Воспоминания рыжего барда

Бард спрятался за стволом широкого дерева, пытаясь отдышаться. Недавняя мысль поразила его, как гром среди ясного неба. Ведьма вполне могла своей магией наложить на него метку, видную только ей. Это объясняло, откуда она знала, где находится бард и почему ее паутина с каждым днем поднималась все выше.

Кион провел свободной рукой по лицу, куда уже добралась паутина, пытаясь смахнуть ее. Если он прав и ведьма в самом деле поставила на него магическую метку, то бежать дальше не имело смысла. Бард крепко сжал меч в руке и вышел из своего укрытия. Впереди стояла людоедка и ехидно улыбалась. Она была близко, но не достаточно, чтобы дотянуться до нее мечом. Придется Киону сократить расстояние.

Не говоря ни слова и спрятав подальше свой страх перед ней, рыжий бард сделал широкий шаг, перешел на полубег и на ходу взмахнул оружием. Лезвие прорезало только воздух, ведьма проворно отскочила. Тогда Кион, не теряя ни секунды, взмахнул оружием еще раз и еще. Он надеялся, что рано или поздно людоедка выбьется из сил и оступится, но ведьма постоянно ловко уходила из-под его клинка. Казалось, ее выносливость вообще не тратилась от этих усилий.

Паутина начала медленно затягивать лицо Киона и тот увидел по краям зрения красивые яркие пейзажи, хотя на улице стояла ночь. Его это слегка дезориентировало – яркие очертания сбоку, а по центру – скудно освещенный луной лес. Кион протер рукой глаза, стараясь согнать паутину, но это не помогло. Он поморгал несколько раз, но видения не пропали. Даже стали больше закрывать его истинное зрение. Еще немного и он пропал.

– Все, что от тебя требовалось, это принести мне деньги, которые ты украл, – заметив его замешательство, ведьма подошла ближе и грубо схватила Киона за подбородок, заставляя сквозь собравшие по углам зрения иллюзии посмотреть на себя, – А теперь знай, что я, Нико, с удовольствием съем твои воспоминания.

Нико победно расплылась в самодовольной улыбке и эта улыбка так взбесила Киона, что его гнев заслонил собой страх перед ведьмой. Бард резко вскинул руку с мечом и острое лезвие распороло бок людоедки. Та вскрикнула, широко распахнув глаза, а затем с силой толкнула Киона и тот кубарем полетел на землю, выронив при этом меч. Ведьма, держась за вспоротый бок, стала медленно подходить к барду. На пути она ногой подцепила его меч и отшвырнула его подальше, наблюдая, как бард с тоской проводил глазами свое оружие.

– Теперь ничто тебе не поможет, – в голосе Нико сейчас звучала ярость, а не ехидство.

Иллюзии уже практически полностью заслонили собой зрение Киона и он уже готов был в них провалиться. Но бард понимал, что так действует магия людоедки и нельзя поддаваться этим ярким образам. Нико, уверенная в том, что Кион ей больше ничего не сделает, склонилась над ним и сильно сжала его горло, однако при этом она позволяла барду дышать, иначе от ее иллюзий проку будет мало, если он задохнется. Ведьма ждала момента, когда Кион окончательно провалится в ее иллюзии и тогда она сможет насладиться его мозгом.

Яркие голубые глаза Нико светились в самом центре, по краям заслоняемые лишь красочными пейзажами с водопадом. Они с каждой секундой превращались в две луны, висящие на небе. Кион от этой невиданной доселе красоты даже раскрыл рот и позволил себе несколько секунд полюбоваться видами, ведь больше он ничего подобного не увидит.

Бард пошевелил одной рукой и встряхнул ее. В ладонь скатился кинжал и Кион сильно сжал его рукоять. Он посмотрел на ведьму, которая в предвкушении ждала, когда его сознание полностью погрузится в иллюзии, но лица ведьмы Кион уже не видел, только две яркие луны на небе. Тогда он наугад взмахнул рукой с кинжалом. К его удовлетворению, лезвие с чавканьем вонзилось в плоть и Нико, громко вскрикнув от боли и неожиданности, отшатнулась от своей добычи. Иллюзии тут же развеялись и Кион с удивлением обнаружил, что паутина начала стремительно покидать его тело. Бард повернулся к ведьме и увидел, что кинжал по самую рукоять застрял у нее между ребер. Но ведьма не собиралась так просто сдаваться.

Морщась от боли, Нико подняла вверх одну руку и Кион понял, что ему сейчас достанется заряд магии. Паутину людоедка теперь контролировать не могла из-за полученных ран, но она все еще была опасна и могла спокойно убить барда своими заклинаниями.

Кион вскочил на ноги, игнорируя боль по всему телу, а затем бросился бежать. Медленно и неуклюже, но он старался как можно скорее отдалиться от ведьмы. Что-то с силой ухватило его за ноги и Кион плашмя грохнулся на землю. Затем неведомая сила потянула его назад к Нико. Бард на секунду обернулся и заметил, что ведьма держит в руках окровавленный кинжал, который она вытащила из своей раны. Когда ее магия приволочет Киона обратно, Нико явно не один раз пырнет его кинжалом.

Кион пальцами ухватился за землю, но это не замедлило его и магия продолжила тащить барда. Тогда пальцы порезало о что-то острое и в скудном свете луны Кион заметил металлический блеск. Его меч! Бард на ходу голыми пальцами схватился за острый клинок, игнорируя порезы. Он перехватил меч в руке и когда магия Нико, наконец, приволокла его к ведьме, Кион резко извернулся и взмахнул мечом, не поднимаясь с земли. Кончик лезвия напоролся на живот людоедки и та вскрикнула, выронив кинжал. Нико из последних сил вскинула руку и ее магия отшвырнула Киона подальше от нее.

Бард в падении провернулся через себя несколько раз, но все же умудрился подняться на ноги. Он заметил, что ведьма нетвердыми шагами продолжила идти за ним, в руке она снова сжимала кинжал и с ее пальцев капала кровь. Кион больше не стал испытывать удачу, развернулся и бросился прочь с одним мечом в руке. В спину ему донесся крик злобы и это подхлестнуло барда бежать еще быстрее, игнорируя всю его боль.

Паутины на его теле не было вовсе и Кион на ходу даже облегченно вздохнул. Теперь нужно было уйти из этих мест как можно дальше. Если ведьма и правда навесила на него магическую метку, то ей не составит труда вычислить свою жертву. Кион не жалел, что покидал этот неприятный город. Единственное, о чем он жалел – это о сокровищах Нико. Бард собирался переложить ее деньги в свой мешок, когда нападет на ведьму, но вместо этого остался не только без ее сокровищ, но и без мешка с едой, которую приготовил для своего путешествия. Все, что сейчас было у Киона – это его меч. Он даже кинжал оставил ведьме.

Он продолжал нестись вперед сломя голову, хотя ведьмы уже не было слышно. Но Кион боялся, что если он остановится перевести дыхание, то Нико нагонит его, поэтому бард продолжал бежать по скудно освещенной луной земле, не взирая на боль во всем теле. Только когда он запнулся и упал, едва не напоровшись на собственный меч, что Кион до сих пор сжимал в руке, он решил немного передохнуть. Кион сел на землю и прислонился спиной к дереву, меч он вернул в ножны. Ведьма осталась далеко позади и быстро нагнать его со своими ранами она точно не сможет. Жаль только, что у нее остался кинжал. Кион планировал и дальше носить его в рукаве или прятать в сапоге на всякий случай.

Тело заныло тупой болью и Кион осмотрел себя. В некоторых местах его одежда была порвана, не говоря уже о том, что бард едва ли не полностью испачкался в грязи. На теле добавились новые синяки и ссадины, пальцы были порезаны не только острым мечом, но и кожа содралась с ладоней, когда ведьма тащила барда по земле своей магией.

Кион оторвал подол плаща и аккуратно перевязал свои руки. Сначала было бы неплохо промыть раны, но такой роскоши, как вода, у Киона сейчас не было. Наполненный бурдюк остался в мешке у тайника Нико, а поблизости сейчас не протекала никакая речушка. Решив вымыться при первой же возможности, Кион тяжело поднялся на ноги, кряхтя от усердия, а затем медленно поплелся прочь. Бежать сломя голову у него уже не было сил. Да и ведьма тоже наверняка не может сейчас быстро передвигаться, так что Кион позволил себе не слишком торопиться. Он бы и рад покинуть обитание людоедки как можно скорее, но тело его болело и ныло так, что в какой-то момент Кион пожелал отключиться и не чувствовать больше всех этих ран и ссадин каждой клеточкой своей кожи.

Кион блуждал по лесу во тьме еще некоторое время, пока случайно не нашел большую яму под вереницей деревьев. Тогда он спустился в нее и понял, что это идеальное укрытие и место для ночлега. Корни деревьев свисали вниз, закрывая вход от посторонних глаз. И если бы Кион в темноте не провалился сквозь них в эту нишу, он бы точно прошел мимо, решив, что здесь ничего нет.

Бард снял плащ и расстелил его на земле, а сам лег сверху. Было бы намного уютнее, если бы он развел костер, но Кион боялся, что ведьма или какие-нибудь разбойники, если таковые водились в этих окрестностях, попросту найдут его укрытие, поэтому Кион накрылся другим краем плаща и вскоре заснул.

* * *

Утро выдалось шумным. Но вместо голосов людей и звуков их шагов по мостовой до ушей барда доносилась трель птиц и шелест листьев. Кион открыл глаза, ожидая увидеть уже привычный скошенный потолок комнаты в таверне, но вместо этого увидел землю со свисающими вниз корнями деревьев. Кион непонимающе нахмурился и приподнялся на локтях, пытаясь вспомнить, сколько эля он вчера выпил, но бард тут же рухнул обратно на спину. По всему его телу прошла такая волна боли, что Кион не смог даже вскрикнуть. Он моментально вспомнил все последние события и застонал от досады, накрывая лицо обеими руками. Он ведь уже готов был уходить из города, припасы собрал, даже немного денег отложил в дорогу. И все зря. Может, он и порезал вчера ведьму, но она все равно осталась при своем сокровище, а вот бард потерял все, даже мешок с едой.

Кион медленно сел, игнорируя боль в теле. Настойка того врачевателя перестала действовать и старые и новые синяки тут же дали о себе знать. В животе досадно заурчало и Кион снова в полной мере осознал, что он в итоге проиграл.

Бард кое-как выполз из своего укрытия, отбрасывая свисающие корни деревьев в сторону. Кион отряхнул свой плащ и накинул его обратно на плечи, голову он накрыл капюшоном. В животе снова заурчало, на этот раз требовательнее и Кион решил поискать каких-нибудь ягод, но его постигла неудача. То ли он плохо смотрел, то ли ягод и правда не было, но бард так ничего и не нашел. Он поплелся дальше, слушая ворчание своего живота, который теперь словно бы ругался на своего хозяина.

Впереди между деревьями проблескивал свет и вскоре Кион вышел из леса. Он осмотрелся по сторонам. Город с таверной Марты остался где-то далеко позади, только малая его часть выглядывала из-за деревьев. Судя по глухой стене, окружающей его, главные ворота находились в другой стороне. Это с какой стороны тогда вышел Кион из леса? Склона здесь тоже не было, который приходилось преодолевать барду всякий раз, как он наведывался к тайнику.

Отсюда не было видно главной дороги, по которой ходили путешественники. Скорее всего, она была скрыта самим городом и его стенами. Вокруг Киона расстилалось только поле, а позади остался лес с людоедкой. Кион медленно зашагал по траве, чувствуя, как тело протестует каждому его движению.

В животе постоянно урчало, синяки и раны вечно ныли и болели, сам бард просто мечтал искупаться и постирать одежду, но он упорно шел вперед, стараясь не обращать на свои нужды внимания. Кион не совсем понимал, в какую сторону он шагал и где находился тот далекий город, о котором рассказывала Марта, но поворачивать назад бард не решился. Он помнил, как легко ведьма нагоняла его в лесу, помнил и то, что за все время, пока он собирал ей долг в городе, паутина не слетела с его тела ни на сантиметр. Наоборот, она с каждым днем поднималась все выше. Значит, ведьма и правда повесила на Киона магическую метку и с помощью нее знала, где он находится.

Кион понятия не имел, как далеко Нико может видеть метку на своих жертвах, поэтому он старался как можно скорее покинуть эти места. Поначалу бард совсем поник, но чем дольше думал о событиях последних недель, тем больше убеждался в том, что ему несказанно повезло. Дважды. Он сумел сбежать от людоедок и остаться целым.

Бард вспомнил слухи о пропаже людей и выругался про себя. Ему бы стоило догадаться, что это все было делом рук людоедки, а не медведя или химеры. Кион пощупал себя, чтобы убедиться, что у него все тело на месте. Это ведь не иллюзия? Кион ведь и правда остался жив и все это не обман магии людоедок? Как бы не получилось так, что они сейчас доедают его мозг, а сам он думает, будто сумел удрать. Бард вспомнил, какие иллюзии наводили на него Сэра и Нико и отмел свои страхи о том, что все это ему кажется. Насколько знал Кион, ведьмы не умели сами выбирать, какие иллюзии они покажут своим жертвам, они просто наводили приятный морок на людей, чтобы те не сопротивлялись, пока людоедки лакомились их мозгами и воспоминаниями. Люди уже сами видели в иллюзиях что-то свое. И Киону мерещились богатые комнаты и прекрасные пейзажи, будто не из этого мира. Краски были такими яркими и сочными, что глядя на зеленое поле вокруг себя, Киону оно показалось невзрачным и тусклым по сравнению с его видениями.

Бард продолжил идти, стараясь не обращать внимания на свои раны и ссадины. Ткань, которой он вчера обмотал ладони, вся пропиталась кровью. Пальцы болели от полученных порезов, но в то же время все это лишний раз напоминало Киону, что он остался жив и сумел уйти от людоедки практически без потерь. Потом Кион вспомнил про свой мешок, доверху наполненный едой, который остался лежать в лесу и живот его снова заурчал.

Кион шел уже довольно долго, лес, Нико и город, окруженный стеной, остались далеко позади, а впереди перед бардом блеснула речка в полуденном солнце, вдоль которой росли деревья редкими рядами. Кион в предвкушении улыбнулся и направился к реке. Наконец-то он сможет смыть с себя всю грязь, промоет раны и постирает одежду, а завтра с утра отправится дальше в путь. Интересно, а в этой реке водится рыба?

Кион преодолел кажущееся нереально долгим расстояние до реки и прошелся вдоль ее берега. Бард придирчиво высматривал место, где он сможет сегодня отдохнуть и умыться. После получаса привередливого осмотра Кион все же нашел место, которое ему более менее понравилось. Он собрал сухих веток, но костер разжечь так и не смог, а это в свою очередь означало, что рыбу ловить не имело смысла, если бард не сможет ее поджарить.

Под громкое ворчание желудка Кион сбросил с себя одежду и меч, а сам погрузился в теплую воду. Он смыл с себя всю грязь, пыль и застрявшие листья в волосах, промыл раны на теле и ладонях, а затем хотел постирать одежду, но передумал. Без костра она будет долго сохнуть, а сам Кион замерзнет, если ночью останется не только без теплого огня, но и без одежды. Бард проторчал на берегу реки некоторое время, пока не обсох, затем снова оделся, чувствуя, что купание прошло зря, раз пришлось снова нацепить грязную одежду. Кион пристегнул ножны с мечом к поясу и направился прочь от реки и еще дальше от ведьмы. Живот уже практически не молчал, то и дело периодически раздавалось его ворчание и Кион понял, что ему нужно съесть хоть что-нибудь.

По пути бард стал высматривать нечто съедобное и ему повезло. Кион сумел найти на поле землянику. Он принялся есть все ягоды подряд, лишь бы уже не чувствовать этого сосущего голода. К сожалению, пир длился не долго, а тех ягод, что нашел Кион, ему явно было мало и они только сильнее разыграли его аппетит.

Вновь оставшись ни с чем, Кион поплелся дальше по полю, где впереди он заметил дорогу. Не ту широкую и мощеную, как в городе, а обычную, протоптанную людьми и повозками с лошадьми. Людей нигде не было видно, дорога не особо пользовалась популярностью, как главный тракт, но Киона это сейчас устраивало. По дороге он наверняка выйдет к какому-нибудь населенному пункту, где можно будет попросить еды у местных жителей. Кион даже придумал себе слезливую историю, чтобы не платить за еду. Да и платить ему было в любом случае нечем.

Повеселев и приободрившись, бард быстро достиг дороги и пружинистой походкой пошел по ней в ту сторону, которая уводила дальше от леса и тайника людоедки. Живот тоже слегка успокоился, словно бы предвкушал ужин, который собирался выпросить Кион у жителей следующей встречной деревни. Но как бы долго не шел рыжий бард, деревни он так и не встретил. Более того, впереди пока не было видно никаких домов.

Солнце уже начало потихоньку садиться за горизонт, а Кион все шел и шел вперед, но вокруг все было так же пустынно – только дорога и зеленое поле кругом. Отсюда уже даже не было видно тех редких деревьев, что росли вдоль ручья, где мылся Кион. Живот заворчал и Кион опустился на обочину, вытирая лоб. Он выбился из сил, ему жутко хотелось есть и пить, а еще его раны давали о себе знать. Бард проводил взглядом опустившееся солнце. За то время, что Кион шел по дороге, ему не встретился ни один путник.

Кион почесал в затылке. Вроде и город был относительно недалеко, так почему это место так пустынно? Может, бард все же умер и попал в персональный ад, где он теперь всю вечность будет скитаться по одному полю? Недовольное ворчание в животе тут же отмело эту теорию. Если бы Кион был мертв, ему бы не хотелось так сильно есть.

Кион снова поднялся на ноги, чувствуя помимо жажды и голода еще и усталость. Он по привычке проверил меч в ножнах и медленно зашагал вперед. Где-то там наверняка должна быть хоть какая-то деревня, иначе зачем здесь дорога? Кион резко почувствовал слабость от голода, пальцы его рук затряслись мелкой дрожью, но он упорно шел вперед. Если сейчас Кион остановится, то он точно останется голодным. А вот если продолжит идти, то у него есть шансы наткнуться на деревню и попросить у жителей немного еды.

Он продолжал шагать даже тогда, когда наступили сумерки. Теперь Кион был уверен, что Нико потеряла его – за все время пути на его теле так и не образовалась ее паутина. Это радовало барда и придавало сил идти дальше, хотя их практически не осталось.

Кион достиг пригорка и начал потихоньку подниматься, не сходя с дороги. Из-за наклона не видно было, что ждет его впереди, но бард надеялся, что он увидит огни, которые бы означали, что где-то там есть населенный пункт. Потратив все свои оставшиеся силы на восхождение, Кион остановился и перевел дыхание. В любой другой день эта горка вовсе бы не доставила ему неприятностей. Да по ней любая крестьянка могла легко подняться даже с полными ведрами воды. Но Кион весь день был в пути, он жутко устал, хотел сильно пить и был голоден, как стая волков. Помимо этого, его тело постоянно ныло и болело и восхождение по небольшой возвышенности отняло последние силы барда.

Кион дышал так, словно пес, пробежавший милю, разве что язык у барда не торчал изо рта. Уперевшись руками в колени, он перевел дыхание и поднял голову. Во тьме ночи Кион увидел впереди огни. Он не смог точно определить расстояние до деревни из-за темноты, но его обрадовало уже то, что рядом находился хоть какой-то населенный пункт.

Кион втянул носом воздух, собрал остатки сил в кулак и двинулся во тьме к этим огонькам. Но его уставшие ноги зацепились друг за друга и Кион, не удержавшись, рухнул на землю, как мешок с картошкой. Все синяки тут же хором отозвались болью. Бард стиснул зубы, хотел подняться обратно на ноги, но понял, что падение сожгло последнюю каплю оставшейся в нем энергии. У Киона уже не было сил не то, чтобы встать, а даже чтобы моргать. Бард прикрыл тяжелые веки и под ворчание голодного желудка провалился в темноту сознания.

* * *

Ночь все еще покрывала землю вокруг таверны дяди Миши, но скоро ей придется отступить перед ярким утром. Однако пока не было даже ни намека на солнечные лучи и свет от многочисленных свечей в зале продолжал освещать весь зал таверны. Пьянчуги, вместо того, чтобы сонно посапывать на столе в окружении пустых глиняных кружек, слушали историю Киона, разинув рты. Девушку, что помогала трактирщику разносить еду, дядя Миша уже давно отпустил домой, а сам сейчас грязной тряпкой протирал стойку, за которой он часто обитал.

Кион сидел на табуретке в центре комнаты и задумчиво уставился куда-то в угол. Он только что завершил свою вторую историю, но его слушала лишь половина посетителей. Чтобы выиграть пари с трактирщиком и получить бесплатную выпивку, Киону нужно было завладеть вниманием каждого из них и бард сейчас думал, какую бы следующую историю ему рассказать.

– Вот ты идиот, – воскликнул один из посетителей, прерывая мысли барда, – Раз ты в городе был, надо было положить деньги в банк. Тогда они бы не достались ведьме.

– Возможно, банк там и был, но наверняка он находился в северном районе, – отметил Кион, – Такого оборванца, как я, в это уважаемое заведение просто бы не пустили.

– А что тогда не стал ухлестывать за аристократками, как в столице? – спросил другой и Кион повернул к нему голову.

– Потому что для того, чтобы начать за ними ухлестывать, мне нужно было выглядеть прилично, а на приличные наряды у меня денег не было, не говоря уже о том, что знатных леди пришлось бы водить по дорогим заведениям. Я хотел сначала полностью подготовиться к охмурению таких барышень, но так не вовремя попался ведьме.

Кион театрально вздохнул, закинул ногу на ногу и покачал ей. Посетители продолжили пить свой эль, раздумывая над историей барда. Кион обвел взглядом зал. Кажется, теперь к обсуждению прислушивалось больше народу и бард улыбнулся. Еще немного и он завладеет вниманием всего зала и выиграет пари. Киону не важна была бесплатная выпивка, теперь он просто хотел выиграть.

Дядя Миша подошел к нему и поставил на соседний стол еще одну кружку с элем, как уже раз делал до этого. Кион с удивлением обернулся на трактирщика. Бард не заказывал у него выпивку.

– Если проиграешь, то заплатишь за эту кружку тоже, – пожал плечами трактирщик и вернулся к своему углу за стойкой, – Ну а победишь, так какая разница – кружкой больше, кружкой меньше.

– Спасибо, дядь Миш! – воскликнул довольный бард и одним глотком осушил все содержимое кружки.

– Михаил, – в очередной раз грозно поправил его трактирщик, но потом рукой махнул. Этот наглый рыжий бард все равно продолжит звать его «дядя Миша», так зачем сотрясать воздух почем зря?

В зале наступило молчание, прерываемое лишь громкими глотками пьянчуг и шмыганием носов. Кион снова задумался о своей следующей истории, но и в этот раз его мысли прервали.

– Так это, неужели не мог нормально деньги ведьмы потратить? – раздался нетвердый голос одного из забулдыг. Сам обладатель этого голоса сидел за одним из столов неподалеку от Киона. В руке он держал кружку с выпивкой, а сам был настолько пьян, что Кион даже подивился тому, как он еще умудряется сидеть и не расплескать свой эль в дергающейся руке.

– А куда их надо было тратить? – вопросом на вопрос ответил Кион.

– На шлюх! – выкрикнул пьянчуга, поднял руку с кружкой, словно собирался произнести тост, но потом вернул ее к губам и выхлебал остатки алкоголя, – Трактирщик, мне еще вина!

– У меня только пиво и эль, – отозвался Михаил и принес полную кружку пьянчуге, отчего тот расплылся в такой искренней улыбке, словно бы получил желаемый подарок на день рождения.

– Борделя в том городе не было, мой невнимательный друг, – напомнил ему Кион, когда забулдыга вернул ему свой нетрезвый взгляд, оторвав его от пойла, – Подумать только, в городе не было борделя. И куда только их правитель смотрит?

– Видимо, не на девок, – рыгнул пьянчуга, залпом закинул в себя новую порцию алкоголя, потом поставил кружку на стол с громким стуком, уставился куда-то в одну точку и через несколько секунд резко уронил голову на стол с еще одним громким стуком.

Посетители, наблюдавшие за этим, притихли. Трактирщик спокойно протирал кружки в углу, будто ничего не случилось. Через минуту зал таверны наполнил громкий храп пьянчуги и люди вернулись к своим делам, ожидая следующей истории от Киона.

Бард задумчиво потер подбородок. В уме он перебирал воспоминания, стараясь выцепить наиболее интересные и поделиться ими с толпой, но они все казались ему не стоящими внимания. Рассказать о жизни в столице до того, как встретил принцессу и отправился «на виселицу»? Да что там рассказывать – все, что делал Кион, это волочился за каждой богатой юбкой. И у каждой такой истории было только два предсказуемых конца – либо бард покидал покои знатной леди, обвешавшись ее цацками, либо покидал покои в спешке, обвешавшись грозными матюками обманутых мужей.

Кион покачал ногой, сидя на табуретке. Может, рассказать подробнее, как он добирался до того города, в котором находилась таверна Марты? Кион поморщился. Основные события он уже пересказал, а остальное было не так уж и интересно.

Бард почесал в рыжем затылке и снова качнул ногой, заметив на себе заинтересованные взгляды его слушателей. Дальше медлить было нельзя и нужно было что-то рассказывать, иначе он потеряет часть своей аудитории, а это означало проигрыш в пари. Видимо, выбора у него не было и Киону придется рассказать именно эту последнюю историю. Других интересных воспоминаний в голове барда не нашлось.

– Ты прям как сам не свой, – неожиданно произнес Михаил и Кион повернулся к нему.

– Это я-то? – удивленно спросил он.

– В начале твоих историй ты был беззаботным придурком, а сейчас как-то поник, – трактирщик дунул в стакан и продолжил протирать его тряпкой.

– Просто последняя история одновременно прекрасная и печальная, – серьезно отозвался бард и в зале раздался хор нетерпеливых голосов.

– Да рассказывай уже!

– Ну сколько можно ждать?

– А в этой истории будут драконы?

– А можно сделать перерыв и сходить отлить? Только не начинайте без меня.

Кион усмехнулся, наблюдая как несколько посетителей быстро рванули на улицу поливать стену здания. Михаил грозно крикнул им вслед, чтобы на его таверну они не ссали, но Кион был уверен, что пьянчуги проигнорируют угрозы трактирщика.

Бард был приятно удивлен тому, что его слушали уже гораздо больше людей, чем в начале, да еще попросили не рассказывать последнюю историю, пока они не вернутся в зал. Не зря он выбрал именно эти два воспоминания. Значит, последнее, которым собрался поделиться Кион, точно им понравится. И если повезет, именно последняя история завладеет вниманием всех посетителей зала.

Вышедшие по зову природу люди вернулись обратно и заняли свои места, заказав у дяди Миши еще выпивку, чтобы было приятнее слушать рассказы барда. Кион перевел взгляд за окно и заметил, что робкий розовый лучик начал пробиваться в темном небе. Скоро рассветет и настанет утро и все посетители разбредутся по домам. Но сначала Кион расскажет им такую историю, которую они еще долго не забудут.

– Моя последняя история будет о том… – начал было бард, убедившись, что его слушают едва ли не все посетители, но потом он помолчал секунду и произнес, – Впрочем, узнаете сами, о чем моя последняя история.

Кион выпрямил спину, сидя на табурете, смахнул с колена пылинку, осмотрел всех своих слушателей и тех, кто продолжал игнорировать звуки его голоса. Ничего, эта история никого без внимания не оставит, Кион был в этом уверен. Бард еще раз глянул на маленький лучик света за окном и начал рассказывать свою последнюю историю.

ГЛАВА 9

Когда Кион открыл глаза, на улице уже наступил поздний вечер. Но не это удивило барда. Он лежал на заботливо расстеленной лежанке, при этом кто-то соорудил навес над его головой из толстых палок и длинной белой ткани, похожей на простыню. Рядом потрескивал костер, над которым висел котелок, где что-то булькало и аппетитный запах супа тут же наполнил все ноздри. Кион попытался встать, но раны на теле непослушно заныли и бард рухнул обратно на лежанку. Последнее, что он помнил, это то, как бежал от ведьмы, а потом шагал по зеленому полю, из последних сил стараясь добраться до видневшейся впереди деревни. Больше он ничего не помнил. Неужели он все же сумел дойти до домов?

– Очнулся, – раздался над Кионом чей-то незнакомый голос.

Бард резко подскочил и посмотрел в сторону незнакомца, боясь узнать в нем ведьму, но перед Кионом стоял высокий молодой человек с темными волосами. Одежду он носил простую, такую удобно использовать в дороге, так что Кион не мог с точностью определить, кто именно перед ним стоит – какой-нибудь аристократ или обычный житель близлежащих деревень. Не помогали ему в этом и наступившие сумерки, разгоняемые только светом от костра.

Незнакомец присел рядом с Кионом и бард заметил у него на ноге колчан со стрелами, связанный ремешками. Только стрелы были более короткие и толще, чем обычно использовали лучники. Такие наверняка были тяжелее обычных стрел и Кион засомневался, что незнакомец сумеет использовать их с луком.

– Мы найти тебя на обочине без сознания, – темноволосый парень говорил с акцентом и использовал слова немного неправильно, но Кион его отлично понимал. В свете костра карие глаза незнакомца отливали янтарем.

– Мы? – переспросил Кион.

Незнакомец перевел взгляд куда-то дальше и бард, приподнявшись на локтях, проследил за ним. Он заметил впереди крытую деревянную повозку, чем-то напоминающую передвижные фургоны, в которых к столице постоянно приезжали фокусники и предсказатели судеб. Рядом с повозкой стояли две черные лошадки. Гривы у них были настолько длинные и красивые, что Кион невольно залюбовался ими и в его голове родилась не одна рифма.

Рядом с лошадьми он заметил крепкого мужчину, который набросил на себя меховую накидку, хотя стояло лето. Кажется, он с кем-то разговаривал, но отсюда бард не видел, с кем именно. У мужчины были каштановые волосы до плеч и он носил бороду. Помимо этого, Кион заметил у него ножны с мечом, спокойно покачивающиеся на поясе. Кион было потянулся к своему оружию, но рука не нащупала привычной рукояти. Тогда бард подскочил на месте, игнорируя боль во всем теле. Он быстро осмотрелся и заметил, что его меч лежал все это время рядом. Кион обернулся к незнакомцу и только сейчас понял, что тот внимательно следил за его действиями.

– Мы перевязать твои раны, – спокойно произнес он и до Киона только сейчас дошло, что у его собеседника была смуглая кожа. В свете костра бард не сразу это заметил, – Напоить питательным супом, пока ты был в бреду.

– Кто вы? – прямо спросил Кион.

Темноволосый молодой человек поднялся на ноги и начал перечислять имена, указывая на людей по-очереди.

– Я Райнир. А вон там Могдар и Ханэра.

Кион выдержал паузу, показывая, что их имена ему ничего не дают, но Райнир продолжил молча стоять, глядя на барда. Казалось, он ожидал, что тот в ответ тоже представится, но Киону было сейчас не до светских бесед. Бард попытался подняться, но тело заныло, а раны отдались болью. Кион застонал и сел обратно на лежанку, понимая, что в таком состоянии он далеко не уйдет.