Страна мечты

Глава 3. Королевский двор

Сосредоточенная на цели визита и погружённая в свои мысли, Аника не заметила, как перед ней склонились две мужские фигуры, стоявшие у неглубокой оконной ниши, а потому частично загороженные портьерой и выступом стены. Не придали им значения и царские телохранители, так как приветствовавшие её величество ни на шаг не приблизились к государыне. Только баронесса разглядела знакомую внешность у одного из них, но не стала привлекать внимание к данному факту, лишь слегка кивнув головой в знак приветствия знакомцу. Графиня же, спеша за Аникой, была поглощена восстановлением своего физического и душевного равновесия. Ольва уже не думала о том, сутулы ли её плечи: главное теперь было – успевать за всеми и не упасть на потеху публике, запутавшись в длинном подоле.

Царица уверенно вышла из галереи, поднялась по пустой лестнице и прошла несколько дворцовых зал, пока не остановилась перед внезапно загородившем ей путь королевским стражником. Ольва, не успевшая прервать движение, наткнулась на баронессу и слегка толкнула её. Лицо статс-дамы исказила брезгливая и раздражённая гримаса, и графиня поспешила отойти и встать поближе к Дирсу.

– Простите, госпожа, но туда нельзя без особого приглашения. Оно у Вас есть? – учтиво, но твёрдо произнёс молодой человек, охранявший королевские покои.

Аника внезапно засмеялась.

– Вот так… – сказала она. – Стоит отсутствовать несколько лет, и нас уже никто не помнит и не узнаёт.

Господин Тог, розовый от волнения, тут же покраснел ещё больше и слегка выступил вперёд:

– Как Вы смеете, лейтенант?! С кем Вы разговариваете?!

Бдительный страж чуть смутился, но, всё же, горделиво вздёрнул голову:

– Я требую лишь то, что положено Правилами.

– Боюсь, Вы плохо их знаете, – мягко упрекнула его Аника. – А ещё не удосужились рассмотреть портреты в королевской галерее…

– Ваше величество! Какая счастливая неожиданность! – раздался вдруг возглас, и все повернулись к издавшему его человеку, только что вышедшему из боковой дверки в зале. Это был пожилой мужчина, одетый почти так же, как и молодой офицер. Он склонился в глубоком поклоне, и Аника, улыбнувшись, сделала шаг ему навстречу:

– Добрый день, дорогой капитан! Вы ещё на службе? Как хорошо! Рады Вас видеть!

– Безмерно счастлив лицезреть ваше величество в добром здравии, – ещё раз поклонившись, ответил тот. – Лейтенант, отправляйтесь в офицерскую, Вы будете наказаны! Её величество, царица Райка, имеет право посещать дворец в любое время.

Молодой человек, понявший свою ошибку, отошёл в сторону и поклонился. Ольва заметила, как в глазах его мелькнуло острое любопытство.

– И дворец, и королеву, – поправила Аника со спокойной улыбкой и обмахнулась веером. – Как Ваши дети, капитан?

– Спасибо, Ваше величество! Оболтусы выросли, – с солдафонской прямотой ответил тот и поспешил закрыть тему, с поклоном сделав пригласительный жест в сторону освободившегося от лейтенанта прохода, прикрытого теперь лишь тяжёлым бархатным полотном: – Прошу Вас, ваше величество!

Царица не стала задерживаться и прошла в королевские покои мимо господина Тога, торопливо приподнявшего перед ней занавесь, но и там натолкнулась на препятствие в виде затянутой под самый подбородок в тяжёлую парчу незнакомой придворной дамы. Та, было, попыталась объяснить, что её величество никого не ждёт, а следовательно, и не принимает.

– Да что такое! – возмутилась царица, капризно поджав губы. – Господин Тог, кто это?

И Аника сложенным веером указала на «парчовую» даму.

– Графиня Нонс, ваше величество, – отрапортовал посол и тут же, возвысив голос, внушительно сообщил фрейлине Лучии, которая, услышав титул, удивлённо приподняла брови. – Её величество, царица Райка, Аника к её величеству королеве!

– О! Ваше величество! – воскликнула другая молодая женщина, появившаяся из-за двери, ведущей в следующие комнаты, и тут же присевшая в глубоком реверансе. – Какая радость, что нить судьбы вновь привела Вас к нам!

– Чендж! Графиня, счастливы видеть! – улыбнулась ей Аника. – Вы совсем не изменились, всё столь же милы!

– Благодарю Вас, ваше величество! Вы так добры! Моя королева послала меня узнать, что тут за шум. С Вашего позволения поспешу обрадовать её прекрасной новостью, – приятно улыбаясь, ответила та, и Ольве показалось, что искренне.

– К чему эти церемонии, графиня? Мы сами станем приятным сюрпризом, – ответила царица и спокойно прошла мимо склонившейся Чендж в дверной проём, из которого та только что вышла. Все участники сцены поочередно последовали за ней. При этом Нонс, как заметила Ольва, недовольно сжала губы.

***

Юную фрейлину дёрнула за руку Лора, та, спохватившись, увидела, как все чуть ли не распростёрлись ниц перед тёмным силуэтом сидевшей спиной к окну девушки в тяжёлом, усыпанном драгоценными каменьями платье. Даже Аника сделала лёгкий изящный реверанс, и Ольва, как могла, глубоко поклонилась, пошатнувшись, но удержавшись на ногах. Похвалив себя за устойчивость и облегчённо выдохнув, она выпрямилась и огляделась.

– Доброго дня и счастливой судьбы, ваше величество! – поприветствовала царица королеву. Та, подняв глаза, узнала Анику и встала навстречу, отойдя от оконного проёма, оказавшись белокурой тёмноглазой красавицей с правильными чертами лица и бледной кожей.

– Счастливой судьбы, ваше величество! – эхом отозвалась та, и в тонком голосе её прозвучало напряжение.

– Простите за столь неожиданное появление. Мы желали удивить и порадовать Вас, но боюсь, мы слишком долго отсутствовали, и впечатление произвели, скорее, ошеломляющее, нежели доброе. И, тем не менее, поверьте, прежде всего, нам хотелось выразить Вам своё почтение. Как же Вы похожи на великого короля – Вашего отца! Как выросли и похорошели!

С этими словами царственная женщина подошла к Лучии и вгляделась в её лицо. Глаза Аники источали ласку и восхищение. «Гм, – хмыкнула про себя Ольва. – Да эта королева, похоже, не старше меня…».

– Благодарю Вас, ваше величество, – ответила коронованная девушка, скромно отведя взгляд. – Мы, конечно же, не могли забыть Вас и рады Вашему приезду, и изумлены лишь его внезапностью. Вы давно не оказывали нам чести.

Вежливым жестом она пригласила Анику садиться на роскошное кресло, которое уже успели принести и поставить лакеи, и вернулась на своё прежнее место у окна. Царица воспользовалась приглашением и продолжила:

– Принимаю Ваш упрёк и прошу прощения, ваше величество. Увы, мы слишком погрузились в государственные хлопоты: нелегко восстановить страну из руин… Не скрою, те же заботы и привели нас вновь в Королевск, и мы счастливы, что ваше величество оказывает нам милость помнить нас и привилегии, дарованные нам Великим Роском, хотя и прискорбно сознавать, что далеко не все Ваши подданные обладают столь же хорошей памятью.

Лучия, опустившая, было, взгляд, при последних словах гостьи тут же посмотрела прямо на неё, а потом обвела им всех присутствовавших придворных дам, словно вопрошая: «Кто посмел?»

– Но то не стоит Вашего гнева, – внезапно оборвала немую сцену Аника, весело улыбнувшись и обмахнувшись раскрытым веером. – Мы сами виноваты, так долго не навещали Вас: традиции умирают, если их не поддерживать. Полагаем, герцогиня согласится с нами. Не правда ли, ваше высочество?

Царица слегка повела головой в сторону пожилой полной женщины, восседавшей на диванчике недалеко от правительницы Роскии. На герцогине был столь же тяжёлый, украшенный множеством драгоценностей наряд, как и на её королеве, но их блеск не спасал впечатления. Оно было удручающим: расплывшееся в морщинах блёклое лицо с тусклыми глазами и впавшим ртом, толстые скрюченные пальцы рук…

– Тут и спорить не о чем, ваше величество, – прошамкала та, покосившись на Нонс, которая зло стрельнула глазами в ответ. – Так называемое «новое» дворянство только и делает, что позорит нашу страну! Я всегда говорила и не устаю повторять это! Но кто ж слушает…

– О, Тсонс, – засмеялась царица. – Нам всем следует поучиться у Вас постоянству воззрений! Но, ваше высочество, подумайте, что же делать её величеству, как не приближать к себе новых людей, раз старые ссорятся, ругаются, буквально изживают друг друга?

Тсонс вытаращила на Анику глаза, силясь понять, к чему она клонит, королева же, внимательно следившая за происходящим, спросила прямо:

– Позвольте узнать, что Вы имеете в виду, ваше величество?

– До нас дошел слух, что самого преданного и близкого подданного Вашего отца – графа Лесов удалили ото двора? – с очаровательным спокойствием ответила царица Райка. – Мы в недоумении: что мог такого натворить человек, вошедший в историю, как соратник Великого короля во всех его победах и мирных делах, что ему нет прощения?

Ольва, до сих пор незаметно переминающаяся с ноги на ногу и думающая лишь о том, когда же им предложат сесть – ведь сидели в зале только три беседующие женщины, оторвалась от своих невесёлых мыслей, ощутив, что разговор, бывший скучным и натянутым, обретает черты словесной битвы. По крайней мере, на герцогиню вопрос подействовал наглядно: лицо её побагровело, и она шумно запыхтела, как будто взбиралась на гору. Лучия потупила взор и, чуть поколебавшись, ответила:

– То было для нас трудным решением. Вы правы, ваше величество, граф был не просто соратником, но и другом нашего покойного отца. Однако, возможно, именно это, а точнее – его особенное положение при дворе привело к тому, что он стал позволять себе недозволенное.

– Что ж, такое случается, – внезапно согласилась Аника. – Хотя сколько мы знали его сиятельство, он всегда был образцом благородства. И всё же, Вы верно заметили, власть сродни всякой высоте: часто приводит к головокружению. К чему же она привела в данном случае?

– Нам не хотелось бы озвучивать все подробности, ваше величество, – промолвила королева. – Могут быть вновь задеты чувства высокородной дамы, присутствующей здесь, но в двух словах: он жестоко оскорбил её.

– О! – произнесла царица, словно удивившись. – Не стану тогда спрашивать о деталях, уточню лишь одну: я уверена, что граф никак не мог посягнуть на чувства той, которую в детстве называл солнышком Роскии и носил на руках, не правда ли, ваше величество?

Лучия прикрыла глаза, но не сумела спрятать мягкую улыбку.

– Что ходить кругом да около? – внезапно пробасила герцогиня. – Он покусился на мою честь!

Ольва не сдержалась и прыснула смехом, правда, вовремя спохватилась, заметив, как искусно другие придворные дамы скрыли улыбки под веерами, и в результате у неё вышло что-то вроде «гы-гы-гым». На дебютантку обратили бы больше внимания, если бы Лора тут же не заслонила её собой, а Аника в то же время не продолжила беседу, чем привлекла к себе весь интерес:

– Вот как! Сожалею, ваше высочество. Но не могу поддержать в желании быть безжалостной по отношению к оскорбителю. Благородным людям, особенно дамам, более пристало проявлять душевную щедрость и прощать, нежели мстить. Достоинство дворянина, по нашим представлениям, прежде всего, в том, чтобы охранять честь монарха и действовать на благо ему и государству, и лишь во вторую очередь думать о собственных чувствах. Лишать корону столь верного слуги, ставшего символом преданности, – шаг безрассудный и, без сомнения, вредный. Не было ли способа наказать его как-то иначе? Заставить покаяться, просить прощения?

– Мы давали ему такую возможность, ваше величество, – подала голос Лучия, защищая шумно дышащую родственницу. – Но граф не счёл нужным ею воспользоваться.

– Аника. Прошу Вас, ваше величество, зовите меня по имени, нам было бы это приятно, – обратилась та к королеве и продолжила: – Не похоже на его сиятельство, но раз он так изменился…

– В таком случае и Вы, Аника, можете звать нас по имени, – ответствовала её величество.

– Благодарю, ваше величество! О, простите, Лучия, – просияв широкой улыбкой, поправилась царица. – И вот какая нам пришла мысль: быть может, теперь, спустя столько времени, пробыв безвыездно в своём глухом имении, граф Лесов осознал свою вину и стоит позвать его и спросить? Строгость, справедливость и великодушие отличали Вашего великого отца, и данный шаг мог бы показать всем, что Вы мудро следуете по его стопам к собственному ещё большему могуществу и славе. Что же касается сего зазнавшегося дворянина, мы уверены, что, будучи человеком, посвятившим себя служению роскийской короне да и – что там говорить – попросту любящему Вас, он, наверняка, пойдет теперь на любые жертвы, лишь бы вернуть Вашу милость!

– Тсонс, – продолжила Аника, вежливо чуть повернувшись к герцогине, видя, что королева, сомневаясь, посмотрела на обиженную, – чего бы Вы желали от его сиятельства, дабы в Ваше сердце вернулось милосердие?

Нахохлившаяся старушка от слов царицы словно обмякла, багровая краска сошла с её широкого лица, грудь её уже не колыхалась от гнева. Создавалось впечатление, что она вот-вот заплачет – то ли от жалости к себе, то ли от восхищения перед широтой собственной души, которую она собралась проявить.

– Пусть этот негодник просит у меня прощения на коленях. У меня и у моего сына. В присутствии её величества королевы. Знаете, ваше величество, – ответила её высочество Анике. – Я считаю, что обидеть родную тётю королевы и её кузена, это в некоторой степени, и задеть честь её величества.

– В некоторой степени, – повторила царица и вздохнула. – Если бы люди были идеальны, милосердие нам было бы ни к чему. Но даже небесные светила подвержены затмениям, что же говорить о разуме человека, перегревшегося в лучах королевской милости?

– Да будет так! – твёрдо произнесла Лучия. – Пусть пошлют за графом!

– О, ваше величество! Позвольте мне выполнить эту благую миссию! Да ниспошлет Вам Властитель счастливое правление! – взмолилась Чендж, милое лицо которой просияло радостью, и Ольва решила, что не зря эта дама сразу показалась ей симпатичной.

Не успела королева ответить, как вмешалась Нонс:

– К чему Вам утруждать себя, графиня, когда существуют королевские гонцы? Разрешите, ваше величество, я отдам от Вашего имени приказ?

– Да, графиня, пожалуйста, – ответила Лучия Нонс, и добавила огорчённой таким проявлением заботы просившей: – Мы понимаем Ваше нетерпение, Чендж, но королевские вестники быстрее справятся с возвращением Вашего батюшки. А Вы лучше споёте нам сегодня вечером, нам следует достойно развлечь гостей. Вы же задержитесь у нас, ваше величество?.. Аника? Графиня хорошо поёт.

– С удовольствием, Лучия. К тому же, мы ещё не обсудили с Вами то, что собирались. Но посмотрите, какая прекрасная погода за окном! Стоит ли сидеть в духоте? – и царица вновь обмахнулась веером. – Весна создана для прогулок. Не выйти ли нам в сад? Когда-то мы собственноручно посадили тут розы. Нам было бы любопытно увидеть, растут ли они?

– Графиня, – обратилась королева к Чендж. – Велите разыскать главного садовника, возможно, её величество захочет его о чём-нибудь спросить.

Она вежливо улыбнулась царице, а придворная дама с поклоном отошла к двери, чтобы дать указания лакеям. Лучия встала, и Аника поднялась вслед за ней.

– Но ваше величество! – вдруг забрюзжала Тсонс. – Прошу меня простить, но гулять в полдень, под открытым солнцем – это же вредно!

– Герцогиня, солнышко теперь едва греет, а ветерок приятно освежает, – с лёгкой улыбкой возразила царица. – Сидеть в духоте гораздо вреднее. К тому же в саду, наверное, можно найти тень?

– Не переживайте, ваше высочество, – поддержала юная королева. – Наши гости привыкли к солнцу, и нам оно тоже не повредит, мы его любим.

– Конечно, у Вас же такое солнечное имя! – ласково подхватила слова её величества Аника, обратившись к ней.

Очевидно, что Лучие был приятен этот комплимент:

– Да, и поэтому наш сад устроен почти без тени: мы любим открытые пространства. Но там много цветников. Надеюсь, Вам, Аника, понравится. А Вы, тётушка, можете остаться здесь, если пожелаете.

Герцогиня с досадой скривила губы:

– Статс-дама должна следовать за своей королевой, и я последую за Вами, ваше величество.

С помощью двух слуг она тяжело поднялась, и все двинулись к выходу.

***

Двери перед королевой и царицей распахивались, словно по волшебству. Пройдя несколько зал, спустившись по широченной каменной лестнице, вся процессия вышла, наконец, из дворца в сад, который в данном случае представлял огромное открытое пространство, красующееся замысловатыми линиями ровно и низко подстриженного кустарника и большими клумбами геометрических форм с цветами, рассаженными строго по их расцветкам. Обернувшись, Ольва смогла оценить и масштабы дворца. Громоздкое четырёхэтажное здание серого камня смотрелось бы уныло, если бы не высокие стрельчатые оконные проёмы, круглые башенки по углам и крыльцо внушительных размеров со множеством скульптур, возвышающихся над резными перилами.

– Графиня, это неприлично! – прошипел рядом голос Лоры, и девушке, почувствовавшей, было, себя туристом, пришлось опустить высоко задранную голову и взглянуть на статс-даму, которая, как ни в чём не бывало, уже прошла мимо, присоединившись к кому-то из придворных королевы. «Ой, ну, фу-ты-ну-ты…» – мысленно передразнила Ольва баронессу, но не придумала ничего больше, а, вздохнув, побрела по саду, рассматривая цветы, стараясь не разевать рот и не путаться в юбке. Некоторое время ей это удавалось, пока мимо неё не прошмыгнул высокий седой мужчина средних лет – так быстро, что она чуть не потеряла равновесие. Девушка не видела его в покоях королевы, она запомнила бы его из-за полностью чёрной одежды странного кроя, отличавшегося и от одежд мужской части свиты Аники, и от формы дворцовой стражи. Он торопился к двум дамам, наделённым властью, ушедшим далеко вперёд, и казалось, не замечал ничего вокруг. Но не успела Ольва оправиться и послать ему вослед безмолвное ругательство, как увидела, что наперерез спешащему вышел посол Райка и с радостной улыбкой преградил ему путь. За то время, что Тог вежливо расшаркивался с «чёрным» господином, юная фрейлина царицы успела подойти ближе.

– Рад, рад господин посол, но мне следует приветствовать её величество царицу… – молвил торопливый человек, пытаясь обойти заградившего ему путь.

– О, уверяю, её величество будет счастлива видеть Вас, граф, – по-прежнему, не давая собеседнику пройти, затараторил Тог. – Её величество соскучились по всему королевскому двору. Признаюсь, даже для меня её решение навестить сегодня королеву было неожиданным. Могу лишь предположить, как обрадовались Вы, ваше сиятельство. Прямо, как в старые добрые времена…

Тог повернулся, взглянув в сторону венценосных особ, давно оторвавшихся ото всех и беседующих лишь между собой, и взял графа за локоть, доверительно наклонившись к нему.

– Даже платье надели старое. Говорили, хотят выглядеть, как при жизни покойного короля, – посол слегка отклонился от Блэста, кинув на него многозначительный взгляд, будто хотел удостовериться, что слова произвели должное впечатление, но руку с локтя собеседника не убрал.

– Это всё очень трогательно, господин Тог, – заметил тот с любезной улыбкой, мягким настойчивым движением высвободив руку, – но мне давно уже следовало выразить своё почтение их величествам.

– Да-да, конечно, – тем не менее, не отстал от возобновившего свой путь графа дипломат. – Но, прежде, я считаю своим долгом предупредить, что наибольшую радость вызовет у царицы весть, что Роския признала правительство Вольных Стрелков…

– Ни в коем случае! – категорично заявил Блэст, остановившись. – Королева никогда не признает этих смутьянов! Истинная власть принадлежит королю Викдаулу…

– Королю без короны и трона? – возразил посол Райка. Он обежал остановившегося и вновь встал прямо перед ним.

– Официально никто не лишал короля привилегий, его власть – от богов, и её величество Лучия уже выразила Вам своё мнение на этот счёт, – резко ответил граф, решительно шагнув вперед, так что Тог был вынужден попятиться, но с дороги не свернул и шёл теперь впереди Блэста, но задом-наперёд.

«Точно рак, – подумала Ольва. – И так же раскраснелся, как будто его сварили». Девушке было тяжко в длинном платье со множеством юбок, но ей было так любопытно происходящее, что графиня шла за говорившими, забыв обо всём, словно кино смотрела. Однако следующие слова господина Тога заглушил женский голос, раздавшийся с другой стороны, но так близко, что девушка вздрогнула:

– Нас не представили, но Вы, вероятно, из свиты царицы Аники? Графиня Чендж, – представилась женщина и сделала реверанс. Ольва, повернув голову вправо, убедилась, что это, действительно, была уже запомнившаяся ей высокородная дама, и в панике стала искать глазами Лору. Но баронесса была далеко, и привлечь её внимание оказалось невозможным: свита разбрелась по саду, кто куда, группами по два-три человека. Поблизости, кроме удалявшихся в сторону коронованных особ двух политических деятелей, лишь маячил Дирс, но что от него толку в таком случае? Делать было нечего, следовало выпутываться самой.

– Графиня Ольва, – сказала она и, как смогла, сделала книксен.

Реакцией фрейлины королевы на сей неловкий жест было, скорее, добродушное удивление, мелькнувшее в глазах, нежели презрение или брезгливость.

– Вы, похоже, впервые здесь? – и приняв молчание девушки за согласие, Чендж, изящно обмахиваясь веером, стала задавать вопросы один за другим: – Как Вам Королевск? Говорят, Раёк стал очень красив? А Южный дворец – невиданной доселе архитектуры? Он полностью из белого мрамора, да? А, правда, над Храмом Властителя никогда не идёт дождь, а колонны так велики, что уходят за облака?

Ольва понимала, что на всё это что-то следует отвечать: показаться при королевском дворе немой, как рекомендовала царица, ей не хотелось. Она вспомнила, что и у неё на поясе на длинном шнурке висит такая штука, как веер, и, подтянув его, раскрыла и помахала на себя. Возможно, получилось это у неё не так красиво, но зато девушка потянула время, соображая, что же сказать. И тут она вспомнила, как Аника представила её баронессе.

– Простите, графиня, – наконец, заговорила девушка. – Я еще не была в Райке. Видите ли, я росла вдали от родной земли, в глухих лесах, поэтому не могу рассказать Вам ничего об её красотах. А Королевск… О!

И Ольва мимикой постаралась выразить невероятное восхищение, какое приличествует человеку из деревни, внезапно попавшему в столицу. На лице её собеседницы отразилось ещё большее любопытство:

– Ах, вот оно что! Да, я слышала, что, хотя и прошло уже почти двадцать лет с тех пор, как царица взошла на престол (ох, и как же ей удаётся выглядеть столь молодо?), а далеко не все райковцы вернулись в страну – так их разнесло по свету. Куда же попала ваша семья во времена Больших битв?

Юная графиня сильнее замахала веером. Теперь она пожалела, что не молчала… А Чендж ждала ответа. Ольва беспомощно оглянулась и вздохнула.

– Знаете, это далеко отсюда… На севере… Такое глухое место, что его название вряд ли Вам знакомо…

– И, всё-таки?

Чендж собиралась ещё что-то сказать, но увидела, как к ним приближается Нонс, и замолчала. «Как кстати иногда бывают нам враги!» – подумала Ольва, и тут же задумалась, а почему она решила, что эта, утянутая в платье, как в скафандр, женщина, ей непременно – враг? «Она плохо встретила царицу», – мелькнула мысль в её голове, но раздумывать дольше не было возможности.

– Её величество, царица Райка, зовёт Вас к себе, графиня, дабы представить королеве и двору, – вымолвила Нонс, приблизившись.

Окинув надменным взглядом Чендж, она добавила:

– Слава богам и Властителю, не все ещё попирают дворянский кодекс и общаются, будучи не представленными.

Сказав это, графиня тут же повернулась и пошла к их величествам, но нарочито громкий голос собеседницы Ольвы, по-видимому, достиг слуха Нонс – девушке показалось, что вытянутая струной спина этой женщины дрогнула, когда Чендж произнесла:

– Фи! Не обращайте, пожалуйста, внимания, графиня. Видите ли, её сиятельство так недавно стали носить этот титул, что теперь изо всех сил стараются доказать свой аристократизм!

***

Выйдя за дубовые парадные двери дворца, Аника восхищённо воскликнула:

– Какой изумительный огромный сад!

Лучия улыбнулась.

– Вы тоже любите цветы, ваше величество?

– О да! Но Раёк – маленькое государство, и мы не можем позволить себе занимать под цветники такие большие территории, – улыбнулась в ответ царица. – А здесь можно заблудиться! Раньше и тут сад был меньше, и совсем иной. Позвольте, я постараюсь вспомнить, где же мой розовый куст?

В глазах Аники блеснул огонёк азарта, она будто помолодела и напрочь забыла про официальный тон. Царица быстро пошла вперёд, рассматривая клумбы и приговаривая:

– Тут? Нет… Не тут… Возможно, там?

Лучия невольно пошла за ней, изумившись внезапной весёлости этой, во всех отношениях необычной женщины. Её детские воспоминания о царице были довольно смутны и вызывали весьма противоречивые чувства. Лишь в одном королева была уверена: Аника здесь неспроста, ей что-то нужно. Будучи неопытной в государственных делах, она решила быть очень и очень осторожной со знаменитой любимицей своего отца.

А царица, уведя таким образом Лучию подальше от отставших придворных, вдруг сказала:

– А, быть может, его уже давно нет, этого куста?

– Нет-нет, не может такого быть, – ответила коронованная девушка. – Мы трепетно относимся к памятным вещам, и его не должны были трогать. Сейчас придёт господин Тель, и мы всё выясним.

И Лучия тревожно оглянулась, не идёт ли уже садовник.

– Не переживайте, ваше величество, – ласково успокоила её Аника.– Это, по сути, такая мелочь! Если захотите, мы всегда можем посадить новый. Сад стал не узнаваем, Вы, похоже, сами занимаетесь его планировкой, Лучия?

– Да, мне это нравится. Но Вы не правы, говоря, что посаженные Вами розы ничего не значат. Если разрушать традиции, можно и вовсе забыть о своих исторических корнях.

– Похоже, Вы, Лучия, – сторонница взглядов герцогини, – мягко возразила царица.– Но вот Ваш отец никогда не боялся быть новатором, и даже ввёл свой стиль в одежде: облегчённый и удобный.

И Аника, будто в доказательство, весело крутанулась на сто восемьдесят градусов, продемонстрировав своё воздушное голубое платье.

– И, глядя на обновлённый сад, я, было, подумала, что Вы – в него, – добавила женщина.

Лучия вздёрнула подбородок и неожиданно рассердилась:

– Если бы мы не чтили традиций, ваше величество, мы бы не приняли Вас сегодня, ибо нам не следовало бы общаться с теми, кто поддержал переворот и смуту!

– Переворот? Смуту? – повторила Аника, и она серьёзно и внимательно посмотрела королеве прямо в глаза. – Могу ли я просить объяснений? Что Вы имеете в виду, ваше величество?

Юная правительница чуть дрогнула под пристальным взглядом Аники, но тут же совладала с собой и твёрдо ответила:

– Разве Вы не принимали посла смутьянов – Стрелков, возомнивших себя вольными?

– Совершенно верно, мы приняли их посла. Но разве это значит – поддержать переворот? Мы не давали им ни оружия, ни денег, не кормили с наших рук и никаким иным образом не участвовали в этом безобразии, но, приняв их представителя, не дали беспорядкам продолжиться. Более того, тем самым мы выторговали жизнь этому бесхарактерному глупцу, который виноват абсолютно во всём, что произошло с ним и его страной, – королю Викдаулу, а также его семье. Можно ли вообразить, до какого состояния он довел подданных, чтобы сами же дворяне – оплот монархии, свергли его с трона и собрали парламент? Даже Вашим безумным соседям – трём королям это до сих пор не удавалось! Мы оказали честь господину Ликусу общаться с нами, решив, что так Стрелки будут иметь возможность видеть нашу силу и почитать нашу власть, как и власть остальных западных монархов, дабы вольнодумие – вещь чрезвычайно заразная – не распространилось дальше реки Олень. Более того, мы считаем, что если Вы, Лучия, примете их посла, то сможете договориться с ними о возвращении короля, а не только восстановить порядок, как сделали это мы.

Королева задумалась.

– Вы утверждаете, ваше величество, – обратилась она к Анике через минуту, – что в настоящий момент беспорядков в стране Вольных Стрелков уже нет? Нам докладывали о многих убитых дворянах… И разве королю Викдаулу не удалось бежать самому?

– Без жертв, конечно, не обошлось, – грустно согласилась царица. – В таких ситуациях, увы, всегда проливается кровь. Нескольких наиболее ретивых приверженцев трона, действительно, убили. Короля же взяли под стражу, его собирались торжественно судить, а потом казнить. Но я потребовала заменить казнь на отречение от престола его и его наследников и высылку из страны, его препроводили в изгнание под конвоем, и теперь он живёт и здравствует у Трёх Королей. Господин Ликус может подтвердить Вам мои слова. Но никаких иных беспорядков, кроме обычных драк в парламенте, в стране уже нет. Более того, наши торговые отношения приобрели такой размах, что дают основания полагать о значительном улучшении дел в стране Вольных Стрелков.

– Но разве торговая изоляция – не лучшее средство вернуть Викдаула на трон?

– Нет, ваше величество. Во-первых, ресурсы страны огромны, даже закрывшись от остального мира, они бы достаточно долго жили за их счёт, чтобы забыть о монархии, во-вторых, это умножило бы контрабанду и укрепило бы положение султана и пиратов в южных морях, в-третьих, Ромбу всё равно, с кем торговать, и изоляция была бы не полной, не надо также забывать о востоке… И, наконец, всё это вместе сильно ударило бы по экономике Райка, о чем мы, согласитесь, не могли не думать. А как отразилось неприятие Галом новой власти Вольных Стрелков на его несчастном народе, Вы можете наблюдать в полной мере уже сейчас.

– Причём тут засуха в Галии?

– Притом, что король Гал, отказавшись от хлеба мятежников и нашей помощи, рискует получить революцию прямо у себя под носом.

– Невозможно, – возразила Лучия.– Галийцы любят своего короля.

– Разумеется, они не Стрелки, и готовы терпеть. Но, ваше величество, знаете ли Вы, что делает с людьми голод? Голодный человек забывает обо всём, у него в голове остаётся только одна мысль – «хлеба!» Гал серьёзно болен, только этим я могу объяснить такую недальновидную политику. Он не понимает, или от него скрывают масштабы катастрофы.

– Он обращался к нам, но в наших южных землях тоже был неурожай. Возможно, новый посев исправит ситуацию.

– В Роскии – да, но не в Галии. У них нечего сеять, а скоро будет и некому.

– Однако, Аника, вы обрисовали всё в таких чёрных красках! – с нотой сомнения в голосе протянула юная королева.

– Я – не художник, Лучия, – отчеканила царица. – Чтобы убедиться в моих словах, достаточно проехаться по Галии. А можно и не ездить никуда, а просто послушать, какие песни распевает Ваш народ.