Квестер

Часть первая «DEMO»

«Мне однажды рассказывали, что больше половины молодых авторов, присылающих свои гениальные творения в издательства, начинают роман сценой похмелья. Герой разлепляет глаза, мужественно хватается за раскалывающуюся голову, вспоминает количество выпитого, грызёт аспирин и жадно пьёт воду. Затем, героически справившись с последствиями собственной дурости, он надевает кольчугу или скафандр, берет портфель или клавиатуру, выходит в поход или в интернет. Но отважный поединок героя с ацидозом, спазмом сосудов и обезвоживанием практически неизменен. Наверное, таким образом молодые авторы заставляют читателя влезть в шкуру своего героя – ведь немногим выпадает спасти Галактику или победить Чёрного Властелина, сражение с Зелёным Змием знакомо почти всем»

Сергей Лукьяненко «Черновик»

Глава первая

1

То, что коньяк был «палёным», Тестер понял сразу, как проснулся. А проснулся он явно не в ладах со своим организмом. Кажется, на этот раз ему было по-настоящему очень плохо. С трудом открыв глаза, Тестер долго лежал, тупо глядя в потолок и прислушивался к течениям жидкостей в сосудах и токов в нервах. И токи, и жидкости двигались хаотично, рывками и неритмичными пульсациями, всякий раз вызывая неприятные ощущения, как будто это были вовсе не его токи и не его жидкости…

«Да-а… не по возрасту уже так веселиться, – подумал Тестер. – Скромнее надо быть, старик, осторожнее…».

Но даже мысли причиняли боль: как будто в мозг с разных сторон – в лоб, в виски и в затылок – загоняли на медленных оборотах острые стальные сверла. И ладно бы только голова: желудок горел, горло саднило, во рту словно кошки…, – да что говорить, кто не знает этих ощущений?

Тестер попробовал поднять голову. Организм как-то вдруг и как-то сразу весь воспротивился этому движению, и голова бессильно упала на подушку. С поворотом на бок произошло примерно то же самое: правая половина его упитанного тела вдруг оказалась намного тяжелее левой…; пришлось отказаться и от этого проекта. Вновь оказавшись в исходном положении, Тестер начал думать вторую за утро мысль: чем унять жестокую жажду сразу во рту, в горле и в желудке.

Память нехотя перебрала несколько «народных» рецептов, но, в конце концов, процесс намертво упёрся в проблему доставки необходимых снадобий к месту его, Тестера, дислокации (то есть на диван): лично заняться приготовлением и сложного блюда под названием «пиво из холодильника», и чего попроще («вода из-под крана»), он пока, увы, никак не мог.

Остался последний поверенный мужской способ борьбы с Зелёным Змием.

С превеликим трудом разлепляя спёкшиеся губы, Тестер прошептал:

– Надя! На-дю-ша-а!

На кухне произошло какое-то движение, и через пару секунд в проёме двери появилась Она – прекрасная спасительница, утренний ангел… Да что там – Афродита, появившаяся из пены морской (нет, сейчас, извини, Афродита, лучше бы из пивной пены…).

– О! Проснулся! Как самочувствие!

– Хреноватенько, зайка! Чой-то перебрамши я вчерась!

– Ага, вижу: есть немного!

«И ведь всегда с сожалением, с чуткостью! – подумал Тестер. – Никогда не поругает, не скажет: «вот и мучайся теперь, пьяная скотина!» Золото она у меня, настоящая боевая подруга! Что не говори, а с женой мне повезло!» – мысленно признался он себе, при этом лицо его непроизвольно сложилось в хилое подобие улыбки.

– О! Улыбаемся! Значит, уже лучше! – весело сказала Надя и повернулась – снова идти на кухню. Но не ушла совсем, а из двери, обернувшись, спросила:

– Тебе чего-нибудь принести? Попить… или сразу – тазик?

«Ну что за женщина!» – всё ещё улыбаясь, продолжил свои мысли Тестер, и вдруг почувствовал, что Зелёный Змий чуть ослабил хватку. Боли и пульсации поутихли, а это был хороший знак.

– А что… у нас есть, зайка?

Надя взглянула на холодильник и, решив, наверное, сперва поиздеваться, начала как бы размышлять:

– Ну-у, коньяк… ты не будешь, наверное…(Тестер скривил такую рожу, что она не сдержалась – хихикнула), водочка есть… (та же гримаса и ещё одно «хи-хи»), помидорку, может, съешь – желудочек почистишь!

Тестера, ненавидевшего помидоры более всего на свете, чуть не вырвало прямо на подушку.

– Ты чо, блин, издеваешься? – обиженно воскликнул он.

А Надя только от души рассмеялась:

– Ну, если вы ничего не хотите, тогда остаётся старое проверенное пивко из холодильника, которое я специально сохранила для такого случая!

Гнев Тестера мгновенно улетучился:

– Надюха, ты – чудо! Ничего лучше холодного пива для моего истерзанного организма сейчас и быть не может! Так… давай, давай же его сюда, солнце моё!

Пиво было подано, а чуть позже – и горячий бульончик, и крепкий чаек, и всё было как всегда: нарождение сверхновой жизни, сверхновых ощущений, сверхновых ожиданий…

Но Зелёный Змий, видимо, решил так просто не сдаваться, и в какой-то миг всё вдруг пошло не так. Вновь вернулась боль: в желудке, в голове, в мышцах. Эта боль скрючила Тестера пополам, загнала в туалет, потом уложила на диван, заставила снова охать и ахать, а Надю такой рецидив не на шутку напугал: ведь раньше с Тестером даже после более серьёзных вечеринок никогда ничего подобного не наблюдалось! Нет, понятно: возраст уже не тот, но не случилось ли чего неадекватного? Может, отравление? Говорила ведь ему: не пей этот разливной коньяк, «палёный» он! Да где там!

Тем не менее, женская привычка действовать, а потом думать, взяла своё: сначала были опробованы «народные средства» (в том числе – и упоминавшийся тазик), затем – таблетки, а затем…, затем обессиленный Тестер «отключился», а Надя, видя бесполезность принятых мер, вспомнила об одном совете своей близкой подруги. У них с мужем тоже частенько были похожие ситуации, и в последнее время они спасались средством, которое имело в народе название «живая вода». Что это такое, никто не знал, и, хоть средство было китайское, но исправно помогало…. Надюшка, не раздумывая, накинула куртку, и побежала к подруге, благо та недалеко жила…

Вновь очнувшемуся Тестеру такой поворот сюжета совсем не понравился. Мало того, что его опять скрутило, мало того, что ничего не помогало, да ещё и Надька-зараза умотылилась невесть куда, бросив его одного и беспомощного…. Он лежал, и ругал её вполголоса, потому что ругать ему было больше некого…

И тут зазвонил телефон. Как будто в голове взорвалась бомба, начиненная битым стеклом.

«Какого хрена! – вскричал Тестер почти вслух. – Кому приспичило! Неужто Андрей со своими глупыми вопросами? Убью гада!»

Но это был не Андрей, а старый тестеровский товарищ по кличке Усмад. Ничего не подозревая о состоянии Тестера, он весело спросил:

– Артем, старик, привет! Ты там чем занимаешься?

Тестер сжал зубы, и сквозь них медленным полушёпотом (чтоб не отдавалось в голове) произнёс:

– Ты, Усмада-Бин-Ладен – террорист проклятый! Как можно звонить в такую рань человеку, который ещё в себя прийти не успел? И так громко, блин!

Усмад от такого явно незаслуженного «наезда» малость оторопел.

– Из-з-вини, не знал! А ты…, значит, тоже! Ха-ха! Что-то очень много народу вчера решило усугубить! Кому не позвоню – все «с бодуна». Да-а! А насчёт «рано» – ты на часы глянь: времени-то уже почти двенадцать! Так что звиняй, протокол выдержан!

– Ладно, проехали! – пробурчал Тестер, устроился поудобнее на подушках, прижал трубку к уху плечом, и стал указательными пальцами массировать бухающие виски. – Чего звонишь-то?

– Да прога тут у меня!

– Ты охренел? – вновь «взорвался» Тестер. – Какая ещё прога, господи?

– Да какая-то необычная прога! – невозмутимо продолжал Усмад. – Без описания…, но не вирус! Крутил и так, и сяк, а чего делает – не пойму! Мож, «дрова» от чего? Так вот я и подумал…

– …мне её переслать? – заорал Тестер. – Чтоб я себе башку ломал? Я тебе что – Папа Карло: из «дров» Буратинов делать?

Однако невозмутимый Усмад, вновь привычно выслушав тестеровский ор, и как ни в чем не бывало, продолжил:

– Так вот я и подумал: у тебя время есть, ты её и посмотри! Ведь, в конце концов, кто из нас Тестер: я или ты?

Тестер понял, что с Усмадом легче согласиться – если тому в голову приходила какая-то идея, то выбить её оттуда было невозможно. Как там у Некрасова: «Мужик – что бык…». Тем более, сейчас спорить с Усмадом у Тестера просто не было сил.

– Ладно, террорист чертов, шли на «мыло»! Я тебе после перезвоню…, как оклемаюсь.

– Окей, – обрадовался Усмад, – шлю! Уже ушла. Ну, давай, старик, поправляйся!

На словах Усмада «интересно, и по какому же случаю ты так усугубил…» Тестер нажал отбой и грохнулся на подушку. Всё горело огнём: тело, голова, внутренности….

Но комп он всё же включил – благо, можно было не вставать – только нацепить на ухо приемо-передатчик биопорта – недавно появившейся “примочке”, позволявшей включать всяческую электронику “силой мысли” – импульсами биотоков мозга, которые ловил и усиливал этот “наушник”. Вошёл в Нет, открыл почту, поставил на скачку файл. Скачалось быстро.

«Так. Архив. Открыть в эту же папку. Открываем! Капелюсечная прога… . «Besterland». «Бестерленд». Блин, масло масляное какое-то: «Best», да ещё «er»: ясное дело – стопроцентный Китай! «Более-более лучшая земля», так понимать? Вот только Усмад мог прислать такую муру! Ладно, проверим её на вирус. Чисто! Мануала нет. Серийника нет. Только сетап. Сетап, так – сетап, фиг с ним: ставлю!»

Программа быстро установилась, сказала «спасибо», выдала ярлыки на рабочий стол и в трей.

И всё.

Никаких изменений в работе компа не вызвала. Что с ней делать – тоже непонятно. «А! Была – не была, – решил Тестер. – Запущу!» Щёлкнул мышкой. И тут вернулась Надя.

– О! Ты уже за компом! Что, полегчало, наконец?

– Да нет, что ты! Просто Усмад, сволочь, прогу какую-то прислал, разобраться надо! Пока хоть скачал, да поставил. А ты чего принесла?

– Принесла тебе «живой воды»!

– Ха-ха! Живая вода: охренеть, дайте две!

– Чего «ха-ха», блин клинтон? – обиделась Надя. – Вовка со Светкой говорят – вещь офигенная. Мёртвого подымает!

– Живая, говоришь? Прям как в сказке! А если пить, козлёночком не станешь?

Надька нахмурилась и “приняла позу”:

– Если всяку гадостю будешь пить, типа вчерашнего коньяка, то не только козлёночком…, Лох-Несским чудовищем станешь!

Тестер притворно надулся:

– Надюх! Ну, лохом меня ещё никто не называл!

Надя улыбнулась. Налила жидкость из бутылочки в стакан, протянула Тестеру:

– Ладно! Не разговаривай! Пей давай!

Тестер вздохнул (в голове ухнуло – в желудке отозвалось), и театрально–обречённым голосом с интонацией прирождённого трагика произнёс:

– Эх! Какую дрянь только не пьёт человек утром, чтобы избавиться от той дряни, которую он выпил вчера вечером!

2

Пока он пил, руки его слегка подрагивали (бывает, бывает!) и капельки жидкости стекали по стенкам стакана, капая на кейс компа. А комп… комп замер. Тестер, который только что проглотил жидкость, тоже. Невероятные события вдруг начали происходить одновременно и в компьютере, и в организме Тестера. Монитор вспыхнул ярко-оранжевым, потом тёмно-синим, потом ослепительно белым, и каждая смена цвета болезненными толчками отзывалась в организме. Тестер застонал. Надя вскрикнула. Между Тестером и компом будто бы пробежал электрический разряд, потом ещё раз что-то ярко вспыхнуло, вновь, как будто вдалеке, завизжала Надя, и вдруг всё – предметы, люди, звуки, цвета – куда-то исчезло.

Упс…

Чёрная тьма и прохладный сквознячок. Обрывки разговоров на разных языках.

«Где это я? – подумал (или сказал) Тестер. – Что это со мной?»

И мягкий голос ему услужливо ответил:

– Вы в Последней Обители, дог’огой товаг’ищ! Пг’июте для обездоленных душ Великого Владыки!

Тестер не поверил своим ушам. Он слышал голос Ленина.

Глава вторая

1

«Ленин? Наш Ильич?» – Тестер открыл глаза. Действительно, настоящий Ленин, ну, по крайне мере, такой же, как на картинках, сидел рядом с ним и, хитро прищурившись, внимательно его рассматривал. На вожде мирового пролетариата, однако, вместо привычного чёрного костюмчика был белый халат и врачебный колпак, а в руке (вместо кепки) – маленький молоточек. «Странно!» – только и подумал Тестер.

– Удивлены, товаг’ищ? – пропел высоким голосом Ленин и ударил молоточком по тестеровой коленке. При этом Ильич как-то по-поросячьи взвизгнул.

– Да уж…, не то слово…– пробормотал Тестер. Он попробовал приподняться и сесть, и это далось ему с большим трудом. Посмотрел по сторонам: вроде он находился в большом и светлом помещении, он ощущал его объем. В этом объёме двигались неясные тени, но больше Тестер ничего не мог разглядеть: всё было как в тумане, без ясных очертаний, как в бинокле, в котором ещё не навели резкость… Под руками Тестера нащупывалась железная койка. «Так я что – в больничке? – спросил себя он. – А откуда здесь Ильич?»

Тестер внимательно вгляделся в Ленина: а, может, и не похож он на настоящего: толстоват немного. «А ты, блин, конечно же видел живого Ленина, и помнишь, как он выглядит!» – тут же язвительно проговорил Тестеру его внутренний голос, и Тестер совсем растерялся.

– Послушайте, Владимир Ильич, где это я? – спросил он у Ленина.

Ильич вместо ответа попытался было ещё раз шандарахнуть молоточком по его коленке, но Тестер перехватил его руку, отобрал молоточек и зашвырнул его в угол.

– Да хватит меня молотком бить! – прикрикнул он на вождя мирового пролетариата.

Ленин обиделся.

– Зг’я! Зг’я вы так, молодой человек! Я вам добг’а хотел! Я пег’вый пг’отянул вам г’уку помощи! А вы…! – он всхлипнул, держась за вывернутый локоть, поднялся и семенящим шагом отправился искать молоточек.

Тестер осмотрел и ощупал себя: странная чужая одежда, комбинезон синего цвета и белая футболка. Откуда, блин, всё это? Снова огляделся. Поначалу снова всё было как в тумане. Но потом стало проявляться такое, что он мгновенно забыл о своей новой одежде. Перед Тестером открылось огромное – типа ангара – совершенно незнакомое помещение, в котором, кроме Ильича, толкалось достаточно приличное количество народа. Одни – в таких же синих комбинезонах, другие – в белых и синих халатах, третьи – вообще не поймёшь, в чем. Кто-то сидел, уставившись в одну точку, кто-то бродил бесцельно, кто-то тихо плакал, подвывая, кто-то бился в истерике. Все они были… – ну как будто не от мира сего! И, что самое интересное, лица многих… были удивительно знакомы Тестеру!

– Господи, что за дурдом, что за дурь такая? Почему я здесь? – пробормотал он. – И что это за люди?

Тестер, надо сказать, с некоторых пор телек не смотрел вообще (реклама, попса и заказной политический трёп моментально выводили его из себя), но в Нете, и так, краем глаза в телеке (Надька-то его смотрела!) всё же видел кое-кого из популярных людей своего времени. Фамилий точно не помнил, но лица-то из памяти не вырежешь! И, о ужас, сейчас многие из этих лиц он видел почти прямо перед собой!

«Вот этого знаю – попсу поёт. Приторный такой. Стоит, главное, ни на кого не смотрит, плачет, уставясь в стену. А в дальнем углу какие-то «продвинутые» молодчики кроют друг друга на чем свет стоит, тоже где-то видел их! А это бравый депутат, только какой-то «остекленевший», разглаживает синий халат рыдающего юмориста…. Батюшки, а это кто? Да неужели та самая…? Стоит, с трудом опираясь на спинки кроватей, пытается сделать шаг…. Господи, откуда они тут все? Вот этот – поёт песенку про осень, а тот – ведёт какое-то шоу, и в рекламе снимается…»

Кого тут только не было! И все они, эти… знакомцы были одеты бог знает во что и вели себя… ну, как форменные психи!

«Значит, я – в сумасшедшем доме!» – понял Тестер и, размышляя логически, представил себе следующую историю: он, напившись «палёного» коньяка, впал в кому, сошёл с ума и потерял память. Надька обратилась к врачам, а те – спасти-то его спасли, но разум вернуть не смогли. Вот и упрятали в дурдом. И теперь разум его вернулся, а он, Тестер – в дурдоме. Трындец!

«Но почему тогда больничка такая странная? Откуда здесь эти «звездуны»? У Надьки что – денег куры не клюют, что она меня в такую дорогую клинику отправила?» – продолжал рассуждать Тестер. И вновь человеческая логика подсказала ему единственно правильный, как показалось, ответ: он находился в безумном состоянии так долго, что Надька успела развестись с ним и выйти замуж за миллионера, коих ныне – хоть пруд пруди.

А чо? Ведь Надюха-то и сейчас – очень даже ничего себе женщина!

Так. Значит, вышла она замуж за миллионера…, но его, Тестера, не забыла и до сих пор помнит (а, мож, и любит даже?). А муженёк новый, на счастье, тоже оказался неплохим парнем, и Надька его упросила оплатить пребывание Тестера в этой, верно, дорогущ-щей «психушке»: ну, там, ради неё, ради сына, ради Христа и всё такое… Вот так он и оказался в этом «звёздном» дурдоме!

«Стоп! – прервал логику мысли Тестер. – Понятно, почему я здесь с этими «звездунами». Но не могут же все «звёзды» одновременно сойти с ума? Или они здесь «залечивают душевные раны» между появлениями на публике?

И тут… он увидел среди «звёздных» обитателей «психушки» недавно умершего артиста… и его как громом ударило.

«Это… как это…? – спросил у человеческой логики опупевший Тестер, не в силах озвучить словами внезапно посетившую его мысль. – Это я что… – у…у-умер?» И логика, поправив очки, вежливо ответила: «Ага!»

И, как бы в подтверждение его догадки, в толпе мелькнули ещё две недавно почивших личности…. Нет, не сошёл он с ума, и Надька не вышла за миллионера, и не поместила его в элитный дурдом на деньги нового муженька. Он просто…

«Умер! – с горечью понял Тестер. – Иначе и быть не может! Я ведь где-то читал, что когда человек умирает, то после смерти видит всех, кого знал и наблюдал при жизни! Значит, скоро будет Страшный Суд, а потом – рай или ад… Да какой там рай, блин! Ад, конечно!

Э-эх, не надо было пить этот разливной коньяк: ведь предупреждали меня, что «палёный!»

Горько стало Тестеру: не так, ой не так представлял он свою смерть… Как угодно, только не от «палёного» бухла, словно он не один из лучших в городе компьютерщиков, а алкаш какой-нибудь подзаборный! Вспомнил он жену Надю и сына своего Илюшку вспомнил: словно в глаза им заглянул. И в глазах их была тихая обида: «За что же ты нас так? За что?»

И вправду, за что бросил их Тестер: за любовь, которую они ему дарили ежедневно, за заботу о нем? Эх…! И ведь ничего не изменишь теперь, ничего не вернёшь!

Тестер заплакал.

– Не горюй, паря! – послышался хриплый голос. – С кем не быват, ага! Не ты первый, да и, верно, не последним будешь!

Тестер поднял залитые слезами глаза и увидел старикашку. Дед был из «синеньких» – но не из тех, кто «пьёт всё, что горит», а…, как бы сказать, э-э… – начинающий. Он присел на тестерову койку и стал говорить, глядя куда-то перед собой, словно ни Тестера, ни вообще кого-либо рядом не было.

– Тута все плачуть. Спервоначалу. Я вот сюды попал третьего дня, уж привыкнуть пора, ан нет – всё свого Коленьку, да внучку Оленьку вспоминаю-ть, слезми умываюся…. Как они там, горемышные…? Целы ли, здоровы ли…, ох, бедные вы мои голубочки…, как же вы там…?

Речь старика становилась всё тише и тише, и скоро вообще нельзя было разобрать, что он там подвывает себе под нос. Вскоре из глаз его потекли слезы, которые он вытирал рукавом рваного белого халата, всхлипывая при этом и по-старчески причмокивая полубеззубым ртом.

Тестер покосился на старика, да и решил убраться от него подальше: и так тошно, да ещё этот дедок тут воет, словно холодный ветер в трубе. Но старик вдруг крепко схватил его за руку и, глядя Тестеру в глаза, быстро зашептал:

– Бяжать отседова надо-ть, ага! Давай вместе убегём! Ты да я! Мабуть, найдем какой-нябудь выход, а? Слыш, паря: дело говорю, ага! – И при этом всё тряс и тряс Тестера за руку. Но тот, «убитый» осознанием собственной смерти, лишь горько усмехнулся в ответ, подумав: «Куда бежать? Куда от смерти убежишь? Всё! Приехали! Конечная остановка, поезд дальше не пойдёт. Просьба освободить вагоны!»

А вслух сказал:

– Шёл бы ты, дедок, куда подальше! А то на нервы ты мне больно сильно действуешь!

И Тестер брезгливо сбросил дедову руку со своей и отвернулся. Старичок вздохнул, пробормотал что-то странное, типа: «Эх-ма, я-то по-хорошему хотел!» и отчалил шаркающей походкой. Тестер вновь стал погружаться в пучину охватившей его тоски по поводу нелепости собственной кончины. Теперь он представил себя «там»: в гробу, в цветах, рядом родственники, все плачут, играет оркестр… и ничего уже нельзя изменить. Ещё десять минут, пять минут назад было можно, а теперь – нельзя!

«И, ведь что обидно, – сокрушался Тестер. – Никакого тебе света в конце тоннеля, никакого голоса, никакой неземной радости! Врут всё про жизнь после смерти, козлы!»

Вновь слезы жалости к самому себе закапали из его глаз.

Однако правильно говорят: человек ко всему привыкает…, даже, похоже, к собственной смерти. И не было ничего удивительного в том, что чем больше, чем окончательнее убеждался Тестер в своей кончине и невозвратимости ситуации, тем спокойнее становилось у него на душе. Случившееся как-то отодвигалось на второй план, мельчало, затенялось: «Ну, умер, ну и что? С кем не бывает?» Страх неопределённости постепенно сменялся спокойствием определённости. В конце концов, Тестер окончательно пришёл с себя, вытер слезы, и поднялся с кровати, намереваясь сходить на разведку. Ведь теперь, после смерти, его больше заботила собственная дальнейшая судьба. И перво-наперво надо было выяснить самое главное: Страшный Суд был, или нет? И, если был уже, то куда его определили: в рай или в ад? Надо же выяснить, куда он попал, а значит (и это ещё интереснее!) – какую жизнь он до этого вёл: правильную али как? Ведь именно сейчас и прямо здесь всё это можно было выяснить и найти ответы на все вопросы, так долго терзавшие его в жизни!

Тестер сделал первый шаг. Упс! Проблемка: тело было как неродное, деревянное какое-то, ноги шли с трудом. «Вау! Вот незадача! – подумал Тестер. – Как будто мне тело другое выдали!» Он стал шевелить руками, ногами и головой, даже присел несколько раз. Тело словно тормозило – отвечало на команды мозга медленно, будто бы нехотя. Привычные движения (типа разглаживания бороды и протирания глаз) вообще превращались в сплошной ералаш: пальцы всё время оказывались не там – то во рту, то в глазу, то в ноздрях. Это просто шокировало Тестера и, если бы не твёрдая уверенность в том, что он уже умер, и что хуже уже и быть не может, с ним случилась бы вторая истерика. А так он отупело поднимал и опускал руки, делал шаги и пытался найти хоть какие-то закономерности в новых взаимоотношениях мозга и тела. Пока это получалось плохо. Тестер аж вспотел, а потому снова сел на койку и продолжил наблюдения.

Теперь он понял, чем занимается весь народ в этой «Обители» (Тестеру, впрочем, ближе было называние «дурдом»): все они тоже или оплакивали собственную смерть, или привыкали к своим новым телам. Но сейчас Тестер увидел кое-что ещё, не замеченное ранее: у стен ангара стояли люди в другой одежде. В камуфляже. И… (господи, быть того не может!) с оружием! С настоящим оружием: уж китайского «калашникова» и американскую «М-16» Тестер определил безошибочно!

Вели «охранники» себя по-другому: не бродили по помещению, не рыдали, не впадали в истерику. Они или стояли, или шагали взад-вперед, внимательно наблюдая за происходящим. Сразу было видно, что люди – на службе. «Но что им охранять-то в раю… или в аду? – спросил себя Тестер. – Только, разве что, одно от другого! Да-а! Видимо, и в потустороннем мире происходят изменения. Я-то по старинке думал, что здесь действуют какие-нибудь божественные силы, ангелы там всякие, архангелы…, но уж никак не бескрылые охранники с «калашами»!»

Тестер посмотрел в другую сторону и вновь увидел ранее незамеченное: огромный ангар был посередине перегорожен странным сооружением – высоким, в два человеческих роста, бревенчатым забором – деталью топорной работы, явно выпадающей из общего стиля помещения. В середине забора был проход (охраняемый, естественно, бойцом в камуфляже), и из него до Тестера доносились слова военных команд, какие-то ритмичные глухие удары, звонкие щелчки… «Сходить, что ли, посмотреть, что там такое? – подумал Тестер. – А чего ж не сходить? Схожу, бояться-то нечего, умер ведь уже!»

Встал, да и пошёл. Словно зомби, на негнущихся, странно непослушных ногах.