Василиса приехала домой. Коттедж встречал ее молчаливыми темными окнами. Девушка поежилась от озноба: она в съемной московской однокомнатной квартире чувствовать свое болезненное одиночество. А тут огромный дом в два этажа. Вот зачем он ей такой?

Она оделась потеплее и через задние ворота вышла на небольшую пустынную полянку. Пересекла накатанную грунтовую дорогу. Остановилась, оглядываясь по сторонам. И вдруг услышала свист. От дерева в лесопосадке у самого кладбища отделилась темная фигура. Василиса подошла.

– Ты хотел поговорить? Я тебя слушаю.

– Да.

Темнело. Легкая прохлада спускалась на землю после жаркого дня. Они сели на плоский горячий камень.

– Чтобы все было понятно, начну издалека. Два года назад я хакнул систему подсчета избирательских голосов президентских выборов одной зарубежной страны. Мне никто за это не платил, не нанимал меня сделать это. Такой прикол. Я это сделал просто из интереса. Накрутив процентов тридцать голосов, я испугался и ушел из системы сторонними путями. Спустя какое-то время стали говорить о том, что наша страна где-то подтасовала голоса. Видимо, все-таки отследили мой путь. Через два дня после этого ко мне пришли ФСБшники и сказали, что они знают, что я сделал, и что, если я не хочу загреметь в тюрьму, должен сотрудничать с ними. И первое задание: взломать систему защиты какой-то глухой деревеньки на севере Урала. Странная просьба ФСБ.

– Очень странная, если бы я не знала, о какой деревеньке идет речь, – согласилась Василиса, внимательно слушая паренька.

– Поймав меня за незаконностью моих действий, госструктура безопасности заставляла и дальше совершать такие же беззакония. Ладно. Это сейчас я стал вроде поумнее, а тогда… Думаю, это же дело каких-то двух минут. ФСБшники сами пачкаться не хотят. Да не тут-то было. Систему взломать оказалось невозможно. Алгоритм переписывал коды безопасности каждые 20 секунд. За бесполезностью ФСБ отпустили домой. Когда я вышел на улицу, за первым же углом меня затолкали в фургон и приложили к носу салфетку с хлороформом. Очнулся я уже тут, в деревне Партизаны под другим именем и фамилией. С тех пор работаю на господина Чернышева программистом. Закончил тут школу, сейчас учусь в гарвардском университете на факультете компьютерных наук.

– А как же ваши близкие? Сколько вам было, когда вы пропали для них?

– Шестнадцать. Родители, действительно, меня искали. А потом я нашел способ связаться с ними. Сейчас учимся вместе с сестренкой. Я оплачиваю её и свою учебу.

– Удивительная история. Но мне не понятно, какого черта я тут делаю?

– Да-да, – заторопился паренек. – Понимаете, господин Чернышев – гений. Он просто чертов бог. И он никогда и ничего не делает просто так. Я работаю в научном центре, программирую его проекты, которые он потом продает за миллионы. Дело в том, что в «Пирамиде» трудится большое количество людей. Это огромное здание внутри горы в девять этажей. Причем их отсчет начинается сверху. Снизу входа нет. Во всяком случае, с этой стороны вершины. Первые шесть этажей занимается разными научными исследованиями, касающихся всех сфер жизни человека. И чем ниже вы спускаетесь, тем интереснее названия отделов. На последнем, более – менее, доступном шестом этаже занимаются исследованиями космоса и паранормальных явлений. А вот чтобы попасть на седьмой этаж, нужен спец допуск высшей категории. Скажите, зачем нужно засекречивать отдел в итак засекреченном научном исследовательском частном центре? А называется этот отдел в три этажа Институт изучения мозга человека.

– А те ребята, которых убили, из них кто-нибудь работал в этом Институте?

– Нет. Там трудятся люди взрослые, матерые. И, кстати, что меня больше всего тревожит, все эти люди работали тут во времена советского союза. Это они ставили опыты над генетикой и психикой смертников. У меня тут небольшой материал скопился обо всем, об этом, – с этими словами он вынул из-за пазухи серый пластиковый скоросшиватель и передал его Василисе. – Почитайте, а как закончите, принесите вот сюда, – он показал на дупло в дереве. – Я его отсюда заберу.

– Хорошо. Спасибо.

Василиса вернулась домой. За пазухой была папочка. Она взялась за ручку двери.

– Так, стоп. И где я ее буду читать, если везде камеры?

Девушка решила вернуться и спрятать папку где-нибудь в лесополосе. Когда она шла к деревьям, вдруг увидела, как черная фигура с фонариком движется по кладбищу прямо на нее. Василиса рванула обратно к своему дому. Ей казалось, что кто-то бежит следом, вот-вот настигнет ее. Она на дрожащих ногах вбежала на свое крыльцо. Судорожно перебирая ключи, открыла дом. Заскочила в гостиную, захлопнув дверь, облегченно прислонилась к ней спиной. И вдруг кто-то тихо постучал у самого ее уха. Она отскочил от двери, почувствовав, как волосы на затылке зашевелились.

– Кто там? – спросила она не своим голосом.

–Это я, твой друг сердечный, – замогильным голосом сказал кто-то в замочную скважину и ручка стала медленно поворачивается.

Василиса схватилась за телефон, набрала Костика.

– Ну что ты мне звонишь? Открывай, – нетерпеливо сказал Костик в трубку. – Я тут долго стоять буду?! – и ручка беспокойно задергалась.

– Вот черт! Как же ты меня напугал! – Василиса открыла дверь. На пороге стоял Костик с шампанским и корзиной фруктов.

– Почему ты сегодня не пришла ко мне на могилку? – продолжая дурачиться, вошел он в доме.

– Не смешно! Я чуть не обосралась от страха!

– Да ладно, не истерии. Я тут подумал, что нужно отметить твое вступления в должность, – с этими словами он прошел в столовую, поставил свою ношу на стол.

Василиса достала из бара пару бокалов, протерла их. Костик скинул джинсовку, вымыл руки и стал открывать бутылку.

– А тебя дома разве не ждут? – спросила девушка, подставляя бокалы.

– Ну-у , моя жена и трое детей уже привыкли к моему постоянному отсутствию, – хлопнула пробка и из горлышка бутылки пошел дымок.

– Никогда бы не подумала, что ты женатый папаша троих детей, – Василиса взяла тонкий фужер с шипучкой.

– Мечты – мечты, – вздохнул Костик и чокнулся с Василисой. – За тебя, моя хорошая, за твой приезд сюда.

Они выпили. Девушка достала большое блюдо, помыла и выложила туда фрукты.

– Слушай, а у тебя тут очень даже ничего, – констатировал Костик после обхода комнат.

– Да, видимо внутреннее убранство компенсирует внешнюю обстановку.

Второй бокал выпили за боевое крещение Василисы. Потом она вспомнила про свой шашлык, который остался в машине. Когда девушка вынула пакет, увидела все тот же фонарик, который двигался со стороны кладбища по дороге мимо ее двора. Девушка хлопнула дверцей машины, фонарик мгновенно потух. Василиса притаилась, присев у колеса авто. Было тихо, лишь сверчки пели свои песни, да где-то в лесу жутко ухал филин. Василиса до рези в глазах всматривалась в черную пустоту. Вдруг кто-то осторожно дотронулся до ее плеча. Она вздрогнула и, вскрикнув, вскочила.

– Че ты орешь? – спокойно спросил Костик. – Я думал, ты тут уснула.

– Чтоб ты подавился этим шашлыком, – сказал раздраженно Василиса, вручая Костику пакет.

– Ты чего дерганая такая?

– Не знаю, что-то нервы на пределе. Это убийство, эта деревня, это кладбище за окном. Вот что, нельзя было поселить меня в квартиру?

– Да ладно тебе, расслабься, – успокаивал Костик, подавая Василисе очередной бокал шампанского. – Поживи пока у меня, если хочешь.

– А твоя воображаемая жена и не родившиеся дети не будут против?

– Они говорят, что не против.

– Знаешь, мне вот иногда даже домой возвращаться не хочется. Потому что, как только ты переступаешь порог своего дома, понимаешь, как пусто и одиноко у тебя в жизни. – откровенничал Костик через полчаса застолья.

– Сколько тебе лет?

– 28. А тебе?

– 23. Почему себе девушку не заведешь?

– Ой, да ладно. Тридцатую, сорок пятую? Я уже сбился со счета, со сколькими из них у меня были отношения.

– Слишком высокие запросы?

– У меня запросы самые обычные к необычным девицам.

– Ну, ты прям философ.

– За философа, – они стукнулись бокалами.

Костик уснул в одной из спален для гостей. Василиса, закрыв ворота, двери, рольставни на окнах, упала в ароматные простыни и подушки своей постельки.

Проснулась следователь от какого-то толчка. Прислушалась. Тихо. Темно. Она открыла рольставни, распахнула окна. Прохладное летнее утро наполнило ее комнату щебетом птиц и ароматом леса. Девушка вдохнула полной грудью и улыбнулась. Вчерашние страхи показались ей ребячеством. Василиса оделась и спустилась вниз.

– Ммм, – сладко потянулась она от запаха свежесваренного кофе и ароматных, еще горячих, французских круасанов. – Боже правый, Костик, да тебе цены нет.

– Ну так! – воскликнул парень, сдирая с себя фартук. – Хотел подать в постель. Но раз ты встала, будем завтракать в беседке. Ты ее видела? Беседка в буддистском стиле.

– Я думала, она для медитации. На фоне кладбища. Это так… по-философски.

– Эксклюзив, чувиха, – он поставил поднос на низенький столик. – Как спалось?

– Прекрасно, – устраиваясь поудобнее со скрещенными ногами на подушках, сказала девушка. – Знаешь, я заметила, что каждое утро встаю с зарядом бесконечной энергии. Такая легкость невероятная целый день. Чувствуют себя, как мой телефон, который держит заряд батареи 100% уже четвертый день. Это нормально?

– Это все из-за горы Длань. Мы зовем ее еще волшебной горой. Там какой-то уникальный состав металлов, импульсы которых заряжаются наши телефоны, планшеты, ноутбуки. Я свой телефон за два года ни разу не заряжал.

Тут послышался гул самолета, который все нарастал. И вот из-за гор показался он сам. Сверкнув своим изящным белым крылом, пошел на посадку где-то недалеко за лесом.

– Тут что, и аэропорт есть? Господин Чернышев зажигает не по-детски.

– Да, это точно, – согласился Костик, глядя на зажёгшийся экран своего вибрирующего телефона. – Привет, капитан. Какие новости? – включил он громкую связь.

– Хорош там любезничать со следачкой. Ты давай дуй в отдел. Тут Муравьева из обсерватора вернулась, а с ней адвокат нашей заключенной. Только приземлились. Сейчас из аэропорта их в гостиницу отправим. А потом будем получать люлей от Федоровны. Кстати, Василиса Васильевна, адвокат уже сделал запрос на дело своей подзащитной. И выключи громкую связь.

– Да рыжий! – возмутился Костик. – Хорош уже палить нас!

– Ладно, ладно. Отключаюсь, – сказал рыжебородый, и тут же послышались короткие гудки.

– Муравьева – бабушка, к которой приехала наша Дарья Хопрова. Две недели находилась в карантине, – сказала Василиса, припоминая детали дела. – Мне вот интересно, почему все это время девочка была одна? Где ее родители? Вы куда смотрели, додельники? Девочку посадили в тюрьму, ее обвиняют в убийстве четверых человек, вся деревня просто на клочки хочет ее порвать. Но ни мамы, ни папы рядом нет! Это прям… из ряда вон.

– Может быть какие-нибудь алкаши запойные, а может они находятся в списке персона non grate .

– Черный список? Есть и такое?

– Есть. Я проверю.

– Ладно, давай в участок, встретишь адвоката, передашь ему вот это, – Василиса протянула папки-копии личных дел убитых. – С протокола допроса Хопровой и ее чистосердечного признания снимешь копии. Что еще? Проверишь мою электронную почту, должна прийти характеристика со школы на задержанную. Еще, протокол осмотра места происшествия распечатаешь с моего рабочего стола. Только обязательно все подпиши, копии заверь у начальника. Скажи, что заключение судебной экспертизы и орудия убийства будут готовы в течение дня.

– Все понял. Поехал.

– Костик! Не болтай много с адвокатом!

Парень кивнул, сел в машину.

– А я пока еще раз на место происшествия съезжу. Потом встречусь с Дарьей, задам несколько вопросов. Насколько ты вызвал людей?

– Пантелееву на десять. Ребровых на 10:30. Колпаковых на одиннадцать.

– А сейчас сколько?

– Семь.

– Семь утра?! Я думала, часов девять. Ладно, езжай, – хлопнула ладошкой по дверце машины Василиса.

Костик нацепил солнечные очки и медленно стал поднимать стекло, через которое они разговаривали.

– I’ll be back! – сказал он.

Василиса цокнула языком и осуждающе покачала головой, сдерживая смех. Когда машина чопика скрылась из виду. Она выехала к месту убийства.

Девушка захлопнула дверцу машины и пошла по уже нахоженной сотрудниками ЧОП тропе. Она встала лицом к своим воображаемым преследователям. «Так, стоп. Если бы я убегала от здоровых сельских ребятишек, которые еще и под допингом, я бы уж точно не стояла на открытой площадке». Василиса оглянулась, обошла кусты, зашла за ствол большого дерева. Притаилась, пытаясь вжиться в шкуру задержанной. В лесу было тихо. Однако навязчивая мысль, что за ней кто-то наблюдает, не давала ей покоя. Вдруг где-то хрустнула ветка. Послышалась неуклюжая возня и треск сухих сучьев. Кто-то большой и сильный шел к ней навстречу, раздвигая толстые ветви деревьев. Василиса обмерла: прямо перед ней на четырех лапах стоял мощный бурый медведь. Он подошел к ней поближе. Обнюхал. Встал на задние лапы, лизнул ей нос. Заревел. Потом отвернулся, опустился на четвереньки и ушел своей дорогой.

Девушка выдохнула, опустила руки, скрещенные на груди. Вдруг ее пальцы коснулись чего-то холодного, обжигающего. Василиса опустила глаза. Прямо под деревом стояло ружье.

Глава 11 Череда допросов

Василиса тут же включила видео и стала снимать. Сделала несколько фотографий. Потом надела перчатки, которые всегда носила с собой (привычка с пандемии). Взяла ружье, вышла из укрытия, вскинула его на плечо. Но перед ней была густая зелень кустарника. «Что же получается, она их даже не видела. Как вообще она могла в кого-то попасть? – девушка оглянулась назад. – Второй стрелок был сантиметров на десять выше первого». Она встала на небольшой пенек, но также не смогла увидеть ту самую полянку. Следователь подошла к кустарнику, кое-где ветки были сбиты, листья завяли и пожелтели. Под кедой попалось что-то жесткое. Василиса присела: на земле лежали четыре гильзы. Она вновь сняла все на камеру, потом собрала гильзы в пакетик. Внимательно, еще раз с включенной камерой, обшарила все вокруг. Нашла ту самую четвертую пулю действительно в стволе дерева.

Через полчаса девушка подъехала на парковку Тайника. Поднялась в допросную. В коридоре она наткнулась на Уланского.

– А вы-то что тут делаете?! – изумилась Василиса.

– Знакомлюсь с делом моей подзащитной, – ответил он, развалив свое холеное тело на стуле.

– Вы адвокат Хопровой?! – еще больше изумилась бывшая помощница Уланского.

– Оперативно сработали госпожа… как вас там?

– Да, «Как Вас Там». Вы меня по – другому и не называли. Ладно, пошлите. Я задам несколько вопросов, а потом можете с ней обсудить свою линию защиты.

– Хорошо.

В этот момент мимо провели Дарью. Василиса расположилась за столом.

– Здравствуй, Даша. Как настроение сегодня?

– Никак, – процедила девочка сквозь зубы.

– Отлично. Скажи, пожалуйста, зачем Диана ходила к тебе каждый вечер?

– Она меня воспитывала, – зло усмехнулась Даша.

– Каким образом? Расскажи.

– На следующий день, как я приехала, мне утром позвонила бабуля и сказала, что у какого-то идиота обнаружился коронавирус, так что весь отель, в котором она остановилась, в изоляции. Даже если ее отсюда вывезут в Россию, в Партизаны никто не пустит. Бабушка решила позвонить моей матери, типа, пусть приедет, приглядит за тобой. Ага, она, конечно, все бросит и примчится! – усмехнулась Дарья, которая ничего наивнее про свою мать в жизни не слышала. Две недели. Одна. Ну, это же просто круче не придумаешь!

* * *

Приятные мысли оборвал звонок в дверь. Хопрова открыла. На крыльце стояла высокая стройная блондинка с холодными голубыми глазами. На вид незнакомке было лет шестнадцать. Она, не стесняясь, осмотрела Дашу сверху вниз, брезгливо скривив рот.

– Ой ли, сделай лицо попроще, – ответила Хопрова на гримасу незнакомки.

– Чтоооо?! Ты слышал?! – она вопросительно повернулась к синеглазому красавчику, который стоял позади нее. Тот лишь многозначительно поднял брови. – Послушай, ты, убожество. Екатерина Федоровна вверила твое существование здесь мне, так как я тут далеко не последний человек. И поверь мне, твое воспитание за эти две недели пойдет тебе на пользу.

– Екатерина Федоровна?! – усмехнулась Дарья. – Это что еще за птица?

– Бабуля твоя, птенчик мой, – сказала незнакомка вкрадчивым голосом, неприятно искусственно улыбаясь. – Пойдем! – она одним сильным движением выдернула Дарью из дверного проема и толкнула вперед себя.

Они вошли в теплицу.

– А ты почему до сих пор ничего не полила? – спросила незнакомка все тем же вкрадчивым сладким голосом.

– Сейчас полью. Тебе-то какое дело? – Дарья почему-то цепенела от этого ледяного взгляда, какой-то липучий страх сдавливал ей живот и горло.

– Нет-нет-нет. Так не пойдет, птенчик мой. Воспитание – вещь серьезная. К нему нельзя относиться халатно. Ты как считаешь? – она опять оглянулась на синеглазого красавчика.

– Ни в коем случае, – ответил парнишка с улыбкой, предвкушая интересные события .

– Иди сюда.

Дарья подошла к бочке с водой. Незнакомка резко заломила девочке руки назад и лицом окунула в воду. Хопрова попыталась вырваться. Но блондинка была невероятно сильна. Она держала Дарью железной хваткой. И вынула ее из бочки после сильных конвульсий, когда Дарья реально начала задыхаться. Но только на мгновение, чтобы Хопрова глотнула воздуха. Так продолжалось минут двадцать. Потом незнакомка швырнула ее между грядок.

Даша встала на четвереньки, вода лилась у нее из носа, изо рта. Она хватала воздух, пыталась прокашляться.

– В следующий раз я приду вечером. И, если увижу подобную картину, утоплю тебя в этой бочке. Поняла меня, птенчик мой?

– Поняла, – Дарья подняла глаза.

– Молодец , – улыбнулась блондинка. – Кстати, я забыла представиться. Как это грубо с моей стороны. Меня зовут Диана. И мне очень приятно с тобой познакомиться. Работай! – она слегка стукнула ногой в темя Дарье, отчего та ткнулась лицом землю. – Влад, – обратилась она к парнишке, – а ты чего тут? Тебе же Муравьева попросила надробить.

– Сейчас пойду. Уж и покайфовать нельзя!

– Вот скажу Пантере, она тебе покайфует.

На следующий день Диана изваляла Дарью в навозе, за то, что та не вычистила свиней. Блондинка каждый вечер преподавала уроки, как она сама выражалась, «хорошего тона». К ней присоединялись мальчишки то по одному, по два, а то все разом. Они участвовали в «воспитании» москвички лишь словесно.

Дарья не открывала им двери, но они все равно проходили. Она пряталась, но они находили. Они приходили каждый день: сильные, уверенные, высокие, стройные, красивые. Как атланты, которые держат небо. Жестокие и беспощадные, как древние боги.

Дарья жила эти две недели в каком-то невероятном ужасе, диком первобытном страхе перед этой четверкой. Ее всерьез начали посещать мысли о самоубийстве. Для этого нужно было только купить нужные средства.

Хопрова, дико озираясь по сторонам, вышла из-за калитки. Она вошла в торговый центр и направилась к аптеке.

– О! Какая встреча, – через весь вестибюль к ней шагала Диана. Даша съежилась в комок. – Приболела?

Мальчишки подошли за ней.

– Что, четверо на одну? – из аптеки вышла красивая черноглазая девушка.

– Пантера, вечно ты появляешься там, где тебе не рады, – неприятно сморщилась Диана.

– Развлекаешься, смотрю,– девушка обняла Дарью.

Смуглая, гибкая, стройная, с татуировкой пантеры на левом плече. – А вы-то что как привязанные за ней ходите?! – она обратилась к парням. – Не стыдно?

– Да ладно тебе, любимая, это же всего лишь шалость.

– Это мерзость, любимый. Мерзость и гадость, – с этими словами она отпустила Дарью и взяла за руку синеглазого красавчика. – Я хочу, чтобы ты мне пообещал, что не будешь больше участвовать в подобных… «шалостях». Ты должен понимать, что ничем хорошим это не закончится, – с этими словами влюбленная парочка подошла к эскалатору.

– Пошли, – Диана властно кивнула в сторону выхода своим друзьям. – Оставим это на вечер.

Дарья купила необходимые лекарства. Вернулась домой. Села за сочинение своего последнего послания. Кому же его написать? К кому ей обратиться в этот страшный момент? Девочка задумалась. Она не привыкла посвящать в свою жизнь взрослых. Друзей, настоящих друзей, у нее тоже никогда не было. «Бабушка!» – написала Дарья, и вдруг удивительно простая мысль пришла в голову: нужно все рассказать бабуле, пусть она заступится.

* * *

Потом Хопрова еще раз вспомнила тот роковой вечер. И как она едва не застрелила в упор свою заступницу.

– Ага, значит, Пантера и сообщила охране об убийстве?

– Скорее всего.

– Откуда она взялась на месте происшествия?

– Может быть увидела Влада, пошла за ним. Она ведь просила его не ходить с этой Дианой, предупреждала, что это плохо кончится.

– А ты знала, что Диана раньше встречалась с Владом?

– Я ничего про них не знала. Лишь чувствовала, что они безумно сильны, жестоки и беспощадны.

– Еще вопрос. Откуда ты научилась так хорошо стрелять из охотничьего ружья?

– Мой папаша военный – генерал Хопров. Я с ним постоянно бывала на учениях, военно-полевых сборах, стрельбищах, состояла в боевом отряде «Тор» в нашем спортивном центре на районе. Ну, и всякие тематические летние лагеря, куда родители меня сбагривали на все лето.

– Ты владеешь каким-нибудь видом боевого искусства?

– Раньше – да. Два года, как все эту военщину послала к чертям.

– Ну что ж, у меня пока все. Спасибо тебе.

Василиса видела, как Уланский занял ее место за столом. «Так-так, – девушка глянула на часы, – нужно поторапливаться». Она завезла на экспертизу ружье и отправилась на свое рабочее место.

В коридоре у двери ее кабинета ждали Пантелеевы.

– Пройдемте.

За ней вслед в кабинет прошла красивая смуглая девушка и приятная молодая женщина с высокими скулами и раскосыми глазами.

– Вы местные? – спросила Василиса.

– Нет. Не совсем. Мы с этих мест, но в Партизаны приехали полгода назад.

– Хорошо. Ваша дочь является несовершеннолетней, поэтому допрашивать ее я могу только в вашем присутствии.

Василиса провела всю необходимую процедуру перед допросом. Пока женщина подписывала документы, следователь неотрывно смотрела на ее изувеченную кисть: трех пальцев правой руки не было, и ладонь как-то срослась в горстку.

– Что у вас с рукой? – не вытерпела Василиса.

– Да так, родовая травма. Я шла вперед рукой из чрева матери, и акушерка стала вытягивать меня щипцами, оторвала мне пальцы.

– Какой кошмар, – ужаснулась Василиса и обратилась к подростку, – Итак, Пантелеева Пелагея, – она осмотрела девушку, – вас называют Пантерой?

Пелагея молча показала плечо с татуировкой этого прекрасного хищника.

– Ага. Какие отношения у вас были с Владом Колпаковым?

– Мы любили друг друга. У нас были далеко идущие планы на будущее.

– А Диана? Она вам не мешала? Не держала на вас зла, вы ведь у неё парня увели.

– На тот момент, когда у нас случилась любовь, они уже не были в отношениях.

– И она вас нисколько не ревновала?

– Нет.

– А вы?

– Нет.

– Вы знали, что ваш парень в компании с Мещеряковой издевались над приезжей москвичкой?

– Не думаю, что там было что-то серьезное.

– Было. И хватило бы на статью доведения до самоубийства. И вы в день происшествия говорили, что ничем хорошим это не закончится. Так?

– Я имела в виду, весь его образ жизни. Он был тем еще подонком.

– Тут подробнее.

– Он не был благородным рыцарем. Любил поугарать, жестоко пранкануть кого-нибудь.

– Вы сообщили об убийстве?

– Да. Я.

– Как вы оказались в лесу?

– Я была у гостиницы. Подрабатываю там в столовой. Увидела, как ребята побежали в лес, и я поспешила за ними.

– Дальше .

– Я слышала, как они гнали москвичку. А потом четыре выстрела.

– Четыре? Точно? Может быть пять или шесть?

– Нет. Четыре. Когда я подошла к той поляне, увидела, как все четверо лежат, а столичная стоит над ними с ружьем. И мне в татуху еще тычет и спрашивает, хочешь, я и тебя грохну?

– Ты испугалась?

– Конечно.

– Ваш муж охотник? – обратилась следовать к матери Пантеры.

– Я – вдова. Мой муж погиб в схватке с медведем.

У Василисы опять зашевелились волосы на макушке. При упоминании хозяина тайги.

Слегка прищурив свои черные глаза, Пантера с усмешкой смотрела на Василису.

– А ваши дети?

– Мы их с пеленок приучаем к труду.

– Почему же тогда ты испугалась разряженного ружья?

– Может быть, она его зарядила вновь?

– Еще вопрос. Где биты?

– Какие биты?

– С которыми ребята вбегают в лес, – Василиса включила видеозапись, которую скопировала себе из комнаты видеонаблюдения.

– Этого я не помню, были биты или нет, – ухмылка не сходила с лица Пантеры.

– Знаешь, что меня беспокоит в этой записи, – Василиса смотрела на Пантеру. Та не сводила черный зомбирующий взгляд, от которого по непонятным причинам нутро переворачивалось до тошноты. – Что она показывает, как ребята забежали в лес, а потом как вышла с ружьем Дарья. Но вот тебя тут нет. Нет записи, как ты заходишь в лес.

– Понятное дело. Вырезали две минуты, а теперь против меня что-то плетете. Я, по-вашему, их перестреляла?

Василиса просмотрела видео. Действительно, не хватало двух минут. Но ни она, ни Костик этого не заметили. Как увидела это Пантера, кинув лишь взгляд на экран?

– По-моему, вы что-то скрываете, Пелагея. И я обязательно это выясню.

– Нам можно идти? – грубо оборвала Василису Пантелеева-старшая.

– Да. Прошу вас не покидать деревню, пока не закончится следствие.

Пантелеевы вышли.

– Васильева, – в дверь заглянул рыжебородый Семен, – зайди, как управишься, к Ершову с докладом.

– Хорошо. Реброва! Заходите, – с этими словами Василиса открыла личное дело Антона. – Здравствуйте, располагайтесь. Ваш паспорт. Пока я пишу, вы прочитайте и распишитесь.

Когда все предварительные требования, предусмотренные перед допросом, были соблюдены, Василиса включила диктофон.

– Итак. Зовут вас Светлана Михайловна, и вы работаете на ферме ветеринаром. Вам 51 год, у вас двое детей: девочке 19 лет, мальчику 17 лет. Речь пойдет у нас о вашем сыне…

– Он мне не сын. Антон и Марина – приемные дети.

– Вот как? Расскажите.

– Мы сами из поселка Зародное. Двадцать лет назад приехали к нам туда итальянцы, небольшое семейство. Два года они пытались тут бизнес открыть: начали с итальянского ресторана. Разорились. Половина семейства уехала, остались только муж с женой и годовалой дочкой Марианной. Открыли они бистро на перроне. Она вторым забеременела. Бизнес вроде в гору пошел, да местные братки его задушили, а итальянца этого убитым нашли на запасных железнодорожных путях. Я тогда пирожками у поезда торговала. Вот там с этой итальянкой и познакомилась. Она тоже рядом со мной у лотка встала. Говорила, рожу Антонио, уеду на родину. И действительно, родила его в съемной квартире, в одеяло закутала и на мусорку выбросила. Сама на поезд. Я на перроне ее увидела, спрашиваю, где Маринку-то забыла? А потом гляжу, пуза-то у нее нету. Так она лишь рукой махнула и в поезд вошла. Батюшки! Я все бросила, бегом к ней домой. Там Маринка сидит в куклы играет. Спрашиваю, куда маманька дитенка дела? Говорит, с собой унесла. Я во двор, слышу, скулит кто-то в мусорном баке. Заглянула, а там собака бездомная, по двору по нашему ходила, здоровущая. Боялась я ее страшно. Так она ребенка-то обняла лапами, под себя его, как кутенка, подсунула, сама его лижет, скулит, до погавкивает: на помощь зовет. Спасла она Антошеньку. Градусов 40 мороза в тот день было. Так домой и пришли: я с дитенком на руках, Маринка да псина эта огромная, – женщина рассказывала об этом так просто, голос ее только то и дело срывался от волнения. – Антошенька рос башковитым. В три годика читать умел, к пяти годам семь языков знал. Мы квартиру в Зародное продали, перебрались в Екатеринбург, как только заметили в нем тягу к языкам, чтобы занимались там с ним специалисты. В школе увлекся биологией. Несколько раз побеждал в окружных олимпиадах. Попал в образовательный центр «Сириус» в Сочи. Там его проектом заинтересовался господин Чернышев и пригласил нас сюда жить. Мы не хотели ехать опять в деревню. Но Антон настоял. Сказал, что получить приглашение от Чернышева, все равно, что выиграть в лотерею 100 миллионов долларов. Когда мы сюда приехали, он был в восторге. Говорил, что тут даже круче, чем в Сочи.

– А что за проект вел Антон? Какая тема?

– Я не помню точно, – женщина напряженно потерла лоб. – Что-то связано с вирусологией, с бактериями.

– Ваш сын работал у Чернышева в лаборатории?

– Да. И еще… – Реброва замялась. – Он сказал, что если с ним что-то случиться, чтобы это я передала полиции, – с этими словами она достала из сумки планшет.

– Когда он вам такое говорил?

– Месяц тому назад. С тех пор он стал каким-то агрессивным, раздражительным. Совсем перестал спать.

– У него были друзья?

– Денис, Диана и Влад. Они практически не расставались. Учились в одном классе и работали в одной лаборатории. И умерли в один день.

Женщины помолчали.

– Спасибо вам, что нашли время. Если у следствия появятся вопросы, я непременно свяжусь с вами.

– Вы уж посадите эту москвичку, – сказала женщина, оборачиваясь в дверях.

– Я вам обещаю, убийца не избежит наказания по всей строгости.

Василиса выглянул в коридор.

– Колпакова? – спросила она женщину, стоящую у ее дверей. Та кивнула. – Проходите. Давайте ваш паспорт, прочитайте и распишитесь в бумагах.

– Это планшет Антона? – спросила Колпакова, пронзительно стрельнул глазами на гаджет.

– Нет, с чего вы взяли? – ответила вопросом Василиса, ругая сама себя за легкомыслие. Тут же положила планшет в стол.

– Я ему дарила этот планшет на день рождения прошлой осенью. Мы с Ребровым и живем по соседству и дружим семьями. У меня был единственный сын, и то его отняла какая-то цыганка.

– Это вы сейчас о Пелагее говорите?

– Да. Эта Пантера. Чтоб ее черти взяли. Попомните мои слова, это она довела его до смерти.

– Откуда такие выводы?

– Сердце материнское подсказывает. Он раньше с Дианой встречался. Потом что-то повздорили, разбежались. Но я верила, это ненадолго. Да тут эта ведьма черноглазая присосалась.

– Чем же она вам не угодила?

– Да всем! Необразованная, невоспитанная, хамка одичалая, из тайги вылезла. Как появится у нас на пороге, так меня трясти начинает. А туда же! В МГУ она собралась с Владиком поступать, а сама и двух слов грамотно связать не может.