– Согрелся, братишка? – обрадовался я хоть и тихой, но уже плавной речи друга.
– Да, согрелся. Отпустило немножко – не так уже болит.
Друг говорил и смотрел на меня не отводя взгляда.
– Знаешь, какая она у меня хорошая! – на лице Володьки проявилась едва заметная улыбка.
Я решил поддержать разговор:
– А что вы на второй лавочке-то сидели? Почему не на 3-ей? Не любите нечётные числа? – попробовал пошутить я.
– Да на 1-й как-то не так удобно было, а дальше идти не хотелось. Хотелось поскорее обняться, мы частенько успевали промокнуть под дождём. А в обнимку теплее.
– А зовут-то как твою подружку?
– Мария.
– Маша, значит, – кивнул я другу.
Друг снова улыбнулся и продолжил:
– Я тут уснул и, знаешь, интересный сон видел.
– А ну, давай, давай рассказывай!
– Яркий солнечный день. Тепло. Лето. Небо голубое-голубое. Лёгкий ветерок. Мы с Машей гуляем. Идём от Карманицкого переулка, где мы жили до войны, мимо нашей школы в сторону «Художественного». А из школы выбегает девчушка лет восьми и с распростёртыми объятьями к нам кидается и обнимает.
– Так у вас дочка есть? – интересуюсь я.
– Да не успели, – отвечает друг, – но во сне почему-то мы были одной семьёй.
– Так вы расписались? Успели?
– Нет, не успели. Только заявление подали в ЗАГС.
– Да, да, там срок на обдумывание дают. Сразу не расписывают.
Я достал из планшета свой блокнот и быстро записал название улицы и переулка, про рынок возле кинотеатра и про школу.
– Вот, видишь, – говорю ему я, – скоро уже доедем. Потом подлечимся и вместе в твою Москву любимую поедем.
Я стараюсь говорить бодрым и весёлым голосом. Мой друг лежит, не шевелится и смотрит мне в глаза спокойным и уставшим взглядом.
– Что-то в сон клонит, – говорит он.
– Вот и хорошо. Ты поспи, поспи. Нам ехать осталось пару километров.
Володька закрывает глаза. Я иду рядом, поёживаюсь – все-таки не лето.
Чтобы согреться, я решил остановиться, попереступать с ноги на ногу и немного попрыгать. Прыгаю и хлопаю себя руками по бокам. Потом догоняю телегу, смотрю, Володька уснул. По крайней мере, глаза закрыл и не разговаривает.
* * *
«Станция Арбатская», – чётко выговаривает диктор в вагоне метро.
Я выхожу из вагона и прохожу немного в середину станции, в проход между резными колоннами. Оглядываюсь по сторонам.
«Какая из этих лавочек вторая?» – размышляю я, – «с той или с этой стороны?»
Потом смотрю на вывеску над головой, на ней указатели. Читаю.
– Так, а почему нет улицы имени Коминтерна? – я не замечаю, что произнёс эти слова вслух.
– Так переименовали Коминтерна в имени Калинина. Ещё в 46-ом, – говорит мне один из прохожих и, по всей вероятности, москвич.
– А в какую сторону Калинина? – быстро реагирую я на ответ прохожего.
– Идёмте за мной. Я вам покажу.
Я стараюсь догнать прохожего, но он молод, и его ноги, видимо, в болотах не мёрзли. Мои так быстро уже ходить не могут.
Так мы проходим почти всю станцию. Смотрю, прохожий, наконец, остановился, чтобы дождаться меня.
– Вот сюда выход на Калинина.
– Спасибо вам огромное! – благодарю я.
– Не за что, – улыбается молодой человек, поворачивается и уходит в сторону эскалатора.
Я снова оглядываюсь. Почти весь народ со станции уже ушёл. Стало тихо и пусто.
Возле колонны с правой стороны на лавочке сидит какая-то девочка. В руках у неё книга. Никакой женщины на второй лавочке не видно.