И далѣе авторъ рисуетъ цѣлую деревню, все населеніе которой такъ аттестуетъ себя:
– Нѣшто мы жители, поглядите на насъ.
– Какіе мы жители, что ужъ…
«Житель – это крестьянинъ, хозяинъ, человѣкъ самостоятельный, въ противоположность бездомному, безхозяйному, нищему. Трудно себѣ представить впечатлѣніе этихъ словъ «какіе мы жители», когда цѣлая деревня говоритъ это о себѣ. Уничиженіи, уныніе, потупленные глаза, стыдъ собственнаго существованія… И невольно, какъ посмотришь, соглашаешься съ ними: какіе ужъ это жители!» (стр. 231).
И такими «жителями» оказался населеннымъ цѣлый уголъ уѣзда, который авторъ окрестилъ именемъ «Камчатки». Читателю, которому стали извѣстны, одновременно съ сообщеніями г. Короленко, десятки другихъ такихъ же Камчатокъ, становилось жутко, и невольно напрашивались недобрыя мысли объ «укладѣ», при которомъ живутъ эти «жители». А наблюдатели, одинъ за другимъ, торопились докладывать, что «антагонизмъ» интересовъ въ «Камчаткахъ» ничѣмъ не уступаетъ такому же антагонизму въ городѣ. «Въ томъ и дѣло, – говоритъ г. Короленко, – что «мужика», единаго и нераздѣльнаго, просто мужика – совсѣмъ нѣтъ; есть Ѳедоты, Иваны, бѣдняки, богачи, нищіе и кулаки, добродѣтельные и порочные, заботливые и пьяницы, живущіе на полномъ надѣлѣ и дарственники, съ надѣлами въ одинъ лапоть, хозяева и работники» (стр. 106–107)… Словомъ, въ общинѣ все обстоитъ совершенно такъ, какъ у насъ.
Причемъ же, спрашивается, община, на которую намъ указывали, какъ на базисъ «благополучія», какъ на спасительницу, ограждающую насъ отъ всѣхъ золъ?
«Міръ въ цѣломъ, со своимъ «равненіемъ по душамъ», становится между голытьбой и помощью. Первую партію муки, присланной въ началѣ осени въ деревню, крестьяне тотчасъ же раздробили на микроскопическія доли. Досталось каждому по 5 фунтовъ! «Пошло на распылъ», – острили по этому поводу. Въ одномъ уѣздѣ исправникъ, получивъ 100 р. отъ благотворительнаго комитета, сдалъ ихъ на руки властямъ большого села для помощи наиболѣе нуждающимся. «Міръ» съ быстротою паровой машины раздѣлилъ деньги опять «по душамъ»: пришлось на душу по 7 к.» И авторъ, а вмѣстѣ съ нимъ и читатели, находятъ такое отношеніе вполнѣ правильнымъ: стоитъ только отдѣлаться отъ навязаннаго, фиктивнаго «міра» и взглянуть на дѣло просто, какъ оно есть. «Представьте только, что въ городѣ, гдѣ вы живете, ввели бы принудительные и притомъ довольно крупныя пожертвованія, и скажите, какъ бы вы отнеслись къ этому. Деревня жертвуетъ не мало, по своему и добровольно: посмотрите на эти массы нищихъ, у каждаго окна получающихъ кусокъ дорогого хлѣба… Но принудительнаго пожертвованія, хотя бы и въ пользу своихъ односельцевъ, она избѣгаетъ тѣми средствами, какія у нея подъ руками. Въэтомъ отношеніи средній деревенскій мужикъ похожъ на средняго горожанина: онъ хочетъ платить только за себя. А такъ какъ ссуду потребуютъ со всего міра, т.-е. съ плательщика, то и взять ее считаетъ себя въ правѣ плательщикъ».