Глава 40. Физика ― нужный предмет?
Физика на первой паре ― это было наихудшее наказание для студентов-экологов. «Мы ― не физики, мы ― не математики», ― только и слышалось от них. И в какой-то мере, они правы, а преподы считали, что студенты должны знать всего понемножку, чтобы привлечь нужного специалиста. Правда, требовали с них, как с математиков и как с физиков, но студенты преодолевали и не такие рубежи. И поэтому они приходили на эту первую пару, и старого физика никто особо не слушал, а каждый занимался своими делами. За то, что Анна пришла на первую пару после бодуна, ей нужно было давать, как минимум, медаль „За отвагу”, как максимум, „Орден Славы”. Несмотря на уговоры Лёлика остаться, девушка не захотела забрасывать предметы. Она всегда делала то, что должна, и спорный вопрос: минус это или плюс. И теперь, девушка сидела на первой парте-гробе, ковырялась в носу, её зрачки сдвигались на кончик носа. Было слышно лёгкое похрапывание, после которого, Аня быстро встряхивалась и опять продолжала ковырять в носу. Её молодая головушка трещала так, что готова была расколоться на две части. „Моя голова, як же вона болить, краще б вже тріснула15”. Её мирные мысли прерывал голос физика, который просил что-то проинтегрировать, продифференцировать, прологарифмировать и т.д.
– Ми великий хробаак, а ви ні…― бормотала Анна. ― Секс то є море з людеей-ей-ей…
– Девушка, какое здесь индукционное поле, ― обратился физик к Анне.
– Шо? ― она посмотрела на сурового препода, и в её глазах читались удивление, невинность и „Пожалейте меня, я действительно ничего не знаю”.
– Ваша фамилия, группа?! ― крикнул физик.
– Милькив, ЭП-07, ― совершенно спокойно ответила девушка.
– Вон из аудитории! Я вам гарантирую долгую и нудную сдачу экзаменов. Выйдите! И скажите ещё спасибо, что я вас в деканат не посылаю.
– Спасибо вам большое, ― спокойно ответила девушка. Она не стала препираться с преподом, как это делало большинство, а просто встала и ушла. Этого повода девушка просила всей душой. Держась за голову, она дошла до своей комнаты и свалилась на кровать, как тяжёлый мешок, ― Кто здесь? ― еле-еле спросила Аня.
– Хм, уже и меня не узнаёт, ― обиделся Федя.
– А… Федя…Это коньяк, это всё коньяк, ты мой самый лучший дружбан и компаньон. Как я могу тебя не узнать!
– Неужели, Аня, ты думаешь от своей службы отказаться? Ведьма не должна любить. Ибо любовь всё разрушает. Ты хочешь стать такой же как Катерина?
– Я ― не двойник Катерины! ― крикнула девушка и протрезвела в один миг. ― Я― ведьма Анна и не забываю о своём долге! Я живу по западному сценарию! Работа ― прежде всего, а любовь-морковь ― потом! И не надо меня учить и обвинять в том, в чём я не виновата! Я тебя ещё никогда не подставляла! Понял?!
– Понял, понял. Чё взъерепенилась-то? Я тебя не поучаю, а предупреждаю. Я знал девушек из своей прошлой жизни, которые забивали на школу, работу, затем выходили замуж и рожали детей, и росло поколение пропавших женщин. Я рад, что ты не такая, искренне рад. И пей уж лучше по выходным, в семь утра встать тяжко, очень тяжко.
– Я нашла свою вторую половинку. Порадуйся за меня. Если бы только не болела голова.
– Вот, ― Федя коснулся её лба, ― она уже не болит. Спи. Досыпай. Когда ты ещё поспишь.
Анна заснула тихим и мирным сном, и Федя тоже ― за компанию.
Глава 41. Голая правда
За шклом карта, стерті фарби.
Вже не знайдеш тої правди.16
Наступил безумный май со всеми своими суевериями и предрассудками. И хоть цветочно-конфеточным, начальный этап в отношениях Ани и Лёлика не назовёшь, (больше подходило понятие „влюблённая эйфория”), он кончился. Ей стало понятно, что он не такой хороший, ему ― соответственно. Он надеялся, что она всё-таки изменится и поумнеет. Она ― что он поменяет посиделки и побухалки на что-то более интересное. В итоге, он переносил встречи по нескольку раз, она обижалась на него за это и не отвечала на звонки. Когда она видела его на общей кухне, то, как ни в чём не бывало, пыталась завести непринуждённый разговор. Не распыляясь о погоде и „как дела”, она говорила, что любит и ждёт, когда у него спадёт температура. В результате, он хамил и своё плохое настроение срывал на ней. Он старательно искал к чему придраться. Она же думала о том, на что можно не обращать внимания и пропустить мимо глаз и всех остальных органов. Всегда, когда хотелось материть его, она вспоминала, как они вместе прыгали на кровати и горланили песни Скрябина. И за это, она готова простить ему всё. Но к маю, она вынуждена была признать, что Лёлик стал отходить от дел, и поэтому привыкала к одиночеству. Большую часть своего времени она проводила либо за чтением книг, либо за ноутбуком, в Интернете. За собой Аня стала замечать, что она смотрела те ресурсы, которые год назад и не посмотрела бы, и начала слушать то, чего раньше не слушала. Самый сильный опиум мира сего ― музыка, завладел ей на всю жизнь. Что касается Феди, то он стал таким гулякой, что Анна могла рассчитывать на его компанию не так часто, но её утешало то, что это самый преданный человек, на которого можно опереться, чего не скажешь о Лёлике.
– Другого, я от тебя не ожидал, ― шутливо заметил Федя, когда увидел Аню за ноутбуком, которая смотрела в режиме Online Первый Альтернативный Музыкальный канал. Он уже привык, ― вот, я тебе принёс то, что ты просила, искал везде-везде, ― в руках у него была огроменная связка с дисками, дивидишками и даже с затёртыми кассетами, которые когда-то лежали в частных коллекциях.
– Феденька! ― Аня обернулась. И обрадовалась так, как радовались голодающие Поволжья, когда им показали буханку хлеба. ― Ты достал! Какой же ты у меня молодец! Я люблю тебя больше всего на свете!!! ― кричала девушка и бросилась расцеловывать парня бесчисленное количество раз. И когда шея с губами уже устали, она перестала благодарить.
– Эх, Анечка, ты уверена, что тебе сейчас нужна такая? Интеллектуальная музыка? Ведь надо много думать.
– Нужна, Федя, нужна. Нужно думать, для того бог и дал нам мозги. И не спорь со мной.
– А я и не спорю. Ты как всегда права. Меня смущает тот факт, что ты переживаешь из-за Лёлика и пытаешься отвлечься от грустных дум. Проблему нужно решать, а не убегать от неё.
– Не беспокойся. И хорошо, что я ведьма, мне некогда заниматься самокопанием. Год назад, при такой же ситуации, я бы загнулась. Всё течёт, всё меняется. Лёлик не такой уж и плохой парень.
– Это всё только твоё воображение, Аннушка. Не веришь мне. Зайди к нему в комнату невидимой, когда он уснёт. И всё поймёшь.
Девушка ничего не ответила, но задумалась. Нужно ли ей знать правду? Может лучше её не знать и продолжать такие же полуотношения с Лёликом? Но поскольку она ведьма, и её никак не накажут, то под покровом ночи, Анна вошла к нему в комнату. Все спали и мирно храпели, по комнате были разбросаны бутылки и окурки. Анне пришлось немножко взлететь, чтобы ничего не опрокинуть. „Он пил с друзьями, а со мной уже не желает”, ― первая мысль, пришедшая ей в голову. Она взяла в руки хранитель тайн нашего времени ― мобильный телефон. Щёлкая клавиши и джойстики, она искала в телефонной книжке себя. Можно сказать, что она нашла кого угодно: Коляна, Любимую, Киску, Машеньку, Дашеньку, Давалку, но только не себя (она нервно проверяла все номера. Своего не нашла, хотя точно помнила, что Лёлик его загнал в свой мобильник). Она залезла во „входящие” и увидела два своих вызова, которые были написаны телефонным номером. Девушка остолбенела от того горького факта, что её не вписали в телефон, что её обманывали. Это ей, дуре, везде мерещатся измены и предательства ― убеждал её Лёлик. Она залезла в „сообщения”. „Я же тебе столько писем написала хороших, а ты не сохранил ни единого”. Зато она нашла SMS-ки типа: „Котичек, я приду, любимая”, „Сладкая, я обязательно приду, когда ты скажешь”, „Я люблю спортивный” и т.д., и адресованы они были вовсе не ей. Слёзы котились по её щекам. Признать то, что её надежды не сбылись, поверить в то, что их совместное времяпрепровождение ― это мыльный пузырь, казалось для Ани невозможным. Сердце её разбивалось, как фужер, на мелкие кусочки. Она вспомнила ту сильную боль, которую когда-то пыталась забыть. Неприятные слайды стали прокручиваться у неё в голове. „Неужели и это моя ошибка? Неужели он, как Ежи? Неужели все они, как Ежи?” (Прошлой весной, когда Аня гостила у своей бабушки в Раве-Русской, ей понравился польский пограничник Ежи. Она думала, что это взаимно, а всё оказалось более чем банально. На одну женщину стало больше. «В это грязное дело её реально затусовали», ― впоследствии говорила она себе. Пообещал золотых гор, а потом…пренебрежение, насмешки и тупые подколы. Хорошо, что она не жила в Раве-Русской). Очередное кидалово со стороны любимого человека пробудило в ней самые подлые качества, на которые была способна хорошая ведьма. Глаза её налились ядовитой зеленью и гневом, капли слёз чуть не закипали у неё на лице. Анна налила в стакан воды и опустила туда почти новый Sony Ericsson Walkman. Телефон захлебнулся. Она взяла со стола швейцарский ножик и порезала все вещи Лёлика с такой злостью и ненавистью, что от одежды остались только нитки. И напоследок, она воткнула этот ножик в стоящий на столе раскрытый ноутбук. Она запрограммировала его так, чтобы, встав с кровати, Лёлик услышал: „Я умер”. Она взяла диск Скрябина и положила его себе в карман. Ей не хотелось засадить нож в сердце любимого, ей не хотелось превратить его в жабу. Просто хотелось узнать, как события будут развиваться дальше. Довольная, она ушла к себе.
Проснулась девушка от мощнейших стуков в дверь. Она открыла и увидела Лёлика в трусах.
– Это ты сделала? ― злостно спросил парень.
– Что? Это? ― надменно сказала Анна.
– Не делай из меня идиота! ― ещё больше распалялся он. ― Ты устроила бедлам в комнате! Я знаю. Ведь мои ключи у тебя, с…!!!
– По какому праву, ты со мной так разговариваешь?! ― начала злиться девушка. ― Не у одной меня, твои ключи, так вот у них и спроси! А ты меня достал!! Убирайся, придурок, и никогда не возвращайся!!! Мне не нужна твоя комната! И ты мне не нужен! Мне надоели твои беспочвенные обвинения! ― она рыдала так искренне, что ей можно было давать «Оскара». Лёлик сдался:
– Ну ладно, милая, ладно, не плачь. Может, это действительно не ты. Прости, что коршуном на тебя налетел. Простишь? ― и не дожидаясь ответа, он нежно поцеловал её в губы и искупил честным трудом свою вину. Отказаться от этого Анна не смогла.
Те минуле десь горіло.
Все що було, все зітліло.
Lama.17
Глава 42. Зов природы
Приближалась летняя сессия, и Федя решил немного отыграться на бедных студентах. Как позже оказалось, при распределении на летнюю практику, в Региональный Ландшафтный Парк (РЛП) „Меотида” направляют только тех, у кого средний бал выше 4,5; то есть практически чистых и невинных или мальчиков. И поскольку, так называемых порочных, было больше, и староста среди них, то поднялся невиданный бунт, доходило чуть ли не до драк. „Да отличники граблей в жизни не видели, а там надо пахать, а не задачки эти решать!” „Ну Сашка ж отличница, она ж всё равно не поедет, у неё медовый месяц. Можно вместо неё?” „Шо за женская дискриминация?! Мальчикам значит можно ехать в эту с… Меотиду, пох…, как они учатся. А на нас какой-то средний бал!!” ― вот такие возмущения получал руководитель практики. И казалось, нужно было что-то решать, так как скоро июнь, но нет. „А воз и ныне там”. На пятиминутке Птицы И. В. студенты продолжали возмущаться:
– А то, б…ь, говорят, что мальчики в помощь вам, там охранники пьют. Да мальчики, первые же и сбегут, если, не дай бог, что! ― эмоционально высказывалась Наташа.
– А ты за всех мальчиков не говори! Я учусь в этой группе, ты не можешь говорить за всех! ― возмутился Саша.
– Саша, сидеть, ― сказала староста интонацией, которой обращаются к домашним любимцам, ― погорячилась, была неправа.
– Что вы ёрзаете?! ― строгим учительским голосом крикнула Птица, ― Да вы хоть знаете, КУДА, вы едете? Птицы, животные, чистое море и ласковое солнце. Почему тех, кто мне до сих пор прошлую сессию не сдал, должны туда пускать?! Поездка в такой живописный край ― это поощрение студентам, которые хорошо учатся!!
– Да в чём же, Ирина Владимировна, поощрение? Когда там никаких условий, и я должна туда много денег вбухать, хотя у моих родителей сложное финансовое положение. В чём? И душа там нет!!! Что же? Ходить и вонять ― это поощрение?! ― возмутилась Маша.
– Милочка, какой душ в полевых условиях? В свою молодость, когда нас дружной группой, за государственный счёт, в специально-оборудованном автобусе (она любила ностальгию по советским временам) везли на летнюю практику, о душе я не думала. Так что вы, как самые отстающие, останетесь на практику в Донецке, а отличники будут без душа… ― неожиданно вошла женщина, которая заведует распределением на практику.
– Значит так, ― начала она. ― В Меотиду поедут все желающие, а остальные, кроме Милькив Анны, будут проходить практику в Донецке на трёх кафедрах нашего института.
– Подождите, а меня куда тогда? ― с удивлением спросила Анна.
– Вы Милькив? ― Аня растерянно кивнула. ― А для вас персональная практика в Киевском Природоохранном Институте, то есть по месту вашего проживания, обжалованию не подлежит.
После того, как студентов распределили, и возобновилась радость по поводу того, что в Меотиду поедут почти всей группой, Анна достала свой мобильник и набрала папин номер:
– Альо, батя, прикинь, мене на практику до Києва направили. Які дива на нашій землі.
– Нічого дивного. Я тебе вже півроку не бачив. Тому ти поїдеш додому. Я тебе відмазав.18
Сдав кое-как сессию, студенты готовились к практике. Ещё никогда Анна не бежала с такой радостью на вонючий донецкий вокзал. Ещё никогда её походка не была такой лёгкой и красивой. Чтобы не пропустить важных событий, девушка приказала Феде ехать в Меотиду, ему это было интересно. Ане же, хотелось отдохнуть от этого ржания лошадей и от того, как каждый свой характер показывает. И вообще, она не любила коллективных поездок со своей группой, даже предпочитала работать, чтобы реже видеть своих коллег.
Глава 43. Меотидский эпос
Июль выдался очень жарким. Выйдя на улицу, рискуешь получить солнечный удар. Да и вообще, полягут все. Студенты ― самый терпеливый народ, поэтому даже такие напряжённые погодные условия их не испугали. Они ехали на целых три недели, вдаль от цивилизации, где нет душа, почти нет электричества и нет, как такового, укрытия от палящего солнца, но есть свобода бухлетов и свобода действий. Ах как же это манило! Не стоит рассказывать о том, как студенты покупали продукты и как ехали в частной маршрутке, ибо ничего особенного, чем бы они могли удивить, не произошло. Меотида ― это было действительно крутое место. Попав туда, ты действительно веришь в то, что девственные края, где ещё не нагадил человек, существуют. Живописная коса, по которой уходишь вдаль и вдаль в Азовское море, получившее в последние десятилетия только отрицательные оценки. Чайки и бакланы были постоянными жителями в этом парке. Чтобы посмотреть на всё это великолепие, иностранцы отдают большие деньги, и это того стоит. Правда, есть в РЛП такие места, в которые гостям вход воспрещён, а студентам-экологам ― можно. Первые дни были днями эйфории. Студенты нажарили шашлык, налили горькой и были счастливы, что оказались здесь.
– А-а-а, классное это место для практики, б…, водачка, шаашлыки. Вся практика в том, чтобы Конопан (директор РЛП) нас не застал нажравшимися, ― заплетающимся языком говорила Наташа. Хмель ударял всем в головы, и пили те, кто раньше особо этого и не делал, потому что трезвому пьяного не понять. Нужно было слиться, чтобы не скучать. Дальше, кто-то вылил водку в костёр и устроил огненное шоу. Маша, выпив бутылку водки, подпалила какую-то палку и дула на неё, чтобы показать свои сверхъестественные способности. Но ничего не получилось, и она заснула вместе с палкой; правда опять проснулась, когда огонь дошёл до её руки. И всё было, как в дни студента: лошадиные ржачи, разговоры на всякую галиматью.
– А тут Конопаан гаварил водяцца дикие-дикие звери у-у-у. Ау-у-у!!!
– Юра, заткнись! Итак, можно нас… в трусы, а тут ещё и ты!!! ― заорала Наташа. ― Подай шашлык лучше.
– Нету, ― удивлённо сказал Юра, проводя рукой по пустому месту, ― шашлыки ищезли, ребяятаа.
– Придурок, б…, Юра, заладил!! Сожрал шашлыки, так и скажи. А то неееету!!!
– Не, тут шота нечиста. Шашлыки пропали. Всё это дикие звери, каторые зашли в парк без пропуска. Правильно я говорю? Правильно я говорю?! ― бормотала Таня.
– Мы с Тимурчиком отправляемся на поиск жизненно-опасных зверей, ― героически вызвался Юра.
– Да ты нажратый! Сиди уже! ― орала Наташа. Тем не менее, Юра не послушал её, а положил свою руку на плечо Тимуру и в обнимку с ним, потелепал искать зверей. „Бамс”, ― дубовый стук голов раздался в воздухе, и мальчиков отнесло назад. Молодые люди пошли дальше. „Бамс”.
– Здеся завелася чартовщина, ― сказал, как отрезал, Юра. И вместе с безмолвным Тимуром, они повалились на землю.
„Замечательно, можно безобразничать, и никто не заметит”, ― подумал Федя.
Глава 44. Пение птиц
Жарким июльским днём, по поручению зама Конопана, Таня и Яна стояли возле башни и охраняли её от туристов. Башня эта была непростая, поднявшись на неё, можно понаблюдать за птицами редких видов с бинокля. И удостоились этого только студенты ЭП-07. Девчонки ходили туда-сюда, в общем слонялись без дела.
– Это солнце ― падла!
– Як пече, ― сказала Таня интонацией мужика из рекламы крема после бритья.
– На х… мы сюда поехали? Солнце жаркое, хавчик заканчивается, душа нет.
– Вот и вопрос: на х…? От меня воняет так, что все шарахаются. Не пойдём же мы купаться в море ― оно ж глубокое.
– Да, четырнадцать метров ― это ж дах…, утонешь и не вернёшься.
– И не потрахаться особо, в этих грёбаных пасеках (жилища для студентов в РЛП) не станешь в полный рост, а в процессе ― головой стукнешься.
– Да если бы только в этом было дело? Половой вопрос обстоит у нас очень плачевно, ― с печалью диктора сказала Яна, ― парней четыре, и все дохлые. На подвиги они не способны.
– Песец, ― тут к их посту подошли два иностранца. Увидев их, девчонки принялись отталкивать непрошенных гостей от заповедного места.
– Идите отсюда, идите.
– We want to look on birds.19
– Бёр, Бёр, бёр! Чуваки! Птица! ― Яна стала махать руками. ― Летает! ― она понеслась по полю. ― Виу. Виу.
– Нельзя! ― Таня поставила руки крест-накрест!
– Ноу-ноу-ноу. Гоу-гоу-гоу, ― они потихоньку отталкивали их руками. Иностранцам пришлось уйти.
– Какие же эти сэры тупые. Хорошо, что мы хоть английский выучили, смогли им объяснить, что к чему. Так вот слушай…Блин! Да ну что это! Ходят тут и ходят!
– Птица. Ноу. Гоу. Нихт, нихт! ― после этого суржика Тани туристы начали что-то говорить по-польски.
– Ха! ― высокомерно сказала Яна, ― Шляхтичи! Мы эта, тоже ― шляхтичи!
– Геть! Геть! Ну шо то таке?! ― и Таня также стала отпихивать назад ничего не понимающих поляков, которые перестали пытать счастья и пошли к морю. ― Так вот, здесь что-то нечисто, точно, какая-то чертовщина завелась. Если почти вся группа поехала сюда, а кто же у нас съе…?
– Милькив! Точно Милькив! Недаром её отправили в Киев.
– А может наши Саши устроили?
– Ха! И зачем? У них вообще-то медовый месяц. Я думаю, что на нас им глубоко наплевать.
– Кстати, ― неожиданно повысила голос Таня, ― если Анька уехала в Киев, то где же её, так называемый, дядя Федя? Ай! Яй! Ухи, ухи!
– Ты чё? У тя нервный тик?
– Ай! Он здесь! Он тянет меня за ухи!
– Совсем дело плохо? Здесь никого нет.
– Фух, отпустил! Слава бо… ― Федя опять потянул за уши, чтобы не услышать этого слова.
– Пошли, подруга, у тебя явно солнечный удар, ты перегрелась. Давай, давай, ― она взяла её за руку, ― пойдём в наш улей (это второе название домов для поселенцев-практикантов), мальчики заменят.
Глава 45. Купальская ночь
Приятная прохлада, колёса чётко и ритмично отбивали „Тук-тук-тук”. Всё это было так нужно Анне после долгих месяцев разлуки с родным Киевом. Она быстро вернулась после практики и ей не хотелось идти домой (родители уехали на свадьбу, и спешить было некуда). И поэтому, купив жетон, девушка решила покататься на метро, покамест его не закроют. И как же ей здесь было приятно и хорошо. Когда люди наверху дохнут от жары, славненько быть под землёй, где прохладно и свежо.
Девушка нечасто ездила на общественном транспорте в Донецке (нескольких раз хватило, чтобы возненавидеть его раз и навсегда), так как в нём выдавливали душу, в прямом смысле этого слова, в маршрутки лучше не садиться вообще. Того и гляди, получишь стресс от хамства горожан или попадёшь в аварию, не дай бог, конечно. Всю свою сознательную и бессознательную жизнь, Анна прожила в Киеве. И всё это время, она ездила на метро, так было привычно, она считала, что так и должно быть. Тем не менее, переехав в Донецк и пожив там очень долго, домой она приехала „голодная” до метро. Ей нравилось, что всего-то за один жетон, можно было покататься по всему Киеву, а в Донецке ― на перекладных, и плати за это сумасшедшие деньги. Приближалась полночь, Анна уже почти доехала до своей станции. На её лице была грусть. „А що далі?”20― думала она.
– Какое сегодня число? ― раздалось в другом конце вагона.
– Шестое, но можно сказать, что уже и седьмое, ― ответил кто-то.
„Шосте? Івана Купала! Точно! ― эта мысль, как молния, пробила её сознание. В голове начали прокручиваться слайды прошлого. Как же она любила этот праздник, как же всё-таки была чудна и волшебна купальская ночь ― Як я могла забути? Це ж моє улюблене свято! Хоча, а що я буду робити? Не спати всю ніч? Набридло, ― с тоской думала она, ― хоча, якщо в мене є клубна карта. Я можу потрапити на запальну вечірку! Все, їду!”21
Она пропустила свою станцию и доехала до конечной. Поднялась наверх, райончик был полугородской полусельский, а вокруг ― ни единой души. Все спали глубоким сном. Она не знала, куда идти, поэтому шла туда, куда ей подсказывала интуиция. Долго ли, коротко ли, пришла она к реке. Услышав таинственные звуки, она направилась к ним.
Костёр горел на том месте, росли вековые деревья, пахли душистые травы. В белых бесформенных рубашках с папоротниковыми венками на головах, водили хоровод девушки, при этом они ещё успевали петь древние купальские песни, передававшиеся из уст в уста. Анна не знала ни одной и чувствовала себя чужой на этом празднике жизни. От такой ужасной досады, Аня уже думала уходить, как тут, на неё посмотрели все девушки. Лица у них были бледные, а глаза у каждой из них горели своим цветом, одним словом, ведьмы.
– Мы ждали тебя, ведьма Анна. Мы знали, что ты придёшь, ― монотонно сказали они, ― Ты станешь княгиней нашего праздника.
Не говоря дальше ничего, ведьмы подошли к Анне, сняли с неё всю одежду, вылили на неё ушат холодной воды с характерным болотным запахом и надели белую бесформенную рубашку. „Значит, я стала хорошей ведьмой”, ― радостно подумала девушка, а на неё уже надевали папоротниковый венок с ягодами боярышника.
Совершенно неожиданно, Анна запела купальские песни, её голос был первым, а девушки подпевали ей вторыми. Они водили хоровод вокруг костра. Хворост накалялся, и искры летели во все стороны.
– Дорогие ведьмы! ― говорила Аня голосом конферансье, ― Да исполним же мы в честь великого славянского праздника древний обряд! Огонь ждёт! Кто перепрыгнет через костёр ― выйдет замуж, ― насмешливо добавила она.
Ведьмы, одна за другой, бросались в эту огненную неизвестность. Им это безболезненно удавалось, и они радовались, как дети.
– Прыгни и ты, ведьма Анна, ― жалобно попросила ведьма-ребёнок.
– Эх! Милая! Смерть ― это ведь, как Птица И.В. в нашем универе: всё равно не спрячешься, ― и без всякой задней мысли, девушка с разгона перепрыгнула через костёр. Осталась жива. Она не обожгла ни кусочка своего тела, ― Я выйду замуж! Я выйду! Нэ всё ще загублэно (с Лёликом она не попрощалась, уехала в абсолютной неизвестности того, как их отношения будут развиваться дальше и будут ли вообще. Но после такого героического поступка у неё появилась надежда на счастливую развязку личных проблем).
После прыжков, ведьмы нашли почтенный дуб и принялись ставить на него свечки (осторожно! Так как пожара не хотел никто), обвязывать ленточками. Дерево было уже почти готово и украшено, пришла очередь Анны, поставить свечку и повязать ленту. Вставив свечу в наиболее понравившуюся трещину, девушка сняла с запястья чёрную ленту, которую одела ещё до выхода из дома, и повязала на ветку дерева. Дуб нельзя было узнать: он горел и освещал всё вокруг. Причём Анина свеча горела ядовито-зелёным светом, а её чёрная лента переливалась всеми цветами радуги.
– Снимайте венки, ― сказала ведьма со стажем. А это означало, что нужно было не просто снять венок, но и ещё поставить в него свечи, повязать своей лентой и кинуть в реку. По древнему поверью, кто их выловит, тот и станет мужем для той девицы. ― А где твоя лента? ― спросила ведьма у Ани.
– Она мне ни к чему. Я княгиня праздника, и мой венок узнаваем, ― спокойно ответила девушка, и ей никто не возразил.
По обыкновению, все покидали венки и пожелали им добраться до чувака помоложе и получше, а Анна бросила венок последней. В бедное изделие из растений, она вложила столько силы, сколько могла себе позволить хорошая ведьма. Все ахнули…венок утонул. Долго он кружился в воде, долго гасли свечи, не желавшие умирать. Долго колосились в воде листья папоротника, ягоды боярышника упрямо опускали венок на дно.
Молодая ведьма подошла к Ане, положила руку на её плечо и встревоженно сказала:
– Нехороший знак, ведьма Анна.
– Мне это не грозит ничем. Через костёр я перепрыгнула. И хорошо, что венок утонул ― не встретит он своего владельца. Я молоденькая. Мне рано заикаться об этом, ― раздражённо ответила она.
Тяжёлые шаги послышались недалеко, ведьмы обернулись и увидели молодого человека, который шёл с петлёй на верёвке, опустив голову вниз. Он никого не видел и видеть не хотел. Найдя дерево, он закрепил верёвку на ветке, долго стоял перед петлёй и о чём-то грустил. Наконец, он собрался вдеть в петлю свою неразумную голову и уже готовился попрощаться с жизнью, но… Он сорвался вниз, а верёвка упала на него, причём край её, был интеллигентно обожжён. Обалдевший парень глянул наверх:
– Я умер, да?
– Идиот! Как могла прийти в твои куриные мозги такая идея! ― рассердилась не на шутку Анна.
– Но я…― испуганно мямлил парень.
– Поразвелось суицидальников, б…, как лемур, блин, сидишь, смотришь на весь этот мир, а спуститься и что-то поменять, не можешь! Иди! Иди отсюда! Ещё раз увижу за этим занятием, лично распоряжусь, чтобы ты варился в самой горячей воде! Я понятно говорю?! ― с интонацией милиционера, заглядывая в глаза, спросила Анна.
– Никогда! Больше никогда! ― испуганный парень побежал туда, куда глаза глядят.
– Рассвет…Близится рассвет. Если никто не найдёт цветок папоротника, то придётся ждать ещё год! ― с волнением крикнула молодая ведьма. И все сразу же принялись искать. Кинулась и Анна. Она прекрасно знала, что папоротник ― споровое растение. Она прекрасно знала, что никаких цветов у него никогда не может быть. И всё же, надежда на то, что она сможет отыскать легендарный цветок папоротника, двигала ей.
Шуршали кусты, слышались разочарованные возгласы ведьм, но цветка…нет. Анна уже сто раз пожалела, что, не спав целую ночь, она отважилась искать цветок папоротника. Ноги не могли нести её, и она просто упала, ей было уже всё равно. Как вдруг, среди огромных кустов папоротника, она заметила один куст, отличавшийся от других ядовито-зелёным цветом листьев. Из этого куста поднялся тоненький стебель, а на нём…цветок. Фиолетовый цветок, который сиял звёздным светом, в прямом смысле этого слова. „Так вот ты какой? Цветок папоротника”, ― подумала девушка. Она приближалась к нему всё ближе и ближе, она гнала усталость, она знала на что идёт. „Сорвать! Сорвать! Тот, кто его сорвёт, сможет понять язык всех существ на Земле. Тот, кто его сорвёт, будет самым властным человеком на Земле! ― прокручивалось в Аниной голове, которую она потихоньку теряла, ― Власть! Многие люди ради неё идут против бога, идут против своей нравственности. Многие ради неё дают кучу взяток и обманывают столько, сколько доброму человеку и не приснится! Многие отказываются жить ради неё! А тут! Сорвать, нужно только лишь сорвать! Чтобы я знала всё на этом свете и обладала нечеловеческой силой. Нужно только лишь сорвать. Только дотянуться до него”. Её рука медленно, но верно приближалась к цветку, Анна увидела под землёй несметные богатства: золото, серебро, драгоценные камни. Ей казалось, что она уже слышит сотни голосов живой природы, от которых болела голова. „Я не смогу всего этого слышать. Я не выдержу, но…нужно. А кому сейчас легко?” И рука её, уже более решительно потянулась к цветку, но тут, вместо богатств под землёй, она увидела прогнившие скелеты, заляпанные кровью, которые зловеще улыбались ей. Анна вмиг отдёрнула руку от папоротника. „Кукареку”, ― прозвучали природные часы. От невыносимого тепла, девушка вскочила с травы и выбежала на землю.
Ведьмы боялись купальской росы больше всего на свете.