Очнулась Василиса на больничной кушетке с подключенной системой капельницы и вентиляции легких. Она попыталась пошевелиться, снять с себя все это. Но ноги и руки были прикованы к кушетке мягкими кожаными ремнями. Паника охватила девушку: «Вот теперь и я попала в подопытные». Она пыталась вырваться, стала задыхаться. Подключенные приборы засигналили тревогу. Вбежали врачи. Они держали бившуюся на кушетке Василису. Потом девушка почувствовала укол и снова провалилась в сон.

Пришла в себя она уже в обычной палате. Никаких трубок, капельницы и след простыл. Девушка встала с койки. Подошла к окну, чтобы осмотреться. Ей открылся вид на больничный сквер. «Слава богу, – подумала Василиса. – Это лучше чем подземелье «Пирамиды». Она потрогала свой корсет, в который ее «нарядили». Осторожно села обратно на койку.

В палату вошел человек с типичной докторской наружностью: ухоженная бородка и очки в золотой оправе.

– Я очень рад, что вы пришли в себя, и ваши показатели в хорошей форме, – он присел на стульчик рядом с Василисой. – Я ваш лечащий врач Седых Василий Иванович.

Девушка кивнула.

– Как вы себя чувствуете?

– Хорошо.

– Отличненько. У вас перелом 4 ребер: 2 слева и 2 справа. И лопина грудной клетки. Легкие были наполнены кровью, поэтому пришлось их почистить и посадить вас на искусственную вентиляцию. Еще пострадали ваши почки и печень.

– Желудок у меня и так был больной, – поспешила добавить следователь.

– Нет. Как раз желудок у вас вполне здоров.

– Доктор, у меня язва с первого курса моего замечательного студенчества.

– Нет у вас никакой язвы, не придумывайте. Мы через систему водили СЛИМО, это состав лекарств, способствующие заживлению и восстановлению ваших внутренних органов.

– Сколько я тут?

– Девятый день. Ваш напарник оказался чуть покрепче вас. Его выписали два дня назад. А вот троим вашим коллегам вообще не повезло. Завтра назначены похороны.

– Кошмар.

– Поэтому строго следуйте моим рекомендациям. Завтра с утра посмотрим на ваши анализы и томографию.

Врач ушел. Через полчаса пришел Костик с фруктами и цветами.

– Ну как ты?

– Бывало получше. Надеюсь, пока нас тут спасали, не заразили вирусом одичания.

– Да. Я тоже об этом думаю. Про наших ребят знаешь?

Василиса молча кивнула.

– Ершов ходит чернее тучи. Во всем винит себя.

– Ну так оно и есть. Я его предупреждала…

– Перестань, – перебил Костик.

Они помолчали.

– Осталось еще шестеро, – задумчиво сказал парень.

– Ты о чем?

– В деревне есть поверье: если умирает человек, он забирает с собой еще троих.

– Да? А те трое еще троих и так до бесконечности, пока не вымрет вся округа.

– У нас в деревне смерть вообще большая редкость. Население молодое в основном. За два года я впервые увидел похороны. Эти четверо заберут двенадцать. Шестерых уже забрали.

– Откуда такая цифра? – нахмурилась девушка.

– Первой была мать Влада Колпакова. Потом Муравьева и адвокат Уланский, теперь наших троих ребят не стало.

– Подожди, Муравьева и Уланский … что умерли?

– Да. Три дня тому назад Екатерину Федоровну похоронили, а Уланского родственники забрали в Москву.

– Как Дарья?

– Нормально. Родители хотели забрать ее домой, но господин Чернышев ее не отпустил.

– Ах да! – Василиса мучительно сморщилась. – Этот Чернышев… ты знаешь, я ожидала чего угодно! Но это он же ребенок.

– Жеребенок, – усмехнулся Костик. – Он гений.

– Сколько ему лет?

– Лет одиннадцать, наверное.

– Обалдеть. Просто в голове не укладывается!

– Так ты до сих пор уверена, что это он приказывает заражать всех поголовно вирусом одичания?

– Я уже ни в чем не уверена. Просто сбита с толку. Что там по нашему делу? Ничего больше не прояснилось?

– Пока нет. Но я жду ваших указаний, – улыбнулся Костик и похлопал Василису по руке.

– Дай и собраться с мыслями.

– Ладно, собирайся. Я пойду. Завтра приеду. Если что надумаешь, звони!

– Хорошо.

Вечером пришла Хопрова. Следователь была удивлена, когда девочка вошла к ней в палату.

– Надо же! Без халатов, колпаков и очков! Без всякого маскарада! Собственной персоной!

– Привет, – болезненно улыбнулась Дарья.

– Привет, привет. Как настроение?

– Хочется снести к черту всю эту проклятую деревеньку.

– Слышала, родители твои приезжали?

– Мать и тетка. На похороны бабушки. Ершов меня не отпустил с тетушкой-крестной.

– Значит, ты теперь свободно гуляешь по улицам? – перевела разговор Василиса.

– Да. Ты же меня реабилитировала.

– Скорее, это сделал Чернышев.

– Он появился вовремя.

– Это точно.

– Помнишь, я рассказывала про свой сон?

– Про мальчика?

– Да. Так вот, этот мальчик – господин Чернышев. Я когда его увидела впервые, чуть кукухой не поехала.

– Я также, – улыбнулась Василиса.

– Странно все это.

– А что там Пантера?

– Я стала свидетелем одного ее разговора, – вдруг оживилась Дарья, наклоняясь к Василисе.

– Так, – следователь невольно подалась навстречу.

– Это было уже после похорон бабушки. Мы все расходились. Я шла позади всех. И тут увидела, как в зарослях вишни кто-то прячется. Я осторожно подошла и увидела Пантеру с тем самым парнем, что спас меня тогда в гостинице.

– Ага, продолжай.

– Они ссорились. Парень говорил, что не знает, как ему быть и что делать? Из их разговора я поняла, он ей в чем-то помог, а она его предала. Что он ее любит и делает все, о чем она попросит. Но так больше продолжаться не может.

– А она?

– А она ему сказала, что сделала то, что должна была. Пусть он успокоится. Все под контролем. И тут парень начал кричать: «Погибли люди, какой тут к черту контроль!» Она ему врезала громкую пощечину и сказала: «Успокойся и возьми себя в руки. Мы вершим справедливый суд». Потом она повернулась и ушла. А парень вынырнул откуда-то из кустов и схватил меня за руку: «Подслушиваешь?» – Дарья схватила Василису за руку, та сделала страшные глаза. – А я такая: «Нет-нет. Я просто тут запуталась, где выход отсюда». Он молча выпроводил меня за ворота и сказал, чтобы я осторожно ходила по деревне, иначе поймаю серебро.

– Вот это интересно, – одобрила рассказ Василиса. – Костику об этом рассказывала?

– Да.

– Хорошо. А он вот мне об этом не рассказывал.

На следующее утро, после всех необходимых процедур, к Василисе пришел неожиданный гость. Господин Чернышев спокойно вошел в палату. От неожиданности Василиса заелозила по койке, пытаясь подняться в этом чертовом корсете навстречу неожиданному посетителю. Он проворно помог ей своими тонкими ручонками. Подложил под голову подушку. Девушка не знала, как себя вести и что ожидать от этого гениального мальчика миллиардера.

– Мне больно смотреть на вас, – сказал он грустно рассматривая Василису. – а мне больно спать, – призналась вдруг девушка.

– Я вообще не могу спать от мысли, что пятеро людей просто забили до смерти.

– Как скотину, – горько усмехнулась Василиса.

– Нет. Скотину забивают с определенной целью: употребить ее в пищу. А тут… просто так… безо всякого смысла. Только человек способен на такое. Агрессия, жестокость. Два умерших из охранников даже не были в оцеплении. Они были не в униформе, в тот момент это были обычные жители деревни, как и все остальные.

– Люди кидались друг на друга?

– Да! Это потрясло меня! Вы не представляете, какие очереди были первые три дня к травматологу!

– А меня потрясла ваша смелость, как вы шли через эту обезумевшую толпу. Тремя фразами навели порядок. Вот это авторитет!

– На самом деле я очень боялся. Я боялся, что кто-то умрет у меня на руках.

– Сколько вам лет? – после некоторого молчания неожиданно для себя спросила Василиса .

– Двенадцать.

– Ребенок-индиго.

– Я не такой, как обычные дети. Это так. В три года мне поставили диагноз ранний детский аутизм. Через два года решили, что у меня все-таки кататоническая шизофрения с отказом от еды. Мама плакала, когда кормила меня, а я не хотел кушать. С четырех лет я открыл для себя целый мир – интернет. И научился читать, печатать нужный мне текст по-русски, по-английски. Через год я выиграл в интернет конкурсе корпорации Microsoft. И они прислали мне письмо, где приглашали на работу. Так, в пять лет, с диагнозом аутизм, я зарабатывал в месяц больше, чем вся школа вместе взятая, где работала моя мама. За два года я многому научился: программированию, проектированию, работе в команде, менеджменту, маркетингу. В семь лет меня переманила НАСА. И тут мне открылись уникальнейшие технологии . Через полгода мы с мамой осуществили ее мечту: поехали отдыхать на Урал. В этой поездке я задался вопросами: зачем мы исследуем другие планеты, когда наша далеко не изучена? Зачем мы наперегонки тратим огромные деньги на звезды, когда под нашими ногами лежат великие перспективы? Я вернулся домой и собрал сюда научную экспедицию: биологов, геологов, даже уфологов.

– Так экспедицию Велесова спонсировали вы?

– Да. Из образцов древнего метеорита и тех редкоземельных металлов, что мне привезли из экспедиции, используя современнейшей научные технологии, я создал уникальный сплав, который можно назвать вечным двигателем. Этот прибор поглощает одни вещества и создает другие.

– Неплохо, – сказала Василиса, стараясь вникнуть.

– Да! То есть этот прибор расщепляет на атомы отработанный материал, накапливает их в себе, а я потом перестраивай эти атомы, задавая нужную формулу: газ, электричество, нефть.

– Золото.

– Все, что угодно. Я назвал свое изобретение Бумерангом. И по своей детской наивности вышел с ним к людям. После презентации, где я из кучи мусора сделал бензин, меня определили в психиатрическую больницу. Нефтяные магнаты во главе с Ниной Ивановной Хопровой пытались закрыть мне рот навсегда. Для страны, экономика которой в основном держится на газонефтяном экспорте, мое изобретение было подобно ядерной бомбе. Но мама выторговала у правительства мое освобождения. Меня выписали из детской психиатрии при условии, что я увезу подальше ото всех свое изобретение и никогда больше не заговорю о нем. Конвоировал меня сюда под чутким руководством супруги генерал Хопров.

– Теперь мне понятно, почему у вас такие отношения с правительством, и в частности, с семейством Хопровых.

– За год испытаний мое изобретение взрывалось десяток раз.

– Почему?

– Потому что энергию, которую Бумеранг в себе накапливал, необходимо было расходовать тут же. А девать ее было некуда. Тогда я подумал, что мне нужны люди, которым мое изобретение будет давать свет и тепло. А чтобы у них была работа, я построил фермы. Через год поставил мясокомбинат, потом завод по переработке молока, устроил неплохую сыроварню. А тут выяснилось к тому же, что мой Бумеранг воздействуют на людей чудодейственным образом. Он чистит организм от солей, токсинов, лечит язвы, пожирает всякого рода опухоли.

– Даже рак?

– Да. Тогда возникла идея создать тут лечебницу, бесплатный санаторий. Но конкуренты, которые давно заняли эту нишу, сделали нам антипиар. Чем, в принципе, всегда занималась Нина Ивановна Хопрова. Они распустили невероятные слухи об этих местах, что тут ядерное облучение, что тут опасно находиться. Дикое, забытое место, где нет никаких человеческих условий. Люди итак мало сюда ехали, а после этого убийства четверых подростков, один из которых к тому же еще иностранец, вообще перестанут.

– Вы считаете, что это был госзаказ?

– Вряд ли. Правительству нет до меня никакого дела. Я думаю, что это могли сделать конкуренты.

– Кто? Хопровы?

– Вы ведь никогда не подумаете на родителей, если в деле замешана дочь?

– Дет, конечно.

– Я был пару недель назад на одном мировом форуме нефтепрома. И видел Нину Ивановну. Она всегда начинает нервничать, когда замечает меня на подобных мероприятиях. Я сказал ей, чтобы она успокоилась, так как не собираюсь делиться своими научными достижениями. А еще напомнил ей о дочери, которая попалась в беду. Она ответила, что получила мои пригласительные в Партизаны и что уже отправила на помощью лучшего адвоката. Ведь ее присутствие в деревне вряд ли будет полезным, а она не привыкла впустую тратить свое время. Такие люди способны на многое. И генерал Хопров к тому же обладает большими военными ресурсами.

– Я вам расскажу свое видение дела, но не здесь. Мне бы хотелось попасть в «Пирамиду». Вы можете нам это устроить?

– Конечно, давайте дождемся вашей выписки.

Василиса кивнула. И уже после обеда она ехала вместе с Костиком в «Пирамиду». С ними увязалась и Дарья.

Глава 22 «Пирамида»

Все трое вошли в вестибюль.

– Неплохо, – хмыкнул парень, рассматривая мраморные полы и стены с футуристическими картинами.

– Тут ночью, наверное, просто офигенно, – согласилась Василиса, глядя на монолитный стеклянный потолок. – Здесь небо, кажется, ближе.

– Если учесть, что мы стоим на вершине горы, то – да.

– Интересно, на чем держится этот прозрачный свод? – задалась вопросом Дарья.

– Вот на этом, – указал Костик на многоярусную красивейшую люстру в центре.

Все трое тихо рассмеялись.

– По-моему, мы выглядим, как три придурка, – они опустили восторженные взгляды от потолка и огляделись: вокруг шла жизнь в своем особенном ритме бесконечных научных гипотез, поисков и открытий.

– Мне это больше напоминает какой-то универ в период переменки.

В холле находилась в основном молодежь: смеялась, обсуждала, спорила. Нет-нет, да промелькнет где-то седовласая голова ученого профессора. Гости подошли к ресепшену из слоновой кости.

– Здравствуйте, чем могу быть полезна? – спросила с улыбкой девушка за стойкой.

– Мы к господину Чернышеву, – тоже во весь рот заулыбался Костик. -У нас встреча с ним назначена.

– Ожидайте, господин Чернышев скоро прибудет.

И действительно, через несколько минут в холл вошел мальчик своей танцующей походкой. Никто не обращал особого внимания на него. Молодежь здоровалась с ним и снова возвращалась к своей беседе.

– Видишь, никто не считает его богом, – прошептал Костик Василисе. – Никто не падает ниц, не возносит к нему молитвы и стенания.

– Вижу я, вижу. Успокойся уже, – нетерпеливо перебила его Василиса.

Господин Чернышев подошел к ожидающим его гостям.

– Итак, – сразу приступил он к делу, – какова наша цель?

– Просто осмотреться, – ответила Василиса. – И получить ответы на вопросы.

– А именно?

– Институт изучения головного мозга. Чем занимается? Какие опыты ставит? Почему они проводили тестирование на Дарье, когда та сидела в Тайнике? И почему на седьмой этаж необходим дополнительный спецпропуск? Что там скрывают? – выпалила Василиса и замолчала.

Костик, молча, за спиной Чернышева показал девушке большой палец и кивнул в знак одобрения. Мальчик вежливо подождал некоторое время, не вспомнит ли девушка еще что-нибудь.

– Хорошо, – кивнул Илья и пригласил жестом в лифт. – С Института и начнем, – он нажал кнопку «7», и двери лифта закрылись. Коробка плавно тронулась и поплыла вниз. – Прошу, – кивнул мальчик, когда лифт вновь открылся.

Они оказались на небольшой возвышенной круглой площадке, вокруг которой шли различные модули.

– Этот этаж занимается сбором, обработкой и аналитикой данных задержки умственного развития у детей. Тут работают в тесном сотрудничестве с педагогами детских садов, школы, а также местной педиатрии.

– И что конкретно тут анализируется? Простыми словами?

– Например, воспитатель детского сада замечает отклонения в умениях и навыках или поведении ребенка. Сообщает об этом участковому педиатру. Тот назначает необходимые анализы в зависимости от проблемы. Затем пишет заключение и рекомендации. Все это отправляется сюда. Тут еще раз обрабатываются все полученные данные, и назначается необходимая коррекция. К каждому делу индивидуальный подход, свои специалисты, своя история развития.

– Звучит неплохо. Шизофрении, аутизм тоже изучаются тут? – поинтересовалась Василиса.

– Вы не поняли, здесь ничего не изучается. Работают с тем, что есть. И, кстати, аутизм и шизофрения – это не умственная отсталость. Мы понимаем, видим и слышим этот мир точно так же, как и нормотипичные люди. Просто воспринимаем это по-другому, иначе.

– Так зачем же нужен сюда спецпропуск? – удивилась Дарья.

– Для объективности анализа и конфиденциальности личных данных.

– Восьмой этаж чем занимается? – не отставала следователь.

– Восьмой этаж, – объявил мальчик, и они вновь оказались на такой же площадке, – пойдемте.

Все четверо шли мимо модулей под бесконечные научные термины, которыми сыпал Чернышев.

– А в этой секции занимаются конкретно моим случаем, – они вошли в закрытое помещение. – Мои ЭЭГ, МРТ, ДНК и моих родителей, моего младшего брата. Годы исследований моей мозговой активности в различных ситуациях.

– Что-нибудь нашли?– осторожно спросила Василиса.

– Много чего нашли. Проблем целая куча. Вот только ответа, как эффективно помочь мне, пока у нас нет. И какую линию коррекции мы бы не выстраивали, она всегда заканчивалась тупиком.

– Вы тут подопытный? – бухнул Костик.

– Люди с такими диагнозами кругом подопытные. Медицина в этой области прорыва не совершила.

– Ну, кому-то же помогает, – пыталась сгладить некорректность коллеги Василиса.

– Да. Но полностью излечиться невозможно.

– Это отстойно, – подытожила Дарья на своем языке.

– Ладно. Тут все понятно, почему допуск всякими зевакам сюда запрещен. Что у нас на девятом этаже?

– Лаборатория. В советские времена там ставили смертельные эксперименты над людьми. И находиться в этой зоне крайне опасно.

– И кто там работает?

– Никто там не работает. Я же говорю: лаборатория закрыта, законсервирована с 2004 года.

– Зачем тогда вы вернули на работу ученых, которые трудились тут раньше, в советское время?

– Они работают в небольшом секторе на двенадцатом этаже. С девятого по одиннадцатый этажи полностью запечатаны так, что даже лифт туда не ходит, – мальчик показал на клавиатуру, которая действительно заканчивалась на восьмой кнопке.

– И что, в советское время даже лестницы не было? – усомнился Костик.

– Была и не одна. Мы взорвали их и сделали шахты лифта.

– А что если произойдет чрезвычайная ситуация, и лифты не будут работать? – спросила Даша.

– Никто отсюда не уйдет. Мы обучаем своих людей протоколам безопасности.

– Как же тогда выходят ученые, которые работают на двенадцатом этаже?

– Они оттуда не выходят.

– Жесть.

– И сколько их там?

– Пять ученых. Мы доставляем туда все необходимое для жизни и работы при помощи вертолета. Там есть вертолетная площадка и секция доставки, которая открывается с внутренней стороны только тогда, когда закрывается люк с внешней стороны.

– Жестокая жесть, – сочувствовала ученым Дарья.

– И над чем же работают пятеро ученых в запечатанной лаборатории?

– Над вакциной от вируса, который сами же и разработали.

– И у них нет никаких связей с внешним миром?

– Нет. Никаких телефонов, компьютеров, интернета, радио и тому подобных вещей.

– Как же вы с ними общаетесь? – удивился Костик.

– Они оставляют заявку в той самой секции. Мы доставляем необходимое.

– И сколько они так живут?

– Пять лет.

– Офи-геть!! – ошарашенно протянула Дарья.

– За что вы с ними так?

– Я покажу.

Они вышли с другой стороны из вестибюля «Пирамиды» и сели на вертолет. Он спустился на небольшой выступ. Прямо перед ними лежала зеленая долина с тремя речушками, которые соединялись в одну.

– Долина Дельты, – в один голос сказали Костик и Василиса.

– Это тут жил ведьмак? – спросила Дарья.

– Да, – кивнула следователь.

Мальчик подошел к скалистой отвесной стене. Приложил руку, и каменистый отвес раздвинулся. Они вошли в прохладную пещеру.

– Одевайтесь, – кивнул Илья Чернышев на куртки, – иначе замерзнете.

Они прошли через цепь ограждений с различными комбинациями доступа.

– Как вы все это помните? – восхитился Костик.

– Я же не обычный человек. Обладаю фотографической памятью. Даже если стул будет сдвинут на миллиметр в сторону, я это замечу.

Они спускались по лабиринту лестниц все ниже и ниже. Становилось все холоднее и холоднее. И все муторнее становилось на душе у Василисы. Наконец, последние тяжеленые двери отъехали в сторону, за ними следом шла решетка. Мальчик снял блокировку и дверь в решетке открылась.

– Кого же вы держите за такими мощными затворами? – Василисе становилось жутко.

– Диких Людей, – просто ответил мальчик.

Они оказались под огромным сводом пещеры, ниши которой были в решетках. За ними вскоре показались красные глаза огромных лохматых чудовищ.

– Боже правый! – испуганно отскочил Костик назад.

– Зрелище не для слабонервных. Когда я приехала сюда со своим Бумерангом, и спустился в пещеры, нашел этих монстров. Я хотел их выпустить, но Екатерина Федоровна Муравьева сказала, чем это грозит и как это очень опасно.

– Муравьева знала о них? – удивилась Василиса.

– Она заботилась о них: кормила, поила. Но Муравьева все равно не могла прокормить всех. Поэтому они пожирали друг друга. Согласитесь, ни один смертник не достоин такого существования. Тогда я подумал, что возможно их снова обратить в людей, если найти способ, найти вакцину.

– И для этого вы пригласили старых ученых? – додумалась Василиса.

– Когда я нашел тех, кто работал тут, они жили за границей в своих шикарных особняках на берегу океана. Я сообщил им, что знаю об их опытах над людьми, и что за торговлю этими людьми с террористами их приговорят к смертной казни в той стране, где они сейчас живут. Так что теперь перед ними встал выбор: отправиться на плаху либо провести остаток жизни здесь, исправляя свои ошибки. Одного – самого жестокого и сильного главаря этой дикой общины мы подняли на двенадцатый этаж. Для того, чтобы Пятеро испытывали свою вакцину на нем, и чтобы они не расслаблялись.

– Я думаю, – это справедливо, – заметил Костик.

– На тех самых кадрах с экспедиции Велесова – мы видим отгрузку Диких Людей террористам? –поинтересовалась следователь.

– На этих фото я увидел лица самих ученых. Велесов утверждает, что русских среди них не было. Но они были. Просто прилетели и улетели вместе с экстремистами, и разговаривали на их языке.

– И неплохо на этом зарабатывали, – добавила Василиса.

– Естественно. Обычный советский ученый не может себе позволить жить в такой роскоши, как жили эти Пятеро.

– Как вы контролируете их работу?

– Они отчитываются мне один раз в три месяца только на бумажном носителе. Ничего больше оттуда не выходит. Листы мы тут же подвергаем термической обработке – ламинированию, а потом уже читаем. Будь то заявка или отчет.

– И как продвинулись их успехи? Они нашли вакцину?

– У нас есть иммунные клетки к этому вирусу. То есть мы знаем, как защитить здорового человека. А вот как обратить мутации, мы пока не знаем.

– Убийство подростков как-то связано со всем этим, – поделилась своими мыслями Василиса.

– С вирусом одичания? Это исключено.

– Я докажу. Смотрите, в этой Долине Дельта в начале семидесятых годов прошлого столетия жил лесник Муравьев Михаил. Он отливал пули из серебра и отстреливал ими Диких Людей.

– Я про все это знаю, – отмахнулся мальчик. – Дикие Люди выходили прямо отсюда, – Илья показал на монолитные мощные щиты, которыми были перекрыты выходы из пещеры, – Таких выходов насчитывается шесть. Мы все их перекрыли. Ученые удаленно открывали решетку, и подопытный спокойно уходил выполнять их приказ в открытый мир. Обычная дробь, заряженная на медведя, не брала этих чудовищ. И тогда леснику приходилось вступать с ними в рукопашную.

– Он их побеждал? – Дарья испуганно глянула на зашевелившееся чудовище за решеткой.

– Да, что удивительно, был при этом таким ловкачом, что избегал заражения. Недаром столько легенд было сложено о нем. Потом как-то проломил череп монстра серебряным подсвечником, от этого чудовище умерло в одно мгновение. Таким образом, лесник определил, что серебро мгновенно поражает зараженный мозг Диких Людей. И со всего Севера Урала манси и ханты понесли Муравьеву свои скудные серебряные украшения.

– Так вот. Подростков убили из того же ружья такими же серебряными пулями. А ружье это, по словам профессора Велесова, мать и дочь Пантелеевы вынесли из дома легендарного лесника. Я не думаю, что это совпадение.

– Как я понимаю, этими пулями из того же ружья стреляла ты? – он обратился к Хопровой. – Ты ведь приходишься правнучкой легендарному леснику. Кому, как не тебе, сделать из ружья прадеда четыре точных выстрела.

– Мои попадания были не смертельны, – ответила побледневшая Даша.

– Кто-то стоял в этот момент за ее спиной и стрелял вместе с ней, – поспешила заступиться Василиса. – В крови убитых мы нашли некий допинг. При чем, проявляется он, спустя несколько часов после смерти. Когда я попросила мать Дианы Мещеряковой отдать на экспертизу компьютер девочки, она ответила, что его уже забрали сотрудники ЧОП, – Василиса глянул на Костика.

– И по заданию следователя , – подхватил чопик, – я выяснил, что никто из охраны такого приказа не получал и не выполнял. Тогда я пошел к нашему начальнику, чтобы он связался с коллегами Мещеряковой и выяснил, кто забрал комп. Те ответили, что ничего не брали, и чтобы мы к ним не совались.

– Спасибо матери Антона Реброва, которая выполнила свое обещание, данное сыну, и отдала нам его планшет. Только благодаря ему мы узнали о вирусе.

– И где сейчас планшет? – спросил Илья.

– У меня, – ответил Костик. – и, кстати, там есть вся информация по допингу-вакцине.

– Прекрасно! Я хотел бы на это посмотреть.

– Конечно, вы в этом лучше разберетесь.

– Я обязательно выясню момент с компьютером Дианы, – пообещал мальчик, – как и то, кто вам проводил психологические тесты в Тайнике, – кивнул он Хопровой.

– Уж пожалуйста, а то снитесь мне каждую ночь, – пробубнила обиженно Дарья.

– Я?! – глаза мальчика стали еще больше от удивления.

Он вплотную подошел к Даше. Надавил ей на плечи, заставляя присесть. Девочка опустилась на корточки. Он внимательно смотрел в ее глаза. И, казалось, он видел целые фрагменты Дашиной жизни. Костик и Василиса переглянулись.

– Мы связаны, – сказал мальчик и слегка оттолкнул девочку. – Когда Нина Ивановна Хопрова определила меня в психушку, мне стала сниться женщина со страшным морщинистым лицом, разукрашенным красно-черными красками, с грязными разноцветными лентами в длинных черных косах. Она снимала с себя смирительную рубашку и надевала ее на меня. Я сопротивлялся, кричал, а когда приходил в себя, оказывался в той самой рубашке на больничной койке. Поначалу я думал, что это галлюцинации от каких-то психотропных лекарств, которыми меня специально травят. Но эта женщина стала мне сниться и после больницы. Она кричала, била в свой бубен и звала меня к себе. Видения прекратились только тогда, когда я нашел ее. Именно она привела меня сюда, к Диким Людям, пожирающим друг друга от голода, – с этими словами мальчик открыл в решетке дверь. Навстречу им с кучи лохмотьев в углу поднялось существо с обезумевшим взглядом.

– Бабка Пантеры, – ахнула Василиса.

– Черная Шаманка, – обреченно представил Илья, показывая на заключенную.