И стала черная злоба с тех пор распространяться по зеленому лесу и среди людей. Наступила на худую колючку и младшая фея. Но старшая хорошо помнила назидания мамы и бабушки: лес и его обитателей оберегать, добрым людям помогать. Не забывала их никогда. И злым чарам колдуна не поддавалась. Младшей же, наоборот, злокозненные наставления очень нравились, уроки черной магии, которые она с легкостью усваивала, ее развлекали. Ей стало интересно и весело делать всем все назло и плохо: и деревьям, и животным, и птицам, и рыбам, и людям, живущим неподалеку. Хотя колючки той, в ногу ей вонзившейся, давно уже не было, сестричка заботливая помогла от нее избавиться, но фея привыкла совершать злые дела.
Так добрая сиротка-волшебница со временем превратилась в настоящую злую фею. Старшая, как могла, этому тайному лиху противилась. Да только младшая, по злому научению хитрого духа, все старалась делать сестре наперекосяк. Злило ее, что перед доброй волшебницей озера, ручьи расступаются, все звери лесные ей улыбаются, а от нее даже зайчики и те убегают. На самом деле младшей втайне хотелось быть похожей на старшую. Только она в этом даже себе не признавалась.
И вот заметила как-то фея зла, что сестре ее приглянулась живущая на окраине бедная вдова с четырьмя детьми. И, действительно, лесная волшебница давно за ней наблюдала, даже кое в чем помогала. Видела добрая фея, что перед ней настоящая труженица. Хоть люди от вдовушки и отвернулись, но работы никакой она не чуралась, горе и невзгоды ее не сломили, потому что верила матушка-женщина в силу добра.
Как уж та фея зла не старалась, козни не строила: то подбросит камней в огород, то весенней порою нагонит вьюгу и холод, то мор промеж людей наведет. А вдова все по-прежнему: встает каждый день поутру, студеной водичкой из колодца умоется, хоть солнцу, хоть ветру, хоть грозовым тучкам – всем им поклонится, каждого поблагодарит за участие, за внимание и вновь за работу принимается несмотря ни на что. И детки вдовы, работящие, дружные, что бы ни делали, все только для своей родной матушки, чтоб как-то облегчить ее тяжкий труд. Злая фея лютует, итак и эдак с ними воюет: то поганку подсунет им, то гнилую ягоду, то корягу трухлявую наколдует им на пути. А братья с сестричками крепко возьмутся за руки, корявый пень стороной обойдут и быстро бегут к своей родной мамочке, угощенье несут. Ну а матушка, конечно, приметит и грибок ядовитый, и поганую ягодку, подскажет, научит.
Так пролетали дни, месяцы, годы. И чем старше детки у вдовы становились, тем все легче и легче ей с каждым днем было. Доченьки выросли, что те березки стройные, красавицы писаные, а труженицы какие! И обед приготовят, и печь подмажут, и в огороде прополют, и воды наносят, и дров наколют. Сынки тоже: поднялись дубки рослые да работящие. За что ни брались, все у них в руках спорилось, ладилось, все они успевали. Милой матушке своей на подмогу! Смотрит она на детишек своих единственных родненьких: не налюбуется, не нарадуется.
А между тем в деревне той на избенку ту покосившуюся стали теперь поглядывать. То стороной ее обходили, внимания не обращали, а нынче и юноши, и девчата мимо то и дело невзначай пробегали, искоса посматривали. А братья с сестричками этого и не замечали. День-деньской все в работе, в заботах и хлопотах. А мастерицы и умельцы, какие они у бедной труженицы были! Прежний домишко-то их убогий окраинный превратился теперь в избу добротную да нарядную. А усадьбу их новую окружало поле широкое, необъятное. С любовью ухоженное, заботливо вспаханное.
Вот соседи стали не только ненароком поглядывать, а и захаживать: обращаться к вдовьим деткам за помощью. Кому окошечко вырезать, кому дом построить, расписать, разукрасить, кому платье сшить, кокошник изготовить, крепкие да резвые сани сделать, искусный веночек для народных гуляний составить – никому они не отказывали, за все умело да с талантом брались, всем помогали. Так и прозвали их с тех пор умельцами-мастерами. Простыми, отзывчивыми и дружелюбными – одним словом настоящими людьми – добрая матушка их одна-одинешенька воспитала.