Мужчина сделал шаг, загораживая от гнома дверь, и покачал головой:
– Проходите, синьор! Дальше по улице есть другие заведения.
Весельчак решил, что этот Густав совсем негостеприимен. Возможно, это специальное заведение для королевских особ. Было дело как-то в далекие времена их с братьями не пустили в одно подобное местечко возле королевского тракта, пока не вмешалась Белоснежка и не приказала угостить ее спасителей и других гостей за ее счет. Он пошел дальше, выбрав заведение под аппетитным названием “Рогалики и сметана”. Эта лавка пряталась под небольшим зеленым козырьком, надписи на стекле обещали, что здесь можно съесть суп, заказать выпечку и выпить чаю. По всей правой стороне тянулась длинная стеклянная витрина, в которой красовались румяные пироги и пышные булочки. От чудесного сдобного запаха раздалось рычание из недр его организма. Весельчак хохотнул и погладил пробудившегося в животе дракона.
К владельцу лавки выстроилась небольшая очередь: ссутулившаяся старушка, женщина, державшая за руку ребенка, и молодой мужчина, зачем-то нацепивший на уши странные круглые затычки, скрепленные полуобручем. Белокурая девочка беззастенчиво разглядывала гнома. Весельчак улыбнулся ей и подмигнул. Малышка открыла рот и задергала маму за руку, но та уже подошла к торговке и не обратила на это внимание.
Даже выходя вслед за мамой из магазина с большим разноцветным пончиком в руках, девочка не отрывала завороженного взгляда от гнома. Весельчак тихонько похихикивал, и когда подошла его очередь.
– Милая дама, прошу дайте мне самый вкусный пирог из имеющихся.
Девушка в белоснежном переднике поджала губы и переспросила:
– Какой конкретно? Мясо: говядина, баранина, индейка; рыба: белая, красная, белая с овощами; с грибами, сладкие… – тараторила девушка.
Брови гнома поднимались все выше от такого разнообразия, и он оборвал поток информации, просто ткнув в первый попавшийся пирог, украшенный косичкой по краю.
– Так бы сразу, – сказала девица и нырнула за прилавок. Она схватила пирог, сунула его в бумажный пакет, ловко закрутила край, потыкала пальцем куда-то в прилавок и сообщила: – Четыре доллара.
Гном похлопал по карманам в поисках чего-нибудь ценного. Эх, нужно было подготовиться раньше, знал ведь, что торговцы не любят ждать. Гномы корыстью не отличались и часто помогали другим безвозмездно, но все равно никогда не бедствовали. Весельчак с братьями работали в шахтах, и все добытые алмазы за вычетом гномьей доли передавали короне. Но взять свои запасы в этот мир Весельчак не догадалась, хорошо бы хоть камушек завалялся.
Девушка вздохнула, снова поджала губы, закатила глаза, пока гном ощупывая очередной карман. Наконец он улыбнулся, обнаружив там необходимое. Он вынул из недр внутреннего кармана маленький алмаз, на такой в таверне на королевском тракте можно было угостить всех посетителей сладким и выпивкой. Но так как он не знал расценок в этом мире, гном готов был расстаться с ним и за один пирог.
Торговка перегнулась через прилавок и скривилась:
– Ты чего, папаша? Нафига мне твои стекляшки?
– Это алмаз.
– Ага. Четыре доллара! – отчеканила девица. – Или я вызову полицию. Бродяг мы бесплатно не кормим.
Она спрятала пакет за прилавок. Весельчак неловко потоптался, прикидывая, чем грозит ему встреча с неизвестным Полицием, и, решив не рисковать, вышел.
С беспорядочными мыслями и уже нестерпимым урчанием в животе, Весельчак двинулся дальше по улице. Надежда найти заведение, где он сможет перекусить, таяла на глазах. Вскоре Весельчак услышал чудесную мелодию, исходящую из какого-то духового инструмента. Саксофон, труба или тромбон – такие он всегда любил. Гном поспешил на звуки музыки, снова протискиваясь между широкими спинами, острыми локтями, дорогими тканями, зелеными и черными пиджаками, сумками в руках дам с разноцветными ногтями… Все это мелькало перед его глазами, сливаясь в единое нечто. Он не понимал, куда идет. Его ориентиром была только музыка, становящаяся все громче.
Он выскочил из толпы, но не целиком. Борода, по всей видимости, оказалась не такой ярой поклонницей духовых инструментов и продолжила свое движение с людским потоком, зажатая кем-то или чем-то.
– Ой-ой, постойте! – Весельчак запаниковал и задергался, пытаясь вернуть ее на законное место, на животе. Стало больно, и ему пришлось последовать за бородой.
Музыка смолкла.
– Дамочка, – кто-то похлопал по плечу впереди идущую женщину в зеленом костюме. – Посмотрите, что с вашей сумочкой.
Она остановилась, и только тогда заметила, что в багаже у нее прибавилось. Весельчак тоже наконец обнаружил беглянку. Его борода была зажата застежкой в сумочке, такой же зеленой, как и костюм ее хозяйки. Женщине охнула, расстегнула замок, скривилась, выпуская из сумки чужие волосы, и поспешно удалилась.
Весельчак потер подбородок и сам будто позеленел от досады.
– Да, приятель. Невезуха так невезуха. И что ты забыл у нее в сумочке? – На гнома смотрел молодой парень с огромными глазами под кипой нечесаных темных волос.
– Ничего! – искренне ответил Весельчак, испугавшись подозрений в воровстве.
Парень криво ухмыльнулся:
– Да я шучу. Видно же, тетя сама виновата. – Парень хлопнул гнома по плечу, а другую руку приложил козырьком ко лбу и опустил к большим синим глазам, в которых плескался задор: – Спускай брови, ни то они у тебя с прической срастутся.
Затем парень отошел к невзрачной серой стене здания. Его длинный плащ, вероятно, был когда-то черным, а теперь почти сливался с фоном. Он поднял с пола саксофон и затянул мелодию, которая и влекла сюда Весельчака. В ногах у него лежали раскрытый футляр от инструмента с парой смятых бумажек внутри и прислоненная к нему картонка с надписью “доллар за песню”.
– Так это ты музыкант? – Гном подошел чуть ближе.
– Как видишь, – прервался парень.
– И ты поешь за доллары?
Музыкант кивнул с кривой ухмылкой.
– Знаешь, я хотел покушать, но мне тоже сказали, что нужны… эээ… – Задавать такие вопросы было неудобно, поэтому гном просто ткнул в сторону таблички. – Не расскажешь, что это, доллары?
– Голодный?
Вместо ответа живот Весельчака издал громкое урчание. Музыкант по-доброму усмехнулся той же кривой улыбкой, достал из кармана полузасохшую булку и протянул ему. Весельчак поблагодарил и с удовольствием откусил.
– И откуда ты такой странный? Из Европы?
Весельчак ни то кивнул, ни то пожал плечами, но музыкант, словно и не ожидая ответа, сказал:
– Доллары – это деньги. Как говорится, самые желанные мужчины – не такие, как мы, а те, что на зелёных банкнотах. Ну, или как-то не так говорится… Но Франклин точно самый желанный.
Весельчак не совсем понял, что музыкант имел в виду, а поэтому уточнил:
– Вот эти бумажки у вас вместо монет?
– И монеты тоже есть, но центы в наше время почти ничего не стоят. Чтобы выжить нужны доллары, приятель, – глубокомысленно произнес парень и поднес саксофон к губам.
– Постой. А могу я тоже получить доллар за песню? – спросил Весельчак.
– Хм, почему бы и нет? Играешь?
– Пою, – Весельчак прокашлялся и запел первое, что пришло ему в голову.
Жил на свете Весельчак -
Непоседа и смельчак.
Любил песни голосить -
Брата своего дразнить.
Музыкант подстроился под простой мотив песни гнома и дунул в саксофон, выпуская ноту за нотой. Весельчак почувствовал, как музыка кружится по улице, заряжая сердце своей энергией. Слова для второго куплета пришли из ниоткуда, как и всегда. Он запел и стал двигаться, притопывая и размахивая руками в цыплячьем танце.
Ты с него бери пример:
Несмотря на ссор размер,
Никогда не вешай нос,
Чтоб он к полу не прирос!
Весельчак закончил петь, взяв высокую ноту. Люди, ненадолго собравшиеся вокруг музыканта, еще пару мгновений постояли, будто вспоминая, куда направлялись до этого, а потом молча разошлись, не удостоив выступление даже аплодисментами. Лишь несколько смятых бумаг упали в открытый футляр. Эта песенка еще ни разу его не подводила, и даже Ворчун криво усмехался, когда Весельчак принимался вытанцовывать под ее простой мотив. Но из этих людей никто даже не улыбнулся. Гном смотрел на проносящийся мимо людской поток и хмурился так, что сам мог увидеть собственные кустистые брови. Впервые они спустились сюда самостоятельно.
– Не расстраивайся, приятель! – сказал музыкант, хлопнув гнома по плечу. – Им всем не до нас. Главное, денег дают.
– Слушай, а ты и правда на гнома похож. Выступал на Бродвее?
Гном не понял вопроса и просто пожал плечами.
– Я б и сам хотел стать артистом. Сниматься в Голливуде… – Его взгляд мечтательно устремился вдаль. – А как тебя зовут?
– Весельчак.
Музыкант засмеялся приятным заразительным смехом.
– Это имя тебе подходит, – И протянул гному три бумажки: – Забирай. Это твои. На пару дней хватит.
Весельчак рассмотрел цифры на зеленых бумажках.
– Здесь не один доллар! Я не могу забрать все.
– Я еще заработаю, – отмахнулся парень, уже пристраивая в руках саксофон. – Тогда возьми это, – Весельчак вынул из кармана маленький камушек и протянул музыканту. Я не знаю, что с ним делать, а ты разберешься. Это настоящий алмаз. Такой драгоценный камень.
– Он стоит намного дороже двадцатки. – Музыкант с восхищением крутил в ладони розовый камушек.
– Ты дал мне гораздо больше, чем несколько долларов, – улыбнулся Весельчак и скрылся в толпе.
Гном снова влился в нескончаемое людское течение. Весельчак все шел и шел, вместе со всеми пересек несколько дорог, даже вроде бы разобрался, как работают эти сигнальные лампочки, и наконец уткнулся в густую зелень за низким каменным забором. Он приблизился к лесу и прочитал «Центральный парк Нью-Йорка».
– Хм, Нюёрк, – пробормотал Весельчак, будто пробуя слово на вкус. – Впервые слышу.
Прямо перед входом в парк он купил булочку с мясной палкой внутри, отдав три бумажки из полученных от музыканта. С нескрываемым блаженством съел, потом вошел в парк и двинулся прямиком по большой аллее. Среди деревьев он чувствовал себя спокойнее. Башмаки мягко ступали по брусчатке. В парке людей было совсем мало. И даже здесь они не прогуливались, а куда-то спешили. Весельчак углубился в парк, такой мог бы быть вокруг замка какого-нибудь крупного лорда. Шум улиц утих настолько, что теперь не мешал думать. Гном примостился на лавочку, достал свиток и развернул его. Черной тушью там был начертан некий знак, похожий… Да ни на что не похожий! Четыре небрежных полоски изображали ни то квадрат, ни то круг. Весельчак даже не мог понять, это изображение самого предмета или какой-то тайный символ. Внизу красивым почерком была выведена надпись: «То, что ты хочешь». Да уж, сложно же придется. Волшебный боб на скошенном поле и то найти значительно легче. И почему эти маги не могут сказать все прямо?! Он чувствовал, как этот грустный мир давил на него, и возможно, чтобы измениться ему понадобиться не так уж много времени. Но поиск предмета для уплаты мага может затянуться. Он вздохнул и стал тихонько рассуждать вслух:
– Первым делом мне нужно найти дом…
– И пропитание, – добавил он, будто споря с самим собой.
– И пропитание, – обреченно подтвердил он, когда желудок проурчал в поддержку. Одной булочки все же оказалось маловато. Пропитание – значит работа. Как в таком большом городе я смогу ориентироваться? В лесу – да, но здесь?!
– Захочешь есть – сможешь, – добавил очень похоже на Ворчуна его внутренний голос.
– И то верно.
Заночевать Весельчаку пришлось прямо в парке, на этой же скамейке. Глаза слипались, и он наверняка выглядел как вечно зевающий Засоня. Было неудобно и холодно, но в походах с братьями они переживали и не такое. Кто-то тряс его за плечо.
– Мистер, здесь нельзя спать!
Весельчак разлепил глаза и уставился на человека, склонившегося над ним. Человек был в черной форме с большими золотыми буквами на груди «полиция». Именно им угрожала ему торговка булочной.
– Вам нельзя здесь находиться. Вы меня понимаете, мистер? Вам есть куда идти? – человек говорил все громче.
– Да, спасибо. Я просто устал, я пойду домой, – соврал Весельчак и нервно хихикнул. Врать он никогда не любил, да и не умел.
Кто такой «полиция», Весельчак понятия не имел, но перед глазами сразу встала королевская гвардия в одинаковых камзолах. Весельчак готов был поручиться, что Полиция – тоже королевский служащий. А засветиться в новом мире, в первый же день попав на ковер к правителю, не хотелось бы.
Он шел обратной дорогой и вскоре покинул парк. Солнце пряталось за густыми серыми облаками, но чувствовалось, что еще совсем раннее утро. Тусклые полуголые деревья, мрачная влажная брусчатка, угрюмые серые лица – точно грустный мир! На улице было холодно, Весельчак содрогнулся.
У выхода из парка он не задумываясь пошел не вперед, откуда вернулся вчера – без толку снова бродить, захваченным беспокойным течением, – а влево, там, вдалеке виднелись дома поменьше. Он шел долго-долго, ловя на себе удивленные взгляды. Вчера в толпе его мало кто замечал, сегодня он собрал несколько десятков уничижительных взглядов. Ему и самому показалась странной его одежда по сравнению с людской. Но без нее он привлек бы еще больше внимания. Весельчак усмехнулся, мысленно представив эту картину. Да, неплохо было бы переодеться, но наверняка, чтобы раздобыть одежду, тоже понадобятся эти странные доллары.
Улицы становились уже, по бокам теперь стояли двух-трехэтажные домики из красного кирпича. К каждой двери вело свое высокое крылечко. Вывесок тоже стало меньше, и Весельчак потерял надежду найти здесь какую-то подходящую для себя работу. А ночлег тем более. За кров надо заплатить или найти добрых людей. А этот город показался ему совсем негостеприимным.