Воспоминания рыжего барда

В конечном итоге ему повезло и он сумел выйти из леса. Перед ним раскинулось поле, которое активно использовалось для различных посевов, в том числе и овощей. Кион бросился к нему и, выкопав несколько морковок, быстро вытер их об штаны и съел, наплевав на остатки земли на этих овощах.

На улице уже смеркалось, а потому до Киона не сразу дошло, что впереди, дальше от поля была какая-то деревня. Только когда зажглись свечи в домах и этот свет стал виден через окна, мутное и обессиленное сознание Киона зацепилось за источник света. Он пошел вперед и из последних сил постучал в первый же дом, до которого сумел добраться. Дверь не сразу отворилась, но когда хозяин появился на пороге, то вид у него был недружелюбный. И словно насупившихся бровей было мало, он еще держал в руках раскаленную с одного конца кочергу. Смерив грязного и в лохмотьях барда своим тяжелым взглядом, мужчина поморщился с отвращением.

– Иди отсюда. Мы нищим не подаем, – он сплюнул прямо под ноги Киону и бесцеремонно закрыл перед его носом дверь, после чего послышался лязг закрываемого засова.

Кион ошарашенно уставился на закрытую дверь. Он ведь даже не успел ничего сказать. А вдруг он оказался бы принцем, попавшим в плен? И за помощь эти крестьяне получили бы крупное вознаграждение. Кион забарабанил по двери, вывалив все свои идеи, но из дома только донесся приглушенный хохот.

– Ага, конечно! А я тогда – принцесса Ангелина, – смеялся хозяин дома, даже и не думая открывать дверь.

Кион тяжело вздохнул и поплелся к соседям, но там его ждала такая же неудача. В какой бы дом он ни стучал, едва его завидев, крестьяне закрывали двери, приговаривая, что нищим они не подают. Интересно, что это за деревня такая? Кион даже не успевал спросить, где он находится. Его блеф с якобы потерявшимся принцем на этих крестьян тоже не сработал и бард попросту вернулся к засеянному полю. Ну что же, раз не хотят его даже выслушать, тогда он сам себе поможет и пожрет все, что они посадили. Кион осмотрел поле в свете луны и понял, что слишком уж замахнулся со своей целью.

– Ладно, может, не все, но чего-то пожру, – буркнул рыжий бард себе под нос и принялся воплощать свою идею в реальность.

Наевшись от пуза, насколько это вообще было возможно, Кион прокрался к одному из домов. По всей деревне было темно, свечи уже не горели в окнах и только луна любезно освещала барду дорогу, за что получила от него воздушный поцелуй и две прекрасные строчки стихотворения.

Кион осмотрелся и нашел старый мешок, в который крестьяне сложили некоторые свои огородные приспособления, вроде лопатки или маленьких грабель. Бард понятия не имел, зачем они нужны, он ни разу не ковырялся в огороде, а вот мешок ему представлял сейчас особую ценность.

Где-то у соседей залаяла собака и Кион поспешил обратно на поле. Там он нарвал себе практически все, что выращивали крестьяне, затем постарался поднять мешок, но понял, что он слишком тяжелый. Тогда бард вытащил примерно половину своего краденного добра и, решив, что лучше пусть оно не достается никому, зашвырнул эти овощи в мимо пробегающую речку. Усмехнувшись своей проделке, Кион закинул мешок на плечо и направился прочь от негостеприимной деревни и соседствующего с ней леса, где в самых его недрах располагалось жилище ведьмы-людоедки.

Украденные овощи позволили Киону продержаться несколько дней, но вскоре они закончились, а впереди не было видно ни одного населенного пункта, где можно было бы попросить еду или снова ее украсть, если барду откажут.

Кион наткнулся на маленький тонкий ручеек и присел отдохнуть рядом с ним. Бард умыл свое заросшее щетиной лицо и, набрав прозрачной воды в ладони, отпил ее, чувствуя, как холодный ручеек приятно его освежает. В мешке у Киона осталась лишь одна морковка и один огурец и их он растягивал, как мог. Бард вспомнил, что выкинул другие овощи в реку и почувствовал себя настоящим глупцом. Их ему сейчас хватило бы, чтобы продержаться еще несколько дней и пусть бы мешок был тяжелым. Но овощи были безжалостно выброшены и Кион тяжело вздохнул, всем сердцем жалея об этом своем поступке.

Дорога, по которой шел бард, явно не пользовалась популярностью. Кион так никого и не встретил на своем пути, а сама дорога больше походила на широкую протоптанную тропинку. Морковка и огурец еще вчера сгинули в животе рыжего барда и сейчас в руках он нес пустой мешок. Почему-то его выбросить у Киона рука не поднялась после неудачи с овощами в реке.

Солнце стояло в самом зените и пекло так, что даже лохмотья Киона не спасали от жары. Бард неторопливо шел по заброшенной дороге, по левую его руку протянулись редкие деревья, уходящие дальше в полноценный лес, но до него было слишком далеко, он был практически у горизонта. Да и не стал бы Кион соваться в лес. А что, если он попросту сделал огромный крюк и вернулся к обиталищу людоедки? Кион не желал снова рисковать и заходить в лес в поисках каких-нибудь ягод.

При мысли о еде в его животе неприятно заворчало. Кион положил руку сверху на живот и тяжело вздохнул.

– Знаю, приятель, ты голоден, как зверь, – тихо произнес бард и его живот снова заворчал словно бы в подтверждение его слов.

Кион сжал губы и продолжил идти вперед. Кажется, он выбрал не ту сторону, когда покидал недружелюбную деревню, но сейчас разворачиваться и идти назад явно не стоило – Киону просто не хватит сил выдержать столько голодных дней, а впереди могла ждать какая-нибудь еще одна деревня. Быть может, ее жители даже окажутся подобрее и помогут нищему принцу хотя бы с едой.

Кион собирался придерживаться своей лжи, что он якобы сбежавший из плена принц и что любой, кто ему поможет, впоследствии будет вознагражден. Обычно люди были к нему более благосклонны, когда слышали о наградах. И даже если кто-то терпеть не мог аристократов и знатных господ, то все равно старался вести себя вежливо с Кионом, надеясь на гору золота впоследствии, которую, разумеется, в итоге никто не выплачивал. Впервые на эту байку крестьяне не повелись в прошлой деревне и сейчас Кион, почесывая в затылке, терялся в догадках, отчего так. По идее, эта деревня входит во владения королевства, но может, жителям просто не нравится король? Но тогда они должны были быть наслышаны о его скверном характере и, наоборот, помочь Киону.

Бард размышлял об этом еще несколько минут чисто от скуки, потом просто пожал плечами и продолжил идти. Живот уже перестал бурчать и успокоился, но Кион знал, что это не добрый знак. Он со вчерашнего дня ничего не ел и если в ближайшее время не найдет еду, потом ему будет только хуже.

Кион устало прошел вперед еще какое-то расстояние, но затем, не выдержав, присел на обочину. Он отдышался немного, после чего упал спиной в траву и прикрыл глаза. Все равно тут путники не проходили, так что можно было спокойно развалиться и ни о чем не думать. Кион вытянул зудевшие от долгой ходьбы ноги, перекрывая ими узкую дорогу, но ему было все равно. Если ему суждено не дожить до старости, то по крайней мере, он умрет не в зубах людоедки, а на одиноком поле в траве под теплым солнцем. Кион прикрыл глаза и провалился в приятную дрему.

– Эй, парень, ты живой? – кто-то потряс Киона за плечо и бард недовольно открыл один глаз. Ему снилась огромная комната, наполненная всевозможной едой и напитками. И едва только Кион собрался отправить себе в рот первый кусочек, как его грубо разбудили. Живот барда был с ним согласен, возмущенно заворчав.

– Лучше бы я был не живой, – проворчал Кион, принимая сидячее положение. На улице уже вечерело и яркие лучи солнца сменились на рыжее освещение, которое удлиняло тени вокруг. Мягкий ветерок потрепал Киона по волосам и отправился дальше гулять по своим делам.

Перед собой бард увидел лохматого низкого старичка с седой бородой, а позади него на дороге стояла телега с сеном. Тощая лошадка, дожидаясь своего хозяина, щипала травку у обочины узкой дороги. Кион смерил старика долгим взглядом, а тот в ответ разглядывал его.

– Ты кто? – спросил бард.

– Да я тут постоянно езжу, – махнул рукой старик. Кион заметил, что во рту у него не хватало парочки зубов, – Сено продаю, овощи скупаю в соседней деревне. Да вот только в этот раз бедолаги без урожая остались, пришлось с пустыми руками назад возвращаться.

Старик махнул рукой за спину в сторону телеги с сеном. Кион сразу смекнул, что он говорил о той деревне, где бард поживился овощами. Ну и поделом им! Помогли бы Киону, не остались бы голодными.

– А далеко твоя деревня? – спросил рыжий бард.

– Да вон, за поворотом, – снова махнул рукой старик и Киону уже начало казаться, что это его любимое занятие – махать руками.

Бард проследил за его жестом и заметил впереди, что дорога и правда поворачивала. Деревню отсюда было еще не видать, только равнины, раскинувшиеся впереди, да лес на горизонте, но если верить словам старика, Кион буквально совсем немного не дотянул до деревни.

– Слушай, дед, есть у тебя чего-нибудь поесть? – неожиданно для себя поинтересовался Кион.

Старик смерил его понимающим взглядом и, вернувшись к телеге, пошарил руками среди сена, после чего вытащил оттуда практически пустой мешок, из которого достал последний кусочек хлеба и протянул его барду. Кион набросился на угощение, как голодный волк. Не прошло и минуты, а от хлеба уже ничего не осталось. В животе недовольно заурчало, требуя еще еды, но старик только вывернул свой мешок наизнанку, показывая, что в нем ничего не осталось.

– По дороге выйдешь в нашу деревню, – снова махнул рукой старик и забросил пустой мешок в телегу, а затем забрался на нее сам и взял поводья в руки, – Извини, моя кляча нас двоих не довезет, она у меня слабенькая, лошадка моя. Но ты быстро дойдешь до деревни, она буквально за поворотом.

– Спасибо, – кивнул Кион, – И за хлеб тоже.

– Да ерунда, – махнул рукой старик, укрепляя подозрения Киона в том, что дед обожает махать руками, – Как придешь в деревню, разыщи Татьяну. У нее своя таверна, она тебя накормит. Женщина она добрая. Те, кто не могут заплатить ей деньгами, могут помочь по хозяйству в обмен на ужин. Наколешь ей дров или воды из колодца принесешь и будешь сытым.

Старик щелкнул поводьями и лошадка послушно повезла телегу за собой. Кион скривился. Оплачивать ужин физическим трудом? Этого еще не хватало! Но у барда не было ни гроша, так что чем-то расплачиваться все же придется. Кион хмыкнул, закинул на плечо свой пустой мешок и пошел по дороге навстречу заходящему солнцу. Бард вполне способен будет заплатить за еду, даже если расплачиваться придется не монетами или физическим трудом. Хотя, если подумать, именно физическим трудом он и собрался заплатить этой Татьяне за ужин, просто этот труд будет куда приятнее, чем тащить ведра с водой.

Как и говорил старик, едва Кион завернул за поворот, как перед ним тут же выросла деревня. С виду она была небольшая, вокруг нее протянулся деревянный забор, заканчивающийся широко распахнутыми воротами. Кион прошел мимо них, разглядывая поселение. Все дома были деревянными, кое-где бард заметил домашний скот в виде парочки коровок, куриц и стайки гусей. Этих белых засранцев Кион всей душой ненавидел, вспомнив о том, как в детстве ему часто доставалось от гусей, а в ответ мальчишка гонял их с длинной палкой. К счастью, сейчас гуси находились за оградой на чьем-то участке, но Кион заметил, как они недобро на него посмотрели. Теперь что, все гуси будут хотеть его ущипнуть?

Кион отвернулся и продолжил идти. По дороге он встретил того старичка с сеном, который снова махнул рукой и указал на длинное здание впереди. Кион кивнул и направился в таверну. Перед тем, как войти, бард рукой зачесал свои потрепанные волосы и почесал щетину на щеках. К сожалению, от нее он не избавится, так что придется грязным нищим заходить в таверну. Но старик обещал, что Татьяна накормит его, так что Кион, не теряя больше времени, ввалился внутрь. Зал таверны был заполнен наполовину и бард понял, что как только стемнеет, тут станет еще больше народу. Он сразу подошел к полной женщине за стойкой и очаровательно ей улыбнулся.

– Мне бы чего поесть, – нагло произнес Кион, – Только у меня нет денег.

Трактирщица смерила его оценивающим взглядом и вытерла руки о тряпку, висевшую у нее на поясе.

– Ничего, заплатишь трудом, – ответила она и подбородком указала на один из свободных столов, стоящих у стены, – Присаживайся, я сейчас принесу тебе поесть.

Кион едва ли не вприпрыжку добрался до указанного места и плюхнулся на стул, бросив пустой мешок на стол. Когда трактирщица принесет ему еду, он ее очарует и сделает так, что она пригласит барда в качестве платы в свою комнату. Тогда Киону не придется таскать тяжелые ведра. Рыжий бард довольно почесал под носом и прикрыл глаза от ожидания. Фигурой трактирщица вышла, что надо, есть за что ухватиться, в отличие от всех этих столичных аристократок, которые зачем-то морили себя голодом и боялись растолстеть. В итоге все как одна выглядели словно драная швабра. То ли дело крестьянки – пухленькие, сочные и румяные. Давненько Кион не ощущал в руках настоящую женскую грудь.

Он едва сумел дождаться прихода трактирщицы, постоянно ерзая на стуле. Когда же женщина принесла ему просто огромную миску похлебки, а рядом щедро положила половину от буханки хлеба, Кион принялся строить ей глазки и всячески намекать, что в ее комнате он справится с оплатой лучше, чем если она отправит его за водой к колодцу. Но к удивлению барда, женщина просто звонко рассмеялась, игнорируя все его чары.

– Для таких дел у меня муж есть, – сказала она, – Он у меня тот еще ненасытный кобель. Так что лучше сходи-ка за водой, сынок.

Трактирщица ободряюще похлопала Киона по спине и рассказала, где именно находится колодец в деревне. Бедный бард понял, что тащить тяжелое ведро ему придется очень долго. Женщина вернулась за стойку, а Кион принялся угрюмо поглощать свою похлебку. Сильный голод не дал его гордости проигнорировать практически бесплатную еду и выйти из таверны. Вместо этого хитрый мозг Киона придумал коварный план и бард весь повеселел. Он быстро доел свой ужин, взял ведро, которое ему принесла трактирщица и вышел обратно на улицу, где уже наступили сумерки.

Кион с пустым ведром направился в сторону колодца, при этом сам он зорко осматривался по сторонам. На улице практически никого не осталось, все жители вернулись в свои дома и разожгли свечи, чей свет с окон освещал дорогу барду.

Кион подошел к колодцу, вновь осмотрелся по сторонам и, бросив ведро на землю, поспешил покинуть деревню. Для этого ему пришлось перелезть через деревянный забор, стоящий по кругу этого поселения. Если трактирщице так сильно нужна вода, пусть сама идет за ней к колодцу.

Кион в ночи пустился наутек прочь от деревни и с сытым пузом. Ему хотелось громко рассмеяться, но вместо этого он просто озорно хихикал, пока бежал дальше по дороге, сверкая пятками. На тот момент Киону казалось, что он самый умный в этом королевстве и сумел провести трактирщицу вокруг пальца, но когда после ночевки под открытым небом где-то в овраге он проснулся на следующее утро и понял, что снова голоден, до Киона дошло, что он в очередной раз сотворил глупость. В деревне эта Татьяна могла бы его подкармливать, а в ответ все, что нужно было делать Киону – это приносить ведра с водой из колодца. Вполне себе честный обмен и живот барда сейчас громко отчитывал Киона за его промашку. Однако вернуться назад барду не позволила его гордость. Он не собирался извиняться перед женщиной за свою выходку. И вообще, она сама виновата, ей следовало принять предложение Киона, связанное с ее спальней, а не делать вид, что она вся такая из себя верная женушка.

Кион спустился с пригорка и зло пнул камешек, попавшийся ему на пути. В какой момент своей жизни он сделал что-то не так? Вместо того, чтобы сейчас улепетывать с голым задом от мужа очередной аристократки, Кион шляется не пойми где, постоянно борясь с голодом. До этого момента он никогда не голодал и даже не знал, что это такое, но сейчас его охватило такое сильное отчаяние, что Кион упал на землю и зачерпнул ее в ладони, словно старался удержаться на поверхности. Ему казалось, что он падает куда-то, но не буквально, а словно бы его сознание уносится куда-то вниз в черную яму. Может, стоило позволить Сэре сделать свое дело?

Кион с силой шлепнул себя по щекам за подобные мысли. Ну уж нет, он выкарабкается из этой ситуации. У всех бывают моменты, когда они буквально падают куда-то, но люди же как-то находят в себе силы выбраться обратно. Вот и Кион тоже выберется.

Бард поднялся на ноги и продолжил идти вперед, стараясь держаться в стороне от дороги. Он не хотел наткнуться на одного из жителя деревни, в которой жила трактирщица, а потому уже довольно скоро завернул в редкий лесочек и пошел вдоль узкого ручейка. К концу дня ручеек вывел Киона на высокий холм. Впереди перед ним раскинулись луга, а еще дальше бард заметил целый город. Не деревенька, не село, а город. С каменными домами и такими же дорогами. До столицы, правда, этому городу было далеко, но Кион все равно пришел в бурный восторг. Раз это большой город, то наверняка в нем живут аристократы. А раз там живут аристократы, то Кион сумеет поживиться их кошельками.

Рыжий бард в предвкушении потер ладони и даже облизнулся, а затем стал аккуратно спускаться с холма. В какой-то момент его нога соскользнула и Кион кубарем покатился вниз, собирая собой все кочки и камни по пути.

Остановиться ему удалось только у самого подножия. Кион поднял голову и ощупал ее. Какой ужас! В его волосах запутались ветки и листья. Кион сел и стал яростно отряхивать с головы весь этот лесной мусор. То, что при падении он ничего не сломал и не вывихнул, было настоящей удачей, но барда сейчас больше заботили его рыжие волосы.

Полностью отряхнувшись, Кион, продолжая сидеть в траве, осмотрелся по сторонам. Город возвышался впереди и по прикидкам барда, если он выдвинется в путь сейчас, то пройдет через ворота примерно вечером. Оставалось только надеяться, что стражники пропустят его внутрь, так как выглядел Кион, мягко говоря, не очень.

– Надо было еще и ванну у трактирщицы запросить, – недовольно проворчал Кион.

Он хотел было подняться на ноги, но вдруг заметил, как что-то блеснуло под корнями ближайшего дерева. Кион на коленях подполз поближе и заглянул в образовавшуюся щель между корнями и землей. То, что увидел там бард, поразило и обрадовало его до глубины души. Он принялся усиленно копать руками, желая поскорее достать заветную коробочку наружу.

Когда Кион раскопал достаточно, он вытащил наружу увесистый сундук, чья крышка была слегка приоткрыта. В сундуке оказались всевозможные драгоценности и золотые монеты и именно их блеск и привлек барда. Кион засмеялся, не веря своим глазам. Да этого добра в сундуке ему до конца жизни хватит! Потом бард скептически осмотрел найденные сокровища. Ладно, не до конца жизни, но на полгода, как просила Эльвира, хватит точно. Интересно, что этот сундук делает под деревом? Кто-то из разбойников прячет здесь свою добычу? Ну, его же промах.

Кион хмыкнул и начал складывать в мешок монеты. Драгоценности и украшения он решил пока оставить в сундуке. Он за ними еще вернется, но сначала на эти монеты купит себе приличного вида одежду и, главное, меч. Киону надоело ходить безоружным. Стоило только оставить меч в комнате Эльвиры, как тут же в жизни барда началась череда событий, где с мечом было бы лучше. Кион зачерпнул руками очередную горсть монет и бросил ее в мешок.

* * *

В таверне гуляли блики от свечей, освещая всю залу. На улице было темно и внутрь больше никто не заходил, так как было уже слишком поздно. Кое-кто в зале откровенно храпел, кто-то спокойно допивал свой эль, но теперь рассказы барда слушало чуть больше народу, чем изначально.

– Так чьи это были драгоценности? – нетерпеливо спросил один из слушателей барда.

Кион ухмыльнулся и в очередной раз закинул ногу на ногу, сидя на табуретке в центре зала. Он сложил руки на груди и покачал ногой.

– Так не терпится узнать, да? – расплылся в наглой улыбке бард.

– Хотя бы расскажи, все ли сокровища потратил? – попросил другой забулдыга.

Кион вновь вскочил на табуретку, как сделал это тогда, когда только собрался рассказывать этой пьяной толпе свои истории. Бард дождался, когда полностью завладеет вниманием хотя бы половины зала, после чего изящно поклонился, идеально соблюдая баланс на табуретке.

– А это уже будет вторая история, – наконец произнес он и, спрыгнув на пол, снова уселся на табурет, – История эта о том, как я нашел сокровища.

– Да мы это уже поняли, – воскликнул один из пьянчуг и рыгнул.

– А также, это история о том, как я все потерял, – добавил Кион и половина зала, чьим вниманием ему удалось завладеть, принялась его внимательно слушать.

ГЛАВА 5

Набив свой пустой мешок, украденный им в недружелюбной деревне, Кион закрыл крышку сундука и спрятал его обратно под корень дерева, обильно присыпав тайник землей. Внутри осталось еще много монет, не говоря уже о драгоценных камнях и украшениях. Как появится нужда, бард за ними еще вернется, а пока придется обойтись тем малым количеством денег, которые сейчас звенели у Киона в мешке. Он не рискнул взять побольше монет, Кион опасался, что стражники у ворот начнут в таком случае задавать лишние вопросы.

Бард закинул мешок за спину и направился к городу. Отсюда с возвышенности он видел, как другие путешественники шли по дороге. Кто-то входил в город, кто-то покидал его, у кого-то была повозка или хотя бы лошадь, а кто-то шел пешком. Сам Кион войдет в город только под вечер. Дорога петляла так, будто пыталась запутать следы, а напрямую пройти Кион не решился – кругом были либо деревья, либо глубокие овраги, бард попросту из сил выбьется гораздо раньше, чем если пойдет по дороге.

Кион начал вышагивать в сторону дороги и уже скоро оказался в толпе таких же путников. Разве что все они были одеты по случаю, с плащами и с дорожными сумками, набитыми всем необходимым, что только может пригодиться в пути. Некоторые из путешественников даже носили кольчугу, другие же выглядели так, словно бы они являлись аристократами, вышедшими на прогулку в специальных костюмах, которые по такому случаю надевали знатные люди. Кион незаметно в толпе подкрался к одному такому и стащил у него кошелек. Правда, пришлось ему попытаться это сделать три раза, прежде чем заветный кошель оказался у барда в руках. Кион скрылся в толпе, а сам с досадой подумал, что теряет хватку. Ну или он попросту слишком ослаб от вечного недоедания.

Бард провел рукой по своим рыжим волосам. Ничего, он скоро наведается в таверну и поест, а пока придется потерпеть. Живот возмущенно заворчал, но сейчас Кион ничего не мог поделать. К тому же, сначала ему все же придется сходить к местному портному. Кион боялся, что бродяжку и оборванца никакая таверна не впустит.

– Говорят, иногда здесь пропадают люди, – услышал Кион впереди себя чей-то голос.

Бард посмотрел в ту сторону и увидел в нескольких шагах от себя двух мужчин. На вид они были бывалыми путешественниками, плащи их истрепались от долгого времени, проведенного в пути, а дорожные сумки явно были набиты только нужными вещами. У одного из них Кион увидел сложенные спальные мешки, которые мужчина прикрепил ко дну сумки. Один из них накинул капюшон на голову, а у второго ветер трепал пшеничного цвета волосы.

– Я тоже слыхал, – кивнул головой тот, что был в капюшоне, – Но сколько не ходил по этой дороге, ни разу не встречал никакой угрозы. Даже разбойников поблизости не наблюдалось.

– Даже разбойников нет? – удивился его собеседник, – Но это ведь такое отличное место, чтобы подкараулить и ограбить кого-нибудь.

– В открытую они не действуют. Боятся гнева местного правителя. А вот втихую срезать кошелек вполне могут, да еще прикинутся при этом обычными странниками. Так что приглядывай за своими вещами.

Его собеседник со светлыми волосами принялся ощупывать свою сумку, после чего с облегчением выдохнул. Кион отстал от них на несколько шагов и задумался. Местные разбойники не действуют открыто? Вместо этого все как один заделались карманниками? Интересно, тот тайник принадлежит кому-то из них? Кион почесал заросшие щетиной щеки. Получается, рыжий бард грабит грабителя, как иронично.

Кион перехватил мешок в руках поудобнее, не выпуская при этом из ладоней еще и срезанный им ранее чей-то кошелек. Вряд ли его захотят ограбить по пути в столицу, он выглядел так жалко, что легко походил на нищего. Если бы он не влип в историю с принцессой Ангелиной, сейчас Кион охмурял бы очередную барышню в столице. А быть может, проводил бы свои дни в компании девочек Эльвиры. И абсолютно точно он бы не выглядел так потрепанно, как сейчас.

Кион снова почесал щетину. Раньше он никогда не отращивал полноценную бороду и сейчас его щеки постоянно чесались с непривычки. Наверняка ему не идет щетина, но пока что бард ничего не мог с этим сделать. Придется подождать, пока он не снимет комнату в каком-нибудь постоялом дворе и смоет с себя всю грязь и пыль, что скопились на нем за это время.

Кион задумался о событиях, произошедших с ним за последние дни. Все же не зря он хотел отступить, как только узнал в Ангелине дочь короля еще тогда, в ювелирном магазине. Сейчас бы он просто жил дальше в свое удовольствие, вместо того, чтобы постоянно бороться с голодом и с заросшей щетиной. Кион взвесил в руке мешок и довольно ухмыльнулся. Впрочем, совсем скоро он снова станет жить в свое удовольствие, просто теперь, к сожалению, будет жить не в столице. А ему так нравилось это место! Столица была огромной, каждый день приезжих был пруд пруди и Кион мог спокойно срезать их кошельки при свете дня. Впрочем, сам бард промышлял куда более тонким, по его мнению, ремеслом. Он любил охмурять дамочек и потом, помимо кражи безделушек в их спальнях, получать от них сверху еще какие-нибудь цацки. Это было намного увлекательнее и веселее, чем просто обворовывать случайных прохожих на площади. К краже кошельков Кион прибегал только в крайних случаях, когда ему срочно нужны были деньги.

За размышлениями о своей теперь уже прошлой жизни в столице бард не заметил, как подошел уже довольно близко к воротам города. К его удивлению, на улице все еще стоял день, хотя Кион думал, что он попадет в город только к вечеру. Впрочем, вычисление расстояний никогда не были его сильной стороной. Да и что уж греха таить, Кион этим никогда и не занимался. В столице ему это было совершенно ни к чему.

Бард поудобнее перехватил мешок в руках, заслонив им чей-то украденный кошель с монетами. Путешественники начали выстраиваться в очередь перед воротами и Кион последовал их примеру. Стражники тщательно осматривали каждого путника, проверяя их сумки или повозки, если таковые имелись. В толпе шепотом начали гадать, для чего такая усиленная проверка и не ищут ли стражники какого-то сбежавшего преступника.

Кион весь похолодел. А что, если король в курсе, что один из пленников сбежал вместо того, чтобы быть съеденным ведьмой-людоедкой? И теперь его разыскивают по всему королевству. Но затем бард слегка расслабился, продолжая потихоньку продвигаться вперед в очереди. Вряд ли король в курсе сбежавшего преступника. Тот стражник, что вел Киона в пещеру к ведьме, наверняка никак с ней не контактировал. Он в прошлый раз так старался поскорее уехать, что даже едва не проткнул Киона мечом. Скорее всего он тоже опасался людоедки, поэтому вряд ли он будет спрашивать у нее, как прошла ее очередная трапеза.

Кион продвинулся в толпе еще немного в сторону ворот. Впереди стражники осматривали вещи тех путников, чей разговор ранее подслушал рыжий бард. Изрядно порывшись в их вещах и не обнаружив ничего подозрительного, стражник лениво махнул рукой в сторону города, пропуская тех болтливых странников.

Вскоре очередь дошла и до самого Киона. Едва только бард приблизился, как страж у ворот поморщился от одного только его вида.

– Нищих нам тут еще не хватало, – проворчал он.

– Негоже говорить так о тех, кто совсем недавно пережил сильное горе, – насупился Кион и принялся нагло врать, выдумывая все на ходу, – Видите ли, мой дом сгорел в пожаре, а моя жена сгинула в пламени. Теперь вот иду в город в поисках работы и жилья.

Стражник смерил его долгим взглядом и Кион начал задаваться вопросом, не перегнул ли он палку со своим выдуманным рассказом. Под пристальным взглядом стража бард принял максимально несчастный вид, благо события последних дней позволили ему выжать для этого все нужные эмоции до капли. Стражник вздохнул и кивнул.

– Но вещи мне придется осмотреть, такова процедура, – с сочувствием в голосе произнес он.

Кион подошел к нему поближе и протянул украденный им ранее кошель, загородив своим телом этот не совсем честный обмен от остальных путников, ждущих своей очереди позади.

– Вот, кое-что из моих сбережений, – сказал Кион, – Специально копил, чтобы заплатить пошлину за вход в город.

Кион прикинулся наивным крестьянином, хотя сам уже понял, пока наблюдал в очереди за остальными, что никакая пошлина за вход в город не берется. Это не столица, чтобы переплачивать за въезд и даже выезд. Но стражник с жадным блеском в глазах охотно забрал кошель и спрятал его в карманы брюк, после чего лениво махнул рукой в сторону ворот.

– Проходи.

Кион, прижав мешок к груди, поспешил последовать его приказу, пока страж не передумал и не осмотрел его ношу. Едва он сделал несколько шагов, проходя через ворота, как город предстал перед ним во всем своем великолепии. Дома стояли плотно друг другу даже в такой близости от главных ворот, все они были построены из белых камней. Дорога, по которой сейчас шел Кион, тоже была вымощена камнями. Телега, проехавшая мимо барда, звонко отбивала по дороге ритм с помощью колес и копыт впряженной в нее лошади. Люди сновали туда-сюда. Кто-то явно только вошел в город, кто-то направлялся к воротам, чтобы его покинуть, а другие, меньшая часть от общего числа встреченных Кионом людей, шагали по городу, занимаясь своими делами. В руках они обязательно что-то несли, либо корзину с овощами или фруктами, либо ведра, наполненные водой.

Кион направился дальше по улице, но теперь больше поглядывал на здания и вывески, нежели чем на людей. Ему бы следовало для начала купить приличного вида одежду, потом стоило бы поискать кузнеца и заказать у него меч, после чего Кион может топать в таверну, где он наестся от пуза и вымоется в ванне. Об этом рыжий бард сейчас мечтал больше всего.