Почёт ли – смерти приговор на Земле?

Вогнут как приговор

Сомнения миф лишь огибая – ты

Блюсти не смеешь право, что одна

Тебе оставила покорностью своей

Горящий свалки номер на благах.

Скульптурой тычешь в низменном огне,

Что там искрой становится – программа,

Но в этом поле личности – ни грамма

Души искусства в низости твоей.

Людей не обеляют здесь блага,

В которых стало юностью – посильно

Бродить вокруг Невы и видеть рай

В скульптурной роскоши надмения и боли.

Что утром ты поднял умом – рассвет,

Служивший правом номера в любви,

Но был ли на ответе от людей -

Спонтанный мир для роскоши твоей?

Имея счастья клад – здесь укажи,

Как будешь жить искусно от невежды,

Как будет миром случая – хранить

Свободу роли к призракам любви

Твоя деталь искусного мотива,

Где снова человек не видит рай,

Но берег мира, открывая смело

Он ищет шарм иллюзий – на себе.

Ты вогнут в этом мире приговора,

Седеет слабо поднятая – бровь

Или уходит дум писатель – от немой

Культуры истины – туда, где нет тебя.

Не стал ты риском миру – узнавать

Свободу лиц в обличье этой лиры,

Но духом социально в том страдать

И почивать под яростью меча.

Ты был им сгоряча, как пепел роз,

Как сношенный орнамент на глазах,

Что снова потускнели в этом сами

И душу подчиняют в сердце – страхом.

Имея рай для истины своей,

Как только серость будней – утомляет,

Ей вестник прозы думает теперь,

Что он один объят на берегах.

Невы ли Волги или мира края,

Что сходу движет в мании пера,

Ты был тогда не мастью узнавая -

Искусником для тонкого добра.

Считал своей манеры – в дар причинам

Искусным почерком в умении понять,

Где вогнут сам на сердце половины,

А где не стала миром – в том страдать

Отчётливая страсть внутри любви,

Загнув пороги входа городского,

Что чёрный мир искусства – нам понять

Модерн у роли видимой звезды.

Космическими ливнями снимая

Тот вдох судьбы, как вогнутая дверь -

Уходит в степень мира, понимая,

Что сам ты – смерти новый приговор.

Расплылся ветром на поминках

В чёрном рассвете медленно всходит

Дум аллегория, право проняв,

Был ли отсталым, наверное в боли

Времени новый урок – на глазах?

Он сосчитал эту верную встречу,

В каторге пользы над благом, таща

Смерти источник пустого довольства,

Думая в теле о том – сообща.

Ветром расплылся упругий подельник,

Стал он серебряной маской со звёзд -

Новому имени верить, что время

Там опирается в чувствах из грёз.

Мстит ли пародия смерти на милом,

Сном окаянном лице из гробов -

Ты запираешь свой юности сильный,

Слова умильный надел, на засов.

Кажется почерку в старости – силой,

Будто бы небо упало в торгах,

Но одинокая светит им – лира,

Вновь поднимая отсроченный страх.

Нам показалось, что стало красивым

Это – готической ноши кольцо,

Верно ли праву – в том дышит строптивый,

Слов городской идеал для тебя?

Как на поминках расплылся по ветру,

Сложен из крыльев – почётный мотив,

Было ли облаку здешнему мило -

Стыть под укором на этих торгах?

Грёз идеалы спадают под лиры,

Пишет свои манускрипты в любви -

Час на поминках, что слово могилы

В небе истории каждой слезы.

Ветер о том идеальном покое

Встретит отчётливый номер – у зла,

Но не откроет тот дух неспокойный,

Чтобы от света спустилась тоска.

За декадансом не носит отмеренный

Вид постороннего слога – истца,

Он по-другому посмотрит на мир свой,

Будто бы пала последняя сказка.

Глаза возобладающего чуда

Шутник ли, искромётный дилетант

Под сводом обрушения души,

Глаза для общества и снова не одни

Они возобладают над потерей.

Её теперь так трудно угадать,

Как шаг назад из будущего к цели

Искусства шарма – снова выживать,

Умея глаз судьбу на этом чтить.

Не выбрал твой ответ, что дилетант

Свою систему собранного чувства,

Он только чёрным шёлком – обошёл

Звезду, к которой стало вновь темно.

Или немного поднимая в грусти -

Ты волю ожидаешь в теле снов,

Лежа в кровати между берегов

Другой тоски такого же искусства.

Амфитеатр из личной пустоты,

Где встали тени собственного чуда,

В глаза взглянув и мыслью от неё

Ты держишь – за пустое околодца

Роскошный праздник, думая искать,

В глазах сражаясь смерти ли – своей,

Но только не людей из этой тьмы

В обратном сне, в котором спели мы,

Что дум тоска из нервной суеты

Теперешней, озвученной надежды -

Всё выбирать под символом мечты

В такое же притворство, что и снег.

Не падает теперь, а пропадает

Его система глав за этим сном,

А ты лежа в кровати – день несёшь,

Чтоб жить возобладающим умом.

Не только лень – пустая грань колодца,

А слепок жизни, думая простить -

Ты смог бы, как тогда во сне грустить

И ожидать усиленное чувство.

Не век внутри расходится к судьбе,

Его глазами ты нарядишь тучу,

Чтоб плыла, словно образ по Неве

И самоходом намывала рай.

Пускай те тени потчуют среду,

За формой, от которой сгублены -

Мечты – глазами собственной беды

Внутри создания личного искусства.

Белый лепесток приговора

Представляешь умы на себе,

Только в белый суёшь лепесток

Укрощение малой тоски -

Изумлением мысли под срок.

Не прочтя самозваный мотив,

Не преследуя волю души -

Ты один лепесток под каймой,

Одурманенной новой игрой.

После жизни не стала твоя

Идиома – по вечности спать,

После смерти не видит гроза,

Как душе лепесток закрывать

От нелётного юмора слов,

Чтобы в сумму пустить, отворя

Это утро – за совестью в срок,

Им бы думать одним – между строк.

Запоздалый любви приговор

Нас не учит, он просто идёт

И наверно представив его -

Ты – души той нелётный поток.

Открываешь размером своим

Удивлением сложных границ,

В осторожности думая миром

Или стаей потерянных птиц.

Не за главной в успехе любви

Траекторией смело стоишь,

Чтобы чтили по воронам сны -

Запоздалые веки в любви.

Им ты просишь остаться немым

Или глупым по слову внутри,

Но творя лепесток до зари -

Не умеешь искать эти дни.

В запоздалой примете храня

Символический образ из грёз

Ты полюбишь сегодня меня

В беспечальной громадине роз,

Открывая свой белый поток,

Как по шёлку измученных лет

Ты летишь в этот белый портрет,

Чтобы лучше искать этот день.

Не превратности сложно куют

Обещание – верить тебе,

Приговором по мании – ждут

И от счастья куют по заре

Идентичный полёт по руке

В опрометчивой воле – на страх,

Где ты любишь отмеренный день

Этой жизни в одних лепестках.

Облачаясь в усилии – жить

Постороннему сердцу во сне -

Ты как белый угодник во мне

Интересом в усилии – жизнь.

Сказал ли робот за свободу?

Выделяя механическую тень

Тешит юмором – пропавшая душа,

Может вышла там не очень, не спеша,

Подготовив эволюции виток.

Где сказало солнце роботу – о том,

Что готово жить под мыслью и её

Разночтением искусственного сна

По медлительному ходу бытия.

Для заглавной расторопности души

Сделал робот – свой приемлемый расчёт,

Может стал он днём, а может впереди

Стихло новое – внутри твоих свобод?

Механическая проза на глазах

Так и режет часть отравленной души,

Чтобы думать этой волей – по себе

И от этого в свой ужас проходить.

По Земле не ищет новые ходы -

Идеальный робот в призраке любви,

Он устойчивый размером идиот,

Нам заточен по умению грести

От начала поколения ума -

До критичности искусственного лет,

Чтобы общий восстанавливать портрет

Этой осени – внутри своей любви.

Декаданс не знает отчее – в сердцах,

Лишь лежит не поимённый, медный прах,

А за ним низложен робот у души,

Он всё ищет равноправие и ждёт,

Чтобы общество сломало аппарат,

Где ты был сегодня пошлостью – не рад

Утомлять искусством смерти по любви

Эту пустошь – от начала бытия.

Человеческий – на механическом бегу

Возраст притчи в поколении летать

Всё сегодня от начала – берегу,

Чтобы думать этим обществом опять.

Возлагая этот день наоборот -

Между пропастью искусственного сна,

Где тот робот опредмечено живёт

И идёт ему прискорбная весна.

Говорит, что будет нужный элемент

На душе твоей, как роскоши цветы,

Ты возьми эту свободу о портрет,

На котором будем сердцем я и ты.

Поспеши свой упрочнения мотив

Возложить искусству медленно – в душе,

Чтобы лучше создавать свою любовь

В монологе духа смертностью уже.

Говорит ли робот медленную тень

В механической облатке до зари -

Он питает эту форменную смерть,

Чтобы думать опрометчиво внутри.

Им искусство повторяет элемент,

Как свобода повторения души -

Видеть солнце из которого – портрет

Стал твоей природой, созданного жизнью.

Может не было тебя?

Заглатывая пустоту определённой,

Затравленной сравнением души -

Ты открываешь сердцу ад смешной,

Он прошлый лик в наитии твоём.

Над небом нелегко его найти,

Чтоб отпирать знакомые шаги

Минуты воли – в сказанном раю,

Таком же сложном, мифом по руке.

Рояль не знает призраки в аду,

Он только ждёт, что ими по судьбе

Ты обретёшь заимствования круг

На музыкальной ловкости в себе.

Предметом спора стала тишина,

Что явный ворон в призраке – кружить

И этим волен ты не пережить

Свою свободу к счастью от любви.

Дымящий полдень в смоге улицы

Спускает гнёт кровавой пелены,

Вопросом смерти видно не для глаз

Твоё искусство – в имени для нас.

Что очевидно в страхе – для тебя,

Ведь ты им не был прошлому – затем,

Где жизни странный почерк обретя -

Ты пропадаешь солнцем на любви.

А может ночью не было тебя,

Всё падал вечный створки монолог

В ладони формы, словно бы у ног -

Он ряд кромешной вольности пустой?

Но ты простой над миром человек,

Тебе напрасно видно эту тень,

Что оперила собственный рассвет

И смертью вышла к счастью – в этот день.

Туда рояль поставишь – по уму,

Где угол пошлый верил для сердец

Своей манерой в вольности – играть,

Чтоб жить искусством в мире – наконец.

Быть может сложно в счастье – угадать

Весь день последний в призраках любви,

Ты был им полон к сердцу до зари -

Искусства моды – к памяти потери.

Что человек в изнеженном аду -

Поставил сложный мира – монолог

И там на слове в музыку одну

Он опечалил времени итоги.

Быть сложно этой формой – от руки,

Играя ролью в призраке тоски,

А может ночью, вспаханного дня

Сегодня в мире – не было тебя?

Не обещал твой призрак – новый идеал,

Что сон каприза, думая простить

Иллюзий ровный ад – внутри себя,

Где сам он был бы правом от тоски,

Имея круг по близости – людей,

Что музыкальный возраст за собой -

Не ставит вольный памяти прогресс

И этим смотрит музыкальной болью.

Земля внушения на оси

Из ног твоих следы – напополам

Лежат и движут мысленную тень,

Пока им солнце освещает путь

Идти по отражению Земли.

Над космосом стоит прохлада лет,

Редеет пафос априори здесь,

Где больший чувству знания оси -

Внушил господство идеалов в нас.

Не знает точно этот силуэт,

Он странный полдень серого нутра,

Сегодня болен мыслью от любви

И этим новый имени раздолья -

Потёртый пафос в частности у глаз,

Им открываешь вечности ходы

За этим миром – прямо у воды,

Где ноги мыл ты – прошлой былине.

Устало прячет истину в глазах

За белой створкой честности – сказать,

Как отношения страха идеал -

Рисует этот белый пьедестал.

По-римски схож он с серой былиной,

Но был не миром страха уготован,

Что долгий повод счастья указать -

Свою свободу в частности любви.

Земля внушает небо на оси,

Что будет пользой к чести припадать,

То к этой песне умственной любви -

То к лицам правды времени – сказать,

О том, что было новым – на оси

И там ты прожил этой головой

Весь шар земной в напрасной полосе,

Искусства сложной участи – в росе.

Где омывал ты ноги в глубине,

Считая пришлым смерти об итог -

Желанный номер счастья у любви

Земной ограды времени – в тени.

Забыт и пройден верный эпилог,

Что задан ночью в пользе бытия

От риска встретить на дороге я,

В котором был ты этой былиной

Или искал последний шар на бытие -

Искусства в мире, омывая свет,

В котором жили времени шаги

На ось похожие, словно бы враги.

Они остались в притчах подходить

За этот сложный мира – элемент,

Чтоб помнить ночью право от тоски,

В котором схожий стал ты – на оси.

Её свобода движет тень судьбы,

Её примета в страхе унесла -

Свободный ветер в призраке любви,

Чтоб ночью стало время нам – в тени

Искать надежды в этой полосе

Фигуры тонкой, будто бы опять -

Ты ось воздвигнул в собственных глазах

За миром пользы, умысла и силы.

Решая верить в счастье – был не прав

Твой ветер новый в признаке любви,

Но этим тени сбросили ходы,

В твоём усердии снова их – держать.

Считая звёзды в космосе любви,

Сдвигая грани мысли по лицу -

Ты видишь скорбно, будто бы враги

Остались в тени смертной полосы.

Им жива прошлой участи слеза,

Что снова видит ось на бытие,

Но этим пошло отвечает миру,

Как странный полдень мысли – на заре.

Земля не помнит счастье впереди,

Но это время в пройденном огне -

Не станет тенью в космосе – лететь,

А только в воздух будет нам смотреть.

Подумай ворон у ворот

Стоишь, что обелиск в огне,

Смотрящим видом окружён

На сне протяжной былины

Волнительной, как этот сон.

Вороний глаз торчит внутри

Над идеальностью взамен,

Что хочешь думать им, как мы

Таким же движимым – затем,

Холёным правом под судьбу,

Где обещаешь ты хранить -

Свою земную красоту

И в том в примете подходить,

Забрав свой птичий идеал

Внутри утерянного сна,

Где ворон ходит у ворот,

А за одним ему по страсть -

Война и каторги свеча

Рассталась в мёртвой тишине

За властью думать сгоряча,

Что мир пленительный и жизнь

Не окочурится взамен

Угоды ложных слов любви,

Но этот долгий холод плен

Тебя разучивает – вдруг.

Ты место встречи и мечта

За солнцем мира у ворот,

Ты вольных зорей – пелена,

Что ряд искусству отведёт

В приметы стройной тишины,

Забыв свой дикий силуэт -

В одной руке ты держишь свет,

А на другой – остатки тьмы.

Твой ворон смотрит нам вослед,

Он – одинокий шорох стен,

Где был ты волей сам влюблён

До остановки этой жизни.

В границах света рассмотри

Свою свободу в клюве лет,

Что чёрный видишь силуэт

На сне затёртой глубины.

Под миром пал он и вокруг -

Топорщит впалый неба круг -

Твой остановочный магнит

Хранить искусство по любви.

Им каждый день запоминать

Свой чёрный ужас, что и жизнь

Внутри готической летать -

Природы солнца в теле снов.

Но окружённый белизной -

Ты видишь сон – почти такой,

Какой был нужен не тебе,

А сложной роскоши под стать,

Тебе его – не передать,

Не опустить заветный тлен,

В укоре мнимом, что затем

Ты освещаешь эту дверь

За остановкой слёз души

Внутри готических могил,

Их идентичностью дыша

Под интеллектом этих сил.

Природа воли вновь ведёт

Столь опрометчивый портрет,

Пока ты держишь силуэт

Внутри у ворона души.

Неистовый и очень добрый

Знакомый сердцем – уровень мечты

Неистовый, как целый элемент

Построил форму этой пустоты

И превратился в город бытия.

Где были стены, словно бы мосты,

А тень реальной памяти – вросла

В свободу смысла, чтобы обрести

Его искусство – в ценности идти,

Туда – где миром спрятан элемент

Случайной выгоды от уровня мечты,

Им ты не помнишь – был ли там задет

Или остался, думая как стены.

Неистов в пользе, счастлив по себе

Ты видишь город этой пустоты,

Он полон миром в чуде – на воде,

Но горделиво в сердце откровения

Его искусство чёрного ума,

Что жило в прошлой мысли и росло

Под смелой прозой – в участи идти,

Там – где не модой полон идеал.

Как элемент – он целый на себе,

Но очень добрый в жизни – от любви,

Он город призрак в чувствах на Неве

И между жизнью пришлой по судьбе -

Он будет близок в радости – творить

Своё искусство в смятой былине,

Где вид дворцовый – будто бы на мне

Раскрасил стены в этой белизне.

По изумрудной памяти – сквозь сны

Остались сердцу призраки весны,

Они сквозь Зимний ищут идеал,

Вполне посильный имени на снах.

Ты этим милым городом – устал

Искать приметы в призраках судьбы,

Где был ты светом солнца – впереди

Неистов в сердце, заданной тоски.

Скелеты в призрак снова положу,

Чтоб видеть вечный строчки – идеал,

В одном стихе им стала – этим стилем

Пути история на образе любви.

Неистов в мире к ложности ума,

Как этот город к счастью – от других,

Ты видишь призрак, словно бы весна

Не стала новой – опыту внутри.

Она упала к космосу под стиль,

Осталась нормой к принципам любви,

Но свет готический на этом бытие

Ведёт реальность города из слов.

По строчке в пользу – снова опиши,

Займись свободой в праве от души,

Чтоб жить сегодня обществом – своим,

Как город призрак в бытие любви.

Не сном сереет пламя – у лица,

А только млеет водный идеал,

Он протекает в чувствах по тебе

И сам спокойной формой на Неве -

Ты видишь этот город из беды,

Не новой сказки, прямо у воды,

Что брызжет мимо истины со скал,

К нам снова – миром внутреннего сна.

Образовав почёту свой полёт -

Весь день искусство думает и ждёт,

Что сон неистов в праве у реки

Искать свой остров в мире без любви.

Так стал Невой он прямо – на тисках,

Обратным счастьем мифа для тебя,

Им быть природой воли близ беды -

Не страшно, словно чайки у воды

Купались в мире мёртвой тишины

За этим полем доброго раздолья,

Где смертный ходит призрак у воды,

Он ждёт сегодня нового угодья.

Бежать лицом назад

Не разбирая этот ад – идут назад

Прочтённой роскоши души – другие дни,

Их обращение к лицу вокруг у грёз

Не славой нынешнего века – осторожно

Ты в круг причин своей истории – берёшь,

Наносишь ласковый узор из бытия,

Но были миром отражённые назад -

Причины думать о заглавии души.

Бежал ли сущностью, испытывая ад -

Ты крепнешь формой остановленного я,

Во смерти полный, необъятный элемент -

Твоя свобода от потерянного взгляда.

А грани ужас подсылает – отродясь,

Что призма личной конъектуры – от лица,

Во имя мира ты не видишь – этот фарс,

А пошлый призрак обнаруживает страх.

Он сам не свой, что одинокий эталон,

Во тьме упрочит человеческий мотив,

Чтоб быть полезным – в отдалении умов

И этим светом на прощание – взрастить.

Ты полон смерти в одичании – к любви,

Но дух назад не опирается, как гнёт,

Он землю режет от того ли – уберёт

Свой мнимый ужас от затерянной души?

Где спали смирно отведённые грехи,

Их было много, что над грозами людей

От этой пользы, увенчания сомнений

На эталонах предназначенной идеи.

Война не может утолять причины ряд,

А всполох мира, о котором говорят -

Не видит пошлый одичания мотив,

Им движет душу и от этого – строптив.

Упал для пользы обрамлённый идеал

Сквозь землю прошлой, преднамеренной беды -

Устроить совесть и прочтение среды

Для философской утопичности восхода.

Но был не гордый этот мира – элемент,

Он только помнил свой отличия оскал

И между прошлым, пробегая – улетал

Внутри отлитой идеальности людей.

Для золотого обрамления мечты

Ты здесь не видел утолённый идеал,

Для слова ходит – бесприметно говоря,

Что миром впала эта долгая война.

Ей нет приметы, нет у ужаса мечты,

Не стало прошлых, отличавшихся ходов,

Где между словом – ты в единстве предлагал

Всю совесть мира, пролагая на себя.

Оставить светом в беспричинной былине

Искусства формы, образованной из вне

И этим видеть – время подлинной тоски,

Как время раны на предмете от любви.

Попал в засаду этот беглый элемент,

Он ночью грезит за душою – о себе,

По чёрной метке, из которой выходить

Не может в счастье и оставленной звезде.

Быть может сложен утопический оскал,

Он довод в прошлом и намерения страх,

Заставил миром отличаться – по уму,

Став этой прозой, долгожданного ко сну.

Приручение злого Бога

Седовласая тень огибает тебя,

Чтобы утро, как дрожь без земли

Ты имел под умом, по которому схож

В приручении Бога, утолённого жизнью.

Где бы не был твой ад – он один, говорят

И запишут втройне утопичности смысл,

По которой войне – ты не можешь найти

Шанс извечный впотьмах – укрощению силы.

Этой силой стою, укрощая твой ад,

Под который ложился на объятьях Сократ,

Он довольно умел понимать эту ложь,

Чтобы чудо взамен – поднимать между лож.

Понимаешь ли ты, что когда – нибудь им

Ты в увечной игре преднамеренно – мне,

Непредвзято застыл и однажды взаймы

Ты идёшь между тьмой, лишь босой.

Приручив идеал, но потерю к любви -

Ты не можешь искать утопичности ад,

Он в тебе до войны, он в твоей голове,

По которой взаймы – ты ведёшь этот день.

Пропустил им другой, укрощая покой,

Чтобы вечностью стать умалением сил,

Но твой Бог – идеал и изменчивый стыд,

Что за ношу сокрыт под юдолью любви.

Нам один позовёт укрощения ад -

В изменении слов, понимая, что рад

Быть тем Богом внутри и устойчивой тьмой,

За которой с тобой – мы враждуем за штиль.

Он не лепит втройне изменение войн,

Он не знает пароль от тщеславия жизни,

Но уходит один для любви пьедестал,

Чтоб ты уровнем стал для другого – последним.

Чем не стало сердце?

Перевернулся мифом за портрет

Или остался выживать красиво,

Где был ты ложью общества и тот,

Который в страхе мучает восторг,

Желая думать к каждому из нас,

Что ты один в усердии под сердцем

Минутой формы властвуешь – затем

И понимаешь дух прямого я.

Что более не стало для тебя -

Спонтанной ношей уровня надежды,

А выросло внутри от рока слова

В такую же свободу – за любовь.

Не жалко подавать скучнейший ад

И им тревожить полную луну,

Когда ты воешь счастьем на войну

И лижешь час – её тлетворного мотива.

Настал твой бег от уровня мечты,

Смотря в глаза под риском эполета -

Ты новый подлинному имени себя,

Как часть души, упрятанная в ад.

Пророк или свирель под тонким льдом,

Закутанная верить, чтобы жило

Твоё предание от мести и наград,

Где был ты миру отчеством – не рад,

А только ждал у Бога половину,

Внушив свой перстень малого пути,

Ты сам наставил юмора – под льдину,

В которой стало мир не перейти.

Гребут к тебе упругие сердца,

Их прах внутри озлобит бытие,

В чьём мифе, как гребцом управил свет,

Лишь ожидая ловкости картину.

В сердцах она – война и смелость тьмы,

А подлинный рассвет встаёт – от льдины,

Где ты гребёшь от рока – половину

Утерянного счастья между лет.

Им нет покоя, смысла тоже нет

И весь сердечный ритм забит тоскою,

Как слово человеческой любви

В культуре притаённого восторга.

Остался выживать на этой тьме,

Твой нос в портрет уткнул – седое сходство,

Где не был ты поэтом, что вот – вот

Найдут ту тайну мнимые года,

А роскошь взгляда стухнет и споёт,

Как гнёт сердечной вольности причин,

Что сказанному верностью – от нот

Настало миром сложное поверье.

Ты не был прав, а сердце как ладонь -

Твоя система прав – для слов любви,

Ты окунаешь звёзды в темноте веков,

Чтоб дать им дух и будто бы таков -

Ты расспросил искусство от Богов,

Что делать завтра в сердце изо льда,

Ведь смелостью твоей – могила рада,

Как будет жить – в покое смертных лет.