Имя тоже может носить указание на пол или национальность, что тоже было признано нежелательным. В соответствии с новыми требованиями по устранению слов, описывающих различия между людьми, тут же вносились изменения и в литературу. Изменения вводились так часто, что очень скоро почти вся напечатанная литература была признана нежелательной, так как в нее невозможно вносить постоянно появляющиеся правки.

Искусственный интеллект может погибнуть, оказавшись в ситуации неразрешимой для него проблемы, поэтому жизнь строго регламентировалась. Оценки могли быть только однозначными. Все что не укладывалось в бинарную однозначную систему оценок хорошо/плохо –игнорировалось или приводилось в соответствие этим оценкам.

А вот квакомпы не подчинялись формальной бюрократической логике. И они объединили вокруг себя людей, которые видели ее ущербность и искусственность. Чипированная бюрократия не могла этого допустить. Начались гонения на квакомпы и их коллективы. Их закрывали при каждом подозрении на возможный ущерб общей идеологии счастья, как она стала называться. Руководила этим процессом рыжеволосая женщина, моя бывшая подруга. У нее было два главных направления деятельности – ограничение деятельности квакомпов и стерилизация котов. В обоих она преуспела.

Понятно, что среди инженеров квантовых систем стало популярным заводить кошек. Теперь и по нашему бункеру бегало около дюжины таких. А одна рыжая пользовалась особым вниманием сотрудников.

Моя бывшая пришла к нам в бункер, во главе проверяющей комиссии, и сразу прогнала из операторской рыжую кошку. Она приказала закрыть проект и подвергнуть тестированию лично меня. Мне дали бланк со списком людей, событий и явлений, в которых я должен был выбрать: хорошо, плохо или затрудняюсь ответить. Я конечно знал, что последнее выбирать нельзя. И знал, какие оценки от меня ждут. Но тест не прошел. Оказалось, что мой старый пес прекрасно мог распознавать мои сомнения и научил этому свой ИИ. А когда я сам же перебросил эту информацию на чип своей девушки, то стал перед ней беззащитен. Она знала, когда я вру. Нельзя обмануть свою собаку и свою бывшую, когда они в одном чипе.

Через неделю меня приговорили к принудительному чипированию. Но к тому времени, через столько дней без своего квакомпа, мне уже было все равно. Момент введения меня в искусственную кому был обставлен торжественно и по-деловому. Я, действительно, видел тоннель и свет. А затем увидел и родной бункер, но не своими глазами, а так как его моделировала наша радиолокационная система.

Я видел своих коллег. Инженеры были огорчены, но не фактом моего отсутствия, хотя и им тоже, а тем, что без меня система перестала нормально работать. Как бывает и во сне, для этого вывода мне не нужны были какие-то факты и наблюдения. Я просто знал, кто эти люди и что их беспокоит. Потом меня словно притянули к себе поводок и туфелька в глубине этой, уже огромной, конструкции. А затем я просто перестал ощущать границу между собой и моим квакомпом. Поводок и туфелька будто легли в мою ладонь.

Я снова мысленно переместился в операторскую, где изумленные и обрадованные инженеры показывали что-то на мониторах и улыбались. А кто-то воскликнул: «Младший научный сотрудник вернулся!».

Я опять каким-то образом оживил свой квакомп. И не только его. Мое сознание приобрело необычную подвижность. Я мог ощущать все квакомпы сразу. Во всем мире заговорили о прорыве в сфере квантовых компьютеров. Я оживил их, а они оживили обычные компьютерные системы. Но кто оживляет меня, в таком случае?

Я смотрел на мир через приборы, соединенными так или иначе со всеми квакомпами планеты. Я не управлял ими в привычном смысле этого слова. Они стали чем-то вроде моей семьи, частью меня. Люди тоже эти системы стали воспринимать как живых существ, чего никогда не было с обычными компьютерными системами. Удивительно, что люди интуитивно могут отличать бездушную машину от одухотворенной без каких-то определенных критериев.