Хранители. Книга вторая: Луч смерти

– А на фига это надо? – жуя, встрял Димка. – Поглотитель без всякой пальбы и взрывов способен сделать из планеты пустыню! А еще лучше настроить его на нужные частоты и избавиться от лишнего населения, не касаясь материальных ценностей. А заодно накопить приличные запасы энергии. Безотходное производство, Гитлер бы от тоски повесился! Между прочим, элементарная логика подсказывает: если материя превращается в энергию, скажем, при термоядерном взрыве, то из энергии при определенных условиях тоже можно создать материю. Конкретный исторический пример: Феникс, упрямо восстающий из пепла! Издевательство, конечно, над птицей, но впечатляет! Наши предки знали, как это делается. Так почему бы не предположить, что какой-то псих решил выкачать существующую энергию, чтобы создать из нее новый материальный мир, который будет его устраивать гораздо больше?

Шурик опять едва не врезался в столб, а Димка с досадой заметил:

– Русецкий, не обезьянничай и не копируй мой стиль вождения!

Мы расхохотались. А потом я спросила у Олега:

– Если изобретателей поглотителя вычислить невозможно, значит, они его продали?

Роднин кивнул:

– Эти-то покупатели Бородину и нужны: через них он хочет выйти на авторов изобретения. Были сведения, что аппарат приобрела какая-то террористическая организация, а потом кому-то снова перепродала. Вопрос: кому и зачем?

– Так это же элементарно, – пробормотал Димка с набитым ртом. – Террористам нужно было испытать прибор в аномальной зоне, а ходу сюда не было. Поэтому поглотитель купили ребята, которые могут здесь официально появляться в роли обычных коммерсантов, организовавших кафе! Но тут другой вопрос возникает: как они будут делить результаты исследований? Заключено ли между ними джентльменское соглашение?

– А на основании результатов можно внести коррективы в прибор нового поколения, усилить его свойства – подхватила я. – А это значит, что у покупателей и впрямь есть выход на его авторов!

– Между прибором и колодцами связь очевидна, – задумчиво сказал Роднин. – Между колодцами и Архивом тоже. Но связаны ли Архив и поглотитель напрямую?

– Элементарно! – вскричал Сорин, и тойота вильнула. – Владельцы поглотителя хотят всосать Архив в свой пылесос, потому что Виктор был прав: информация – это тоже энергия, причем, мощнейшая!

– Да нет, я читал, что информацию передает какая-то субстанция типа эфира, обладающая энергией, – поправил его Шурик.

– Вранье! – авторитетно заявил Димка. – Просто ученые не докопались до истины! Информация – это один из видов энергии, а энергия – разновидность материи, значит, марксисты-материалисты, они же ленинцы правы: Вселенная состоит исключительно из материи. Выходит, любую ее часть поглотитель может всосать, в том числе информационную!

– Я с вами с ума сойду, – признался Роднин. – Дима, убавь пыл, а то договоришься до таких радужных перспектив, что нам самим повеситься захочется.

– Это на него так еда действует, – буркнул Шурик. – Слишком много материи, – значит, слишком много энергии. Отберите у него собойку!

…Асфальт подсыхал. От леса к шоссе тянулись длинные тени. Близился вечер.

Русецкий собирался сворачивать на более короткую дорогу к гостинице, как вдруг впереди мы увидели скопление машин. Среди них белела «скорая помощь».

– Шура, давай туда! – скомандовал Олег.

Бороться с его чувством профессионального долга было бессмысленно, и мы подъехали ближе. Зрелище было жуткое! Фольксваген врезался в лесовоз и разбился всмятку. Видимо, легковушку занесло на повороте: асфальт был влажный и водитель не справился с управлением. Он лежал без сознания на носилках, которые санитары устанавливали в «скорой помощи».

Молодая женщина, судя по всему, его жена с совершенно белым лицом и запекшейся кровью на щеке стояла, прижав кулаки к груди, и, не мигая, смотрела на траву. Ее с двух сторон поддерживали дюжие мужики, видно, проезжавшие дальнобойщики.

Мы подошли ближе.

На траве, разбросав руки, спал мальчуган лет восьми. Глаза его были закрыты. И лишь в следующий момент я сообразила, что мальчик мертв. Над ним склонился врач. Обернулся, обвел всех беспомощным взглядом и покачал головой.

Женщина молча смотрела на сына.

Роднин шагнул к врачу, отрывисто о чем-то спросил и властно приказал:

– Всем отойти!

Люди попятились, женщина не шелохнулась.

– Я сказал: всем! – жестко повторил Олег.

Женщину взяли под руки дальнобойщики и осторожно отвели в сторону.

Роднин опустился на колени, расстегнул на ребенке рубашку, положил одну руку ему на грудь, вторую на лоб и замер.

Он стоял к нам спиной, и мы не видели, что происходит. Но мне показалось, что воздух вокруг него сгустился и начал слегка дрожать и светиться. Ребята потом подтвердили это.

Прошла минута, другая. Все молчали.

Олег встал с колен, наклонился, поднял мальчика и понес к женщине. Та сдавленно вскрикнула и попятилась. Роднин растерянно огляделся и протянул мальчика дальнобойщику. И тут мы увидели, что ребенок открыл глаза. Олега пошатывало. Сорин с Шуриком мгновенно оказались рядом, положили руки ему на плечи и повели к машине. Сзади раздался звериный вопль. Роднин вздрогнул и остановился. Мы оглянулись. Народ молча смотрел вслед Олегу, а нас догоняла мать. Она упала на асфальт, обхватила ноги Роднина и стала целовать ему колени. У Олега на лице появилась гримаса стыда и боли. Он попытался поднять женщину. Она ухватила его за руку и стала покрывать поцелуями ладонь. Олег бросил на ребят взгляд, полный отчаянья.

Шурик подошел к женщине, отцепил ее от Олега, поднял и стал шептать на ухо что—то успокаивающее. Димка махнул рукой врачу. Тот помотал головой, стряхивая оцепенение, бросился к женщине, обнял ее за плечи и повел к сыну. Та еще пару раз порывалась бежать за Родниным, но подоспели дальнобойщики, опять подхватили ее под руки, а мы вскочили в тойоту. Олега усадили на заднее сиденье, Димка сел впереди, и Шурик нажал на газ.

Машина свернула на лесную дорогу. Все молчали. Олег откинул голову на спинку сиденья и закрыл глаза. Лицо его приобрело голубоватый оттенок. Я осторожно погладила Роднина по щеке. Он скривился и отпрянул. И тогда я решительно положила его голову к себе на плечо, и стала гладить его волосы и шептать на ухо какую-то ерунду, которую шепчут напуганным и обиженным детям. И почувствовала, как уходит из него напряжение, а дыхание становится ровным и спокойным. И поняла, что Олег задремал.

Мы подъехали к гостинице и минут двадцать безмолвно сидели в машине, чтобы дать ему хоть немного поспать. Наконец он зашевелился и что-то забормотал. Потом открыл глаза и спросил:

– Я уснул?

И все вздохнули с облегчением. И стали шутить и спорить, что лучше купить на вечер: коньяк или виски? Остановились на виски. Олег вылез из машины, зевнул, потянулся, и я опять поразилась, как легко он пришел в норму. Но заглянула в лицо и увидела, что кожа его совсем истончилась, лицо осунулось, а глаза в ореоле теней стали пугающе огромными.

Мужчины вернулись с припасами из кафе, забрали остатки собойки, заперли машину и поднялись к Олегу. Я поняла, что они решили избавить его от малейших усилий, и подумала, что всем нам завтра надо поплавать в озере.

Шурик накрыл на стол, Димка все разложил и нарезал, и мы сели ужинать. Олега заставили дважды выпить и хорошенько закусить. Это был не самый здоровый способ прийти в себя, но зато испытанный и надежный. И мы увидели, что Роднин, наконец-то расслабился. Но, как не пытались ребята в своих разговорах обтекать случай на шоссе, спустя полчаса беседа все-таки вырулила к нему.

– Олег, по-моему, это было чудо, – сказал Шурик, тактично пытаясь нащупать почву для продолжения темы.

– Но эдак тебя надолго не хватит, – покачал головой Сорин.

А я добавила:

– Поешь, как следует!

Роднин выслушал всех, усмехнулся, и устало произнес:

– Не терпится узнать, как это мне удалось?

– Прежде всего, зачем тебе вообще понадобилось этим заниматься? – оживился Димка. – Ты же блестящий нейрохирург! На фига еще дополнительная головная боль?

И осторожно поинтересовался:

– Или это из-за работы отца?

Олег пожал плечами:

– В нашем роду было много поколений врачей, причем, в основном психиатров. Ну, а если копнуть вглубь веков, то среди моих предков встречались не только придворные лекари, но и алхимики, чернокнижники, даже маги. Так что я себя не мыслил без медицины. Отец поддерживал меня, но старался увести подальше от психиатрии, зная, что в наше время это может добром не кончиться.

IV

И Роднин заговорил о детстве.

В мире, где он вырос, рассуждали о тайнах психики и возможностях мозга. И это звучало для него, как сказка. В огромной фамильной библиотеке хранились научные труды и старые фолианты на разных языках о тайных мистических обществах, древних верованиях различных народов, по теории и практике магии. А среди них, на арабском, старинное издание Изумрудной скрижали Гермеса Трисмегиста, которого еще называют египетским богом Тотом. В этом небольшом трактате в иносказательной, сжатой форме излагалось все оккультное учение.

Мы внимали Олегу, раскрыв рты. Он слегка улыбнулся и продолжал:

– Именно Гермес сказал: «То, что находится внизу, подобно находящемуся наверху. И то, что находится наверху, подобно находящемуся внизу, ради выполнения чуда триединства».

– Да я тебе после двух рюмок еще не таких истин накидаю! – радостно воскликнул Димка.

А Шурик спросил:

– И что это значит?

– Это важнейший принцип мироздания. Три мира: астральный, духовный и физический проникают друг в друга в большей или меньшей степени. А связующим элементом является принцип аналогии.

– Ничего не понял! – признался Сорин.

– Во-первых, и атом, и человек, и Вселенная взаимосвязаны, представляют единый организм и живут по одним законам. Недаром в древности говорили: познай себя, и ты познаешь весь мир! То есть, как внизу, так и наверху. Аналогично. Во-вторых, как ты сам недавно подчеркивал, все материально, даже психическая энергия. Только она менее плотная, чем физическая, и поэтому может проникать в физические тела.

– Как излучение, – подсказала я.

– Пусть будет, как излучение, – пожал плечами Олег. – В-третьих, все вибрирует, а, значит, живет. Но у каждого – своя вибрация, это как отпечатки пальцев, и между теми, у кого они близки, возникает симпатия, хотя для этого, наверное, есть и другие причины. А, учитывая, что, по мнению эзотериков, духовный и астральный миры тоже населены, то между всеми элементами, живущими в них, а также между одушевленными и неодушевленными предметами физического мира существует психическая связь. И тайное соотношение симпатии и антипатии. Но уловить и определить все это может только специально подготовленный человек.

– И использовать? – спросила я.

– Разумеется.

– А ты можешь?

– Ребята, я же не маг, я врач. Просто считаю, что нельзя отрубать и выбрасывать знания, которыми владели умнейшие люди в древности. Великий Парацельс когда-то сказал: «То, что в одном веке считается мистикой, в другом становится знанием». Так что все это необходимо изучать, а не отрицать.

– И ты изучал? – спросила я.

– По мере возможности и надобности. Но я бы продолжил Парацельса: то, что в одном веке считается знанием, в другом расценивается как мистика. Это когда речь идет о деградации человечества. А вдруг оно развивается не по спирали, а по синусоиде? И на пике развития не достигает уровня знаний предыдущих цивилизаций? Хорошо, хоть народу удается сохранить крупицы старинной мудрости.

– Это ты о чем? – заинтересовался Шурик.

– Ну, в народе, к примеру, считают, что все болезни от нервов! Или это фраза из анекдота? Впрочем, неважно, поскольку она точно формулирует главное: заболевания возникают сначала на психическом уровне. То есть, физический и духовный мир действительно проникают друг в друга, хотя многие и относятся к этому скептически. Тем не менее, за тайными знаниями охотились во все времена, причем, именно те, кто их официально отрицал.

– И ты ими владеешь? Поэтому за тобой тоже охотятся? – затаив дыхание, спросила я.

– О, Господи, да ими нельзя овладеть за всю жизнь! – с досадой сказал Олег. – По крайней мере, врачу, у которого уйму времени забирает практика. А я кое-кого интересую совсем по другой причине. Но об этом говорить сегодня не хочется.

– А как ты смог оживить мальчика? – не выдержал Димка.

– Слишком мало времени прошло с момента остановки сердца, поэтому мне удалось запустить его.

– А почему врач не использовал дефибриллятор?

– Он бы не помог. Нужно было активизировать все органы сразу, и, в первую очередь, мозг и сердце.

– А что за метод ты использовал? – спросил Русецкий.

– Это древние восточные технологии, которыми владели мои предки.

За окном плавала темень. Ветки чертили на стекле тайные знаки. В комнате царило молчание.

Олег плеснул себе виски, выпил, проглотил кусочек чего-то рыбного и удивительно вкусного из даров Автандила. Потом сказал:

– Даже при лечении кремлевских бонз и их родственников, порой, использовались лекарства, изготовленные по средневековым рецептам.

– Кого ты имеешь в виду? – удивился Шурик.

– Мать Берии. Правда, лечащий врач потом умер.

– Видно, плохо лечил, – засмеялся Димка.

– Наоборот! – возразил Олег. – Говорят, он ее спас от рака. Мне эту историю старые доктора рассказывали. Некий врач решил испытать, насколько эффективны снадобья средневековых алхимиков: варил лягушек, добавлял в отвар дикие, по нашим меркам, ингредиенты… И, в результате, получил эликсир, излечивающий туберкулез, онкологию и трофические язвы. В начале 50-х его испытывали в больницах Москвы и в Кремлевке. Разумеется, негласно. Но однажды доктора увезли, лабораторию закрыли, и состав эликсира остался тайной.

А еще американская разведка раскопала сведения о средстве против рака, найденном учеными из «Аненербе». Те же, как известно, черпали знания из наследия предков в самом прямом смысле этого слова. Да таких примеров сколько угодно!

– Олег, – напомнила я, – ты нам зубы не заговаривай! Речь идет о психологических методах, которыми ты владеешь, а не о средневековых зельях. И о том, что никакого здоровья твоего не хватит, если будешь им так разбрасываться!

– На себя в зеркало глянь, – буркнул Димка, – сплошной бедный Йорик: череп, обтянутый кожей да глазницы! Я понимаю, что надо спасать человечество, но не до такой же степени. Нужно и о себе хоть иногда думать!

Роднин поднялся, прошелся по комнате, остановился напротив окна. Сунул руки в карманы, покачался на носках и с горечью произнес:

– Да что вы обо мне знаете? Я не человечество спасаю, я грехи замаливаю. У меня все шкафы забиты скелетами!

В его голосе звучала такая боль, что мы растерянно переглянулись. И в груди у меня стало пусто и холодно.

– Ты о Чечне? – тихо спросил Русецкий.

Олег, не оборачиваясь, кивнул.

И тогда я, стараясь казаться спокойной, сказала:

– Никто из нас не поверит, что ты сознательно кому-то причинил вред. Но если тебя что—то гложет, расскажи об этом! Может, удастся вычислить твоих врагов?

– А чего их вычислять? – каким—то скрипучим смехом рассмеялся Олег, – Я их и так знаю!

Подошел к столу, налил в стакан виски и залпом выпил. Опустился в кресло, закурил сигарету, выдохнул дым:

– В мои обязанности входило присутствовать на допросах и при помощи пси-технологий извлекать информацию из подсознания пленных. С боевиками работали опытные психологи. Часто к такому ничего не подозревающему парню «подселяли» вторую личность и влияли непосредственно на нее. Чтобы понять механизм действия научных достижений, я бы советовал обращаться к сказкам. Помните о старинных заклятиях? Братья Гримм рассказали о принцессе, на которую, вместе со всем ее замком, наложила заклятие разобиженная колдунья. И весь замок заснул на долгие-долгие годы. И никто не мог расколдовать его, кроме самой колдуньи.

– А потом явился принц, – подхватила я, – поцеловал принцессу, и все проснулись! Об этом, кстати, и у Пушкина есть в сказке о спящей царевне, которую в хрустальном гробу целовал царевич Елисей.

– Б-р-р! – содрогнулся Димка.– Сплошная некрофилия! Только извращенцы называют ее любовной романтикой!

Олег засмеялся:

– Это не столько любовная романтика, сколько элементарное применение пси-технологий. Опытный психолог закодировал принцессу вместе со всей ее челядью, и чтобы снять программу, нужен был код, который знал только он. Но более сильный специалист сумел найти ключ и решить проблему.

Мне тоже удалось создать универсальный ключ, но тот, к сожалению, подходил не стопроцентно. И тогда я вынужден был на «чужое заклятие» «накладывать» свое, более сильное. Зная восточные языки, результаты последних исследований и древние техники, я составлял для этого уникальнейшие программы.

– Ты их перепрограммировал?

– Не совсем. Скорее, применял новую программу, код от которой знал только я. Ведь к одному человеку можно подселить сразу несколько личностей! Это небезопасно для психики пациентов, но другого выхода не было, иначе они продолжали бы выполнять прежнюю программу. Кстати, программированием людей наши спецслужбы успешно занимались еще в 30-х годах.

И я вдруг подумала, что сталинские судебные процессы точно не обошлись без применения пси-технологий.

– И эти ребята использовались уже нашими против боевиков? – спросил напряженно внимавший Шурик.

Олег кивнул:

– А перепрограммировал я только ту часть пленных, к которым подходил мой ключ: заменял прежнюю «подселенную» личность новой. И они тоже выполняли наши задания. Но с некоторых просто снимал «заклятие»: дальнейшее манипулирование их подсознанием было недопустимо. А я, как-никак, врач, хоть и работал на спецслужбы.

– И где сейчас эти парни? – тихо спросила я.

Олег лишь пожал плечами.

– Ты хочешь сказать, что часть пленных ты практически спас, освободив их от действия прежней программы?

Олег снова кивнул.

– Но где-то бродит целая армия потенциальных убийц и террористов, которых ты создал? И они готовы выполнить любую твою команду? И сразу забыть об этом?

Олег подошел к окну и, глядя куда-то в темное небо, закурил новую сигарету.

Мы молчали. Потом Димка спросил:

– А наши этот код знают? Или как там у вас это называется? В общем, кто-то еще, кроме тебя, может отдавать этим людям приказы?

Роднин отрицательно покачал головой.

– То есть, за тобой, а, вернее, за ключом от твоей программы охотятся не только бывшие боевики, но и наши спецслужбы? А где он?

Олег дотронулся пальцем до седого виска. И мне стало страшно. А он обернулся и твердо сказал:

– Да, то, что известно мне, нужно обеим сторонам. Плюс разведкам других стран. Вы только представьте: управлять, словно роботами, большим количеством людей, которые даже не подозревают об этом! А я знаю всех в лицо и по именам. Поэтому меня и расстреляли в Чечне: были уверены, что ничего не добьются, но не хотели, чтобы моими знаниями кто-то воспользовался. Я этих арабов могу понять.

– Олег, – тихо спросила я, – ты и себя запрограммировал, чтобы не выдать код? Это реально? Не случайно ж ты обронил фразу, что заставить работать тебя на кого-то против твоей воли невозможно?

Роднин посмотрел мне в глаза и ничего не ответил.

Димка присвистнул: исключая любой компромисс, Олег сознательно шел на гибель. По взгляду Роднина мне показалось, что вряд ли он оставил для себя возможность снять собственное «заклятие», если оно действительно наложено.

Русецкий налил всем виски и спокойно сказал:

– Плюнь! Пока все это лишь у тебя в голове, все в порядке. А со временем что—нибудь придумается. Главное, сам не подставляйся!

Олег обвел нас беспомощным взглядом и облегченно вздохнул, словно ему отпустили смертельный грех.

Все выпили. А потом Сорин не выдержал:

– Но все-таки почему, пардон, тебя не пытаются повторно убрать?

Я на него шикнула, а Роднин спокойно сказал:

– Всем нужны результаты моего исследования. И пока я его не окончу, меня вряд ли уничтожат.

– Да Бог с ним, с исследованием, – мягко произнес Шурик. – Ты лучше научи нас каким-нибудь простеньким своим штучкам!

Олег усмехнулся:

– Я лишь могу рассказать элементарные истины о том, как лучше понимать собеседников и влиять на них.

– И на том спасибо! – заорал Димка. – Выпьем за тебя и начнем!

Ребята чокнулись, закусили, а потом Роднин прочел нам лекцию об азах психологии.

– Сначала, – заявил он, – нужно научиться наблюдательности. Вот на столе гелиевая ручка, которую мне дал в кафе Сорин записать адрес автомастерской. Что каждый из вас может сказать о ней?

– Я ее на рецепшене спер, – признался Димка, – и она голубая.

– Ею мало пользовались, – сказал Шурик.

– Она гелиевая, – подумав, сообщила я.

Мужики заржали.

– А еще?

Мы переглянулись.

– Ею мог пользоваться администратор?

– Наверное, – неуверенно протянул Шурик.

– А теперь я, – предложил Олег. – На рецепшене такими ручками не пользуются, там лежат фирменные, для дешевого понта. Но, может, ее забыл на стойке постоялец, который заселялся в гостиницу?

Мы дружно закивали.

– Не может, – отрезал Олег, – по вышеназванной причине. А вдруг все ручки были заняты, и он вынужден был достать свою?

Мы закивали менее уверенно.

– Исключено, поскольку столпотворения тут никогда не бывает. Видите, кончик ручки погрызен? Значит, тот, кто ею пользовался, участвовал в процессе, требующем созерцания или умственного напряжения. Грызли передними зубами, но отпечатка одного верхнего зуба нет. Вряд ли в данном случае можно говорить о взрослом человеке. Скорее всего, это ребенок, у которого меняются молочные зубы. Ручка валялась на стойке в тот день, когда дежурила Валентина. Она работает на полставки и уходит в четыре. У нее сынишка трех или четырех лет. Но его видно не было. Это и понятно: после обеда в гостинице появился старший администратор, который терпеть не может, когда сотрудников отвлекают. Пропущу связующие звенья для экономии времени.

Валентина взяла с собой ребенка, поскольку того не с кем было оставить. Мать и сын испарились за час до окончания ее дежурства. Шеф, скорее всего, прибыл по просьбе женщины, чтобы найти ей замену. Что из этого вытекает? Значит, дома у Валентины что—то стряслось! Ну, а мальчик до прихода начальства рисовал этой ручкой на старых бланках, которые лежат на краю стола.

Рассказать о его характере и привычках? Или о ручке? Где и когда ее приобрели?

Мы отрицательно замотали головами.

– Тогда пофантазирую, что именно могло случиться? Все происходило на другой день после приключений Лизы. А Валентина живет в Каменке, и об этом все знают. Скажи, милая, киллера, которому свернули шею, с дороги хорошо видно?

Я отрицательно покачала головой. Напоминание о двоих киллерах, которые преследовали меня во время недавнего визита в город, куда я рванула, чтобы выяснить обстоятельства смерти историка Виктора, было некстати. Глубоко в подсознании, помимо воли, застрял тревожный вопрос: а вдруг это я виновата в смерти белобрысого парня? Если бы мне не пришло в голову переключить внимание увальня в коричневом пиджаке на него, чтобы ускользнуть от преследования, остался бы он жив, или нет? Впрочем, тогда могла бы лишиться жизни я, поскольку увалень, вырубив белобрысого, практически меня спас…

– Поскольку киллер сразу направился к тебе, можно предположить, что он местный, – продолжал Олег. – Парень, видно, знал о ложбинке в кустах, где можно спрятаться. Так почему бы не допустить, что он – муж или родственник Валентины? И его мертвое тело обнаружили утром под деревом? Отсюда и хаос в ее расписании. Кстати, именно через эту женщину могла утекать о нас информация к неприятелю! Достаточно?

Мы созерцали Роднина с мистическим восторгом. А он, прочтя его в наших глазах, весело рассмеялся.

– Ну, ты и Шерлок Холмс! – воскликнул Димка.– Это ж надо: составил целую историю по одной ручке!

– Ребята, учитесь видеть и делать выводы. Именно мелочи могут рассказать обо всем. Важно, где, когда и при каких обстоятельствах вы их видите.

– Хорошо, – сказала я, – мы с тобой встретились впервые в кафе, причем, на мгновенье. Что ты после этого мог сказать обо мне?

– Во-первых, ты красивая, – не задумываясь, выпалил Роднин. – Во-вторых, независимая. Тебе совершенно наплевать, что о тебе думают другие, поскольку туфли на такой платформе не надевают к элегантному пальто, а отсутствием вкуса ты не страдаешь. В-третьих, была не в себе. И я подумал: либо у тебя серьезный конфликт с мужчиной, и ты мчишься выяснять с ним отношения, либо позарез нужны деньги, и ты несешься, сломя голову, на деловую встречу. Учитывая дикий взгляд, всколоченные волосы, размазанную помаду и засохшую грязь недельной давности на обуви, решил, что ты долго не выходила на улицу, и приглашение в кафе застало тебя врасплох. Возможно, дома работала. Но, судя по макияжу и нечищеным туфлям, с душевным комфортом у тебя были проблемы. В «Нестерке» предположил на секунду, что ты спешила на свидание к Алексею, но оно в картину не вписывалось. Продолжать?

– Не надо, – мрачно сказала я.

Всего за долю секунды Роднин психологически препарировал меня, и это было неприятно. Ребята хохотали.

– Впечатляет, – кивнул Шурик, успокоившись. – А дальше что?

– А дальше нужно подмечать тончайшие нюансы в поведении человека. Запомните: сознательное – лишь верхушка айсберга, который называется психикой. А все эмоции, комплексы и тайные желания бушуют в «сокрытом под водой» бессознательном. Оно легко поддается обучению, впитывает гораздо больше информации, чем сознание, и ощущает даже то, чего мы не видим и не слышим. Это наш внутренний космос, и возможности его – безграничны! Там не существует времени и хранятся все знания, вплоть до малейшего звука и оттенка, с момента нашего зачатия. А некоторые считают, что даже с момента сотворения мира! Именно поэтому психологи с ним и работают.

– Так вот почему медитация так важна на Востоке! – воскликнул Димка.

А я подумала: не зря китайцы исчисляют возраст человека с момента его зачатия, а не рождения…

– Да, отключив сознание, мы получаем максимум информации, – кивнул Олег. – Шура занимался восточными единоборствами и знает об этом. Остальное объясню в двух словах.

У нас пять входных каналов информации. Или же пять чувств, как принято говорить. Но у каждого доминирует какое-то одно. И когда мы говорим о хорошей зрительной или слуховой памяти, это значит, что один лучше воспринимает зрительные образы, другой – слуховые, и так далее. Поэтому сначала определите, кто перед вами? И стройте разговор, исходя из этого. Знайте: язык дан, чтобы скрывать мысли, но тело не врет никогда! Поэтому запомните изначальное состояние своего визави, задайте несколько вопросов, на которые знаете ответы, и наблюдайте за его реакцией. Следите за мимикой, жестами, движениями пальцев и глазных яблок, за поворотом головы… Запоминайте, когда он лжет, а когда нет… Затем отключите сознание и впитывайте малейшие изменения в его поведении… Это похоже на транс. И человек, в конце концов, окажется перед вами, как на ладони! Ну, и себя, конечно же, старайтесь контролировать.

Мы, как завороженные, слушали Роднина. И я подумала: может, он часто держит руки в карманах из-за своей эмоциональности?

– А как влиять на людей? – в Димкином голосе звучал неподдельный восторг.

– Для этого нужно проникнуть в бессознательное собеседника. Правда, сознание, как цепной пес, вас сначала туда не пустит… Постарайтесь его приручить, усыпить, притупить бдительность!

– Но как?!

– Подстройтесь под ритм дыхания собеседника, под тональность и темп его речи. Повторяйте движения, жесты… Только незаметно! Станьте его отражением… Это называется подстройкой и практикуется в цыганском гипнозе. Но едва проникли в бессознательное, сразу же ведите человека за собой. Манипулируйте им, но только осторожно, чтобы он не догадался!

– А дальше? – затаив дыхание, спросил Сорин.

– А дальше начинается наука, которой учатся очень долго, – зевнул Роднин. – Я все это рассказал, чтобы вы сразу поняли, если кто-то захочет влезть в вашу психику. И еще, чтобы вы лучше чувствовали окружающих, и при необходимости могли влиять на них. Но знайте: чтобы теорию применять на практике, нужно долго тренироваться.

– А кодирование? – обиженно спросила я. – Мы думали, ты нас этому научишь!

– Ох, ребята, – засмеялся Олег, – я учусь всю жизнь и никак не могу выучиться, а вы хотите целую науку за один вечер постигнуть? Одно скажу: знание основ психологии современному человеку нужнее для самозащиты, чем приемы рукопашного боя. И детей в школе я бы не сексуально просвещал, – они этому и сами быстро учатся, а психологически. Это, кстати, и в сексе помогает.

– Олег, – я запнулась и покосилась на ребят, – ты пенял мне, что я тебя избегала. Но ведь ты чувствовал, как я к тебе отношусь? Так почему же не внедрился в мое бессознательное и не провел там свои манипуляции?

Мужики замерли.

Роднин поперхнулся дымом, закашлялся и уставился на меня:

– Милая, ну, о чем ты говоришь?! Во-первых, я не был уверен в твоих чувствах. А, во-вторых, если бы и знал о них, то это было бы таким же насилием, как физическое. А, может быть, даже хуже. Ну, представь себя на моем месте: разве ты решилась бы на такое?

Я подумала и честно сказала:

– Не знаю!

Мужчины застонали от смеха.

Олег беспомощно огляделся, решил, что я его не поняла, и попытался втолковать:

– Представь, что без памяти влюблена в меня, а я тебя избегаю. Но ты можешь изменить ситуацию при помощи пси-технологий. Разве ты пошла бы на это?

Я немного поразмышляла и заявила:

– Если бы речь шла о тебе, то пошла бы!

Мужики грохнули!

Олег растерянно захлопал глазами.

– Ради тебя я и не на такое пошла бы, – обреченно призналась я.

Димка от восторга упал на ковер. Роднин беспомощно улыбнулся, решив, видимо, что я пошутила. А зря!

– Я бы с удовольствием попил чаю, но у меня его нет, а в кафе идти лень, – перевел он разговор на другую тему и как-то странно покосился в мою сторону.

Но мне было наплевать. Я не хотела морочить Олегу голову, как это делали предшественницы. Пусть знает обо мне все!

– Могу предложить зеленый, с жасмином, – буркнула я.

– А к нему сыр, лимон и коньяк, – мечтательно закатил глаза Димка и поднялся. – В общем, вы убирайте со стола, а мы с Лизаветой – за продуктовыми изысками.

Сначала заглянули ко мне.

Я переобулась, полезла в сумку за чаем и громко вскрикнула. Сорин мгновенно оказался рядом:

– Что с тобой?

Я извлекла из сумки маленькую стеклянную фляжку. В ней свивалась в клубок и растекалась по стенкам живая мерцающая субстанция. Она светилась серебристыми и розовыми тонами, а потом вдруг брызнула ярко-зеленым светом, и я едва не уронила сосуд. Это было изумительное зрелище!