.
Уже в завершении отец Конрад неведомо откуда вытащил несколько десятков листов бумаги… Среди изображений природы и людей на всеобщее обозрение были выставлены лишь два рисунка, выполненных чёрным угольком. Первый изображал безмятежное спокойствие гордого волка на фоне гранитной скалы, второй – мохнатого получеловека-полузверя с длинными когтями на руках.
«Это твоя работа, дитя?» – проскрипел инквизитор. Девушка, подняв глаза, как-то неуверенно, но с выраженной радостью в глазах утвердительно закивала головой. Процесс был окончен.
Двое крепких монахов взяли девушку под руки. Не успев разойтись, братья пришли в ужас от того, как засверкали рыжим цветом волосы юной особы на фоне факела одного из монахов, связавшего осуждённой руки.
«Не дожидаясь рассвета!» – прохрипел отец Конрад.
Городская площадь была готова принять новую жертву. Увесистый столб и куча сухого хвороста, обильно политая маслом, – первое, что отразилось в глазах молодого монаха-францисканца, вышедшего на свежий воздух со стороны дальнего от ратуши края площади. Его религиозные братья уже выстроились плотной цепью, отделявшей костёр от толпы горожан, вооружённых факелами. Едва переставляя окаменевшие ноги, монах занял отведённое ему среди братьев место.
«Господи, спаси и помилуй…» – неустанно шептал молодой монах. Обречённая девушка стояла спиной к толпе и тихонько плакала. Её чистая и светлая душа искала спасения от нависшей угрозы. Прежде чем сделать шаг по направлению к костру, она резко повернулась вполоборота, остановив свой слегка прищуренный взгляд на францисканце…