Иветта

Глава 10

Я со злостью пнула лежавшее рядом платье, которое только что красовалось на мне. Оно было пятым по счёту, слева висело ещё два, но я их просто ненавидела. Неловко оглядевшись назад, на дверь в примерочную, я пристыженно подняла платье – не думаю, что работнице этого салона понравится моё обращение с её товаром. Я повесила платье на вешалку, однако сделала это настолько громко, что помогающая мне сегодня Мария тут же осторожно постучалось в дверь, спросив всё ли в порядке. Над златом чахнет. Хотя я её не осуждаю, наверное, я бы также относилась к своим товарам.

– Нет, нет, всё в порядке, чуть не упала, – заверила я. – Буду дальше примерять.

– Хорошо, – отозвалась Мария и утихла, видимо, успокоилась.

Я с тяжёлым вздохом упала на пуф и с отчаянием окинула взглядом кучу платьев – сейчас они казались мне просто бессмысленными белыми тряпками. Сегодня, проснувшись в ужасном настроении из-за кошмара, я была готова просто запереться в четырёх стенах и не отвечать на назойливые письма друзей, знакомых и коллег, не разговаривать о букетах, скатертях и количестве гостей, я хотела просто отключить всё электричество лишь бы просто отдохнуть от суеты и сполна погрузиться в свою тоску. Но у меня была запись в проклятый свадебный салон, такой привилегированный, что они не могли принимать простых проходимцев с улицы – его посоветовали коллеги Артура, да так расхвалили, что он очень долго настаивал на том, чтобы я в него сходила. Что ж, теперь я здесь, ненавижу весь мир, с грустью смотрю на платья, которые мне не подошли. Оставшиеся два нисколько не обнадёживали меня. Подойдя к ним, я закрыла глаза и, вытянув руку, схватила первое, которого коснулись мои пальцы – вот его-то я и куплю.

Я вышла и улыбнулась Марии, притворившись очень довольной.

– Я беру это, оно идеально на мне сидит! – слишком слащаво восторгалась я. Но продавщица, видимо, была не слишком проницательной.

– О, отличный выбор, эта атласная ткань идеально подчёркивает ваше лицо! – кидала она заученные фразы, пока мы пробирались через несколько залов с тянущимися по периметру рядами свадебных платьев к кассе. – Если вам нужно будет подшить платье, обязательно приходите сюда, это бесплатная услуга для всех наших покупательниц, а наши мастера самые лучшие! – щебетала Мария, упаковывая платье. Я поддакивала ей и кивала словно неваляшка, хотя мыслями была совсем в другом месте – готовилась к следующему испытанию. На метро со свадебным платьем не поездишь, поэтому мне придётся вызвать такси – от этого меня бросало в дрожь, однако я пыталась успокоиться и притворялась беззаботной, пытаясь убедить в этом в первую очередь себя.

Та же Мария вызвала мне такси, и машина приехала уже через пару минут – ещё один удар.

Устроившись на заднем сидении, я поздоровалась с водителем и сказала, куда мне надо. Стоило автомобилю тронуться, как я чуть не вскрикнула. Но сдержалась. Откинувшись на спинку, я закрыла глаза и попыталась думать о чём-то хорошем, но в голову лезли только кошмарные сцены аварии. Я заставила свои мысли обратиться к нашей с Артуром предстоящей свадьбе, но и это событие не слишком радовало меня. Я люблю Артура всем сердцем, но чувствую, что предаю память родителей. Выйти замуж спустя несколько месяцев после смерти мамы и папы – не слишком ли? Учитывая то, что на сороковой день я чувствовала себя ещё хуже, чем раньше. На сороковой день, по повериям, душа отправляется в рай или ад, а значит это действительно самый последний день.

Все финансовые вопросы по мероприятию Артур взял на себя. Я думала хотя бы купить себе платье – у меня было отложено немного денег, да и от родителей большинство их накоплений перешли мне, но он твёрдо отказался и в тот же день перевёл мне на карту необходимую, по его мнению, сумму. Я пыталась всеми правдами и неправдами оттянуть церемонию, но ничего не получалось. Нет, я хочу выйти за Артура, я счастлива быть его невестой, но не уверена, что сейчас походящее время. Я пыталась уговорить его отодвинуть даты, ведь на моей шее Ева, но он сказал, что она уже взрослая девочка и должна сама о себе заботиться. Учитывая то, что она не так давно переехала к своему новому парню – да-да, к тому самому Артёму – и стала намного реже проводить время в отчей квартире, мне было нечего возразить. И я сдалась. Будь что будет, может, благодаря свадьбе я перейду на новую ступень, и прошлое перестанет меня так мучить. По крайней мере, до церемонии ещё есть время – свадьба назначена на август.

***

Уже так много времени прошло со смерти родителей, казалось, боль немного отступила, но иногда словно волнами накатывала вновь, да так сильно, что девать себя было некуда, то ли на стену лезть, то ли выть в подушку, то ли с окна сброситься. В такие моменты нужно было просто переждать, ещё лучше отвлечься на что-то, но сейчас я сидела во дворе, около нашего дома, а вокруг меня была только пустая улица и мучительные минуты ожидания. Я снова набрала номер Евы, но всё тот же противный голос говорил, что «абонент вне зоны доступа сети». Хотелось встать и уйти, но не подниматься обратно в квартиру, поэтому я сидела и ждала, переживая всё больше. Ева не сказала мне свой новый адрес, поэтому я не знала, куда бежать искать её. Картину отлично завершала жуткая головная боль. Я решила всё-таки вернуться к таблеткам, чтобы быть в лучшем состоянии духа на свадьбе, и, видимо, побочный эффект не заставил себя ждать.

Посмотрела на Часы – прошло ещё тридцать минут и всё, что изменилось, это оповещение об ещё одном пропущенным от Артура – не хотелось сейчас с ним говорить. Стало совсем холодно, и я, разозлившись окончательно, решила идти домой, но снова не встала. Посижу ещё пару минут.

Послышались чьи-то знакомые шаги. Или просто похожие? Я вгляделась в темноту и заметила тёмную фигуру, но кто именно это не видела. Надеюсь, что Ева.

Но нет, из темноты вышел Артур, и я разочарованно упала на лавочку.

– Иветта, что ты здесь делаешь? – спросил он строгим и взволнованным голосом. – Ты чего не дома? И почему на звонки не отвечаешь?

– Еву жду, ты же знаешь, – ответила я нехотя.

– Два часа?

– Меньше.

– Почему не в квартире?

– Не хочу, мы же собираемся погулять, потом снова обуваться, одеваться, – хотела бы я сама знать, почему мне так не хочется ждать её в квартире.

– Ты в курсе, что у тебя губы посинели, да и лицо, похоже, – он взял меняя за подбородок и критично осмотрел. Я молчала. Да, я знала, но это ничего не меняет. – Пойдём домой, ладно?

– Я жду Еву, – кинула.

– Да какую Еву-то, господи, – закатил он глаза.

Я недовольно на него посмотрела и пробормотала: – Какую-какую? Сестру мою, ты прекрасно знаешь.

– Да нет никакой сестры! – он потряс меня за плечи.

Я совсем растерялась, он говорил какой-то бред.

– Ты что, с дуба рухнул? – спросила я потерянно.

– Скорее ты! Всегда ты была одна в семье! Ни сестёр, ни братьев.

– Ты просто с ней незнаком.

– Да? И твоя тётя тоже? Помнишь, мы сидели у тебя дома, а ты отошла окно закрыть? Я сохранил номер твоей тёти, поговорил с ней, потом с врачом. Мы заботились о твоём здоровье. Врач сказал, что не стоит тебе так просто заявлять, что она твоя выдумка, дабы уберечь твою психику, но я больше не могу! Нет сестры и не было, понимаешь?

– Нет, – пробормотала. – Нет, нет, нет! – я закричала и оттолкнула Артура, освободившись от его цепких рук. – Нет! – я вскочила и залетела в подъезд, захлопнув дверь.

Я сжала рукой рот, чтобы не слышать свои всхлипывания, но это не помогало. Я плакала, хотела закричать и упасть, а Артур стучал в дверь, что-то выкрикивал. Они сговорились, да, они сговорились, вот и всё. Хотят совсем из ума выжить, предатели.

Я пошла в квартиру. Лишь бы не слышать его, не слышать.

В итоге усталость взяла своё, и я вновь перешла на шаг. Возле подъезда я кинула презрительный взгляд на Артура, следящего за мной, и, хлопнув дверью в подъезд, зашла в дом.

В квартире я первым делом кинулась в уже снова мою комнату и стянула одеяла с кровати, открыла все шкафы, залезла в гардеробную, несколько раз проверила стол. Я села на пол, и уронила голову на руки. Ни одного, ни одного следа пребывания другого человека. Это всё сон? Я вспомнила, что в родительской комнате хранятся фотоальбомы и побежала туда. Они как обычно лежали на верхней полке в шкафу. Я едва видела сквозь слёзы размытые лица: бабушки, дедушки, родители, тётя, кузены и я. Всё! Больше никого.

Как? Как это возможно? Ведь я же видела её, разговаривала с ней, готовила для нас. Нет, это бред, сон, невозможно. Столько мыслей в голове, столько пустоты и эмоций, столько чувств, столько ненависти, столько боли. Нет у меня ни родителей, ни сёстры, никого.

– Врёшь, – я замерла. Ева, это её голос. Значит, всё правда.

Я медленно повернула голову. Никого. Но я же слышала.

Я уставилась в одну точку, где-то в глубине, внутри души, сердца, в глубине крутилась какая-та мысль, очевидная, понятная, но неприятная.

– Врёшь, – говорила Ева, говорил мой внутренний голос.

Ева есть, Ева эта часть меня. Мне неожиданно вспомнилось, как в моём детстве мы с бабушкой читали книгу. Там была главная героиня – Ева, и бабуля сказала, что от этого имени образовалось моё, что сначала меня хотели назвать так, но в итоге остановились на Иветте, коротко – Ива. А я с тех пор представляла, что на самом деле у меня есть сестрёнка, только живёт она в сердце. А когда она появилась после смерти родителей, я наделила её всеми своими плохими качествами. Ведь это я была плохой дочерью, это я сбежала в Москву, это я выводила родителей, я потеряла ребёнка и так и не смогла простить себя за это, я скрывала всё от мамы с папой. Я ушла от Паши, осознав, что мне надоели такие отношения, но не перестала бояться его. Я познакомилась с милым парнем, в прямом смысле столкнувшись с ним на улице. За несколько месяцев до аварии я раскаялась и попыталась построить отношения заново. Всё начало идти на поправку. А там, а там… Паша вдруг вспомнил обо мне, да и мне напомнил синяками на теле. Потом мы поругались с Артуром, а я решила бежать от всего этого туда, где меня всегда ждали – к родителям. Мы ехали из аэропорта, смеялись, болтали и пели и вдруг визг тормозов, толчок, темнота… Они ведь погибли из-за меня… Я не знаю, простили ли они мне это. Наверное. Это ж папа с мамой, мои милые, любимые мамуля и папуля. Но я слишком многое им не рассказала, е дала понять, как я их люблю. Я столько упустила и хотела вернуть это через Еву.

Одинока ли я теперь? Нет, я сильно заблуждалась. У меня есть подруги, которые пытались вытащить меня из моего ужасного состояния, названивали мне, я отвечала, но холодно, прерывисто – и их тоже отвергла. Простят ли они меня за это? У меня есть родственники, которые меня поддерживают, особенно тётя. И, главное, у меня есть мой без пяти минут муж, который был рядом всё время после смерти родителей, тот, кто вытащил меня из трясины, спас мою жизнь, кто приехал из Москвы… И как его отпустили?

Но как же легко и его я отвергла, посчитала предателем. Моё тело онемело, словно тяжёлые цепи сжали мои плечи, моё сердце. Они впивались в тонкую кожу, скручивали живот и внутренние органы. Мне показалось, я задыхаюсь. Судорожно втянула воздух, но до лёгких дошла только малая его часть. Перед глазами всё потемнело. С трудом, на ощупь я пошла к окну. Стены казались слишком шершавыми, ноги запутывались, а углы больно царапались. Выйдя на балкон, я с трудом отворила форточку. Прохладный воздух приятно обнял меня, но лёгкие всё так же работали с трудом. Я не могла толком разглядеть, что там, снаружи, перед глазами всё плыло, но мне показалось как будто два белых сияющих пятнышка маячат в воздухе. Они стремительно приближались ко мне. Может это пули, может смерть? Они были совсем близко и очертаниями напоминали какие-то фигуры, когда перед глазами потемнело окончательно. Я повисла на раме, уверенная, что сейчас упаду в обморок, но вдруг тело начало обретать силы, а глаза постепенно снова начинали что-то видеть.

Я упала в старое потрёпанное кресло, тяжело дыша. Голова жутко болела, будто кто-то изрядно побил меня молотком по голове, всё тело ломило, но я понимала, что самое страшное позади. И очень надеялась, что такое больше не повторится.

***

По-хорошему надо бы было устроиться в кровати и проспать сутки, но стыд не позволял мне даже надеяться на подобное. Он гнал меня. Из комнаты, из квартиры, сбивал с ног, велел идти, искать человека, которого я так сильно любила – Артура. Я звонила ему раз двадцать, но телефон упорно повторял «абонент вне зоны доступа сети». Кажется, я выпила аспирин. Или нет? Но чувствовала я себя всё равно ужасно. Я вытащила себя на улицу, забыв даже надеть куртку. Холод тут же заставил меня дрожать, но я не стала останавливаться. Конечно, во дворе его не было. Больше – я даже не знала, куда мне идти. Где он жил всё это время? Я была уверена, что в своей квартире, по московскому адресу, но мы не в Москве… Я позвонила тёте. Может, она знает? Нет. Спросила, что случилось, но я бросила трубку, пообещав рассказать всё позже – сейчас не время. А может он не дома? Может, в какой-нибудь кофейне? Как же мне плохо. Я не понимаю, кто я, не понимаю, как это произошло. Может мне лучше лечь в клинику, вдруг я опасна? Вдруг Артур тоже не существует, а родители живы. Я думала о многом, заглядывая во все открытые заведения недалеко от дома. Куда-то меня не пускали, критично оглядывая м ой внешний вид – интересно, кого они во мне видели, наркоманку или алкоголичку? Люди ведь обычно судят только по таким критериям, никто и не подумает, что человек просто тяжело, или плохо, или он убит горем, тревогой, что глаза бывают красными и от слёз.

Вновь вернувшись к дому, я некоторое время простояла, не в силах выбрать, куда пойти дальше. Уже полтора часа я шаталась по району. Я закрыла глаза и покрутилась на месте. Остановилась и, открыв глаза, пошла по направлению, которое выбрало моё тело. Совсем скоро мне на глаза попался тёмный бар, располагающийся в подвале, что было очень необычно.

Я спустилась вниз и осторожно заглянула в помещение. Это был такой классический бар, с маленькими деревянными круглыми столами, длинной барной стойкой и барменом лет тридцати с небольшой бородкой. Входя, я тоже не удосужилась посмотреть название бара – меня волновало далеко не это. Артура здесь не было, а у меня не было сил. Я решила выпить чего-нибудь, просто отдышаться и согреться.

Бар был полупустым. Лишь несколько компаний тихо переговаривались за столиками, потягивая пиво, да какой-то мужчина сидел за сойкой, скрывшись под капюшоном. Кажется, он потягивал виски с колой. Я тоже устроилась за барной стойкой. Пробежав глазами меню, я тыкнула на первый попавшейся напиток. Это оказался коньяк – лёгкие коктейли даже не упоминались. Я попросила его у бармена, но он лишь окинул меня долгим взглядом и, к огромному удивлению, попросил паспорт. Его у меня, конечно, не было, в чём я честно призналась. Бармен пожал плечами, тем самым показав мне, что напиток не даст.

– Да ладно, дайте девушке выпить, – донёсся голос откуда-то сбоку.

Странный парень в капюшоне повернулся, и я тут же узнала Артура.

– А нет, не давайте, – тут же резко произнёс он.

Я смотрела на него, долго, бессмысленно, с радостью и болью, с удивлением и страхом. Слегка дрогнув, я медленно подошла к Артуру, но запнулась на полпути – ноги меня уже не слушались. Он успел меня подхватить и удержать равновесие, несмотря на всю неожиданность моего поступка. Он всегда был такой, сильный, ловкий, твёрдый. В его объятьях я чувствовала себя девушкой, защищённой, настоящей, которой не нужно бороться с миром и со своими тараканами в голове. Только на его груди было так тепло и уютно. И как же мне было больно осознавать, что я не давала ему того же в ответ последние месяцы, а раньше – достаточно ли? Ведь после смерти Артёма – моего так и не увидевшего свет сынишки – я закрылась от всех. Я боялась боли, но при этом слепо любила Пашу. Я думала, что я недостаточно хороша для этого мира. Я винила себя в том, что самый идеальный мальчик в мире, мой Артёмка, погиб из-за меня. Я верила, что папа с мамой не примут меня снова, обвинят в смерти внука. Я ошибалась.

– Прости, – прошептал я, прижавшись к нему сильнее. Сколько ещё мне предстоит ему о себе рассказать. Всю правду. Ведь это я хотела рассказать всё Артуру, а не Ева своему парню, тоже выдуманного мною. Но боялась.

– За что? – голос его был потерянный.

– За всё, за моё поведение, за мой холод и за то, что заставила страдать тебя из-за своей вымышленной сестры, за то, что не рассказала тебе всего.

– Ты же знаешь, я слишком люблю тебя, чтобы на тебя злиться или обижаться, – я хмыкнула, это было неправдой, хоть редко, но всё же и такое происходило. Он верно понял мой смешок, и издал такой же. – И ты меня прости, я был слишком резок, наверное, я не понимал до конца твоё горе.

– Не говори глупостей. Ты так неизменно был рядом, был моей поддержкой и опорой – мне следует поблагодарить тебя от всей души.

Он нежно провёл рукой по моей голове и нежно поцеловал волосы.

– Пойдём домой? – спросил он.

Я кивнула, он накинул на меня свою куртку, расположившуюся на вешалке, и мы вышли на улицу под спокойный взгляд безэмоционального бармена.